А это означает, что Золотов-Козел заслуживает наказания. Я вынесла ему приговор. Конечно, никем не доказано, что он собственноручно подсыпал своему компаньону в чаек или еще куда сердечный стимулятор, но слишком уж много совпадений: умер совершенно здоровый человек, до того никогда не жалующийся на сердце, и в крови у него откуда-то взялась сверхдоза лекарства (зачем его пить здоровому-то?!), и после смерти его доля перешла компаньону (с какой такой радости?! Не нашлось никого родней и любимей?)… Нет, лично я в такие совпадения не верю. Все здесь настолько мутное! Если все эти «непонятки» раскопать и доказать, наверняка Корнила Борисовича можно запросто прописать в Нижнем Тагиле, причем надолго.
В это время зазвонил мой мобильник. Марина! Я включила телефон.
– Полина, мне только что звонила няня моих детей.
Голос ее был грустный. Понятно: поговорила с няней и опять расстроилась.
– И что? – спросила я.
– Она чуть не плачет: Корнил сегодня вечером накричал на нее.
Тоже мне сенсация!
– За что?
– Как всегда, ни за что. Он случайно услышал, как Танечка жаловалась няне, что очень соскучилась по маме, ну, то есть по мне, и хочет меня увидеть. Корнил стал кричать, что няня потворствует капризам ребенка, что-то еще в этом духе… Схватил Таню за руку, причем очень грубо, и утащил в другую комнату, а няню так «обласкал», что та теперь пьет успокоительное. Решила вот позвонить и пожаловаться мне.
– А ты ее – пожалеть?
– Полин, а что? Он такой тиран и деспот! Ты знаешь, что эта няня у детей уже пятая? Четыре ушли, не выдержав крутого нрава Корнила. Так что ее понять можно. А для детей это не очень хорошо, когда няни меняются так часто.
– Марин, а как, по-твоему, Маргарита – хорошая няня для твоих детей?
– По-моему, да. Я видела, как она заботится о них. И потом, дети тянутся к ней, а детей обмануть трудно, они интуитивно чувствуют плохих и хороших людей.
– Тогда можешь перезвонить своей прекрасной няне и сказать ей, что скоро ее мучения с хозяином-тираном прекратятся. Ей даже представится возможность отомстить ему.
– Как?
– Потом узнает.
– А я?
– И ты тоже. Все, давай, я к дому подъезжаю.
Я выключила телефон. В самом деле, можно ведь и няню подключить к моему плану. Почему нет, если она тоже обижена на этого Карабаса-Барабаса?
* * *Весь следующий день – воскресенье – я пролежала дома с книгой на диване. В конце концов, у меня тоже может быть выходной. За весь день позвонила только Алина и тоном, не терпящим возражений, объявила, что теперь-то уж она знает, почему с Мариной приключилась такая фигня. Оказывается, она не так соблазняла мужа. Золотова, стоявшая, похоже, рядом с Алиной, тут же закричала, чтобы я слышала, что она вообще не собиралась никого соблазнять, у нее и в мыслях этого не было. Если кого соблазнили, так это ее. А с мужем она познакомилась совершенно случайно.
– Вот именно что случайно! – обрадовалась Алина. – А такие вещи, как известно, нельзя пускать на самотек! Надо было с самого начала все брать в свои руки.
Правда, что именно брать и как брать, Нечаева не объяснила. Только сказала загадочным тоном, что уж она-то будет действовать по-другому, уж она-то знает, как вести себя с богатыми мужчинами. Она их будет охмурять строго по науке.
Ну-ну, подумала я, флаг тебе в руки! И положила трубку.
Вечером мы с Аришей повозились немного на своем участке. Я прополола клумбы и кусты смородины, а дед полил все из шланга. В саду сразу повеяло прохладой и свежестью, и хотя эта работа была для нас скорее небольшой разминкой – чем-то вроде вечерней физзарядки, мы оба остались очень довольны результатом. Радовало даже не количество сделанного, а сам факт совместной деятельности. Хотя я по натуре человек ленивый, но заниматься чем-то вместе с дедом для меня было делом приятным.
Потом мы сидели на кухне и пили чай с бутербродами и печеньем. Я собрала немного ягод смородины, протерла их с сахаром, и теперь мы ели эту вкуснятину вместо джема, который обычно покупали.
– Дедуль, расскажи мне про маму и папу, – попросила я, наливая деду чашку чая.
Ариша посмотрел на меня с нежностью и теплотой.
– Да ведь я столько тебе рассказывал… И потом, ты и сама многое помнишь, все-таки тебе было четырнадцать…
– Дед, а ты расскажи то, чего я не помню. Например, как они познакомились.
Я пододвинула к Арише вазочку с печеньем.
– Ну, этого я не знаю. Сын мне не рассказывал. Только говорил, что встретил очень хорошую девушку.
– А где встретил, не говорил?
Дед усмехнулся:
– А что вы, молодые, рассказываете старикам?! Из вас же все надо тащить клещами.
– Ну, дедуль… Я-то тебе многое рассказываю.
