– Ладно, живи. Иди сейчас домой, ложись спать, придешь завтра к обеду.
– Как будет угодно моему повелителю.
Он снова повернулся к выходу.
– Книгу-то оставь.
Писарь с дурацкой, будто приклеенной улыбкой протянул Священное Писание казначею, поклонился и отправился восвояси.
– Занятно получается, – глядя ему вслед, пробормотал мастер Элигий. – Даже еще занятнее, чем я предполагал.
Тюфяк в комнате лекаря вовсе не напоминал перину, достойную аристократа, чей род считался знатным уже в эти самые времена, когда потомки Меровея боролись за власть с ближайшим своим окружением. Но выбора не было. Приходилось мириться с вопиющим фактом, что в этой части Европы еще никому не пришла в голову идея использовать лебяжий пух вместо соломы. Но еще хуже, чем с перинами, обстояло дело с будильниками. То ли местные петухи были настроены на разные часовые пояса, то ли по примеру римских гусей они желали спасти замок от надвигающейся угрозы, но горланили они почем зря, совершенно не считаясь с восходом солнца. Между тем потенциальная угроза приближалась и напоминала о себе лучше всякой птичьей живности.
– Эй, спящий красавец! – вместо пожелания доброго утра раздалось в голове Бастиана де Ла Валетта. – Подъем! Выходи строиться! Не дожидайся, шо я приеду поцеловать тебя, мы хоть и во Франции, но я в эти игры не игрец.
– Месье Рейнар, – возмутился молодой оперативник, – я, между прочим, тоже далек от всяких крайностей, и вовсе незачем намекать…
– О! Главное, ты проснулся! А то если б я тебя нормально будил, ты б еще час глаза протирал. А потом бы наверняка все списал на проржавевший обруч связи. В общем, слушай сюда, займись-ка делом, прозондируй почву: в замке о разбойниках наверняка должны были слышать. Тамошние леса хоть и принадлежат аббатству, но дорога-то одна, так что жертвы должны были и с этой стороны чащобы появиться. А поскольку ты у нас сам пострадавший от разгула бандитского загула, то вполне оправданно можешь этим вопросом интересоваться. Ты хоть и менестрель, певец сладкой жизни, но в то же время – столичный деятель и потому в курсе, шо в Форантайн направляюсь я, великий и ужасный, для борьбы с местными партизанами. Если имеется какая-нибудь информация, выжми из нее все ценное. Нужен почерк. По нему таких любителей и ловят. Обычно подобные бандформирования не заморачиваются по поводу оригинальности приемов изъятия ценностей из окружающей среды: две-три стандартные, довольно простые схемы – и вся любовь. Зачем шо-то менять, если и так работает? А для нас это следок, шо тот запах для собаки.
Я с отрядом нынче уже буду в замке, хорошо бы к этому времени прикинуть разумный план действий. Так шо назначаю тебя помощником шерифа.
– Благодарю вас, месье Рейнар. А что рассказывает Шарль из Люджа?
– Да ниче толком не рассказывает: ехал со слугой в монастырь, увидел банду этого Молота, те лупцевали управляющего, он поспешил на подмогу, сражался, шо лев, но в конце концов его сбили с коня, а слугу подняли на пику. Управляющий дотащил его почти до монастыря, ну а там братия занялась его оздоровлением.
– Занятная история, – как-то очень задумчиво протянул Бастиан, – очень занятная.
– И шо ты в ней такого суперзанятного усмотрел?
– Сейчас попытаюсь объяснить. Шарль из Люджа, насколько мы помним, не просто молодой вельможа, он бастард бывшего майордома, фигура при дворе не слишком заметная, но в здешних местах весьма уважаемая.
– Не без того.
– Если свирепые разбойники без тени сомнения убили его слугу и самого чуть не прикончили, то можно предположить, что особого пиетета к его особе они не питают.
– Логично. И шо нам это дает?
– Почему они его не убили? Если они и впрямь душегубы, то прикончить мастера Шарля было бы вполне логично. За кого, за кого, а за него тут найдется множество желающих поднять оружие. Он не пользуется у местного населения дурной славой, молод, храбр и, судя по всему, щедр. Кроме того, даже и без опеки Пипина Геристальского за ним маячит тетушка Брунгильда и ее супруг, казначей. Тут уж если подняли руку – останавливаться нельзя. Мастер Шарль должен был просто исчезнуть вместе со слугой и управляющим. Да что там управляющий: конь, одежда, снаряжение – все, что могло навести на след, должно было исчезнуть. Это же улики! Оставлять такую жертву в живых – очень дорогое удовольствие.
