А во время занятий это было самое необитаемое и пустынное место в мире. Можно было подумать, что здесь никогда не ступала нога человека.
В раздевалке тоже было пусто и тихо. Ряды вешалок с висящими на них пальто были похожи на дремучий лес, а на опушке этого леса сидела нянечка в сером мохнатом платке. Она вязала длинный серый чулок, похожий на волчью ногу.
Вова быстро надел пальто. Это пальто мама купила ему два года назад, и Вова успел за эти два года из него порядочно вырасти. Особенно из рукавов. А теперь рукава были как раз.
Но Вове было некогда удивляться.
Он боялся, что сейчас на верху лестницы появится Лидия Николаевна и своим строгим голосом скажет, чтобы он вернулся в класс.
Глава четвёртая ПРЕКРАСНАЯ ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Вова выскочил на улицу. «Пускай они там себе диктантики пишут, ошибочки сажают, волнуются… «а» или «о»… — злорадно подумал он. — А мне сама Лидия Николаевна сказала: «Пойди поиграй, побегай». Вот молодец Детский Доктор! Не наврал! Ему надо медаль за такую пилюлю выдать…»
А снег всё падал и падал. Сугробы показались Вове какими-то особенно высокими. Нет, никогда на их улице не было таких высоких сугробов!
Тут к остановке подъехал озябший троллейбус. Провода над ним просто дрожали от холода, а окна были совсем белые. Вова вспомнил, что этот троллейбус останавливается как раз около булочной, и встал в очередь. Но высокий худой гражданин в коричневой шляпе, на полях которой лежало порядочно снега, пропустил Вову вперёд и сказал:
— Проходи! Проходи!..
И все люди, стоявшие в очереди, сказали хором:
— Проходи! Проходи!..
Вова удивился и поскорее залез в троллейбус. Он сел к окошку и стал дышать на белое непрозрачное стекло. Он дышал, дышал и вдруг в маленькую круглую дырочку увидел витрину булочной. На витрине высились башни из сушек, уютно свернувшись, лежали плюшки, посыпанные чем-то вкусным, а на них с надменным видом глядели большие крендели, скрестив на груди круглые руки.
Вова выскочил из троллейбуса.
— Осторожнее! Осторожнее!.. — закричали хором все пассажиры.
Вова с трудом открыл тяжёлую дверь булочной и вошёл.
В магазине было тепло и необыкновенно хорошо пахло. За прилавком стояла девушка с толстыми золотистыми косами. Она взяла Вовин чек, а потом с улыбкой протянула свою обнажённую до локтя белую руку и подала Вове хлеб.
— Ах ты какой хороший, мамочке своей помогаешь! — сказала она красивым, звонким голосом.
Вова опять удивился, но ничего не сказал и вместе с круглыми клубами белого пара вышел на улицу.
А в воздухе по-прежнему кружился снег. Нести жёлтый чемоданчик, ранец да ещё пакет с хлебом было очень неудобно. Через каждые десять шагов Вова клал всё на землю и немножко отдыхал. К тому же ранец стал такой тяжёлый, как будто он был набит не учебниками, а кирпичами.
— Бедненький! — пожалела Вову синеглазая тётя в белом платке, державшая за руку малыша в мохнатой шубке.
Поверх шубки малыш был тоже закутан в белый платок. Видны были только два чересчур больших синих глаза.
— Давай я тебе помогу! — сказала синеглазая тётя и взяла из рук у него пакет с батонами и ранец.
Вова тихонько ахнул и пошёл вслед за тётей. Она, может быть, взяла бы и жёлтый чемоданчик, но Вова крепко прижал его к себе.
«Вот это жизнь! — подумал Вова и чуть не застонал от восторга. — Ничего не надо делать. А сколько лет я мучился! Надо было мне давно такую пилюлю принять!..»
Тётя проводила Вову до самого дома и даже вошла с ним во двор. Там она ласково улыбнулась и отдала ему пакет с хлебом и ранец. Улыбнулся ли малыш с красивыми синими глазами, осталось неизвестным, потому что рта его всё равно не было видно.