– Ты – да, а вот твой папа… Нет, где он познакомился с твоей мамой и как, я правда не знаю. Зато как он за ней ухаживал – это мы с ним даже обсуждали. Я всегда советовал ему быть с девушкой галантным кавалером и не бояться выглядеть старомодным.
– Он тебя слушал?
– Разумеется. А как ты думаешь, почему твоя мама согласилась выйти за него?
– Неужели все благодаря твоим советам?
Дед многозначительно посмотрел на меня и самодовольно усмехнулся.
– Он дарил ей не слишком дорогие букеты, можно даже сказать, скромные, но часто. Он читал ей стихи – Есенина, Тютчева, Фета… Девушкам нравится, когда им читают стихи. Я прав?
– Ариша, теперь молодые люди, когда ухаживают, стихов не читают.
– А зря! Это делает чувства более романтичными. Вот я твоей бабушке прочел столько… Пушкина, Лермонтова…
Проговорив с Аришей допоздна, мы наконец разошлись по своим комнатам.
Глава 7
Утро понедельника началось с телефонного звонка. Звонила Маргарита, няня Танечки и Ванечки.
– Оксана Игоревна, доброе утро! – щебетала она в трубку. – Извините, я вас не разбудила?
– Нет, что вы, я давно на ногах, – бодро соврала я, – а что случилось?
– Корнил Борисович велел мне позвонить вам и попросить прийти сегодня к одиннадцати. Дело в том, что занятия с Танечкой и Ванечкой сегодня надо провести до обеда. После обеда мы с ними собирались пойти гулять в парк. Приехал зверинец, и дети хотят посмотреть зверей… Вы сможете сегодня приехать к нам к одиннадцати?
Я посмотрела на часы, висевшие на стене в моей комнате. Четверть десятого. Даже с учетом гримирования, успеваю вполне.
– Хорошо, я приеду.
– Тогда до встречи.
Няня отключилась. А я встала с постели и пошла в ванную.
В половине одиннадцатого, приняв облик блондинки с платиновыми волосами и голубыми глазами, я садилась в арендованную «девятку». Утренние пробки уже рассосались, так что в коттеджный поселок «Нью-Васюки» приеду без опоздания.
Когда ворота поехали в сторону и я зарулила во двор золотовского дома, ко мне подошел новый охранник. Этот был намного меньше амбала Дорика, но тоже в строгом черном костюме, несмотря на жару. Зато, в отличие от своего коллеги, этот был абсолютно лысый. Голова его была похожа на надувной шарик бледно-розового цвета. Лысина охранника сверкала на солнце, глаза скрывали черные очки. Совсем как «люди в черном». Я поставила машину во дворе под навес и вышла из нее. Охранник следил за мной взглядом сквозь стекла своих очков.
– Репетитор? – лаконично спросил он вместо приветствия.
Что, такой невежливый? Не научен здороваться? Хотя Дорик со мной тоже не поздоровался, сразу попросил показать документы.
Я тоже не стала перед охранником делать реверанс, молча протянула ему свой липовый паспорт. Тот взял его, внимательно посмотрел и вернул мне.
– Можете пройти, – великодушно разрешил он, отступая и давая мне возможность пройти к дому. Причем говорил он как-то странно, без всякой интонации.
– Классная прическа! Телефончик мастера дашь? – бросила я на ходу, махнув охраннику рукой и направляясь к двери.
Тот долго думал, что мне ответить, но, должно быть, мыслительный процесс протекал у него слишком медленно, потому что он так ничего и не придумал, только проводил меня поворотом головы. Совсем как биоробот, подумала я, причем со сбившейся программой. Я позвонила в дверь, и вскоре на пороге появилась домработница Вера. Она, в отличие от охранника, со мной поздоровалась и повела наверх, в комнату для занятий.
Я позанималась с Танечкой французским, выучила с ней несколько новых слов. Потом ко мне привели Ванечку, мы и с ним хорошо позанимались. Когда занятия уже подходили к концу, я услышала, как во двор въезжает машина.
– Папа приехал! – воскликнул Ваня.
– Скажи эту фразу по-английски, – попросила я.
Мальчик на секунду задумался, потом все-таки сказал, но с ошибкой.
– Ты говоришь «приезжает», а не «приехал», – поправила я, – скажи еще раз, но в прошедшем времени.
Ваня опять задумался, но в эту минуту в комнату вошла няня и торжественно объявила:
– Корнил Борисович приехали.
– Корнил Борисович приехали.
И что, нам теперь кричать «ура» от радости и прыгать до потолка?
– Спасибо, Маргарита, мы заканчиваем.
Я подсказала мальчику, как будет по-английски «приехал», и объявила ему, что занятие окончено. Он поблагодарил меня – на английском, разумеется, и пошел к двери.
– Мы сейчас пообедаем и поедем с детьми в зоопарк, – напомнила мне зачем-то няня.
– Да, да, я знаю. Я уже ухожу, – я взяла свою сумку.
Мы втроем спустились на второй этаж, там Маргарита с Ванечкой пошли в столовую, а я повернула к лестнице, ведущей вниз.
– Оксана Игоревна! – услышала я голос господина Золотова.
