— Воздух!
Словно повинуясь его команде, Пал Палыч обрушился на прорезиненное покрытие палубы, а Алексей безвольно уткнулся лицом в клавиши своего пульта.
Татьяну Серегин не видел, она оставалась в ходовом отсеке, но, судя по графикам в медкомпьютере, девушка была пока в строю. То же относилось и к Майкову.
— Держись, командир, — Андрей уселся в кресло второго пилота и посмотрел на Геннадия.
Майков виновато улыбнулся и указал взглядом на составляющую отдельный пульт клавиатуру ручного управления двигателями. Серегин проверил программу маневрирования и, убедившись, что она соответствует прежним намерениям командира, дал компьютеру команду «выполнить».
— Ускоряться будем только в случае физической опасности, — в ответ на вопросительный взгляд Геннадия сказал Андрей. — Терпи, начальник, через десять часов паралич как рукой снимет… Я пока пойду проверю остальных.
Больше всех от вражеской атаки пострадала Тамара. Она находилась на пути в командный отсек и, упав после удара без чувств, расквасила нос. Андрей перенес соратницу в её каюту и уложил на койку. Анна лежала в лазарете, остальные на мостике. Оставалась только Таня. Серегин не спеша добрался до двигательного отсека и открыл его почему-то автоматически сработавший люк. Татьяна сидела в инженерном кресле, запрокинув голову, и сверлила остановившимся взглядом потолок.
— Слышишь меня? — громко спросил Андрей, внимательно наблюдая за реакцией её зрачков.
Глаза девушки остались неподвижными, но зрачки действительно слегка расширились. Серегин хотел усадить Татьяну поудобнее, но передумал и, чмокнув в бледную щечку, пошел обратно в командный отсек. Надолго уходить от приборов он опасался.
За время его отсутствия обстановка практически не изменилась. Автоматика корректировала курс корабля, а разведывательные приборы закачивали в недра компьютеров гигабайты полезной информации. Андрей уселся в свое кресло и задумчиво взглянул на виртуальную модель расположившейся на планете колонии. Купола, силовые подстанции, отчетливо видимый для приборов энергетический луч, связывающий отдельно стоящий преобразователь с повисшим на стационарной орбите кораблем, да и сам корабль, отдаленно напоминающий огромную орбитальную станцию, казались какими-то знакомыми, почти своими, домашними. Андрей прекрасно понимал, что все эти сооружения и аппараты имеют достаточно вычурную в человеческом понимании форму и конструкцию, но упрямое подсознание настойчиво твердило, что такие дизайнерские решения могут прийти в голову только человеку или ему подобным существам. Это была явная уловка, и Серегин с удовлетворением засчитал её обнаружение как первое очко в свою пользу. Сменив окно программы, Андрей вышел в раздел «наведение». С орбиты, выбранной компьютером для маневра, бомбить оказывалось не только можно, но и нужно, поскольку — весьма удобно. Зафиксировав параметры орбиты, Серегин засчитал себе очко номер два. Теперь ему следовало попытаться установить с чужаками связь. Руководитель полета, генерал Каширин, рекомендовал делать это лишь в случае, если пришельцы покажут, что корабль обнаружен, но Андрей не сомневался, что система защиты является одновременно неплохой сигнализацией, и приказа, таким образом, не нарушал.
Когда компьютер перебрал всевозможные радиочастоты и переключился на лазерную, рентгеновскую и микроволновую технику, Серегин забеспокоился. Подозрительное молчание пришельцев навело Андрея на мысль о том, что «Плутон-13» находится наложном пути. Все развернутые чужаками купола и постройки могли оказаться простейшей декорацией, призванной отвлечь внимание землян от направления главного удара.
«Что, если они подбираются сейчас к Земле с другой стороны? — промелькнуло в его голове тревожное предположение. — Например, прячутся за Солнцем или в астероидном поясе? Мы поддадимся на уловку, отправим весь боеспособный космофлот за тридевять световых земель, а они тут как тут?!»
