Гарри Гаррисон Крыса из нержавеющей стали. Кн.5,6,7
Крыса из нержавеющей стали спасает мир
— Джеймс Боливар ди Гриз, вы мошенник, — сказал Инскипп. Из его глотки вылетали какие-то животные звуки, он злобно тряс передо мной пачку бумаг. Дело происходило в его кабинете, где я стоял, прислонившись к стеллажам — картина оскорбленной невинности.
— Я не виновен. Все это холодная, расчетливая ложь, — хныкал я. Прямо за мной находилось отделение для сигар, и я одной спиной, без помощи рук нащупывал его замок — на такие штуки я мастер.
— Мошенничество, обман, одно хуже другого — докладные на вас все еще поступают. Вы обманываете свою собственную организацию, наш Специальный Корпус, своих товарищей!..
— Да нет же! — вскричал я, а сам в это время быстренько вскрывал замок.
— Недаром вас прозвали Скользким Джимом!
— Так это же просто детское прозвище! Когда в детстве меня мама купала, я показался ей очень скользким.
В этот момент сигарный ящик открылся, и я втянул носом великолепнейший аромат.
— Да знаете ли вы, сколько вы наворовали? — Лицо его налилось кровью, глаза выпучились. Все это выглядело очень несимпатично.
— Я? Украл? Да я лучше умру! — трогательно провозгласил я, незаметно вытаскивая при этом из ящика пригоршню дьявольски дорогих сигар, предназначенных для Очень Важных Персон. Уж лучше я их выкурю сам — так будет правильнее. Нужно признать, что я уделял гораздо больше внимания краже Курева, чем нудным упрекам Инскиппа, так что не сразу заметил перемещу в его голосе. Вдруг я осознал, что едва слышу его слова. Он даже не шептал — было такое впечатление, будто у него в горле вырубили регулятор громкости.
— Говорите громче, Инскипп, — твердо сказал я. — Или вам стало стыдно за свой поклеп?
Я отошел от шкафа и повернулся к Инскиппу боком, чтобы он ненароком не увидел, как я засовываю в карман кучу редкостных сигар, каждая из которых стоит не меньше сотни кредиток. Он продолжал невнятно бормотать, не обращая на меня внимания и беззвучно тряс бумагами.
— Вы что, нездоровы?
Голос был у меня слегка озабочен, потому что теперь Инскипп выглядел совсем уж худо. Даже когда я переменил место, он не повернул головы и, беззвучно шевеля губами, продолжал смотреть туда, где я стоял раньше. Он был очень бледен. Я зажмурился и вновь посмотрел на него.
А сейчас он уже не был бледным. Он стал прозрачным. Сквозь его голову отчетливо виднелась спинка стула.
— Прекратите! — завопил я, но он, видимо, не услышал. — Что это за штучки? Объемная проекция, чтобы меня одурачить? Не трудитесь! Скользкий Джим не из тех, кого можно надуть, ха-ха!
Быстро пройдя через комнату, я протянул руку и ткнул указательным пальцем ему в лоб. Преодолев слабое сопротивление, палец вошел внутрь, а Инскипп как будто и не заметил этого. Вот когда я отвел руку, раздался слабый хлопок, и Инскипп исчез начисто. Осталась только пачка бумаг, а так как ее никто не держал, она упала На стол.
— Бррргм! — пробормотал я нечто невразумительное. Потом нагнулся и стал искать под стулом скрытый проектор, но в этот момент раздался противный треск, и дверь кабинета слетела с петель.
Ну, в таких-то делах я разбираюсь. Еще стоя на четвереньках, я быстро перевернулся и как раз успел встретить первого вошедшего. Ребро моей ладони врезалось ему в горло, закрытое противогазной маской. Человек хрюкнул и упал. Но вслед за ним ворвалось еще много народу, все в таких же масках и белых халатах, с маленькими черными ранцами за спиной. Одни были без оружия, другие — с импровизированными дубинками. Все это выглядело весьма необычно. Превосходящие силы оттеснили меня в глубь комнаты, однако я успел влепить одному в подбородок, а от второго отделался ударом «под-дых». Затем я прижался спиной к стене, а они набросились на меня всем скопом. Я врезал кому-то по загривку, он упал… и растаял, не успев долететь до пола.
Вот это интересно… Число людей в комнате начало быстро уменьшаться, когда некоторые из тех, кого я свалил, стали пропадать. Это было очень здорово и помогло бы уравнять шансы, если бы прямо из воздуха не возникали все новые и новые люди. Я попытался прорваться к двери, однако этот номер не прошел, а потом на мою голову обрушилась дубина и вышибла из нее остатки соображения.