Дома никого не было. Наверное, мама ещё сидела у своего папы, Вовиного дедушки.
«Всем уроки учить надо, а мне нет!» — подумал счастливый Вова и лёг на диван прямо в пальто и тёплых ботинках.
Потом Вова вспомнил, что в четыре часа он договорился с Катей вместе пойти в кино, и засмеялся от радости.
Так он лежал на диване и смеялся от радости, пока ему не стало ужасно скучно. Тогда Вова протянул руку и взял с тумбочки свою любимую книгу «Три мушкетёра».
— О… Н… — Он,- читал Вова, но почему-то на этот раз он читал по складам. — П… О… — по, Д… Н… Я,…- дня, поднял, Ш… П… А… — шпа, Г… У… — гу.
«Он поднял шпагу», — наконец с трудом прочёл Вова.
Нет, читать тоже было скучно.
«Лучше пойду билет в кино возьму. Заранее, — решил Вова. — И узнаю, была Катька в школе или нет. А то как-то непонятно, куда она подевалась».
Он вышел на улицу. Жёлтый чемоданчик Вова взял с собой. Так, на всякий случай.
«В нём красная пилюля лежит, — вспомнил Вова. — А Детский Доктор мне что сказал: «Без красной пилюли — ни шагу!»
Глава пятая, В КОТОРОЙ ВОВА УЗНАЁТ ОДНУ НЕВЕРОЯТНУЮ ВЕЩЬ
Снег всё падал и падал.
Вова подошёл к кинотеатру. В кассу стояла длинная очередь. Девчонки и мальчишки с круглыми счастливыми глазами отходили от кассы, держа в руках синие билеты.
Вова тоже подошёл к кассе. В полукруглое окошечко он увидел две деловитые руки в кружевных манжетах. Руки были белые, с красивыми розовыми ногтями, похожими на конфеты.
Но когда Вова, встав на цыпочки, сунул в белые руки деньги, то вдруг в окошечке показалась голова кассирши. Кассирша положила подбородок на ладонь и улыбнулась. В ушах её блеснули и закачались длинные зелёные серёжки.
— А ты приходи утром с мамой! — сказала она ласково. — Утром будет для тебя подходящая картина. Про Иванушку-дурачка.
— Не хочу про дурачка! — с обидой закричал Вова. — Хочу про войну!
— Следующий! — строго сказала кассирша и исчезла в окошке. Остались только две руки в кружевных манжетах. При этом тётенька погрозила Вове пальцем.
Вне себя от возмущения Вова выскочил на улицу. И тут же увидел Катю.
Да, это была Катя, и снежинки падали на неё так же, как и на всех других. А вместе с тем это как будто была совсем и не Катя. Она была какая-то высокая и незнакомая.
Вова смотрел, смотрел на Катю, и вдруг ему мучительно захотелось не то убежать, не то провалиться сквозь землю.
— Да это же Катька. Просто Катька. Ну самая обыкновенная Катька. Что я, честное слово… — пробормотал Вова и заставил себя подойти к ней…
— Катька! — тихо сказал он. — На, держи деньги. Пойди купи билеты. Там кассирша какая-то ненормальная…
Но Катя почему-то не взяла деньги. Она посмотрела на него своими серьёзными, немного грустными глазами и попятилась.
— Я тебя не знаю! — сказала она.
— Так это же я, Вова! — закричал Вова.
— Ты не Вова, — тихо сказала Катя.
— Как не Вова? — удивился Вова.
— Так не Вова! — ещё тише сказала Катя.
Она попятилась, было видно, что она попросту не узнаёт его.
В это время, скрипнув тормозами, на площадь перед кинотеатром стремительно въехала длинная серебристая машина. Дверца бесшумно открылась, показались две ноги в сапожках на длинных острых каблуках.