Ответ на все опасения пришел в довольно странном, невербальном виде. Это походило скорее на раздробленное в мелкие черепки помутнение сознания. Из мельчайших осколков, прямо в голове, складывались калейдоскопические картинки. Постепенно их. сменили куда-то бегущие разноцветные пятна, затем фрагменты незнакомых пейзажей, мелькающие, словно кадры запущенной с превышением скорости кинопленки, и, наконец, вспышки, варьирующие интенсивность от сверхмощных до едва заметных. Видения то набегали, то удалялись. Весь этот хаос роился где-то в глубине сознания, но ещё глубже, на самом дне, под действием этих экзотических удобрений зрел и ответ на поставленный вопрос. Пришельцы действительно высадились здесь, на Плутоне, но, кроме Андрея, убедиться в этом не было суждено никому. Все программы специальной подготовки оказались бессильны против защитной системы чужаков, и лишь такие мощные природные нейтрализаторы ментального поля, как мозг Серегина, были способны выстоять в борьбе с барьером. Однако пришельцы совершенно справедливо полагали, что Андрей в своей среде уникален и не станет вредить колонии. Почему чужаки были убеждены в миролюбии землянина, понять Серегин не сумел. Мотивировка этой убежденности, в исполнении собеседников, выглядела как некая колышущаяся и в то же время усыпанная искрами среда, разгадать ассоциативный смысл которой Андрей был бессилен. Он попытался подтолкнуть наметившийся контакт и представил себе, как выглядят собеседники, но в ответ получил танец объемных аспидно-черных клякс на стилизованном лугу, которые поглощали при каждом па огромные участки сине-зеленого фона, стирая его с расцвеченного яркими звездами космического простора. Серегин упрямо повторил попытку, поместив воображаемых пришельцев — на этот раз уже «кляксообразных» — в пространство между голубым небом и желтоватым песчаным пляжем, но черные пятна «сожрали» и этот пейзаж. Оставив наконец бесплодные попытки, Андрей обратил взгляд на смоделированную в экране компьютера поверхность Плутона, и чужаки тотчас высказали свое одобрение, украсив модель крупными самоцветами. Под занавес короткого шоу-контакта они предложили землянину проваливать на свою раскаленную планету и пожелали успехов в белковом синтезе. На требование настырного визитера оставить ему на память весомое доказательство своего миролюбия чужаки, пренебрежительно проигнорировав достижения земной техники, сбросили прямиком на один из контрабандных Лехиных дисков с «мягким порно» запись светопреставления, которую Андрей перевел для себя как «заявление о добрых намерениях». Правда, ключа для расшифровки и преобразования цветных образов в слова хитрые чужаки не дали. Как убедить, например, лишенного фантазии Каширина в том, что вся эта цветомузыка является приветствием дружественных существ, а не ультиматумом о сдаче Земли в двадцать четыре часа, Серегину предстояло придумать самостоятельно.
«Как хотите, — переходя на словесную форму мышления, подумал Андрей, — вас бомбить будут, не меня».
Ответом на это заявление послужил всплеск выдержанных в багровых тонах волн какого-то отчаянно холодного, но величавого океана. Вместо того чтобы рухнуть обратно, в основную массу жидкости, волны вытянулись куда-то за пределы пространства и замерли, словно превратившись в кровавый гель с вкраплениями из темных сгустков неизвестного вещества. Серегин расценил картинку как эквивалент земного: «на все божья воля»…
Чужаки оказались не только легкомысленными, но ещё и недальновидными. Андрей, как сумел, растолковал собеседникам причину, по которой их намереваются бомбить, и упомянул о присутствии на Земле ещё непонятно чьих эмиссаров. Скрытый в его мыслях вопрос не поставил пришельцев в тупик, и они быстренько состряпали визуальный ряд, из которого следовало, что ни земляне, ни их паразиты не интересуют жителей колонии даже в качестве пищи. Все планеты, вместе с содержимым атмосфер, расположенные к Солнцу ближе, чем Нептун, с точки зрения чужаков были безнадежно «пережарены». Андрею даже не пришлось долго размышлять, чтобы согласиться с тем, что питаться углями, сидя при этом на раскаленной сковороде и запивая трапезу кипящим маслом, удовольствие ниже среднего, а для холодолюбивых пришельцев Земля и прочие внутренние планеты Солнечной системы были именно такими сковородками, кастрюлями и чайниками.
Завершающим аккордом интенсивного диалога был вихрь остроконечных снежинок, светящихся неприлично зелеными огнями. Суть этого напутствия осталась для Серегина такой же загадкой, как и бесконечные волны кровавого океана.
В наступившем после переговоров покое Андрей нашел не только умиротворение, но и пищу для новых размышлений. Теперь все происходящее он рассматривал с абсолютно новой точки зрения и осознавал, что вместе с природной исключительностью на его плечи легла дополнительная ответственность. Причем он не мог разделить её ни с кем, потому что, кроме записанного пришельцами диска, не имел в своем распоряжении ни одного весомого аргумента в пользу забавных и непосредственных чужаков. Поголовную паранойю земных генералов, да и всех прочих землян, таким слабым доказательством было не преодолеть, но и опускать руки Андрей не имел права.