После этого все стало похоже на драку под водой. Я повалил еще нескольких, но делал это уже без души. Меня схватили за руки и потащили из комнаты. Я немного подергался и славно отругал их на полудюжине наречий, но все, конечно, без толку. Меня поволокли из комнаты и дальше по коридору в ожидавший лифт. Кто-то поднял газовый баллон, и, как я ни старался отвернуться, струя газа попала мне прямо в лицо.
Никакого действия я не почувствовал, зато разозлился еще больше, стал лягаться, щелкать зубами и вовсю ругаться. Люди в масках что-то мямлили — ругались, должно быть, — и это совсем уж взбесило меня. К тому времени, когда мы добрались до места Назначения, я был готов убивать, что в обычном состоянии дам меня довольно необычно, и убивал бы, не будь накрепко привязан к какому-то хитрому электрическому стулу с электродами, прикрепленными к запястьям и лодыжкам.
— Хоть расскажите потом, собаки, что Джим ди Гриз умер как мужчина! — с пеной у рта проорал я. На голову мне опустили металлический шлем, но перед тем, как он закрыл мне лицо, я ухитрился выкрикнуть: — В задницу ваш Специальный Корпус! В задницу вашу…
Опустилась темнота, и я понял, что дожил до разрушения сознания, а может, и до электрического стула.
Но ничего не произошло. Шлем снова поднялся, и один из нападавших пустил мне в лицо новую струю газа. Я почувствовал, что моя злоба исчезает так же быстро, как и возникла. Тут я маленько поудивлялся и увидел, что мне освобождают руки и ноги. И еще: в это время большинство присутствующих уже сняло маски, и я узнал техников и ученых Корпуса, которые обычно околачивались в этой лаборатории.
— Скажите кто-нибудь, какого черта все это затеяно?
— Дайте мне сначала закончить, — сказал один из присутствующих, седовласый мужчина с кривыми зубами, похожими на старые пожелтевшие надгробные камни, зажатые между губами. Он повесил мне на плечи один из черных ранцев и вытянул из него кусок провода. На его конце был небольшой диск; человек коснулся им моего затылка, и провод прилип.
— Ведь вы — профессор Койпу, верно?
— Да. — Зубы задвигались вверх и вниз, как клавиши пианино.
— Скажите, пожалуйста, уместно ли мне просить объяснений?
— Конечно. В данных обстоятельствах это вполне естественно.
— Так что же?
— Ужасно неприятно, что нам пришлось обойтись с вами так грубо. Это был единственный выход — захватить вас врасплох. Захватить врасплох и как следует разозлить. В ярости рассудок существует только для самого себя и может сам себя поддерживать. Если бы мы попытались вас уговорить, объяснить, что к чему, то провалили бы все дело. Пришлось просто напасть. Дали вам «газ ярости» и сами им надышались. Что делать!.. Черт возьми, пришла очередь Магкстера!.. Это чувствуется все сильнее даже здесь.
Один из белохалатников вдруг задрожал, сделался прозрачным и исчез.
— С Инскиппом вышла такая же история, — заметил я.
— Конечно, с ним — в первую очередь.
— Почему? — спросил я, тепло улыбнувшись и решив, что это, пожалуй, самый идиотский разговор в моей жизни.
— Они борются против Корпуса. Начинают с руководителей.
— Кто?
— Не знаю.
Я услышал, как заскрипели мои зубы, но внешнее спокойствие я ухитрился сохранить.
— Будьте добры объяснить более подробно или найдите кого-нибудь, кто расскажет эту историю лучше, чем вы.
— Виноват. Прошу прощения.
Он промокнул бусинки пота, выступившие на лбу, и алым кончиком языка облизал сухие концы зубов.
— Видите ли, все это началось слишком быстро. Экстренные меры и все такое. Можете называть это темпоральной войной. Кто-то где-то пытается изменить время. Естественно, они должны выбрать своим первым объектом Специальный Корпус, какие бы другие планы они кроме этого ни вынашивали. Так как наш Корпус является самой эффективной и широко разветвленной наднациональной и межпланетной организацией по охране законности за всю историю галактики, то мы, естественно, становимся главным препятствием на их пути. Рано или поздно любой обширный план по изменению времени должен наткнуться на противодействие Специального Корпуса. Вот они и решили расправиться с нами как можно раньше. Если они смогут устранить Инскиппа и других руководителей, вероятность существования Специального Корпуса сильно понизится, и нас всех сдует, как только что сдуло бедного Магистера.
Я быстро моргнул.