А вот и сама дама, сидевшая за рулём. Путаясь в дорогой меховой шубе, она не без труда вылезла из машины.
Из-за угла появился Гришка. Загребая снег ногами, он бросился к ней и ухватился за дверцу.
— Тётенька, миленькая, покатайте! Шикарная машина! Я на такой ещё никогда не ездил. Ну покатайте, что вам, жалко! — заголосил Гришка, заглядывая в машину.
Но хозяйка машины пристальным, испытующим взглядом оглядела Гришку и брезгливо сморщила нос.
— Ступай отсюда, мальчик! Не путайся тут. — Она резко оттолкнула Гришку. — Иди, не то милицию позову!
Гришка неохотно отошёл от машины: видимо, встреча с милицией его ничуть не привлекала.
— Совсем не то, совсем не то… — пробормотала женщина, скривив губы. — Груб, вульгарен. Одним словом — примитив!
Машина, сделав плавный круг по площади, остановилась прямо возле Вовы и Кати.
Вова сразу же привлёк внимание царственной дамы.
— Экий милашка! — восхищённо прошептала она. Что-то алчное, хищное мелькнуло у неё в глазах. — Как раз такой, как мне заказали! Волосы светленькие, глазки голубые! Ну просто пупсик, обаяшка, прелесть! К тому же, похоже, сирота. Гуляет один, а ведь ещё совсем маленький. Ну, конечно, сирота! Сразу видно! И пальто на нём чужое, с чужого плеча.
Она вылезла из машины и позвала Вову вкрадчивым, сахарным голосом:
— Милая крошка! Иди ко мне в машину, покатаемся. Я тебе мороженое куплю, шоколадку…
Но Вова, поглядев на неё, шарахнулся в сторону.
— Сорвалось… — с досадой прошипела дама. — Ишь пугливый какой! Ну, да от меня не убежишь. За такие-то деньги!.. Тут надо с подходом. Благо, не в первый раз… Много я таких изловила…
Она достала из сумочки фотоаппарат и сфотографировала Вову.
— Вот досада! И девчонка попала в кадр. Всюду они лезут, эти девчонки…
Катя испуганно спряталась за ларёк, на котором крупными буквами было написано «СОКИ ВОДЫ».
Вова, увидав, что Катя убежала, тоже заторопился за ней, увязая в снегу.
— Катька, это я, Вова! — крикнул он.
— Вова, Вовочка, — прошептала дама. — Нет, так просто его не поймаешь, не заманишь. Но и упустить его никак нельзя…
Она поспешно набрала какой-то номер на своём телефоне.
— Кто, кто! Вот ведь придурки! Ну, я это, Марго Ивановна, — с раздражением проговорила дама. — Вот олухи! А это ты, Гвоздь? И Бочка с тобой? Что ж, удачно. Так вот! Жду вас у кинотеатра за углом. Объект найден. Но к нему надо с подходцем. Лаской надо брать, лаской… Жду…
Серебристая машина свернула в тёмный переулок. Теперь её было почти невозможно разглядеть за густым взвихренным снегом.
Марго Ивановна расстегнула шубу. От нетерпеливого ожидания ей стало жарко.
«Только бы Вовочка не убежал. Всего дня три назад Гвоздь и Бочка такого мне мальчишку изловили, Женечку… Просто пупсик! Волосики светленькие. Глазки… Не помню, какие глазки… Но ведь удрал, удрал, бессовестный! А я деньги за него получила и сразу потратила. Я за этого Женечку мебель в гостиную купила. А хозяева теперь деньги назад требуют. Трещит мой бизнес, трещит… Одна надежда на Вовочку…»
Из снежной пурги появились две тёмные фигуры. Они шли скрючившись, натянув на лица капюшоны. Это Гвоздь и Бочка. Гвоздь тощий, длинный, как жердь; Бочка короткий и такой толстый, что спортивная куртка не застёгивалась у него на животе.
Марго Ивановна протянула Гвоздю и Бочке только что сделанную ею фотографию.
