Не на шутку встревоженная Нурия поспешила прикрикнуть на дочь. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы хоть кто-нибудь сейчас обернулся к ним. Еще больше ускорив шаги, она стиснула запястье Тасы и поволокла девочку за собой по заплеванному и замусоренному тротуару. Но было уже слишком поздно.
Пьяный с всклокоченной бородой и пористой от прыщей кожей, шатаясь, выступил из переулка и загородил им дорогу. Нурия стиснула зубы. От удушающего зловония грошового спиртного и немытого тела ее сразу затошнило. Бросив быстрый взгляд на этот еле волочивший ноги обломок, когда-то бывший человеком, она поспешно опустила голову и попыталась его обойти.
А он шагнул ближе, вынудив ее отступить. Пьяный, с выпученными глазами, человек кашлял и плевался, а потом издал гортанный стон, больше похожий на собачий рык, чем на звуки, которые издают люди.
Испытывая еще более усиливавшееся отвращение, Нурия скривила губы и поспешила отойти подальше, таща Тасу за собой. Она ощущала прямо-таки физическую боль от того, что ее прекрасной маленькой девочке приходится видеть так много примеров грязи, развращенности и человеческого падения. Ужас! Этот cochon[19] был настолько пьян, что не мог даже говорить! Она отвела глаза в сторону, пытаясь решить, как же ей поступить, чтобы спастись от этого вонючего скота. Взять Тасу на руки и со всех ног бежать на ту сторону улицы? Или это только привлечет к ним еще больше такого нежелательного внимания?
— Мама! — пролепетала ее дочь. — Дяде очень плохо. Видишь? У него везде кровь!
Нурия вскинула голову и с ужасом увидела, что Таса права. Пьяный рухнул на четвереньки прямо перед ними. Изо рта и ужасных ран, открывшихся на кистях рук и, похоже, даже под одеждой, обильно хлынула кровь. От его лица отваливались клочья плоти, падавшие на асфальт уже в виде красноватой полупрозрачной слизи. Он снова застонал, корчась от мучительной боли, сопровождавшей разложение его тела.
С трудом сдержав испуганный крик, Нурия отпрянула от умирающего мужчины и поспешила закрыть ладонью глаза дочери, чтобы оградить ее от ужасного зрелища. Но тут она услышала другие крики, исполненные страшной муки, и поспешно обернулась. Многие из мужчин, женщин и детей, которые также находились на улице, стояли на коленях или лежала, скорчившись от непереносимого страдания, и все стонали, нечленораздельно кричали и обхватывали сами себя руками в бессмысленных попытках спастись неведомо от чего. Очень многие уже выглядели почти так же, как несчастный пропойца. И даже за те секунды, пока она смотрела вокруг, все больше и больше людей становилось жертвами невидимого ужаса, обрушившегося на их район.
В течение нескольких показавшихся ей бесконечными секунд Нурия могла только смотреть со все нарастающим страхом на то, что творилось вокруг. Боль ше всего это походило на картину ада. А потом она схватила Тасу на руки и помчалась к подъезду ближайшего дома, отчаянно надеясь, что им удастся найти там убежище.
Но, увы, было уже слишком поздно.
Нурия Бессегир почувствовала первые волны обжигающей боли, направленные наружу от ее легких, жадно захватывавших воздух. С каждым вдохом эта боль распространялась все шире и шире по ее телу. Громко закричав от ужаса, она споткнулась и упала, тщетно пытаясь заслонить от этого кошмара свою дочь руками, на которых уже расползалась кожа, отваливались мышцы, обнажая кости.
Потом она почувствовала еще один приступ страшной боли, как будто ей в глаза вонзили раскаленные ножи. Перед глазами у нее в секунду померкло, а потом она перестала видеть. Остатки нервов, еще уцелевшие в том, что несколько минут назад представляло собой красивое женское тело, сообщили ей о том, что из ее глазниц вытекает какая-то влажная гуща. Она бессильно вытянулась на тротуаре и молча взмолилась, прося забвения, прося смерти, которая прекратила бы боль, терзавшую каждую частицу ее корчившегося, не чувствуя собственных движений, тела. И еще она отчаянно и безнадежно молила о чуде, которое спасло бы ее маленькую девочку от этих ужасных страданий.
Но, прежде чем безысходная темнота поглотила ее, она успела узнать, что даже эта последняя, предсмертная молитва не была услышана.
— Мама, — услышала она захлебывавшийся слезами голос Тасы, — мамочка, оно жжется... Мамочка, мне больно... очень больно...