— Не могли бы мы выпить чего-нибудь? — Мне нужно прочистить мозга.
— Отличная идея. Пожалуй, я и сам выпью.
Диспенсер выдал ему по его выбору какую-то тошнотворную зеленую жидкость, я же заказал изрядную порцию «Пота Сириусской Пантеры» и выпил ее почти одним глотком. Это чудовищное зелье дает такое потрясающее похмелье, что торговля им запрещена в большинстве цивилизованных миров. Однако мне эта штука пошла на пользу. Я прикончил стакан, и из хитросплетений моего подсознания неожиданно выскочило одно воспоминание.
— Остановите, если что не так: кажется, я слышал однажды вашу лекцию о невозможности путешествия во времени.
— Да. Темпоральные исследования — моя специальность. Можете считать то выступление дымовой завесой. Мы освоили путешествия во времени уже много лет назад, но использовать боялись. Изменение темпоральных линий и тому подобное. Именно то, что творится сейчас… Но мы ввели обширную программу изысканий и расследований во времени. Именно благодаря этому, когда все началось, мы смогли понять, что происходит. Тревога была такая неожиданная, что у нас не было времени предупредить кого бы то ни было, хотя, по правде сказать, предупреждения тут и не помогают. Мы выполнили свой долг. Ведь только мы могли что-то предпринять. Сначала соорудили вокруг этой лаборатории фиксатор времени, потом сделали портативные модели, такие, как та, что вы сейчас носите.
— А как она работает? — спросил я, с большим уважением дотрагиваясь до металлического диска у себя на затылке.
— В ней хранится копия вашей памяти, которая записывается обратно в мозг каждые три миллисекунды. Она, таким образом, напоминает вам, кто вы такой, и исправляет все изменения личности, которые могли появиться от искажения темпоральных линий в прошлом. Чисто защитный механизм, но это все, что мы пока можем.
Уголком глаза я заметил, что еще один человек исчез.
Голос профессора посуровел.
— Мм должны атаковать, если хотим сохранить Корпус.
— Атаковать? Сейчас?
— Нужно послать кого-нибудь в прошлое, чтобы разоблачить силы, начавшие темпоральную войну, и уничтожить их, пока они сами не расправились с нами. Необходимое оборудование у нас есть.
— Считайте меня добровольцем. Работенка как раз для меня.
— Оттуда нельзя будет вернуться. Это задание — без возврата.
— Тогда я отказываюсь. Мне и здесь хорошо.
Внезапно я весь сжался от воспоминания, восстановленного, без сомнения, всего три миллисекунды назад, и приступ страха начал качать мне в кровь всякие интересные химикалии.
— Ангелина! Моя Ангелина! Мне нужно с ней поговорить!
— Она же не единственная!
— Для меня — единственная, профессор! Отойдите в сторону, а не то я пройду через вас.
Он отступил, нахмурившись, что-то бормоча и постукивая себя по зубам кончиками ногтей, а я торопливо набрал номер на визифоне. Экран дважды звякнул и следующие несколько секунд, пока она не ответила, тянулись для меня бесконечно долго.
— Ты здесь! — выдохнул я.
— А где же мне еще быть?
По ее ясному лицу пробежала тень, и она втянула в себя воздух, как будто хотела через экран уловить запах алкоголя.
— Ты опять пил, да еще спозаранку.
— Только капельку. И звоню я тебе совсем не из-за этого. Как у тебя дела? Ты выглядишь просто отлично, совсем не прозрачная…
— Капельку? Больше похоже на целую бутыль! — голос ее заледенел, и она вновь стала похожа на прежнюю, непеределанную Ангелину — самую ловкую и безжалостную мошенницу во всей Галактике, какой она была до тех пор, пока врачи Корпуса не вправили в ее мозги какие-то извилины, Вешай-ка трубку, прими пилюлю и позвони снова, когда протрезвишься. — Она потянулась к кнопке отбоя.
— Не-е-ет! Я совершенно трезв и жалею об этом. Это тревога 3-А, высший приоритет. Моментально двигай сюда и привози близнецов.
— Идет. — Она молниеносно вскочила на нога, готовая бежать. — А где ты?
— Координаты этой лаборатории, быстро! — рявкнул я, поворачиваясь к профессору Койпу.
— Уровень 120, комната 30.
— Ты слышала? — спросил я, поворачиваясь к экрану. Но он уже был пуст.
— Ангелина…
Я отсоединился, снова набрал на клавишах ее код. Экран осветился, появилась надпись: «Не отсоединенный номер». Я бросился к двери. Кто-то схватил меня за плечо, но я отшвырнул его в сторону, схватился за дверь и распахнул ее.
