– Горизонтально одаренный? Как я?
Батюшка смутился и ушел гримироваться.
Я тоже пошла гримироваться.
Гримерше я сказала:
– Я хочу, чтобы вы мне всё убрали!
Она оторопела:
– Как это – всё?
– Всё! Второй подбородок, а также третий и четвертый!
Гримерша сказала:
– Нет у вас третьего и даже четвертого! Только второй!
И стала мне убирать мой второй.
Придя в студию, я продолжала ко всем приставать: к операторам, редакторам и проч. Кричала про свою горизонтальную одаренность.
Они даже удивились, когда начался эфир и я перестала кричать про это и говорила типо о Каннском фестивале.
Они думали, что я пришла поговорить о своем весе.
Мне, конечно, хотелось об этом поговорить, но ведущий не дал – заставил говорить об искусстве.
Такие дела.
Аудитория Христа
Пришел ко мне как-то один мой друг, очень умный человек: можно сказать – интеллектуал.
И хвастается: позвали (говорит) ведущим на ТВ.
– Первый (говорю) канал?
– Не, не первый.
– Второй?
– Не, не второй.
– Ну тогда третий?
– Да нет же!
– А какой? «Перец», НТВ, Рен, мистический, детский, еще какой?
Друг, потупившись:
– Кабельный…
– Ха, на два дома будет вещать?
Друг (с возмущением):
– На три! А может, даже на четыре…
– Ха, ну ты звезда, однако!
Друг насупился, потом говорит:
– У Иисуса тоже аудитория была небольшая, если ты помнишь.
– Ага, помню. А потом как пошло, как поехало…
А он взял и обиделся: сказал, что кощунствую.
Я поинтересовалась:
– По поводу тебя или Иисуса?
Обиделся еще больше.
Месяц не звонил.
И почему-то на канал не пошел на этот, который на целых три или четыре дома вещал.
Сказал, что я у него всякую охоту отбила.
Тайны интервью
Война Севера и Юга
На фестивале в Одессе мне повезло – дали возможность поговорить с самим Роджером Корменом, легендой Голливуда. Встреча с ним была подобна, как написал Жан Ренуар, когда его пригласил на обед сам Чаплин, встрече «верующего с самим Господом». Такие вот чувства. Правда не зная, кто это, можно подумать, что это не голливудский небожитель, а одесский пенсионер.
Однако то, что это сам Кормен, я узнала не сразу: по телефону мне показалось, что у меня будет интервью с Форманом, а не Корменом: ослышалась.
А как кто выглядит – почем мне знать (хотя у меня закралось подозрение, что этот старик – Кормену под 90 было – на Формана не очень похож).
Ну вот, стало быть. Подкатываю я к нему, сажусь за стол и говорю:
– Как вы пережили вторжение советских танков в Прагу?
Кормен говорит:
– Ужас. Нехорошо типа (сказал Кормен довольно безразлично).
Я говорю:
– Весь просвещенный мир переживал (ну что-то в таком роде, не так примитивно, конечно).
Кормен говорит:
– Мы тоже потеряли много солдат во времена войны Севера и Юга…
Я думаю: ну все, привет, приехали… Отпросилась у него, пошла к распорядителям и говорю: слушайте, а кто это?
Они говорят: Кормен! И смотрят на меня, как на блогершу лет эдак двадцати, из тех, кто может спросить (было такое) у Константина Райкина его отчество.
Я говорю:
– А! Понятно. Щас перестроюсь…
И пошла-поехала доставать его Сталиным и ужасами ХХ века – он же хоррор снимает. Он ничего не заметил, просто немного удивился, что я о трагедии Чехословакии до сих пор печалуюсь.
Думал, может, я обо всех все время печалуюсь и вот решила с ним обо всех трагедиях, начиная с распятия Христа, поговорить.
С уважением отнесся: вот, подумал Кормен, переживает человек за всех. Молодец.
Истина в вине
Приехал как-то в Москву Отар Иоселиани со своим фильмом «Истина в вине». А там в самом начале фильма мужик просыпается с дикого похмелья. А Отар сам не дурак выпить.
Началась прессуха.
Я (ну мне тон надо задать – чтобы потом он меня к интервью тет-а-тет подпустил), как обычно, вылезла и говорю:
– У вас в начале фильма человек просыпается и не может себя осознать. Как вы, конечно, помните, у Пруста в начале романа человек, просыпаясь, еще себя не идентифицирует в этом мире (ну и тэ дэ).
Отар посмотрел иронически и говорит:
– Так он же с дикого похмелья! Что ему идентифицировать? (Он интеллектуал, это он так издевается.)
Тогда я ему (в тон):
– А че пил?
– Вино пил (говорит Отар).
– А вы че пьете?
– А я водку предпочитаю. Ну, когда в России – водку, а так – вино.
– Красное?
