Фредерик Пол, Джек Уильямсон Граница земли
Джек Уильямсон
В памяти Вечного все живет вечно. В памяти Вечного есть место моллюскам и людям, морскому капитану и ребенку. Многие живут в разуме Вечного со всеми своими радостями и горестями, любовью и страхами - навечно.
В разуме Вечного хранится память о столкновениях миров и ужасной смерти планет. Гигантский пузырь вселенной бесконечно надувается, растет. Крохотные недолговечные крупицы живого, подобно бабочкам-поденкам, жмутся друг к другу, рождаются, умирают - но все они живут вечно в памяти Вечного.
В памяти Вечного есть место для всего, что когда-либо существовало… для вырастающих из глубин земли новых горных хребтов и для медленного их разрушения… для разливов морей и рек - и для морей иссохших и умирающих…
В памяти Вечного есть место даже для любви - той любви, которая охватывает все живое и дает ему жизнь вечную - в памяти Вечного.
ПОСЛЕДНИЙ ГОД Глава 1
Когда ее гигантский кальмар попытался сожрать Полномочного Посланника Пан-Мака, Грациэла Наварро еще и не слышала о Вечном.
Жизнь Грациэлы шла весьма хорошо. Она занималась важной и хорошо оплачиваемой работой: руководила школой обучения кальмаров в Сити Атлантика. У нее был любовник, Рон Трегарт, человек, приятный ей во всех отношениях. Она жила в Сити Атлантика, самом прекрасном и свободном из Восемнадцати Подводных Городов, и пребывала в полной уверенности, что жизнь под водой значительно лучше суетливой, дурно пахнущей и тягостной толкотни на любом из материков или островов Земли.
Единственным событием, отравившим безмятежную радость ее жизни, было то, что ее лучший ученик, кальмар Несс, дотянулся до этого жирного увальня, Д-ра Посланника Саймона Мак-Кена Кваггера, и потащил его в глубокий бассейн кальмаров - а вернее сказать, в собственную жуткую объемистую пасть.
Он не мог бы выбрать худшего времени для подобной выходки. То был день первого выпуска Грациэлы, день выпускных экзаменов для ее дрессированных - нет, возразила бы Грациэла, не дрессированных, а образованных - кальмаров, и присутствовали на экзамене все мало-мальски значимые люди. Все шесть кальмаров-выпускников демонстрировали свое умение управляться с агрегатами, предназначенными для сева, культивации й сбора урожая. Мэр Мэри Мод Мак-Кен сказала вступительное слово. Помимо Ее Чести госпожи Мэра здесь присутствовал еще более почетный гость - старый Юстас Мак-Кен, прибывший в Атлантику из своей регулярной инспекционной поездки по остальным из Восемнадцати Городов - ни один из которых не был его родным городом, потому что он нужен был везде. Был тут и Посланник Пан-Мака со своим личным секретарем. И-еще один человек, который значил для Грациэлы больше, чем все остальные почетные и высокопоставленные гости вместе взятые, потому что это был тот человек, которого она любила. Более сотни наиболее видных граждан Сити Атлантика толпились на узких дорожках, идущих вокруг огромного бассейна. Даже Посланник Кваггер, здоровенный толстяк с назойливыми поросячьими глазками, пытался быть любезным, когда преподнес свой собственный грубо сработанный блестящий медный бюст в память о его официальном визите… и тут - такое!
Не может быть, чтобы у Несса была настолько преступная натура. Несс был самым большим кальмаром среди подопечных Грациэлы; кроме того, он был самым сообразительным, умным, и, как правило, на него можно было положиться в большей степени, чем на любого из кальмаров. Грациэла была просто потрясена, когда внезапно Несс выпустил культивационную установку, напоминающую торпеду своими обтекаемыми формами, и устремился к Посланнику.
До этого момента все шло так изумительно хорошо! Шесть кальмаров скользили в бассейне, выполняя ее команды. С помощью имплантированных устройств-«голосов» они называли свои имена и приветствовали Мэра, обращаясь к ней также по имени. Рон Трегарт, человек, за которого Грациэла собиралась выйти замуж, прямо-таки сиял от гордости за нее. И все прошло бы без сучка, без задоринки, если бы только Несс не попытался сожрать высокопоставленного почетного гостя, Посланника Пан-Мака.
Она очень отчетливо помнила всю последовательность событий. Сперва мэр произносила речь с прощальными напутствиями выпускникам, стоя над глубоким бассейном кальмаров в школьном куполе. Слушатели-гости рядами расселись на скамьях по сторонам бассейна и почтительно внимали. Шесть кальмаров-выпускников кружили под водой совсем близко к поверхности; Несса можно было отличить сразу - он был самым большим и держался ближе всего к людям. Посланник Кваггер расположился в первом ряду, рассеянно поглаживая отливающий медью бюст, потом наклонился и, сдвинув брови, принялся вглядываться в бассейн.