«Какое мне дело до этих обмороженных импрессионистов? — размышлял он, прогуливаясь по командному отсеку. — Почему я вдруг решил, что обязан спасти их пристанище от набегов „неразумных хазар“ с Земли? В конце концов, с такими техническими возможностями они и сами могут за себя постоять. При чем здесь я?»
Он подбросил на ладони перламутровый кусочек пластика с записью послания.
«Диск поможет лишь отчасти. Интерпретировать его содержимое каждый эксперт станет в меру собственной испорченности. Значит, следует придумать какие-то убедительные аргументы. Какие? И кому их предъявить? Каширину, Петрову? Им на увещевания плевать. Враг должен лежать в грунте, вот и вся их логика. Забросить картинки в Сеть, на телевидение? Примут за бред очередного сумасшедшего создателя компьютерных спецэффектов. Связаться с уфологами — пропаду совсем бесславно».
Взгляд его сам собой упал на замершего в кресле Майкова, и тут Андрея осенило. Командир, не владея собственным телом, тем не менее, оставался в сознании, а значит, мог наблюдать в точности те же картины, что и Серегин.
Андрей присел рядом с Майковым и заглянул в его испуганные глаза.
— Ты видел наш контакт?
Геннадий с большим трудом перевел взгляд на товарища и медленно, преодолевая сопротивление непослушных мышц, моргнул.
— Так, уже лучше, — Серегин любовно дыхнул на поверхность диска и протер её рукавом. — Ладно, Геша, отдыхай. Выйдешь из комы, поговорим.
Чтобы окончательно убедиться в своей правоте, Андрей немедленно прошел в двигательный отсек и задал тот же вопрос Тане. Девушка моргнуть не смогла, но Серегин почувствовал, что она тоже видела все от начала до конца. Два свидетеля представлялись Андрею вполне убедительным дополнением к диску. А ещё лучше, к двум дискам.
Серегин вернулся в головную часть корабля и, небрежно столкнув на пол бесчувственное тело Алексея, уселся за его пульт.
— Не ушибся? — не глядя на инженера, пробормотал Серегин, принимаясь за настройку аппаратуры на копирование подаренной пришельцами видеоинформации. — Это тебе за первый день полета, Лешик… Так, что у нас получается?
Копирование прошло успешно, хотя Андрей и опасался, что чужая система кодировки будет компьютеру не по зубам. Как выяснилось, пришельцы оказались не такими уж безалаберными и применили именно те варианты цифровой записи, которыми пользовались земляне, взяв за образец данные на диске. Правда, от избытка чувства юмора или по какой-то технической причине через каждые две минуты грандиозных и величавых космогонических картин они оставили двухсекундные отрывки предыдущей, довольно откровенной, записи, но лично Андрею такой подбор даже понравился.
— Три «Икс» файл, — Серегин усмехнулся и не стал исправлять допущенный чужаками промах…
Глава 10
— Ничего не хочу знать! — рявкнул Каширин. — Как только «тринадцатый» войдет в пояс внутренних планет и передаст первый блок информации, ударная группа должна стартовать!
— Это произойдет через три дня, а мне нужна ещё неделя, — возразил Петров. — Неужели вы не станете расшифровывать и обдумывать данные с «Плутона»? Вдруг они будут такими, что необходимость в бомбардировке отпадет?
— Все пришельцы застрелятся без нашего участия? — предположил генерал. — Шутки в сторону, профессор! Пять дней и ни часом больше!
— Я не понимаю, к чему такая спешка? — доктор покачал головой.
— У меня есть сведения, что на перехват «Плутона-13» с орбиты Марса стартовал неопознанный корабль, — нехотя пояснил Каширин. — Вы снова станете утверждать, что это косвенная улика?
— На этот раз — нет, дело, похоже, серьезное, — Петров нахмурился. — И каковы шансы нашего корабля?
— Пять из ста, — генерал заложил руки за спину и прошелся по кабинету. — Перехватчик не похож ни на один известный нам космический аппарат. Это явно посудина пришельцев, а значит, она имеет преимущество по части маневренности и вооружения. «Плутон» практически обречен, и ждать развязки не имеет смысла. Все, что возможно, мы перекачаем из памяти компьютеров нашего разведчика по радиосвязи, а судьба экипажа останется на совести провидения.
— И вы не попытаетесь им помочь?
— В Марсианской эскадре лишь три боевых корабля, — пояснил генерал. — Один из них стартовал в погоню за неизвестным перехватчиком, но скорость космолета пришельцев гораздо выше. Нашему кораблю их не догнать.
