— Чего надо? — хмуро спросил плечистый майор, вскинул глаза и уставился на Резенкова.
Ага, узнал участковый работника из мебельного цеха, которого пытался вербовать! А потом про него Полякову еще Андреев рассказал, просил не обижать.
— Помощь ваша нужна, Иван Захарович, — сразу перешел Резенков к делу. — Вот этот парень, работник нашего цеха, который числится у вас погибшим в результате пожара в собственном частном доме.
— Та-ак! Нашелся, значит. И где же ты, друг ситный, мотался все это время? — начал сыпать вопросами Поляков. — И, что особенно интересно, кто же сгорел в твоей хибаре?
И Сергей, не дав Лешке открыть рта, сам стал рассказывать всю историю с самого начала. И о том, как он заподозрил, что Хохол и его люди занимаются сбытом наркотиков, как он сам столкнулся тогда с Зиманом, когда их задержали и привезли в соседний опорный пункт. Как те участковые забрали у парня наркотики, и убили его свои же. Но убили, как полагал Резенков, не столько из-за потери наркотиков, а следовательно, и денег. Его убили, заподозрив в связи с Фомой.
И Сергей перешел к изложению своего видения назревающего или уже назревшего уголовного передела. О том, как они с Лешкой узнали, что готовится что-то, в результате чего скорее всего убьют Магомеда. И сделано это будет по приказу Фомы, который сидит в колонии. Поляков молча слушал, переводя взгляд с Резенкова на Лешку и обратно.
Сергей не стал ничего говорить об Александре Корнееве, который появился совсем недавно и роль которого во всем этом виделась чуть ли не зловещей. Сергей сам до конца всего не понимал и не хотел подставлять старого армейского дружка. А вот о том, что в поселке Сосновом, где сейчас находится Коля Хохол, готовится нечто нехорошее, он сообщил как о просто подслушанном случайно анонимном разговоре. Точнее, о разговоре Монгола с неустановленным лицом, как бы в данной ситуации сказали полицейские.
И в конце своего рассказа Сергей еще раз подчеркнул, почему он все это время прятал Лешку у себя. Пришлось, конечно, обойти стороной тот факт, что дом-то поджог именно он сам — Резенков, заведомо зная, чей там труп лежит, и как этот труп туда попал. Пришлось соврать, что они с Лешкой абсолютно не знают, как и почему загорелся дом. Более того, они полагают, что поджог был именно попыткой убить самого Лешку. Так же, как убили, например, Леника.
— Не считайте это сокрытием сведений о совершенном преступлении, — напомнил Сергей. — Лешка этого не видел, а видел только я один. Поймите, что в той ситуации я просто рисковал бы жизнью, выступив с таким заявлением. Теперь-то я рассказал.
— Теперь рассказал, — задумчиво повторил Поляков. — Вот, значит, как. Не зря я того вашего Хохла… Ладно, я понял.
Майор снова замолчал, глядя перед собой на крышку стола и тихо постукивая карандашом. Что там сейчас варилось в голове участкового, Резенков не знал, но думал, что решение будет правильным. Андреев вообще-то характеризовал своего будущего тестя как человека честного, хотя и излишне прямолинейного. Не от природной туповатости, а по причине такого характера.
— Ты знаешь… — начал Поляков, не поднимая головы. — Я думал, что ты обиду затаил на весь мир после того, ну… случая с моей дочерью. На весь мир и на органы правопорядка.
— Весь мир и органы правопорядка — это конкретные люди, — ответил Сергей. — На конкретных людей я обиду затаил, а при чем тут все органы и весь мир? Один старый и неглупый человек как-то привел очень интересное сравнение: вши заводятся от грязи. Вот и в нашей стране так же. В какой-то области грязи меньше, в какой-то больше. Поэтому и вшей где-то больше, а где-то меньше. Где какие условия созданы.
— Это да, — согласился Поляков. — Местами у нас грязи хватает. И вшей. И грызут они преимущественно людей чистых.
В коридоре затопали торопливые шаги, и в дверном проеме показалась голова другого участкового.
— Иван Захарович… А, у тебя люди.
— Ты чего? — внимательно посмотрел на своего помощника Поляков, уловив тревогу.
Участковый замялся в нерешительности, глянув на визитеров.
— Говори, это свои.
— Не к нам ли бригада из города рванула? Больше десяти машин с бритоголовыми.
— А ты откуда узнал?
— У меня приятель в ДПС, он из Екатеринбурга как раз ехал, на выезде их и видел. Он на посту по рации связался с начальством, а ему сказали, чтобы своим делом занимался. А у него глаз наметан. Я нашим позвонил — говорят, в Верхнюю Лебедянку пока не въезжали.