Снаружи не было ничего. Только бесформенное, бесцветное ничто, которое, когда я глядел на него, творило странные вещи с моим мозгом. Потом меня оттащили от двери и захлопнули ее. Профессор Койпу прислонился к двери спиной и тяжело дышал. Его лицо было искажено теми же неприятными и непонятными ощущениями, которые испытал и я.
— Исчезли, — хрипло сказал он. — Коридор, вся станция, все здания. Все. Исчезли. Осталась только лаборатория, блокированная нашим фиксатором. Специальный Корпус больше не существует; никто во всей Галактике о нас даже не помнит. А когда выключится фиксатор, исчезнем и мы.
— Где Ангелина, где они все?
— Они даже не родились и никогда не существовали.
— Но я же помню ее, помню их всех!
— На это — весь расчет. Покуда жив хоть один человек, помнящий нас, помнящий Корпус, мы имеем микроскопический шанс в конце концов выжить. Кто-то должен сорвать темпоральную атаку. Если не ради Корпуса, то хотя бы ради цивилизации. Сейчас переписывают историю. Но это не навсегда, если мы сможем противодействовать.
Путешествие в прошлое на всю жизнь, без возврата, в чужой мир, в чужое время… Всякий, кто на это решится, будет самым одиноким из живущих, оказавшись за тысячи лет до рождения своих современников, своих друзей.
— Готовьтесь. Я отправляюсь.
— Сначала мы должны выяснить, куда вам отправляться. И в какое время.
Профессор Койпу, пошатываясь, пересек лабораторию, я последовал за ним, чувствуя себя почти так же скверно. Он забормотал что-то, склонившись над стоженными в гармошку листами компьютерного листинга, которые с шелестом выползали из машины и громоздились на полу.
— Все должно быть точно, очень точно, — заговорил он наконец. — Последнее время мы непрерывно зондировали прошлое, прослеживая источник этих возмущений. И в конце концов нашли искомую планету. Теперь следует установить нужное нам время. Если вы прибудете слишком поздно, может статься, что они уже закончат свое дело, а если слишком рано, то успеете умереть от старости до того, как эти дьяволы родятся на свет.
— Очаровательная перспектива. А что это за планета?
— Странное название, причем даже не одно. Она называется Грязь, или Земля, или что-то в этом роде. Предполагается, что это легендарная родина человечества.
— Еще одна? Никогда о ней не слышал.
— Вполне естественно. Она взлетела на воздух в атомной войне за столетия до нас… Вам прядется отправиться в прошлое на тридцать две тысячи пятьсот девяносто восемь лет, и мы не сможем при таком расстоянии обеспечить лучшую точность, чем плюс-минус три месяца.
— Наверное, я и не замечу. А какой это будет год?
— За много лет до начала нашего теперешнего календаря. Полагаю, по древней системе тогдашних дикарей это будет тысяча девятьсот семьдесят пятый год от Р. X.
— Не такие уж они дикари, если развлекаются со временем.
— По всей вероятности, это вовсе не они. Все сходится на том, что люди, которых мы ищем, просто базируются в этом времени.
— Как же я найду их?
— При помощи вот этого. — Один из ассистентов подал мне маленький черный ящичек с циферблатами, кнопками и прозрачным выступом, в котором свободно плавала иголка. Эта самая иголка дрожала, как охотничья собака, и концом своим указывала в одном и том же направлении, как бы я ни вращал ящичек.
— Это детектор генераторов темпоральной энергии, — сказал Койпу. — Портативный, хотя и менее чувствительный вариант наших больших аппаратов. Сейчас стрелка указывает на нашу темпоральную спираль. Когда вы прибудете на эту самую Грязь, используйте прибор, чтобы отыскать нужных вам людей. А вот эта шкала показывает напряженность поля. Она поможет вам оценить расстояние до источника энергии.
Я поглядел на ящик, и у меня зашевелилась идея.
— Если я могу взять это, то, наверное, смогу унести с собой и другое оборудование?
— Точно. Только небольшое по размеру, чтобы укрепить его прямо на теле. Дело в том, что темпоральное поле создает статический заряд, похожий на статическое электричество.
— Тогда я возьму все оружие, какое найдется у вас в лаборатории.
— У нас его совсем немного. Только самые миниатюрные образцы.
— Что ж, возьму свое собственное. Работают тут у вас ружейные техники?
Он посмотрел по сторонам, подумал и сказал:
— Вот старый Ярл. Он работал в отделе вооружений. Но у нас нет времени делать что-нибудь новое.