– Это мальков стерлядки в Волгу выпустили, – шепчет Настя и любуется ими, рыбьими детенышами. – Какие красивые… несмышленыши…
– Наша Рыба мудрая, – говорю. – Мы сегодня поймаем ее.
– Тяни!.. Тяни!..
– А-а-а-ах! – крикнула Настя, выражая восторг.
– Стой, – сказал я, – все! Это – Она!
– Кто – Она?..
– Рыба наша…
– Тихо, – я сказал Насте, – это Она. Встань на колени на дно лодки!
– Держи сеть, не выпускай. К себе ближе подтягивай… Я – тащу!
– Как самолет, – хрипло сказала Настя.
– Тащи! – крикнул я дико.
– Я не вытяну Ее! – крикнул я Насте, и мои губы свела судорога сожаленья, боли, прощанья.
– Ты, – хрип разрезал мне надвое глотку, – ты… Не знаешь еще…
– Тяни! – высоко, будто предсмертно, крикнула Настя.
– Тяни-и-и-и-и!..
– Тяну-у-у-у-у…
– Настя… – Хрип, сип выходил из груди, и радостью, как петлей, сдавило горло. – Мы поймали Ее…
– Что будем делать с Ней?..
– Что будем делать с Ней?..
– Освободи Ее из сети.
– Сжарим Ее, что ли?.. Или… может… в золе запечем?.. И всем раздадим, Василю всему… бабушкам… в детский дом отнесем…
– Нет. Слушай меня. Слушайся меня. Делай, что я скажу.
– Ты сейчас наклонишься и поднимешь Ее. Ты. Сама. Одна.
– Я?!.. Я не… Я не подниму!.. Она же тяжелая…
– Для тебя Она станет легкой.
– Хорошо!
– Иди к реке!
– Подними Рыбу на руках! Подними над головой!
– Зайди в реку! Ну же! Заходи!
– Ныне отпущаеши, Владыко…
– Раба Твоего!..
– Рыбу Твою…
– По глаголу Твоему…
– С миром!
– Господи! Дай мне ее… навсегда!
– Настя, – сказал я себе вслух, – Настя. Родная девочка моя. Родная жизнь моя, жена моя. Я не одинок. Ты же со мной. Ты радость моя.