— Тут ехать пятнадцать минут, — напомнил Сергей. — Не к нам они рванули, а в Сосновое.
— Ладно, иди, — махнул Поляков своему участковому, и тот исчез.
— Вот о чем я и говорил, — снова сказал Резенков и выразительно посмотрел на майора.
Поляков нахмурился еще больше и потянулся к телефону на своем столе. Сергей сидел, курил и наблюдал, как майор пытается уже третьему человеку в РУВД доказать, что в поселке Сосновом может произойти преступление. Ссылаться ему приходилось на некую оперативную информацию, которая, по его мнению, очень достоверна. Майора уже в третий раз осаживали и предлагали заниматься своим участком. Резенков по лицу Полякова видел, что никто всерьез сообщение не принимал и никакой ответной реакции не будет.
Когда Поляков заявил, что он сейчас сам туда выедет, ему было дано указание не дергаться. Если он влезет в какой-то скандал за пределами города, то его обвинят в служебном несоответствии и всяких превышениях власти. Однако все-таки пообещали, что меры будут приняты, и туда кого-то направят, и известят местного участкового.
— Ну, я пойду, — встал Резенков. — Я все-таки на работе должен быть. А Лешку вы прикройте, ладно?
— Подожди, а… — Поляков замялся, о чем-то размышляя. — Хотя ладно, не будем торопить события. В конце концов, бумаги — дело второе. Ладно, иди. Показания мы с тебя потом снимем, если понадобится. И спасибо тебе за информацию.
— Будете бороться? — скептически хмыкнув, спросил Резенков.
— Хотелось бы отыграться кое на ком, — кивнул Поляков. — За свой участок я отвечаю, и краснеть мне приходится не только перед начальством, но и перед жителями. Не волнуйся, хвост прищемлю, насколько смогу, просто сейчас в ситуации надо сориентироваться. Подумать, с какой стороны к этому делу подойти и с чего начать.
Теперь Резенков нисколько не сомневался, что Шурка Корнеев его пытался намеком предупредить. Знал, Корень обо всем, все он знал. И теперь что? Насколько Шурка хорошо знает уголовный мир, его обычаи? Если он намерен убить Магомеда, если он не просто исполнитель, а организатор, то он в очень большой опасности. Понимает ли он это? Догадывается ли, с каким человеком связался? Фома пошел играть по-крупному, практически «ва-банк», а он привык всегда добиваться своего, и любой ценой. И Фоме совсем не нужна ситуация, в которой его потом обвинят во всех смертных грехах, в вероломстве, в нарушении воровских законов. Фоме совсем не нужно, чтобы кто-то затаил после всего случившегося лютую ненависть против него, чувство кровавой мести. И это значит, что подтверждений вероломству Фомы остаться не должно. А подтвердить могут только люди, свидетели. Чем их меньше останется, тем спокойнее будет Фоме.
Понятно, что ликвидировать всех помощников и свидетелей нереально. Ему нужны свои люди, ближайшие доверенные помощники. Но ведь есть еще и не «свои». Шурка Корнеев не свой, он случайный человек, он временное орудие для исполнения тайных замыслов. И уж Шурку Корнеева никто в живых не оставит. Это элементарная логика бандитской среды. Шурка этого может и не знать, а он, Сергей Резенков, это знает хорошо. И Сергей хорошо помнит, как они прикрывали друг другу спину в бою. Для него Шурка был «свой».
Как Резенков ни торопился, а минут тридцать у него ушло на то, чтобы выбраться из города на трассу и поймать попутку в сторону Соснового. Рисковать временем и бежать на автовокзал он не хотел с самого начала. Автобуса в нужном направлении могло в это время не быть, могло не быть места. А на трассе все равно легче остановить машину — хоть «КамАЗ», хоть легковушку. Попалась ему старая разбитая деревенская «Жигули»-четверка. Словоохотливый водитель всю дорогу развлекал попутчика банальными случаями из собственной жизни. Сергей слушал, кивал, вставлял подходящие моменту междометия, а сам думал о своем. О том, что и как он будет делать, когда приедет на место.
Придумать было сложно, потому что Резенков представления не имел, как все сложится в этом Сосновом, как там будут развиваться события. Наверное, следует искать Магомеда с его бойцами, потому что Корень должен быть рядом с ним. А вот дальше придется действовать по обстоятельствам. Как он будет спасать Корня, как защищать его — пока предугадать трудно.
Оставалась и еще одна сложность. Как в горячке криминальных разборок Магомед отнесется к появлению Сержа. В любом случае Магомед поймет, что Сержу в данное и время, и в данном месте делать нечего. А не расценит ли он его как еще одну важную и опасную фигуру в борьбе с Фомой за власть. Не окажется ли Сергей сам в страшной опасности, и не придется ли ему самому спасаться?