Глава 32
Вирджиния, сельская местность
Терс прислонился спиной к облицованной темными панелями стене маленького кабинета Берка. Его поза казалась непринужденной, почти расслабленной, но взгляд оставался внимательным и настороженным. Он все еще держал в руке «беретту», которую взял у офицера ЦРУ. 9-миллиметровый пистолет в его огромном кулачище, затянутом в перчатку, казался маленьким. Он холодно улыбнулся, ощущая с каждым мгновением растущую нервозность двоих американцев, неподвижно сидевших перед ним. Ни Хэл Берк, ни Кит Пирсон не привыкли безропотно подчиняться чьей-то воле. И Терса изрядно забавляло то, что ему удалось без всякого труда прижать довольно больших начальников двух разведок, что называется, к ногтю.
Он взглянул на маленькие старинные часы, стоявшие на столе Берка. Последний всплеск перестрелки снаружи стих несколько минут назад. К настоящему времени шпионы, на которых охотились его люди, несомненно, мертвы. Двое агентов ФБР, независимо от того, насколько хороша была их подготовка, не имели никаких шансов против его группы, составленной из отставных командос с изрядным боевым опытом.
В его радионаушниках прозвучал искаженный статическими разрядами голос:
— Это Учида. Хочу доложить об обстановке.
Терс выпрямился, ничем внешне не показав своего удивления. Учида, в прошлом японский авиадесантник, входил в пятерку, которой он поручил гнать злоумышленников на засаду, тщательно размещенную на северном краю фермы Берка. Любые донесения должны были поступить от засадной группы.
— Докладывайте, — ответил он.
Он молча выслушал краткий рассказ японца о постигшем их бедствии, старательно сдерживая нараставший гнев. Четверо из его людей погибли, в том числе Макри, лучший его следопыт и разведчик. Засада, которую он размещал лично, была атакована с фланга и истреблена. Уже это было очень плохо. Но гораздо хуже было то, что не ожидавшие ничего подобного уцелевшие члены его группы полностью потеряли следы отступивших американцев. То, что еще одна группа нашла и привела в негодность два автомо биля, принадлежавших злоумышленникам, было очень слабым утешением. В настоящее время беглецы, несомненно, уже вступили в контакт со своим штабом, сообщили о том, что им удалось услышать, и потребовали срочно прислать подкрепление.
— Что теперь? Преследовать их? — спросил Учида, закончив доклад.
— Нет! — рявкнул Терс. — Вернитесь к своим машинам и ждите моих приказаний.
Он проявил самонадеянность, за которую его команде пришлось дорого заплатить. Глубокой ночью, в темноте, шансы на то, что американцев удастся догнать раньше, чем они получат помощь, были слишком малы. К тому же даже в этой открытой, малонаселенной местности звуки столь продолжительной стрельбы должны были привлечь совершенно ненужное внимание. Пришло время покинуть это место, прежде чем ФБР или какие-нибудь другие правоохранительные органы попытаются оцепить его.
— Осложнения? — спросила Кит Пирсон. Несмотря на ледяной тон, в голосе темноволосой женщины нетрудно было различить и ярость, и неуверенность. Она пошевелилась в кресле и села попрямее.
— Небольшая задержка, — мгновенно солгал Терс, изо всех сил стараясь сдержать свое нарастающее раздражение и нетерпение. Вся многолетняя подготовка и психологический тренинг учили его тому, что эмоциям, провоцирующим слабость, ни в коем случае не следует поддаваться.
Он сделал короткий, почти незаметный жест «береттой», приказывая ей оставаться на месте.
— Успокойтесь, миссис Пирсон. В надлежащее время вы получите все необходимые разъяснения.
Второй из Горациев снова взглянул на настольные часы, делая мысленно поправку на шестичасовую разницу во времени между Вирджинией и Парижем. «Скоро должны позвонить», — подумал он. Но произойдет ли это достаточно скоро? Или ему придется действовать, не дожидаясь точных распоряжений? Эту мысль он отогнал. Полученные им инструкции были исключительно четкими.
И сразу же его защищенный от подслушивания сотовый телефон резко прогудел. Он поднес трубку к уху.
— Да?
Немного искаженный в результате действия программы шифрования и прохождения через несколько релейных установок спутниковой связи голос отдал ту самую команду, которой он дожидался:
— Полевой эксперимент номер три начался. Вы можете продолжать действовать по плану.
— Вас понял, — ответил Терс. — Кончаю связь.
Неожиданно его губы изогнулись в слабой улыбке.