– Ага. Божоле.
– И все?
– Ну, потом можно закрепить водкой. Но опасно. Будет тогда похмелье сильное…
Тут встает молодой человек какой-то и говорит:
– Отар Давидович! Мы с огромным уважением, интересом, даже, скажем так, пиететом ждем вас здесь всякий раз с новым фильмом!
Отар говорит (не обращая внимания на слова молодого человека):
– Пить надо тренироваться с детства. А то Хуциев вот начал недавно, уже старым, а это вредно…
Вдруг (никто его поначалу в суете не заметил, да он и позже тихо подошел и сел сзади вдалеке) раздается голос Хуциева:
– Отар, че ты врешь? Я тоже с детства тренируюсь!
Отар говорит:
– Генацвали! И ты здесь! Дай я тебя обниму! Щас выпьем! Пресс-конференция окончена!
Бедные журналисты заахали: что писать?
Я подошла договориться об интервью.
Так он, согласившись вроде, опять мне нес, что пить, в какое время, чем закусывать и так далее.
Я его спросила, с кем он во Франции дружит, а он назвал имя режиссера известного и рассказал, что тот уже с утра к нему с авоськой божоле приходит.
Ну, думаю, гад.
И написала репортаж вот вроде этого: как он над нами куражился.
Завотделом похвалил: живо, говорит, пойдет в номер (он сам был сильно пьющий).
А Хуциев прочитал (он меня любит) и говорит:
– Хорошо написала, смешно. Только ты напрасно про то, что я типо недавно начал. Я, как и Отар, с детства натренированный. Отар врет все. Всем врет: клевещет на меня. Он коварный вообще…
Художнэк
Еще я брала интервью (заставили, упросили, да и деньги нужны) у Церетели.
Долго я отказывалась (зная, что с ним невозможно разговаривать), но таки уговорили.
Пришла к нему в этот, как его, центр искусств.
Одновременно со мной приперлись студенты киношколы Михалкова, которым он давал мастер-класс.
Мастер-класс был такой:
– Я (говорил Церетели) – художнэк. И вы будэте, если будэте стараться, как я, художныками. Щас я вам покажу, что такое быть художныком.
С этими словами Церетели подошел к натянутому заранее полотну и нарисовал огромного крестьянина в два человеческих роста. Типо вывески на трактире – такой стиль.
Я не поняла, в чем состоит мастер-класс. Наблюдать, как он рисует крестьянина? (Церетели справился за полчаса: видно было, что он набазурился рисовать этих крестьян сотнями.)
Тут я подошла к нему и говорю:
– С вами договаривались об интервью, ведь так?
Он, не отрываясь от полотна своего, говорит:
– Спрашивай! Только быстрее!
Я его спросила что-то типо того, кем он вдохновлялся в юности, какой школой художественной и пр., а он вдруг говорит:
– Надо чэловэком быть, понимашь! А школу я пропускал всегда!
Мы были с молодым фотографом, тот хихихал и рожи мне строил из-за спины Церетели.
Мне еще книгу тяжеленную всучили – какой-то его клеврет писал, там он, этот клеврет, журналист какой-то, тоже отирался как обслуга.
Я заглянула в книгу: там написано, что герой – великий, а все остальные – козлы, интриганы и проч. Сплетни какие-то, описания судов, которые выиграл герой этой биографии у всяких нехороших людей, которые ему завидуют, интригуют и проч.
Ну, я покурила на скамеечке около метро и книгу эту там оставила.
Какой-то алкаш говорит:
– Твоя книга?
– Берите (говорю).
Алкаш говорит:
– А мне она на фиг? Щас на бутылку даже не поменяешь. Я вот раньше фарцевал книгами, богатый был.
(Бывший полуинтеллигент, значит.)
– И на какой книге (спрашиваю) можно было больше всего навариться?
– Ха! На Библии, ясный перец!
Город Химки
* * *Живу я в городе Химки (Новокуркино, точнее) и иногда люблю пройтись здесь, послушать, что народ говорит. В Химках не так спешат, как в Москве, и потому можно наткнуться на интереснейшие разговоры.
Ноги-атавизм
…Пошла я намедни в Химкинский пенсфонд – очередные льготы выбивать маме.
С паршивой овцы, как говорится…
А там сидит перед окошком интеллигентная пожилая дама.
Дама говорит:
– В этом месяце 500 рэ не пришли на карточку. Что-то случилось?
– Так вы ж не подтвердили, что сын у вас – инвалид! (ответила ей служащая пенсфонда).
Дама говорит (она робкая и интеллигентная, не то что я):
Дама говорит (она робкая и интеллигентная, не то что я):
– Вы же уже 10 лет нам даете эти деньги… У него же ног нет, вы же знаете… С детства.
Тетка говорит:
– Так нужно же подтверждать!
