— Тебе не хочется поспать? — промямлил он, не открывая глаз.
Конечно, Мартын не выспался, ночь-то была бурная.
— Мне надо идти, — с баюкающей интонацией пропела Клара.
— Куда?
— Я же говорила: в прокуратуру. Из-за подруги.
— Помню. — И по-детски засопел носом. — Сходи позже.
— Позже нельзя, мне назначили на десять. — Жаль его будить. — Ну, хорошо, спи, а я пойду.
— Угу.
— Запасные ключи будут лежать на столике у зеркала в прихожей. Не забудь закрыть дверь.
— Угу.
Клара чмокнула его в щеку, переоделась и, взглянув еще раз на предмет обожания, вышла из квартиры уже совсем другим человеком — собранная, неприступная, холодная.
Мирон Демьянович вернулся домой за полночь, и что же? Илоны в доме не оказалось. На кровать был небрежно брошен халатик, на туалетном столике беспорядок. Мирон Демьянович обошел комнаты, ее нигде не было, поинтересовался у охранников — когда и куда уехала Илона.
— Машину не брала, просто ушла, — сказал охранник. — Куда — не сказала.
Поднимаясь в спальню, Мирон Демьянович позвонил ей, она не взяла трубку. Это уже выпад. Он разозлился, выпил рюмку водки и лег спать.
Утром ощутил пустоту, когда завтракал один. Илона сумела заполнить собой огромное пространство в доме и в душе Мирона Демьяновича, смогла стать необходимой, привнесла живую струю в его жизнь, потому что не похожа на дур вокруг. Ему даже завидовали. Стерва? Еще какая! Но женщина определяет мужчину, как и мужчина женщину. Неравноправный союз унизителен для более сильной стороны, к сожалению, это не все понимают, а ведь только достойный партнер должен быть рядом. Мирон Демьянович и гордыня срослись воедино, однако лучший способ нивелировать конфликт — сделать вид, что ничего не произошло, чтобы не извиняться, не позволить второй половине выйти победителем. Он позвонил, она взяла трубку.
— Илона, ты где?
— Дома.
— В смысле?
— Ты забыл, что у меня есть свой дом?
— Прекрати дурака валять, — гордыня все же взяла верх.
— Знаешь, почему я не выходила за тебя замуж? Потому что ты все равно нашел бы повод попрекнуть меня, напомнить, кто из нас благотворитель. Так вот, на спортивный клуб и бассейн я всегда заработаю, на недорогие шмотки тоже. А ты сдай мои дорогие вещи в комиссионку, чтобы бабки не пропали, шикарную машину и побрякушки прибереги для другой. Ты мужик еще хоть куда, а главное — богатый, найдешь такую, которая будет тебе цветочки вышивать на трусах. Пока.
Оставив последнее слово за собой, она отключилась. В сердцах Мирон Демьянович саданул телефоном о пол. Разбил. Ну хоть какой-то выплеск.
15
Видная девица, про таких говорят «и спереди и сзади», высокая, осанистая, раскрашенная и одетая, как павлин, переступила порог прокуратуры в начале десятого. Позвякивая золотыми цепями и серьгами до плеч, Оксана Болякина уверенно, как на параде, преодолела пустые коридоры, нашла нужную комнату, постучалась.
— Войдите, — откликнулся Степанян.
При виде молодой и сверкающей особы у него челюсть отвисла. Степанян был большой знаток женщин, к счастью, возраст позволял ему изучать противоположный пол, к которому он проявлял исследовательский интерес. Он с ходу определил, уставившись на внушительные бугры, выступающие над декольте: штучка еще та. Вульгарная, живет вкусно, явно наглая, но хороша чертовски. Мысленно представил Кривуна и понял, что ему никогда не постигнуть женскую породу. Будь он на месте даже некрасивой женщины, ни за что не стал бы спать с плюгавым, тщедушным и брюхастым типом, к тому же лысым. М-да, для этого надо очень любить деньги, очень.
Он забыл сделать замечание, что она опоздала, улыбнулся и пригласил ее присесть. Оксана тряхнула головой, откидывая пышные смоляные волосы назад, сначала положила повестку на стол, потом села и закинула ногу на ногу. Формальные вопросы-ответы прошли гладко, и у Степаняна сложилось мнение, что первое впечатление было ошибочным, Болякина вполне коммуникабельная и культурная девушка. Всему виной отпугивающее «оперенье», как в животном мире, но это были только цветочки…
— Что вы можете рассказать по поводу убийства Кривуна? — приступил он к главной теме.
— Я? Рассказать? — Она захлопала длинными ресницами. — Не понимаю.
— Поставим вопрос иначе. В котором часу Кривун вышел от вас?
— От меня?! — вытаращила она правдивые глаза. — Кто это вам насплетничал?