— Экипаж «Плутона-13» составляют лучшие добровольцы, — доктор вздохнул. — Таких ребят нам больше не найти…
— Очень жаль, — равнодушно произнес Каширин, — но я бессилен что-либо изменить. Это все проклятая утечка!
— Что же Агентство? — удивился Петров. — У них было полтора месяца, неужели так трудно вычислить шпиона?
— Получается, да, — генерал пожал плечами.
— По крайней мере, вы убедились, что Субботин здесь ни при чем? — спросил доктор.
— Легче от этого не стало, — кивнув, сказал генерал.
— Теперь вы хотя бы станете прислушиваться к моему мнению, — заявил Петров.
— У вас созрела очередная идея, как найти шпиона? — поинтересовался Каширин.
— Она созрела давно, только вы почему-то не желали принимать её всерьез, — ответил профессор. — Помните свою формулировку насчет врага внутри? Тот, кто продает наши секреты, является весьма осведомленной личностью. Причем он в курсе не только. ваших планов, но и моих, а также оперативных мероприятий Агентства. Потому он и неуловим.
— Под эту характеристику подходим только мы с вами, — недоверчиво качая головой, заметил генерал. — Ну, в какой-то мере — Холмогоров. А больше никто, даже мои заместители.
— Мне вы доверяете?
— Вполне, — Каширин задумался. — Неужели агент?
— Это нетрудно проверить, — как бы вскользь проронил Петров. — По пятой схеме…
— Вы понимаете, чем это грозит?! — возмутился генерал. — А если мы ошибаемся? Агентство разнесет вашу клинику в пух и прах, а меня отправят в отставку рядовым!
— Анатолий Васильевич, обижаете! — протянул доктор. — Сделаем все в лучшем виде. Господин Холмогоров уснет и проснется в собственной постели, и единственное, что может его насторожить, — полное отсутствие сновидений минувшей ночью. Ему будет казаться, что она пролетела, как одна минута.
Каширин постоял, покачиваясь на каблуках, и после недолгих размышлений приоткрыл дверь в кабинет.
— Егоров! — крикнул генерал.
На пороге тотчас возник бодрый капитан.
— Девятую группу подготовить к операции по схемам восемь и двенадцать. Сегодня к двадцати часам.
Задание ребятам сообщу лично.
— Есть! — ответил адъютант и мгновенно исчез…
«Посылку» подчиненные Каширина доставили примерно к полуночи. Петров как раз пытался в очередной раз взбодриться чашкой кофе. В ассистенты себе он оставил Любу и туповатого, но преданного Грекова. Все остальные обитатели клиники спали крепким сном. Воины бесшумно пронесли бесчувственного Холмогорова в лабораторию и уложили на специальный стол.
— Располагайтесь, — Петров указал на кресла в дальнем углу просторного помещения. — Я бы не хотел отпускать вас слишком далеко.
— Это и не положено по инструкции, — успокоил доктора командир группы. — Вдруг клиент придет в себя и задушит вас и вашу ассистентку? — Военный игриво подмигнул Любе. — Мы его тут же завалим…
— Никаких «завалим»! — возмутился Петров. — Люба, для надежности введите пациенту ещё два кубика снотворного, не то эти головорезы изрешетят его за любое непроизвольное движение. А заодно прихватят и нас…
Речь доктора прервало появление Грекова и последовавшая реакция военных. Санитар растерянно взглянул на направленные в его лоб черные зрачки автоматных стволов и поднял руки.
— Это ваш санитар? — спросил командир группы у Петрова.
Тот, не в силах произнести ни слова, интенсивно закивал. Воины опустили оружие, и Греков, стерев со лба холодный пот, пробормотал:
— Там, у главного подъезда, топчется кто-то… Я выходил посмотреть — вроде никого. Вернулся — опять «топ-топ»… Чертовщина прямо какая-то…
— Это по нашей части, — выслушав содержательный рассказ санитара, заявил командир. — Двое здесь, остальные за мной…
Проводив солдат встревоженным взглядом, профессор приказал Грекову охранять дверь лаборатории снаружи, а сам незамедлительно приступил к сканированию памяти бесчувственного Холмогорова. Ровно через две минуты исследований Петров оторвался от экрана компьютера и обвел двоих солдат и Любу отсутствующим взглядом. Ассистентка вынула из кармана платок и осторожно промокнула лоб и подбородок шефа.
— Что-то не так? — тихо спросила она.
— Ребята, — игнорируя её вопрос, обратился доктор к солдатам, — несите это обратно… Только немедленно…