– Постой, постой, – насторожился Лис. – То есть ты хочешь сказать, что вся история с нападением, излечением в монастыре – это подстава?
– Простите, насколько я помню, подстава – это сменные лошади на постоялом дворе, а здесь скорее всего наличествует западня.
– Да, пока ты не заговорил, все выглядело натурально. Блин, это ж надо было так по-идиотски купиться! И ведь что самое противное – собственные грабли. Я ж сам в этом монастыре так отлеживался.
– Да и я сейчас.
– Что ж, мальчик быстро учится. Будем иметь в виду. Но задание тебе остается прежнее: выясни все, шо известно о лесных разбойниках. Кто-то ж развивал тут лихорадочную активность, пока Шарль прохлаждался в столице.
– Хорошо, разузнаю. – Бастиан на несколько секунд задумался. – И вот еще что: вчера, уже в сумерках, из замка выехал Мустафа.
– Пока не встречали.
– Немудрено. Он направился по дороге, ведущей к Сент-Эрженскому аббатству.
– То есть собрался заночевать в лесу, полном разбойников?
– Выходит, что так. – Менестрель неспешно прокрутил в памяти события минувшего дня. – А может, и не выходит.
Глава 14
Стоило петухам угомониться и заняться привычной производительной деятельностью, стоило пылкому менестрелю вознести хвалу медленно синеющим небесам в надежде поспать еще часок-другой, дверь распахнулась и в темнеющем проеме, будто не спала вовсе, появилась благородная дама Брунгильда, готовая продолжать активную контрразведывательную деятельность.
– Мустафа вернулся, – заявила она с порога, едва войдя и закрыв за собой дверь.
– В этом есть что-то странное?
– Он вернулся и тут же завалился спать. В лес он не брал ни псов, ни охотничьего оружия, но все же совершенно очевидно, что всю ночь не слезал с седла. Во всяком случае, пахнет от него именно так.
– Пахнет, – с горькой ухмылкой вздохнул де Ла Валетт. – Увы, здесь это обычное дело.
– Он не пахнет, – насупилась Брунгильда. – Он смердит так, что даже стоять рядом с ним – наказание. Смесь человеческого и конского пота не спутаешь с ароматом весенних ландышей.
– Может, он себе в этих краях подругу какую-нибудь завел? – предположил менестрель, отрабатывая даже маловероятные версии.
– Может, и так, – согласилась Брунгильда. – Только нравы тут суровые, это вам не Париж. Какая же тутошняя деваха решится с этаким демоном среди ночи тешиться? На него ж глянуть страшно, а вдруг сама почернеешь? А уж руками касаться – так и вовсе упаси бог! Да и то сказать, посреди ночи такого разглядеть – без огня не управишься!
– Ну, мало ли, ведьма какая?
– И то верно, не подумала. – Лицо благородной дамы приняло озадаченное выражение. – Может, он на кого порчу решил навести? Уж не на меня ли? Надо будет вызнать. А уж кулаком или языком – как получится. Одно ясно: без причины среди ночи в лес, да еще и в полном вооружении, никто ездить не станет.
– В любом случае уточнить стоит. – Бастиан попытался сложить для себя некую разумную непротиворечивую конструкцию из имеющейся в распоряжении информации. Конечно, можно предположить, что Мустафа действует сам по себе и в ночь его погнала какая-нибудь сугубо личная необходимость. Но откуда бы ей здесь взяться? У Элигия прежде в этих местах особых дел не было. Что бы могло закинуть сюда его верного слугу? Впрочем, в жизни всякое случается, и о самом Мустафе известно довольно мало. Окончательно такой вариант отбрасывать не станем.
И все же куда разумнее предположить, что верный слуга выполнял приказ господина. Представить себе, что бывший ювелир и поставщик двора как-то связан с лесными разбойниками, было довольно странно. Но тогда что? Быть может, что этот хмурый мавр, и без того за день отбивший себе задницу седлом, ездил с посланием в монастырь? Не исключено, но маловероятно. В конце концов, что такого он мог им сообщить, что не могло подождать до утра? Как бы ни был крепок Мустафа, как бы ловко ни обращался он с оружием, разбойничья шайка на лесной тропе, да еще посреди ночи имеет немалое преимущество перед одиноким всадником.