Я рядом сидела. Ждала каких-то документов, и говорю:
– Ноги могут – фигак! – и вырасти. И нужно это всегда подтверждать: вот у меня долгое время не было ног, а теперь есть!
Я встала и стала немного задирать юбку, показывая свои ноги.
Тетка, которая работница пенсфонда, обомлела и говорит все же:
– Прекратите хулиганство!
Я говорю:
– Какое же это хулиганство? Это ноги, а не хулиганство! Вот пощупайте: всего полгода назад их тут не было! Но вы мне, между прочим, зажали пятьсот рэ! Мне, безногой!
Я сделала плачущее лицо.
Тетка просто побелела, потом позеленела и побежала за старшей.
Пришла старшая и говорит:
– Покажите ноги.
Я задрала юбку.
– Это протезы?
– Ха! Все так думают, когда я хожу: а они настоящие. Раньше их тут не было.
Посетители у окошек стали страшно хохотать.
Старшая говорит:
– Если бы вы обратились, когда у вас не было ног, мы бы рассмотрели вашу просьбу. Но ведь теперь они есть?
– Теперь – да. (Я погладила свои ноги с явным удовольствием.)
– Ну вот видите! Надо было обращаться, когда их не было: правда, мы рассматриваем заявление об отсутствии, к примеру, ног, в течение полугода. Нужно, чтобы еще врач подтвердил, что ног типа нету.
– Врачи (говорю) иногда сильно ошибаются: им все мнится, что ноги на месте, а их нет как нет.
– Ничего, разберутся (сказала старшая). Ноги не могут обмануть.
– Даже врачей? (спросила я).
Старшая не стала со мной спорить и величественно удалилась.
А той женщине сразу подписали все бумаги.
Сказали, сегодня же пошлют деньги на карточку.
Мы с ней вышли, она говорит:
– Вы актриса?
– Еще какая! (говорю). Все от меня стонут.
Она улыбнулась и поблагодарила.
Однако почему-то украдкой посмотрела, как я иду – вдруг они правда выросли и пока еще не прижились, ноги мои?
Нижний брейк
– Сюда ням-ням хорошо! – закричал негр в бурке и папахе, зазывая в кавказский ресторан.
(Такую сцену описал один человек в соцсетях.)
А я вспомнила, что со мной было у нас в Химках: около торгового центра тоже стоял парень чернокожий – изящный такой, а на груди у него (это называется – работать бутербродом) висело:
Брейк
Диско
Рэп
Парень приплясывал, да так изящно, элегантно – Майкл Джексон прямо-таки.
Я засмотрелась на него, он обрадовался и говорит:
– Приходи студия танцы! Научим!
Я, как обычно, начала «троллить»:
– А у меня артроз! Нога (говорю) болит!
Парень не смутился:
– Танцевать – нога пройдет!
– Не пройдет (вдруг сказала старая бабка, еле передвигающаяся, с костылем). Не проходит вон у меня: че тока ни делала! И траву прикладывала, и в Трускавец ездила – не проходит!
Парень говорит:
– А че такое Трускавец?
Я говорю:
– Центр по обучению нижнему брейку.
Парень говорит:
– О! Бабу́шка! (такое ударение он сделал). Так вы можете! (Он сбросил свой «бутерброд», приставил его к стене торгового центра и пустился в пляс.)
Потом остановился и попытался бабку схватить в партнерском танце, выкрикивая:
– Бабу́шка, давай, танцуй!
Бабка же сначала обомлела, а потом (ну, у нас такой менталитет) замахнулась на него костылем и закричала:
– Черт черный! Куды хватил!
Тут подошел мент. Пожилой и строгий.
Мент сказал:
– Что происходит, товарищи?
Я говорю:
– Вон бабушка хвасталась, что может нижний брейк, и парень поверил ей, хотел увлечь с собой в вихре брейка.
Мент говорит:
– ДокУменты покажите.
Негр говорит:
– У меня порядки, товарищ милисанер…
Мент говорит:
– Тебя я знаю давно, стой и стой себе, тока не танцуй с бабками. Вот пусть женщина доку́менты покажет.
Бабка говорит:
– Да, пусть покажет.
Я показываю паспорт с пропиской, и мент, рассматривая паспорт, вдруг говорит:
– Зачем остановились?
Я говорю:
– Танец посмотреть.
– А вам зачем?
Я говорю:
– Я бывшая балерина Большого театра (я сделала плачущее лицо). Уволили на пенсию из-за лишнего веса.
– Сколько у вас лишнего весу?
– А это что, нарушение?
Мент задумался.
Потом говорит:
– Вообще-то нет. Может, в Большом это и нарушение, но здесь – нет, не нарушение. Имеете полное право. У меня тоже вот лишний есть: давно спортом не занимаюсь. Стою здесь на холоде, потом дома как накачу борща с салом – вот тебе и лишний вес. Жена у меня хорошо готовит…
Я говорю (бабке надоело, она ушла):
– А вы нижний брейк танцуйте: вон у парня школа танцев.