— Стоп, стоп, Оксана. Ваши соседи показали, что Кривун приходил к вам не менее трех раз в неделю. И квартиру купил, машину, гараж.
— Кому купил?
— Не мне же. А вам. Вы состояли с ним в связи…
— Ну, паразитки! — От возмущения Оксана хлопнула себя по коленке. — Заложили! Ну, старые клюшки… попомнят они меня! То-то я думаю: чего это мне повестку притаранили? Телефон обрывали: явитесь завтра в прокуратуру…
— Вчера вас не застали дома, а вы у нас главная свидетельница. Кстати, почему вас не было дома с утра?
— Ушла. Что, нельзя?
— В котором часу ушли?
— Ну… в девять… или около того.
— Вы шли через двор и не заметили машину Кривуна?
— Я не через двор шла, а вдоль дома. За нашим домом в ограде дырка есть в другой двор, оттуда ближе к остановке, у меня машина в ремонте.
— Итак, вы состояли в связи с Кривуном…
— Он со мной, — уточнила она. — Была бы моя воля…
— Кто же мешал вам проявить волю?
— Кривун, — вздохнула она. — Вернее, его бабки.
— И много он давал?
— На жизнь хватало. Курить можно? — Не дождавшись разрешения, Оксана закурила. — Попробовал бы он не давать, к жене отправила бы. А жена у него… Жирафа видели? Она длиннее. И уродина… А за красоту надо платить. Много.
— На стороне у вас есть кто-нибудь? Ну, там… для души и тела.
К этому вопросу и вел Степанян. Как только увидел Оксану, сразу версия на ум пришла: из-за такой павы и пришить могут.
— Для тела? Ха! — хохотнула она. — У меня оргазм бывает только от денег. Чем больше денег, тем больше оргазма.
Шокированный ее откровенностью, Степанян, а его не так-то легко смутить, только через минуту спросил:
— Значат ли ваши слова, что, помимо Кривуна, у вас нет друга?
— Ага, значат. На хрена мне пацаны, которые будут пользоваться мной, да еще бабки вымогать?
— Ну а как вы думаете, за что его убили? Он делился с вами, например, чем занимался, жаловался на недругов?
— На фига мне его проблемы? Он приходил ко мне за удовольствием, а удовольствие и дела не контачат. Но скажу честно, по разговорам его… когда он по телефону калякал… я догадалась, что занимался он дерьмовыми делишками, кого-то кидал…
— А что конкретно он говорил?
Она подалась к нему корпусом, облокотившись о стол, — грудь чуть не вывалилась из декольте, и с улыбкой произнесла:
— Если бы знала, что вам это пригодится, я бы запомнила.
— Так-таки ничего не помните?
— Ну, он говорил… «Кинем на пару лимонов — шелковым станет». Или: «Ломайте сучку, пока не подохнет». Это все, что я помню.
— А с кем он разговаривал?
— Оно мне надо было?
В дверь постучали, потом заглянула жена Кривуна с траурной физиономией:
— Можно?
— Подождите минуточку, — сказал ей Степанян.
Все подвергай сомнению — разве не ценный совет мудрецов? Степанян неукоснительно следовал данному совету, по опыту зная, сколько словесных кружев плетут свидетели, прикидываясь овечками. Но стоит смоделировать ситуацию или попросту столкнуть овечек лбами, из них такое лезет… В результате следствие движется быстрей. Но это только один из способов добыть правду, Степанян побил бы все рекорды по изобретениям тактических приемов, если бы существовали подобного рода конкурсы. Он не случайно пригласил Оксану и следом за ней жену Кривуна, так сказать, пошел по горячим следам.
— Жирафу тоже допрашивать будете? — шепотом спросила Оксана.
— А как же. Мы с вами не закончили, будьте любезны, подождите в коридоре, все-таки у жены Кривуна горе. Позовите ее, если вам нетрудно.
— Да пожалуйста.
Оксана вышла за дверь, следом вошла жена Кривуна, она была недовольна вызовом в прокуратуру, что читалось по ее лицу.
— Что это панельные девицы в прокуратуре делают? — садясь, брезгливо проворчала она.
Вот он — момент столкновения лбами. Степанян небрежно бросил:
— Она тоже по делу вашего мужа.
— Да? И каким боком?
— От нее вышел ваш муж ночью, после чего был…
Степанян не договорил, увидев, как за секунды лицо Тамары Кривун приобрело болотный оттенок, глаза ее превратились в сверкающие плошки:
— Эта выдра его любовница?
— Д-да. Вы не знали? Простите…
Конечно, он надеялся, что Тамара Кривун, как все женщины, догадывалась о похождениях мужа и выслеживала его. Значит, она знает, к кому именно он захаживал. По расчетам Степаняна, жена Кривуна, встретившись с любовницей, должна выдать все секреты мужа из-за обиды на него. Кстати, не исключено, что жена заказала мужа, чтобы не получить отставку и не остаться с носом.