Мгновением позже раздался всплеск.
Д-р Посланник Кваггер был уже в бассейне, и щупальца Несса тянулись к нему. Долей мгновенья позже все восемь длинных и две коротких руки кальмара сплелись вокруг Посланника пан Мака, подтягивая его все ближе к мощному торпедообразному телу, а Посланник пронзительно орал от страха при виде приближающейся разверстой пасти.
Еще долей секунды позже Грациэла Наварро, прыгнувшая в бассейн, чисто, без всплеска вошла в воду.
- Несс! - выкрикнула она. - Несс, нет! Несс вредить человеку, нет!
Потом она уже ничего не могла говорить, поскольку нырнула под воду и принялась тянуть и трясти за мощные руки кальмара у их основания, где не было дисков-присосок, чтобы удержать ее; лицо ее оказалось в непосредственной близости от одного из огромных немигающих глаз кальмара - глаза, который был больше всей ее головы. Круглый, яркий, немигающий. Нечеловеческий глаз.
Но Несс узнал ее. Неохотно - или ей так показалось? - кальмар расправил щупальца и ослабил их хватку. Посланник выплыл на поверхность, отплевываясь, захлебываясь водой, страхом и злостью, судорожно вдыхая воздух. С дюжину рук протянулось, чтобы помочь ему выбраться из бассейна - пожалуй, учитывая вес этой туши, ему нужно было не меньше помощников.
Так закончился этот несчастный случай.
Грациэла решила, подумав, что ничего хуже не случалось с ней за всю ее жизнь; но тогда она еще ничего не знала о Вечном. Как не знал о ней и никто другой. И никогда она не слышала о Комете Сикара, хотя на Земле и было несколько человек, знавших о ее существовании, и один-два человека, которые думали только об этом.
В этот год - год двадцать пятый со времени основания Восемнадцати Городов, - на всей земле не нашлось бы места лучше, чем в одном из них. Пусть эти толстяки на поверхности Земли грызутся между собой и уничтожают друг друга в глупых войнах, пусть уничтожают почву и отравляют атмосферу! Как и все прочие «перепончатоногие» - людей Восемнадцати городов это прозвище, данное им сухопутными толстяками, вовсе не задевало, - Грациэла Наварро не завидовала никому в мире. Люди суши были богаты и невероятно сильны в военной области, равно как и многочисленны. Но у людей Восемнадцати Городов было то, чего никогда не будет иметь ни один сухопутный увалень. Они были свободны.
Грациэле Наварро было совершенно непонятно, почему, собственно, Д-р Посланник Кваггер заслуживает большего уважения или почтения, чем какой-нибудь скромный чистильщик фильтров в Сити Атлантика. А потому когда ее вызвали к мэру - в ее, Грациэлы, собственный офис! - она и не подумала торопиться.
Ее занимали совершенно другие проблемы, и самой важной из них была ее школа. Ей нужно было успокоить кальмаров-выпускников, взволнованно плескавшихся и круживших в бассейне. Как только Кваггер оказался вне опасности, а все прочие зрители начали расходиться, Грациэла снова вернулась в воду. Она плавала среди них, нежно пощелкивая и посвистывая, называя их по именам, поглаживая крохотные присоски на концах их щупалец, ероша толстую гладкую шкуру.
Когда они немного успокоились, она перевела Несса и еще одного кальмара поменьше, Холи, в декомпрессионную камеру. Сама она туда не вошла, будучи без гидрокостюма, но когда камера закрылась, принялась наблюдать за ними сквозь стеклянную стену, в то время как клапаны медленно выравнивали давление в камере и вне купола. Сквиды слегка заволновались, ощутив перемену. Для них это не было болезненным, даже неудобств не причиняло: их плавучесть обеспечивалась внутренним химическим балансом, а не наполненными воздухом плавательными пузырями, как у других видов морской фауны, а потому давление и декомпрессия не доставляли им никаких неприятных ощущений. Как только давление в камере стало равным давлению окружающей среды, ворота раскрылись. Несс и Холли медленно выплыли наружу и словно бы повисли у выхода, медленно перебирая плавниками и расправив щупальца, чтобы оставаться на месте, в то время как камера подготавливалась к тому, чтобы принять остальных четверых.