Привычка рассматривать любое дело с разных сторон заставляла, как учил Декарт, подвергать сомнению даже казавшиеся очевидными умозаключения. «А что, если Мустафа надеялся проскочить ночной порой именно потому, что по лесной дороге никто в это время не ездит? В конце концов, разбойники тоже когда-то должны спать. Они же банальные грабители, а не регулярные войска, контролирующие стратегически важную магистраль. Они не выставляют блокпостов и замаскированных наблюдательных пунктов.
В любом случае сказать можно одно: Мустафа вернулся на взмыленном коне, значит, гнал, торопился. Мог ли добраться до монастыря? Теоретически мог. А вот добрался ли? Следует отработать версию. Можно ли предположить связь Элигия с разбойниками? На первый взгляд нет, однако исключить нельзя. Ну, к примеру, такой вариант: сейчас, с наступлением осени, в Париж начнут свозить налоги из всех франкских земель. Кому как не казначею знать, когда и где, с какой охраной их повезут. Конечно, охрана будет достойной, однако на этот счет у заговорщиков, если они действительно существуют, вполне может быть отработан план отвлечения или уничтожения конвоиров. Куш немалый!»
Бастиан поглядел на ждущую его слов Брунгильду.
– Быть может, вам известно, – прервал молчание юный менестрель, – ожидается ли кто-нибудь из монастыря здесь в замке в ближайшее время?
Брунгильда удивленно поглядела на собеседника.
– Конечно. Замковый капеллан приезжает сюда каждую субботу. – Она слегка задумалась. – То есть сегодня.
– Отлично, я непременно должен с ним свидеться.
Хозяйка замка недоуменно поглядела на Бастиана.
– Вам нужен исповедник?
– Мне необходимо узнать, был ли этой ночью в монастыре телохранитель вашего почтеннейшего супруга.
«А заодно и уточнить подробности лечения благородного Шарля из Люджа», – про себя подумал Ла Валетт, но произносить вслух эту часть реплики не стал. Кто их знает, эти родственные чувства? Станет Брунгильда на сторону племянника, а как тогда дело обернется – одному Богу известно.
– Я пришлю его к вам, мой друг. – Сестра опального майордома величественно кивнула на прощание и удалилась по своим делам, гадая, как все происходящее связано с раскрытием заговора против короны. Уловить связь ей не удалось, но чем дольше смотрела на Бастиана, тем больше убеждалась, что заговор имеется. Ну, очень коварный!
Мысли сладкоголосого менестреля тоже крутились вокруг заговора, но были вполне конкретны. Ночная догадка о причастности к этому делу Шарля из Люджа не шла у него из головы. Похоже, в здешних чащобах вызревало целое змеиное гнездо, возможности которого оценить пока не удавалось.
Одно можно было сказать точно: вплоть до начала войны с абарами и даже до завершения ее в здешних местах разбойный люд не лютовал. Конечно, можно было предположить, что Пипин крепко держал их всех в кулаке. Но все равно какой-то слишком быстрый взлет криминальной активности: не успел хозяин исчезнуть в неведомом направлении – и через лес уже ни пройти, ни проехать. Могут ли здесь действовать рука об руку бастард первейшего из вельмож державы и казначей франкской короны? Теоретически вполне могут, а вот практически – Бог весть.
В надвратной башне громко взвыли сигнальные трубы, сообщая о приближении кортежа. Менестрель бросился к окну. Вдали, едва видный в клубах пыли, в сторону замка двигался отряд. Вымпелы на копьях развевались по ветру и хлопали, будто аплодировали проводнику за то, что вывел отряд точно к жилищу.
– Эй! – послышалось в голове Бастиана. – Ты там шо, опять спишь? А враг не спит!
– Давно проснулся.
– А зря, – чистосердечно признал Лис. – Я бы на твоем месте даванул еще минут шестьсот на каждый глаз.
– Я б, может, и рад, но, видите ли, спозаранку из неведомого путешествия вернулся Мустафа. Тоже сонный.
– Стало быть, частно-детективная практика не дает роздыху. Какие-нибудь результаты имеются?
– Пока не очень, – с грустью сознался менестрель. – Пазл не складывается.
– Слушай, а шо если это все и не пазл вовсе, а сами по себе разрозненные события? И связь между ними маячит только в твоем богатом воображении?
– Конечно, впоследствии не значит вследствие, – к слову ввернул один из постулатов римского права выпускник Сорбонны. – Но уж как-то все плотно заворачивается вокруг здешних мест, аббатства. Одним словом, на сегодняшний день существуют лишь подозрения. Но зато их много.
– Ну, тогда вариант один: если враг плетет тонкую паучью сеть, надо бросить валенок.