— Полевой эксперимент номер три начался. Вы можете продолжать действовать по плану.
— Вас понял, — ответил Терс. — Кончаю связь.
Неожиданно его губы изогнулись в слабой улыбке.
Он посмотрел через комнату на темноволосую женщину — агента ФБР.
— Хотелось бы заранее принести вам мои извинения, миссис Пирсон.
Эти слова явно сбили ее с толку. Она нахмурила брови.
— Извинения? За что?
Терс пожал плечами.
— А вот за что. — Одним плавным, но очень быстрым движением он поднял пистолет, отобранный у Берка, и дважды нажал на спусковой крючок. Первая пуля угодила женщине точно в середину лба. Вторая пробила сердце. С чуть слышным вздохом она опустилась на обрызганную собственной кровью спинку кресла. Ее темно-серые глаза смотрели на него с застывшим выражением глубочайшего удивления.
— Помилуй Бог! — Хэл Берк с силой стиснул подлокотники своего вращающегося кресла. Кровь сразу отлила от его лица, придав ему болезненную бледность. Он не без труда оторвал испуганный взгляд от убитой женщины и повернулся к высоченному зеленоглазому человеку, стоявшему неподалеку и словно бы нависавшему над ним. — Какого... Что, черт возьми, вы делаете? — Он осекся.
— Выполняю полученные распоряжения, — просто ответил Терс.
— Я вовсе не приказывал вам убивать ее! — заорал офицер ЦРУ и судорожно сглотнул, явно подавляя позыв к рвоте.
— Да, вы не приказывали, — подтвердил зеленоглазый. Он осторожно положил «беретту» на пол и вынул из кармана ветровки «смит-вессон» Кит Пирсон, а потом снова улыбнулся. — У меня создалось впечатление, что вы так и не поняли ситуацию, мистер Берк. Ваш так называемый «Набат» служил всего лишь ширмой для операции гораздо большего масштаба, а вовсе не был реальной акцией. И вы здесь вовсе не хозяин, а только слуга. Увы, больше не нужный слуга.
Берк широко раскрыл глаза в испуге. До него наконец-то дошло, что сейчас произойдет. Он дернулся и напряг силы, пытаясь встать, оказать сопротивление, сделать хоть что-нибудь. Но так и не смог ничего сделать.
Терс, не целясь, три раза выстрелил в живот офицеру ЦРУ. Каждая 9-миллиметровая пуля оставила огромное выходное отверстие в его спине. Брызги крови, мелкие осколки костей и клочья плоти густо забрызгали вертящийся стул, стол и экран компьютерного монитора, стоявшего позади.
Берк тяжело шлепнулся на сиденье. Его пальцы в тщетной жажде спасения прижались к ужасным ранам на животе. Его рот безмолвно открывался и закрывался, словно у вытащенной на берег рыбы, которая жадно заглатывает губительный для нее воздух.
Совершенно непринужденным движением Терс поднял ногу и толкнул крутящийся стул, сбросив еще живого офицера ЦРУ на дощатый пол. Потом он шагнул вперед и, наклонившись, положил «смит-вессон» на залитые кровью колени Кит Пирсон.
Обернувшись, он увидел, что Берк лежит совершенно неподвижно, скорчившись в последней невыносимой муке. Высокий зеленоглазый мужчина достал из кармана пальто маленький завернутый в пластик пакет, к которому был присоединен цифровой таймер. Стремительными точными движениями, легкость которых являлась результатом множества тренировок, он поставил шкалу таймера на двадцать секунд, нажал кнопку включения и положил часовую мину на стол прямо под стойкой с компьютерным и коммуникационным оборудованием. На цифровом табло замелькали, убывая, цифры.
Терс осторожно перешагнул через тело офицера ЦРУ и оказался в узком коридоре. У него за спиной звонко щелкнул таймер, достигший нуля. С мягким свистом и ярко-белой вспышкой зажигательное устройство взорвалось. Удовлетворенный сделанным, он вышел наружу и закрыл за собой входную дверь.
Лишь после этого он повернулся. Через не до конца закрытые шторы уже можно было разглядеть весело игравший в помещении огонь, который с каждым мгновением находил для себя все больше пищи и стремительно разрастался, охватывая мебель, книги и трупы. Он нажал на кнопку сотового телефона, набрав запрограммированный номер, и принялся терпеливо ждать ответа.
— Докладывайте, — приказал тот же самый спокойный голос, который он слышал несколько минут назад.