Резенков уговорил водителя «четверки» свернуть с трассы на грунтовку и довезти его до начала поселка. Он даже предложил лишних две сотни за такую услугу. Водитель поломался немного для приличия, не соглашаясь брать деньги за лишний километр пути, но потом все-таки взял.
И тут же сквозь завывания автомобильного мотора ясно послышался звук выстрела. Потом почти сразу еще два, потом еще один. Мужик был деревенский, наверняка сам охотник, и поэтому понял, что стреляли из охотничьего ружья. Лицо Сергея вдруг побелело, и мужик, предположив, что стряслось нехорошее, испугался. Резенков не стал ничего говорить, выскочил на дорогу и почти побежал напрямик через поле к поселку. Пока еще за деревьями дома не виднелись, но было понятно, что события начались.
Потом Сергей услышал крики. Агрессивные мужские, визгливые и истошные женские. Кричали на пределе нервов, это всегда чувствуется по голосу. Значит, уже драка и перестрелка. Черт, только бы не поубивали друг друга. И тут Резенков подумал: кого это «друг друга»? Какая, к черту, криминальная разборка может тут быть? Это же элементарное нападение бандитов на поселок. Там же не только Корню угрожает опасность, а всем жителям поселка. И он побежал.
Первое, что Сергей увидел сквозь листву деревьев, — это скопление самых разных машин. И прямо на въезде, откуда до первых домов поселка было еще метров сто. Грохнул еще один выстрел. Основная масса машин начала поспешно разворачиваться, несколько, наоборот, рванули в поселок. А потом он увидел драку. Происходила она чисто по-деревенски: с шестами из заборов, с подручным сельскохозяйственным инструментом, с женскими криками. И слава богу, больше не стреляли. И только теперь Сергей сообразил, что как таковой драки-то еще не было, все еще только начиналось, а выстрелы… они могли быть пока предупредительными, произведенными любой из сторон.
Когда Резенков пересек линию деревьев лесополосы, отделяющей поле от околицы, две группы как раз и столкнулись. Мелькающие над головами колья еще не были пущены в дело, с ними в руках только еще сбегались мужики. А самое напряженное действие происходило в центре этой круговерти, там, где маячила черноволосая голова Магомеда. Его Сергей узнал в толпе сразу.
Кто-то пытался что-то доказать, около Магомеда орали и местные, и приезжие. Кажется, Сергей увидел еще и Батона. Было хорошо заметно, как приезжие «быки» пытаются пока еще без драки оттеснить поселковых от Магомеда и как поселковые напирают с пеной у рта. Потом еще человек десять женщин появились из-за домов с лопатами и граблями в руках.
Сергей приближался к группе быстрым шагом, высматривая Корня, и тут все началось. У кого-то первым не выдержали нервы и посыпались удары. Сразу скопление людей забушевало, как море, разбились на несколько групп, послышались глухие и хлесткие удары. Кто-то из женщин страшно завизжал, хрипло, с натугой вскрикивали мужики. А потом один за другим стали раздаваться выстрелы.
Толпа сразу рассыпалась в разные стороны, и Сергей понял, что приезжие не выдержали напора. Возможно, что они и начали первыми стрелять и сами же испугались этого. А может, это был у уголовников последний всплеск эмоций, когда они совсем отчаялись морально задавить местных. И сразу на глаза попались Баржа и Фофан, активно орудующие руками. А когда Сергей был уже в нескольких метрах от толпы, он наконец увидел Корня. Он был там, где его Резенков и ожидал увидеть, — за спиной Магомеда.
Никто не стоял на месте, все постоянно и сумбурно перемещались, кричали и размахивали руками. Кто-то выстрелил по ногам Батона, и он рухнул как подкошенный. А потом голова Магомеда исчезла. Сергей успел заметить самый главный момент, потому что смотрел именно на Корня. Короткий и точный удар чем-то под левую лопатку. И сразу драка как будто распылилась, сразу в поле зрения попались люди, которые зажимали окровавленные бок, плечо или руку. У двоих кровь заливала лицо. Несколько человека ворочались в пыли и не могли подняться.
Теперь местные стали скучиваться возле неподвижного тела Магомеда, поднимать своих, вытирать кровь, подхватывать под руки и отводить под деревья. А приезжие в большинстве бросились к машинам. Судорожно переводя дыхание, Сергей крутил головой по сторонам, теряясь в толпе. Потом он увидел, как разбегаются приезжие, как отъезжают машины, подбирая своих. А затем слева, уже за деревьями, заметил спины Фофана и Баржи. А чуть впереди перед ними серую куртку Корня.