Конечно, он надеялся, что Тамара Кривун, как все женщины, догадывалась о похождениях мужа и выслеживала его. Значит, она знает, к кому именно он захаживал. По расчетам Степаняна, жена Кривуна, встретившись с любовницей, должна выдать все секреты мужа из-за обиды на него. Кстати, не исключено, что жена заказала мужа, чтобы не получить отставку и не остаться с носом.
Но по ее реакции он понял, что Тамара пребывала в неведении, новость подкосила ее, перекрыла скорбь по мужу. И уж совсем неожиданно она ринулась за дверь. Не успел он глазом моргнуть, как в коридоре раздался визг, одновременно послышалась площадная ругань. Любитель сталкивать лбами, Степанян не ожидал буквального столкновения, кинулся в коридор и обалдел.
Длинная Тамара, ругаясь хуже сапожника, таскала за волосы Оксану, та пинала ее ногами и визжала. Наконец и Оксане удалось вцепиться ногтями в лицо жены любовника, которая, кажется, не почувствовала боли, продолжая трепать ее за пышную гриву.
Стали открываться двери, в проемах появлялись работники прокуратуры, возникла и мощная фигура Владимира Васильевича:
— Что за безобразие?
На шум выбежали Ника с Валдисом, он и Степанян принялись разнимать дерущихся, подоспели милиционеры, еле-еле оттащили женщин друг от друга.
В это время вошла Клара, увидев странную сцену, попятилась, узнала Кривуншу:
— Тамара, что случилось?
— Ты представляешь, Клара, — заговорила та, разъяренно дыша, — мой сморчок недоношенный баб на стороне трахал. Вот эту шваль подзаборную.
— Сама дура, — огрызнулась Оксана, вытирая пот со щеки плечом, ибо милиционеры придерживали ее за руки.
— Я тебя… — Но Тамару тоже крепко держали.
— Введите их в кабинет, — бросил милиционерам Степанян.
Женщин затолкали в дверь, Степанян, глядя на зама, только развел руками, мол, извините. Владимир Васильевич насупился, но воздержался от замечаний при посторонних, взглянул на Клару и спросил:
— Вы к кому?
— Я ищу Гитиса… — Клара не договорила, потому что Ника пригласила ее:
— Пожалуйста, сюда.
Клара была не робкого десятка, но оробела перед молодым человеком, который стал за спиной хорошенькой девочки, сидевшей за столом и что-то писавшей. Но вдруг девушка чуть не рассмешила Клару, представившись:
— Следователь Набокова Ника Григорьевна. Ваша фамилия, имя, отчество?
— Горина Клара Артемовна.
И Клара слегка расслабилась. Ну что это за следователь? Ребенок. А какой строгий голосок у нее! И по-детски звонкий. Девушка закинула назад голову, чтобы посмотреть на молодого человека, очевидно, тем самым передала ему эстафету допроса. Невольно у Клары на устах появилась улыбка — девочка Ника не знает, о чем ее расспрашивать.
— Чем могу быть полезна? — спросила Клара, чтобы поскорей покончить с процедурой допроса.
В это время вошел солидный мужчина:
— Ника Григорьевна, вы разрешите мне присутствовать?
— Разумеется, — разрешила та.
Кларе вновь стало не по себе, так как он сел в кресло у двери за ее спиной. Неприятно ощущать сзади кого-то и не видеть его лица. Неприятен был и взгляд молодого человека, направленный прямо в нее.
— Давно вы знаете Фалеева? — спросил он, так и не представившись, хотя Клара подумала, что это и есть Валдис Гитис.
— Несколько лет, — ответила она.
— В каких вы с ним состояли отношениях?
Приблизительно такие вопросы Клара и ждала, потому продумала ответы:
— Мы были просто знакомые.
— А у нас сложилось мнение, что вы его близко знали.
— Почему? — удивилась Клара.
— Вы звонили ему в субботу, трубку взял я. Говорили вы тоном, которым не пользуются «просто знакомые», — жестким, властным, отчитывающим.
— Он обещал помочь мне освободить гараж от хлама, но не приехал, а я не люблю необязательных людей. Вот вам и тон…
— Вы назвали его Красавчиком — это кличка?
— Н-нет… Это так… Когда я сержусь, то называю… называла его Красавчиком, он злился.
— Извините, — вступила Ника, — но получается, вы не просто знакомые, скорее, у вас были дружеские отношения, если вы позволяли себе его злить.
Клара втянула носом воздух, обдумывая ответ. Вот так девочка! Подлавливает ее!
— У нас не было никаких отношений, — отрезала Клара.
— Виктора Фалеева убили несколькими выстрелами, хотя достаточно одной пули, — продолжала Ника. — Как вы думаете, за что?