— Ваши приказания выполнены, — сказал Терс. — Американцы найдут только дым и пепел — и свидетельства того, что эти двое сами прикончили друг друга. Как было приказано, я со своей командой сразу же возвращаюсь в Центр.
Сидевший в прохладной полутемной комнате на расстоянии в несколько тысяч миль отсюда мужчина по имени Лазарь улыбнулся.
— Очень хорошо, — мягко проронил он. Тут же прервав связь, он откинулся на спинку удобного кресла и продолжал следить за данными, поступавшими из Парижа.
Часть IV
Глава 33
Париж
Командир группы наблюдения Центра Биллем Линден быстро прогонял на экране большого монитора, стоявшего перед ним, телеизображения, переданные приборами дистанционного наблюдения, которые были размещены на фонарных столбах в районе Ла-Курнёв. Изображения очень мало отличались одно от другого. На каждом был виден кусок улицы с тротуаром, усыпанным маленькими, жалкими кучками запятнанной слизью одежды, из которых торчали белые кости. Несколько камер, установленных вне пределов целевой области, демонстрировали разбитые полицейские, пожарные и санитарные автомобили. У большинства из них все еще работали моторы и мигали сигнальные маяки на крышах. Первые команды экстренной помощи примчались сюда в ответ на отчаянные призывы о спасении, въехали прямиком в невидимое облако нанофагов и умерли вместе с теми, кого стремились выручить.
В болтавшийся возле подбородка микрофон Линден обратился к находившемуся на расстоянии в несколько тысяч миль Центру:
— Такое впечатление, что среди тех, кто оказался снаружи, живых не осталось.
— Превосходные новости, — произнес немного искаженный голос человека по имени Лазарь. — А как сами нанофаги?
— Один момент, — отозвался Линден и забарабанил по клавиатуре. Телевизионные изображения исчезли с его экрана, сменившись множеством графиков — по одному на каждый датчик. Во всех серых коробках имелись всасывающие воздушные насосы и анализаторы, предназначенные для того, чтобы собирать и анализировать группы нанофагов, имевшихся в окружающем воздухе. Прямо на глазах белокурого голландца кривые на каждом графике вдруг резко пошли вверх. — Только что активизировалась программа их самоликвидации, — сообщил он.
Состоявшая из полупроводниковых материалов сферическая оболочка каждого нанофага серии III содержала рассчитанный на определенное время активизации механизм самоуничтожения, предназначенный для разрушения рабочего ядра — химической загрузки, разрывавшей пептидные связи. Взрываясь, эти микроскопические бомбы производили интенсивный тепловой выброс. Как раз эти выбросы и зафиксировали инфракрасные датчики в серых коробках — многофункциональных аналитических устройствах.
Потом Линден увидел, что кривые на всех графиках упали к нулевому уровню.
— Нанофаги полностью самоликвидировались, — сказал он.
— Хорошо, — произнес Лазарь. — Теперь переходите к заключительной стадии полевого эксперимента номер три.
— Вас понял, — ответил Линден. Он набрал на клавиатуре другую цифровую последовательность. На экране загорелись красные буквы. — Взрывные устройства запущены.
В нескольких милях к северо-востоку от места расположения группы наблюдения одновременно сработали взрывные устройства, размещенные в нижней части каждой серой коробки. Мгновенно воспламенился белый фосфор, и в воздух поднялись фонтаны ослепительного белого пламени. За считанные миллисекунды температура в каждом факеле достигла пяти тысяч градусов по Фаренгейту[20]. Все содержимое коробок превратилось в брызги металла, намертво сплавившиеся с железом фонарных столбов. Когда огонь и дым исчезли, не осталось ничего похожего на сверхсовременные телеметрические устройства, специально разработанные для изучения хода массового убийства в Ла-Курнёв.
* * *Белый дом
Неумолкающий щебет телефона вырвал президента США Сэма Кастилью из тревожного, наполненного неприятными видениями сна. Он нашарил очки, надел их и увидел, что стоявшие на тумбочке часы показывают полпятого утра. Небо за окном семейных апартаментов временного владельца Белого дома все еще оставалось черным как смоль, без малейшего признака приближающегося рассвета. Он резко схватил трубку.
— Кастилья слушает.
— Очень сожалею, что пришлось вас разбудить, мистер президент, — сказала Эмили Пауэлл-Хилл. Кастилья сразу же уловил в голосе своего советника по национальной безопасности усталость и крайнюю подавленность. — Но в Париже происходит такое, о чем вы должны узнать немедленно. Все передают новости — и Си-эн-эн, и Би-би-си, и «Фокс», и у всех одни и те же кошмарные известия.