Хорошо еще, что сработали старые рефлексы спецназовца. Когда Сергей ехал сюда на машине, когда они спускались в низину, он чисто машинально обратил внимание на тип растительности впереди. Теперь это вспомнилось, и очень кстати, потому что догнать Корня с двумя уголовниками Сергею было сложновато. Он слишком устал, спеша к поселку от машины. Он ведь преодолел почти километровое расстояние, да еще на подъем. Теперь было самое время срезать угол и перехватить свою цель.
Сергей не думал, что Фофан и Баржа поведут Шурика к дороге, а пока что они двигались в этом направлении. Да, там их могла ждать машина, но в принципе это для уголовников слишком сложный план. Загодя подготовить машину, оставить ее без присмотра черт знает где, а потом к ней выйти через густой лес. Или тем более впутывать в дело лишнего свидетеля — водителя этой машины. Да и убивать Корня им лучше прямо здесь. А еще лучше убить так, чтобы и тела не нашли. Так сказать, концы в воду.
Вот тут-то Сергей и вспомнил, что в направлении на север, правее Нижнетагильской трассы, он видел явные признаки болотной растительности. Болота тем и хороши, что они очень надежно хранят свои тайны, потому что там тело найти практически невозможно. Ни крюками, ни баграми его не вытащить, как это делается при поисках в воде, потому что тело засосет. Да вообще туда никто не полезет. А осушать эту болотистую местность даже и не подумают. Это огромные затраты, которых ни одно уголовное дело не стоит.
Сергей взял направление на север и прибавил шагу. Он старался убедить себя, что те, кого он преследует, обязательно сделают крюк, обязательно будут забирать севернее, чтобы уйти к болотам. А еще он думал о том, что Шурка Корнеев теперь оказался даже не между двух огней, как принято говорить, а между трех. И положение старого дружка незавидное.
То, что люди Фомы постараются его обязательно убить, чтобы убрать самого важного свидетеля — исполнителя убийства, это ясно. «Дураком надо быть, — зло думал Сергей, — чтобы не понимать: киллеры долго не живут». И, допустим, Сергей поможет Корню сейчас избавиться от своих палачей, тогда ведь останутся люди Магомеда, которые могли видеть момент убийства. В конце концов, Корня могут просто сдать людям Магомеда.
А потом останется еще и третья сила — полиция. И сила это очень неоднозначна. Ладно, если за него возьмется беспристрастное следствие, как за участника нападения на поселок, что равносильно бандитизму, так он еще и будет обвиняться в предумышленном убийстве. Это очень большой срок, очень. И хорошо, если его там не достанут люди Фомы или Магомеда. А если за Корнеева возьмутся люди из полиции или из Следственного управления, которые связаны с криминалом, те, кто куплен тем же самым Магомедом или Фомой? Тогда Корню не пройти даже через следственный изолятор. Сколько их там, в камерах СИЗО, «покончило с собой». Много! Обычно говорят о раскаянии, об осознании всей тяжести содеянного, о том, что совесть, проснувшись вдруг в человеке, заставила наложить на себя руки. А что же еще тут скажешь?
От «этих» его сейчас спасти можно, потому Сергей и бежал. А вот как уберечь позже от «других», он представления не имел.
Догнал он их примерно через тридцать минут. Сердце и легкие буквально разрывались от долгого бега по пересеченной местности, но Сергею надо было еще и подойти к своей цели как можно тише. Кто их знает, этих уголовников, что у них на уме. А еще неплохо было бы восстановить дыхание. Повезло Резенкову потому, что он услышал чавканье болотной жижи и ругань. Несколько очень глубоких вдохов и выдохов — и дыхание постепенно начало нормализовываться. Правда, с непривычки сердце в груди так гулко билось, что казалось, его стук слышен за десятки метров. И все-таки они его не заметили.
Сергей вышел из чахлых елочек, окаймлявших болотную местность, как раз в тот момент, когда Баржа, матерясь и спотыкаясь, выдирал ноги из болота. Наверное, он слишком близко подошел к нему, и нога соскочила с кочки. Фофан раскорячился и тянул дружка за руку. Корень стоял и посмеивался рядом с самым беззаботным видом. Наконец Баржу вытянули на сухое место, и он сел на траву, чтобы вылить из кроссовок воду и выжать носки.
Сергей еще немного выждал, восстанавливая дыхание, а Корень в это время занялся чем-то странным. Он ходил кругами по траве, потом поднял камень, величиной с кулак. Из кармана он вытянул носовой платок, в который было завернуто шило с длинным толстым жалом. В этот же платок он завернул камень, тщательно завязал на два узла, а потом, размахнувшись, закинул далеко в болото, туда, где зеленая ряска покрывала открытую воду. Сверток булькнул, подняв фонтан брызг и исчез под водой.