— Вот этот мальчик мне нужен. Кровь из носа, раздобудьте мне его! Ясно вам? Видите, какая на нём шапка? Вязаная. А спереди собачка вышита. Глаза — бусинки.
Гвоздь потянулся было за фотографией, но Марго отдёрнула руку.
— Да я этого мальчишку вроде видел! Это Вовчик! — перебивая друг друга, заговорили Гвоздь и Бочка. — Он тут часто… С ним ещё подружка, вроде Катей зовут…
— Так что же вы стоите? — с негодованием прервала их Марго. — Тащите его сюда, волочите. Да поживее. Девчонка мне не нужна. Мне мальчика заказывали…
Прошло совсем немного времени после того, как серебристая машина скрылась за углом. Из-за ларька, осторожно оглядываясь, появилась Катя. Она посмотрела по сторонам, недоумение на её лице сменилось беспокойством.
— Мы же договорились, — еле слышно прошептала она. — Вова никогда не обманывает. Где же он?
Только Катя отошла от ларька, вслед за ней, увязая в снегу, неуклюже на тротуар выбрался Вова.
Он заторопился за Катей, но кто-то его опередил. И конечно же, это был рыжий Гришка. Он сзади подкрался к Кате и больно дёрнул её за косу.
— Ой! — покорно и беспомощно вскрикнула Катя.
Этого Вова уже не мог выдержать. Он сжал кулаки и бросился на Гришку. Но рыжий Гришка гнусно захохотал, показав свои жёлтые нечищеные зубы, и толкнул Вову прямо головой в сугроб. Вова отчаянно барахтался в снегу, но проваливался всё глубже. В сугробе было темно, как в колодце.
Где-то далеко прозвенел тонкий Катин голос.
И вдруг Вова почувствовал, как чьи-то большие и очень добрые руки вытаскивают его из сугроба.
Вова увидел перед собой настоящего лётчика.
— Ты что же маленьких обижаешь? — с отвращением в голосе сказал лётчик Гришке.
Гришка поспешно спрятался.
Лётчик отряхнул Вову сзади, потом ладонью стал чистить ему коленки. Вова стоял, расставив руки, и вблизи видел смелое лицо лётчика, которое немного покраснело, оттого что лётчику пришлось сильно нагнуться.
— Ну вот, подрастай, малыш, вместе летать будем! — сказал лётчик и ушёл.
И тут Вова увидел, что рыжий Гришка перелезает через забор. Вернее, он уже перелез, и видна была только одна Гришкина рука и одна Гришкина нога в нечищеном башмаке.
— Ну, я тебе покажу, как меня при Катьке в сугроб тыкать! — пробормотал Вова.
А Вова замечательно лазил через заборы. Если бы за это ставили отметки, то Вова по этому предмету всегда получал бы только одни пятёрки.
Вова поставил жёлтый чемоданчик на снег и подскочил к забору. Он ухватился за верхнюю перекладину и попробовал подтянуться на руках, но вместо этого упал в снег. Ещё раз попытался подтянуться на руках и снова упал.
Наконец он выбрался из сугроба и огляделся. Кати нигде не было видно.
«Беда с этими девчонками, — с беспокойством подумал он. — Вечно с ними что-то случается. Наверное, Гришки испугалась и удрала. И вообще она сегодня какая-то чудная. Не узнала меня…»
Вова заметил, что за ним неотступно следуют какие-то два странных человека с низко надвинутыми на лица капюшонами. Увидав лётчика, они быстро скрылись.
Конечно, это были Гвоздь и Бочка. Они появились снова.
— Зуб даю, это он! — прошептал Гвоздь.
— Да как его схватишь? — с досадой откликнулся Бочка. — Момент неподходящий. Вон ещё кто-то идёт.
Из густо падающего снега появился худой дядька. Он шёл, согнувшись крючком, уныло, как лошадь, покачивая головой.
Гвоздь и Бочка попятились и скрылись в тёмных воротах.