Мент говорит:
– Не, не положено. Несолидно. Вот в запас уволят, может, и пойду.
Негр говорит:
– Щас идите, у нас учат холосо…
Мент вдруг говорит:
– Расходимся, товарищи. Не положено.
И мне (любезно):
– Нет у вас лишнего-то особо, весу-то. У меня жена большая, как кадушка. Готовит хорошо. И мне нравятся такие, уютные…
И почему-то под козырек взял.
Беспричинное
Люблю подслушивать: не у замочной, конечно, скважины, а на улице.
Тем более там громко говорят обычно.
Сегодня стояла в Химках на остановке автобуса и слышала абсурдный разговор.
Алкаш (в возрасте и русский) пристал к кавказцу (толстому и тоже в возрасте, явно торговцу).
– Вот я выпил (сказал алкаш, шатаясь).
– И чо? (спросил кавказец хмуро).
– А ты спроси, почему я выпил?
– Мне насрать, почему ты выпил (грубо сказал кавказец, готовый обороняться от возможной агрессии).
– Ты просто не знаешь, почему я выпил – знал бы, тебе бы было не насрать (грустно сказал алкаш).
Кавказец начал сдаваться (хотя он был подлинный мачо, мрачный, огромный и бандитского вида) и неохотно произнес:
– Ну и почему ты выпил?
Русский обрадовался и заорал:
– А ни почему! Надоело все, взял и выпил!
Кавказец помрачнел, как будто его обманули, и тяжело произнес:
– Значит, я был прав: насрать мне, выпил ты или нет, раз причины нет.
– А должна быть причина? (осведомился русский игриво).
– Должна (сурово ответил кавказец). Причем сильная причина. Раз ты сильно выпил.
Русский задумался и говорит:
– Мы, русские, пьем без причины.
– Без причины сопьешься (тоном врача сказал кавказец).
– А с причиной?
– А с причиной еще больше сопьешься (неожиданно сказал кавказец).
Русский почесал в затылке и вдруг говорит:
– Я тут рядом живу. Пойдем выпьем. У меня еще пузырь дома есть. И жена отъехавши.
Кавказец засомневался.
Потом говорит:
– Не могу. Товар отгружать надо. Завтра магазин откроется, а товара-то и нету.
Русский расстроился.
Тут подошел автобус, я побежала занимать место и в окно увидела, что они таки вместе куда-то пошли.
Безо всякой причины.
Мрачные люди в автобусе – и те заулыбались.
– Не перерезали бы они друг друга (озабоченно сказала старушка с сумками).
– Да нет (сказала я). Причины нет резать друг друга.
Старушка всплеснула руками:
– Дык без причины-то чаще и режут! С причиной – оно понятно, а вот без причины-то зачем?
– Пусть выпьют (вдруг произнес пожилой мужчина завистливым тоном). Жизнь тоскливая, а тут жена отъехавши, посидят, поговорят. Для разговора хорошего и причины не нужно.
Горячие точки (посвящается Аркадию Бабченко)
Пошла ночью за сигаретами.
А там – телевизор. Ночью скучно продавщице и охраннику, и он всегда включен.
А в телевизоре – Аркадий Бабченко, наш героический журналист, который все время по «горячим точкам» ездит.
Я и говорю продавщице Оле (славная женщина, интеллигентная):
– Вот (говорю) – героический журналист, был в Турции, чуть не погиб (тогда как раз события в Турции были).
Оля качает головой сочувственно: ай-ай-ай-ай, молодец какой! Коля (это она узбеку, парню по имени Исфадоньёр, но они выговорить его не могут), сделай погромче!
Сонный Коля хочет сделать погромче, и тут вваливается какой-то алкаш.
И говорит:
– А че этот тип в Турции забыл?
– Работа у него (говорю) такая: быть в опасных местах, «горячих точках»!
Алкаш говорит:
– Мне вот тоже на свадьбе брата башку проломили…
Оля говорит:
– Дурак! При чем тут свадьба твоего брата? Это ж политика!
Алкаш говорит:
– Дык мы с этим, который мне проломил, из-за политики и поссорились! Он Сталина ругал, а я его обматерил, а он мне башку проломил! Вапще это его свадьба – вот где «горячая точка была»! Этого, который Сталина ругал, я порезал – он потом в реанимации долго лежал. Но обошлось… А он мне башку, значит-то, проломил (и показывать стал нам шрамы, наклонив голову). Невеста напилась, как собака, на свадьбе этой – чуть от жениха не ушла куда-то в лес – свадьба была на даче. Потом ее искали пьяную. Тесть – в дымину, потом его еле откачали – после инфаркта-то был тесть… Потом, значит, еще вот что…