Когда все они уплыли, Грациэла Наварро подплыла к краю бассейна, где ее ждал Рон Трегарт. Рядом с ним стояли две женщины, обе - младшие офицеры в команде его подводной лодки; Вера Доорн, сопровождавшая его в его последнем путешествии к материкам, и Джилл Даннер, которая станет помощницей капитана в следующем рейсе. Обе были молоды и удивительно красивы, так что Грациэла иногда начинала задумываться, что же такого нашел в ней Рон Трегарт, что предпочел ее им. Она не знала ответа - просто была благодарна ему за то, что так есть.
Трегарт уже протянул к ней руки; она потянулась к нему; ухватилась за его запястья, и одним легким стремительным движением он вытащил ее из воды и поставил рядом.
- Ее Честь ждет тебя в твоем офисе, любовь моя, - широко улыбаясь, сказал он. - Думаю, она уже начала притоптывать своими маленькими ножками от нетерпения.
- Тебе не о чем волноваться. В конце концов, ты спасла жизнь этому жирному увальню, - вставила Джилл Даннер. - Хочешь, мы пойдем с тобой и все подтвердим это?
- Ей это не понравится, - ответила Грациэла, - но все равно спасибо.
- Вот, держи, - сказал Трегарт - Я принес тебе платье, чтобы тебе не пришлось предстать перед ней в нижнем белье.
Трегарт был на пол-метра выше своей нареченной и по крайней мере вдвое тяжелее; статен и светловолос, как викинг, в то время как она была смуглой, темноволосой и миниатюрно-гибкой, словно родилась на берегах Средиземного моря. И даже то, что все свои девятнадцать лет она прожила вдали от солнца, не сделало ее кожу светлее. Он помог Грациэле надеть платье; сандалии на толстой подошве, позволявшие ей выглядеть выше, она надела сама. Трегарт, она заметила, смотрел мимо нее сквозь хрустальные стены купола, туда, где мерцали в отдалении огоньки субмарины, отвозившей гостей в главный купол Сити Атлантика.
У нее невольно вырвалось:
- Ты предпочел бы снова оказаться на своем корабле, чем оставаться здесь, верно?
Она тут же пожалела о своих словах. Трегарт быстро возразил:
- Нет, покуда ты здесь, Грациэла, - но, будучи человеком честным и прямым, прибавил: - Но в любом другом случае - да, я предпочел бы быть на корабле, чем в городе. В городах я задыхаюсь, словно бы оказываюсь среди этих сухопутных увальней там, наверху.
Она серьезно кивнула, стиснув в пальцах пояс платья, и вздохнула. Это было самой серьезной проблемой Грациэлы .- по крайней мере, она сама считала так до тех пор, пока не узнала о Комете Сикара и о Вечном. Они с Трегартом редко говорили об этом - оба знали, что решения им не найти.
Грациэла работала с кальмарами в школьном куполе. Рон Трегарт командовал подводной лодкой, совершающей дальние рейсы, бороздившей все моря и океаны Земли, и каждое такое путешествие могло длиться, несколько месяцев.
Может ли быть так, чтобы они когда-нибудь нашли компромиссное решение? И какой смысл в их супружестве, если они не смогут быть вместе? Если же они все-таки поженятся - кому придется уступить? Сможет ли Грациэла расстаться со своими бесценными цефалоподами, с работой, так много значившей для нее, чтобы променять все это на кочевую жизнь жены капитана субмарины? Сможет ли Рон бросить якорь и найти новую работу в Сити Атлантика при школе?
Если ответ на эти вопросы и существовал, Грациэле пока не удалось его найти.
- Грациэла, - настойчиво сказала Вера Доорн, - мне кажется, Ее Честь ожидает, что ты явишься к ней немедленно…
- Да, - ответила Грациэлла Наварро. - Лучше не заставлять ее ждать.
Она приподнялась на цыпочки, подставив Трегарту губы для поцелуя, и помахала всем троим на прощание прежде чем, закусив губу, направиться в свой офис. Но, поднимаясь в лифте, она думала вовсе не о мэре. Она думала о том великом решении, которое рано или поздно придется принять ей и Трегарту - о самом важном решении, как она думала, какое ей суждено принять в ее жизни. Но она еще не знала ни о Комете Сикара, ни о Вечном…
Мэр бросила острый взгляд на Грациэлу Наварро.
- Ты отняла у нас много времени, - раздраженно пожаловалась она.
Раздражение мэра было заметно. Она нервно постукивала каблучками по ножкам стола, на который уселась, сдвинув в сторону кипу журналов по анатомии моллюсков, психологии поведения и лингвистическим программам перевода. В кресло за рабочим столом Грациэлы была втиснута туша Д-ра Посланника Саймона Мак-Кена Кваггера. За креслом позади него стоял стройный светловолосый молодой человек, которого Грациэла еще раньше заметила в окружении Посланника. Сейчас он двигался по комнате, делая снимки Грациэлы и своего босса с помощью небольшой кинокамеры на запястье.