Грустный дядя тащил за собой низенькую тележку, на которой гордо возвышался большой зеркальный шкаф. В зеркале отражались улица и беспокойный танец снежинок. Позади шкафа шла толстая тётя и немножко поддерживала этот шкаф руками.
Она с решительным видом поглядывала по сторонам, как будто из любого переулка могли выскочить разбойники и отнять у неё этот чудесный зеркальный шкаф, чтобы потом самим смотреться в высокое зеркало.
Грустный дядя на минуту остановился, чтобы хоть немного отдышаться, и в этот момент Вова увидел в зеркале какого-то малыша.
Наверное, это был самый глупый малыш на свете. Пальто было ему почти до пят. Из-под пальто торчали огромные ботинки. Нелепо болтались длинные рукава. Если бы не оттопыренные уши, вязаная шапка съехала бы ему на самый нос. А рядом с малышом на тротуаре стоял… жёлтый чемоданчик.
Вова, схватившись за живот, захохотал. Малыш в зеркале скрестил на животе свои длинные коричневые рукава и тоже захохотал. Вова удивился и подошёл поближе.
Ой! Да ведь это был он сам — Вова Иванов.
Голова у Вовы закружилась. В глазах потемнело.
Зеркальный шкаф уже давно перебрался на другую сторону улицы, а Вова, бледный от ужаса, всё ещё стоял на том же месте.
«Что это со мной? Неужели пилюля? Зелёная… — со страхом подумал он. — А вдруг мама заругается, что я маленьким стал? Я сейчас ей позвоню…»
Он уже хотел набрать мамин номер и вдруг замер, в растерянности глядя на телефон.
— Двести пятьдесят… — дрожащими губами прошептал он. — А может, и не двести пятьдесят… Забыл, забыл…
Вова долго стоял, стараясь вспомнить номер телефона, но так и не вспомнил.
Ноги у него до того озябли, что он испугался, как бы не примёрзнуть к снежному насту.
Уже смеркалось. Снежинки стали совсем серые.
Вдруг Вова вздрогнул. Опять появились эти таинственные незнакомцы в капюшонах. Крадучись, они приближались… Вот-вот схватят…
Вова заковылял к большому грузовику. Около него, согнувшись, засыпанный снегом шофёр возился с какой-то гайкой.
На заборе сидели мальчишки и жадными глазами глядели на шофёра.
Шофёр выпрямился и отряхнулся. Во все стороны от него полетел снег.
— Это знаешь что? — сказал шофёр Вове и показал ему большой гаечный ключ.
— Знаю! — поспешно ответил Вова и добавил: — Я вот недавно сам себе велосипед починил…
— Ну, если сам велосипед починил, — с уважением протянул шофер, — тогда вот что, брат. Подержи-ка минуточку ключ… Вот в таком положении…
Шофёр на животе уполз под грузовик. Вова поставил чемоданчик на снег, ухватился за рукоятку ключа и забыл обо всех своих огорчениях. Он гордо посматривал на мальчишек, сидевших на заборе.
Ключ был большой, чёрный и очень холодный. Вова сжимал его изо всех сил, но он становился всё тяжелее и холоднее и оттягивал Вовины руки вниз. Вдруг ключ выскользнул у Вовы из рук и упал прямо на ногу шофёра.
— А!.. — вскрикнул шофёр. — Прямо на мозоль! Ребята, помогите-ка мне! — позвал он мальчишек, сидевших на за-боре. — А ты домой иди. К мамке. Тебе спать пора, — сердито сказал он Вове.
Засыпанные снегом мальчишки присвистнули от восторга и спрыгнули с забора. А Вова, втянув голову в плечи, поспешно свернул за угол.
«Они люди, а я нет!.. — думал он, стараясь не зареветь. — Да я, может быть, сам гайки заворачивать умею. Вот как приму сейчас красную пилюлю… Она у меня тут, в чемоданчике. Тогда узнаете…»