— Откуда же я знаю! — пожала плечами Клара. О, как бы ей хотелось знать, кто и за что пришил Красавчика, а также еще нескольких человек. — Он мне не родственник, не любовник, я даже не в курсе, где он работал.
— А почему вы ему звонили так много раз в течение двух дней? — спросил Валдис.
Клара взяла очередную люфт-паузу для обдумывания ответа. Черт, и количество звонков проверили. Вопрос ей показался дурацким, так как минуту назад она объяснила, зачем ей нужен был Красавчик. Но эти люди дурацких вопросов не задают, а если задают, то с целью запутать. Что они еще знают?
— А какое это имеет значение? — немного разнервничалась она. — Ну, звонила. Я же говорила вам: у меня завален гараж…
— Помню, — прервал ее Валдис. — Извините, но заваленный гараж неубедительная причина. Завал могут разгрести и соседи за мизерную плату.
— А я не люблю пользоваться услугами соседей. От них потом не отвяжешься.
— Значит, вы о нем ничего не знаете, он посторонний для вас человек, тем не менее вы звонили ему беспрерывно и разговаривали со мной, думая, что я Фалеев, тоном начальницы. Жаль. Вы не хотите быть с нами откровенной.
— Не знаю, какой тон вы там услышали, но я не могу говорить то, что мне неизвестно.
— А что вы можете рассказать о Роменской? — спросила Ника.
— О какой Роменской? — подняла брови Клара.
— Инессе Роменской, — сказала Ника. — Я подскажу: вы тоже ей звонили в то же время, что и Фалееву.
— И столько же раз, — вставил Валдис, взял лист со стола и протянул Кларе. — Вот распечатка звонков. Смотрите: на этой стороне звонки, сделанные Фалееву, а на этой — Роменской. Обратите внимание на время. Вы звонили Фалееву, а минутой спустя — ей. И так постоянно. Посмотрите.
— Ах, Инессе… — вдруг вспомнила она. — Я сразу не поняла… А с ней что?
— Представьте себе, ее тоже убили, — сказал Валдис.
— Как убили? — Она очень натурально изобразила потрясение. — Чем?
— Пулей, — сказал Валдис. — В висок. Так вы ее хорошо знали?
— Ну, в общем-то… Не скажу, что мы дружили… но я неплохо ее знала.
— Чем она занималась?
— Ничем. Это правда. Инесса мне была неинтересна, потому что много пила, меняла мужчин раз в неделю…
— Настолько была неинтересна, что вы бомбили ее звонками? — подловил ее Валдис.
— Дались вам эти звонки! — вспылила Клара. — Не понимаю, вы меня в чем-то подозреваете?
— Для подозрений у нас нет оснований, — перехватила инициативу Ника, видя, что Валдис теряет терпение. — Мне кажется, вы не совсем искренни с нами. Убили двух человек, которых вы знали, но вы не хотите о них рассказать. Разве этот факт не показался бы вам странным?
— Наверное, вы правы, но мне нечего рассказать. Инессе я звонила, потому что иногда интересуюсь ее самочувствием. Она же в запои уходила. Я давно говорила, что ей надо подлечиться, но она отказывалась, а недавно согласилась. Мне посоветовали клинику, я и звонила ей сказать… Она не отвечала, и я решила, что Инесса в очередном запое…
— А что за клиника, где? — спросила Ника.
— Э… — Клара попала в тупик, поскольку понятия не имела, где лечат от алкоголизма. — Не помню… У меня дома записано.
— И вам не захотелось проведать подругу? — подлавливал ее Валдис.
— Нет. В состоянии опьянения Инесса невменяема, ругается матом, драться кидается. Я ждала, когда она в себя придет, вот и звонила.
Владимир Васильевич сделал Нике знак, та поняла:
— Рядом с убитыми мы нашли змеек, вы не предполагаете, что это может значить?
— Каких змеек? — насторожилась Клара.
— Резиновых. Небольших. Это детская игрушка. Такими змейками дети пугают друг друга, особенно мальчики девочек. Да вот, взгляните.
Следователь достала из ящика стола прозрачный пакет, в нем лежала змейка. Клара с лица спала, что стало заметно Валдису и Нике. Она мигом вспомнила, как вынула из почтового ящика конверт и оттуда выпала точно такая же резиновая игрушка, которая сначала напугала ее, а потом… Не важно, что было потом, важно, что она тоже получила по почте резиновую змейку.
— И что… — указывая робким жестом на пакет, заговорила Клара сдавленным голосом. — Что это значит?
— Эти игрушки подбрасывает убийца, — сказала Ника, глядя на Владимира Васильевича: мол, все я делаю правильно? Он кивнул: продолжай. — Кому-то знак подает.
— Кому-то? — сглотнув ком ужаса, произнесла Клара. — Знак?.. Странно. И у Инессы такую нашли?