- Я очень сожалею. Мне нужно было выпустить кальмаров, - сказала Грациэла.
- Она сожалеет! - воскликнула мэр. - Посланник и я ожидали, что ты извинишься за то, что подвергла его подобной опасности. Ты понимаешь, что этот твой зверь мог его съесть?
- Нет, нет. Это невозможно, - запротестовала Грациэла. - Если бы Несс хотел съесть господина Кваггера, он бы это сделал, без сомнения. Вы себе представляете, насколько он силен?
- Так это все и выглядело!
Грациэла постаралась сохранить спокойный тон - поддержание дипломатических отношений обязывало к этому:
- Я думаю, что посланник каким-то образом пробудил в Нессе охотничий рефлекс - разумеется, только частично! Достаточно только для того, чтобы увлечь его в воду. Если взглянуть на руки господина Кваггера - видите? - на них нет ни одной царапины. Несс - взрослый кальмар-самец в полном расцвете сил. Если бы его намерения были серьезными, по всему вашему телу были бы круглые отпечатки его присосок, Господин Посланник, следы размером с блюдце. Но я искренне прошу у вас прошения, - все-таки добавила она.
Ей нелегко было выговорить слова извинения. Грациэла не любила людей из Пан-Мака - вернее сказать, вообще не любила всех сухопутных людей, живущих на поверхности Земли. Они были такими неистовыми и злобными! Эти увальни вечно грызлись между собой -домены Пан-Маков земли Мак-Кен против АфрАзийских, Европейские государства - против них обоих. Даже сами Мак-Кены обычно разрешали свои противоречия с помощью спровоцированных мятежей или «пограничных конфликтов» между четырьмя основными феодами империи Пан-Мака. Но ничего более серьезного пока не случалось. По крайней мере, Мак-Кены предотвратили развязывание полномасштабной ядерной войны.
А это, - воспоминание заставило Грациэлу зябко передернуть плечами, - это было только к лучшему, поскольку, начнись глобальная война, она принесла бы несчастье и Восемнадцати Городам. Какая-нибудь из сухопутных империй в этом случае не упустила бы шанса заявить свои права на один или два подводных города, дабы присоединить их к своим владениям.
Посланник уставился на нее. Что-то странно задумчивое было в выражении его лица, заинтересованность, которая Грациэле понравилась даже меньше, чем его гнев. Потом выражение его лица изменилось. Оно расплылось в широчайшей улыбке, в которой не было ни на йоту искренности. Посланник посмотрел на своего помощника - того самого, с наручной камерой, - чтобы убедиться, что объектив нацелен на него; и заговорил:
- Моя дорогая юная леди, вам нет нужды беспокоиться. Досадные случайности - вещь неизбежная! И я, разумеется, понимаю вашу привязанность к этому… э-э, к этому зверю. У меня самого есть ручной зверек, Анжи, который чрезвычайно дорог мне; ваша верность этому… э-э… этому моллюску кажется мне вполне естественной.
Он тщательно следил за тем, чтобы предстать перед камерой в наилучшем возможном ракурсе во время этой короткой речи. Грациэла заметила, что, помимо камеры на одном запястье, молодой человек носил на другом миниатюрный диктофон: потомки должны были узнать о великодушии Посланника.
- - Я должен, - проговорил Посланник, - представить вам моего amanuensis* [личный секретарь, пишущий под диктовку (лат.)], господина Ньютона Блюстоуна. Он помогает мне писать мои мемуары; я пошлю вам копию, когда они будут окончены. Я уверен, что вы найдете их интересными. Но, - со вздохом добавил он, - я должен признаться, что все эти… э-э… переживания слегка утомили меня. С вашего позволения, я хотел бы откланяться и проследовать в свои апартаменты. Идем, Ньют!
Молодой человек щелкнул выключателями камеры и диктофона и устремился к креслу, чтобы помочь Д-ру Посланнику Кваггеру извлечь из его глубин свою тушу. Сопя и сияя улыбкой, толстяк помахал мэру пухлой ручкой и потопал к двери.
Но прежде чем покинуть кабинет, он обернулся и погрозил мэру похожим на сардельку пальцем.
- Ну, ну, - добродушно пропыхтел он, - только не будьте слишком строги с юной леди, когда я уйду, Мадам Мэр! Это моя личная к вам просьба. Я уверен, что она не хотела ничего плохого. А я как только хорошенько высплюсь, буду свеж, как огурчик, и в полном порядке, я абсолютно уверен в этом.
- Желаю вам хорошего сна, Господин Посланник, - откликнулась мэр. - И благодарю вас, за ваш великодушный дар! До свидания, сэр!