– Простите, что сделать?
– Что именно сделать, я еще не придумал, но что-то такое, после чего врагу придется в срочном порядке все переделывать заново.
– Валенок? – задумчиво протянул менестрель. – Да, валенок – это хорошо. Давайте используем Брунгильду.
Загодя упрежденный деревенскими мальчишками, Зверолов бесшумно показался из-за куста жимолости в тот самый миг, когда вдали замаячили строения безымянного лесного поселка. Вернее, даже не строения – развалины. Наметанный взгляд сразу подмечал руины, изрядно поросшие травой, будто здесь давно никто не жил. По всему, лишь совсем недавно тут вновь поселились люди.
– Привет, дружище! Вот не ожидал тебя здесь встретить! – расплываясь в улыбке, пробасил Карел зе Страже. Не то чтобы прежде они были дружны, но расстались по-доброму и делали одно дело.
– И ты будь здрав, коль не шутишь. – Зверолов, по природе молчаливый и сосредоточенный, был плохим собеседником, ибо всякое лишнее слово почитал нарушением драгоценной тишины.
– Сказывают, чудищ на новое место приманиваешь? – Лицо отважного охотника, не так давно сопровождавшего Лиса в тайном рейде к абарам, было настороженно и не слишком приветливо. Но, пожалуй, явись сюда даже ангел с оливковой ветвью, и он возбудил бы у лесного жителя изрядные опасения.
– Да не приманиваю я ничего! – возмутился сэр Жант.
Зверолов кивнул.
– Драконы, оборотни… может, они вам привычные, а нам тут этого не нужно. Отсюда вот, – он указал в сторону разрушенного поселка, – из-за нечисти и уходим.
Принц Нурсии озадаченно поглядел на развалюхи, пытаясь сообразить, какие такие монстры устроили здесь погром. Больше всего картина разрушений походила на дело рук человеческих. Карел припомнил историю замечательного следопыта, рассказанную, вернее, по слову извлеченную из него этак месяца полтора тому назад. Помнится, он говорил, что ушел на звериную ловитву и когда вернулся к отчему порогу, от того лишь порог и остался. Наскочившие из-за гор бургунды сожгли и разорили селение, увели в полон выживших. Кажется, именно необходимость собрать выкуп за них толкнула Зверолова поступить на службу к мастеру над мастерами Элигию.
Сражение с абарами, скорее всего, помогло следопыту наполнить кошель не в пример быстрее, нежели честная служба. И вот сейчас его односельчане готовились строить дома в другом месте, как раз неподалеку от печально известной Карелу выжиги. Но все же свирепых бургундов нельзя считать чудовищами в одном ряду с драконами, да и волками-оборотнями. Простодушный сэр Жант тут же поспешил изложить сомнения боевому товарищу. Но тот лишь отмахнулся, недобро хмурясь и кривя губы.
– При чем тут бургунды?
– А нечисть при чем? Ты сам-то ее видел, или рассказал кто? – Карел задал наводящий вопрос, желая понять, о чем ведет речь его знакомец. Тот поглядел на силача так, будто тот невзначай осведомился, соображает ли он, чем отличается день от ночи. Затем, должно быть, сделав в голове неясные умозаключения, тихо бросил:
– Пошли.
– Куда пошли, а поесть? – возмутился принц Нурсии, вспоминая, как давно простаивает без дела его желудок.
– Лес кругом, наешься! – Он тихо отодвинул ветку, нависавшую над небольшой тропкой в лесную чащу. – Гляди по сторонам, тут сучьев много.
Они шли быстро и долго. В какой-то момент Зверолов свернул с едва заметной тропы и теперь шагал по одному лишь ему известному маршруту. Впрочем, шел он спокойно и уверенно. Не всякий шагает так по весеннему бульвару. Иногда он чуть притормаживал, указывая Карелу на ягоды или грибы. Но, похоже, и не думал устраивать привал.
– Далеко еще? – чувствуя, как гудят ноги, поинтересовался бывший сержант президентской гвардии.
– Мало идем. Еще столько, – без всякого выражения ответил следопыт и снова надолго замолчал.
Сэр Жант печально вздохнул, но зашагал дальше, стараясь производить как можно меньше шума.
Наконец густая стена леса начала редеть, открывая каменистое взгорье, прорезанное глубокими ущельями. Пересохшие русла неведомых рек, некогда срывавшихся с древних ледников, извивались подобно змеям.
– Вот здесь. – Зверолов понизил голос, пригнулся.