Я остановилась. Он шел ко мне из столовой, одетый в дорогой костюм. Походка его была вальяжной, в руке он держал сигарету.
– Закончила занятия с детьми?
Даже «здравствуйте» не сказал. Стоит ли удивляться невежливости охранников, если хозяин такой! Но я-то воспитана по-другому. Что ж, преподам этому невеже небольшой урок вежливости.
– Здравствуйте, Корнил Борисович, – сказала я, особо выделив слово «здравствуйте». – Да, занятия мы закончили. Я ухожу.
– Может, отобедаешь с нами, Игоревна?
Я растерялась. Конечно, с одной стороны, сомнительное это удовольствие – делить хлеб с таким уродом, лишившим собственных детей матери. Но, с другой, посидеть и пообщаться за столом – хорошее средство познакомиться ближе со всеми обитателями дома. Вдруг удастся услышать что-нибудь интересное и полезное для моего дела? Поколебавшись пару секунд, я согласилась. Вера показала мне, где можно помыть руки, и проводила в столовую.
Это была просторная светлая комната, расположенная рядом с кухней, посередине ее стоял большой стол, вокруг него – стулья. На столе тарелки, блюда, столовые приборы, большая плетеная хлебница с кусочками белого и ржаного хлеба. За столом уже сидело все семейство, включая няню. Я увидела, что свободных стульев осталось два – рядом с Золотовым и рядом с Ваней. Разумеется, я села на тот, что стоял рядом с мальчиком.
– Bon appеtit, mademoiselle, – сказала мне Танечка.
– Merci, – улыбнулась я девочке.
Вера поставила передо мной тарелку с окрошкой, я взяла ложку, кусок ржаного хлеба и принялась есть.
– А почему mademoiselle, а не madame? – спросил Ваня.
– Мademoiselle говорят незамужним девушкам, – объяснила ему сестра, – а наша Оксана Игоревна еще не замужем, я узнавала.
– А madame говорят тем, кто уже замужем? – продолжал допытываться мальчик.
– Да.
– Ваня, меньше разговаривай, больше работай ложкой, – сделала мальчику замечание няня, – сегодня утром опять плохо кушал. Смотри, у тебя еще полная тарелка окрошки, а Таня свою уже доедает.
– Я ем… Просто мне налили больше, чем ей.
– Всем налили одинаково. И не болтай под столом ногой. Ты от этого трясешься и проливаешь окрошку на скатерть.
Нам принесли второе. Я вооружилась вилкой и ножом для мяса. Краем глаза я посматривала на хозяина. Он ел молча, взгляд его был каким-то недовольным.
Няня, видя, что Ваня отстает от всех в плане еды, начала уговаривать своего подопечного:
– Ванечка, давай, давай, доедай окрошку, а то тебе кашу с мясом не дадут. Смотри: уже все съели окрошку, и всем принесли мясо.
– Не хочу мясо!..
– А кашу?
– И кашу не хочу!
– Ванечка, доешь хотя бы окрошку. Ну, давай: ложечку за папу, ложечку за маму…
– Опять?! – Корнил Борисович рявкнул так, что все за столом вздрогнули, и я в том числе. – Сколько можно повторять?! Сто раз тебе говорил, бестолковая: не упоминать при детях о матери! Что, трудно запомнить или ты, идиотка, нарочно их дразнишь?
Я посмотрела на Маргариту. Та от волнения пошла красными пятнами. Все перестали есть. Танечка опустила головку, а Ваня сидел хмурый и исподлобья смотрел на отца.
– Корнил Борисович, – залепетала испуганная няня, – извините… Забыла… Мы в садике всегда так детей уговаривали покушать… Я привыкла… На них такая приговорка хорошо действует…
– Меня не волнует, что вы в своем садике вытворяли! «Приговорка»! В садике ты могла хоть на ушах стоять, а здесь я устанавливаю порядки! Еще раз услышу… соберешь вещи, поняла?!
– Папа, не ругай Маргариту Андреевну, – сказал Ваня тихо, но очень твердо, – она же не виновата, что ты маму выгнал.
Я испуганно посмотрела на мальчика. Что отец сейчас с ним сделает?
Корнил Борисович перевел взгляд с няни на сына и уставился на него удивленно:
– Что ты сказал? Ты как смеешь указывать отцу?! Без тебя знаю, сопляк, кого мне ругать, а кого нет! Твое дело заткнуться и молча жрать мою жрачку! Это я тебя кормлю, и это я тебя сейчас повезу в зверинец, так что знай себе помалкивай…
– Корнил Борисович! – Няня с мольбой смотрела на хозяина.
– Что «Корнил Борисович»? Ну, что «Корнил Борисович»? Чего замолчала-то? Из-за тебя весь сыр-бор! Ты, между прочим, обязана следить за тем, чтобы мои дети меня уважали и слушались, а ты потворствуешь тому, что они со мной спорят!
Я подумывала, стоит ли мне вмешиваться. Все-таки я в первый раз удостоилась чести сидеть за хозяйским столом. А вдруг Корнил меня выгонит навсегда? Запросто! Попаду под горячую руку… Как мне тогда снова попасть в этот дом? Нет, не за этим я сюда пришла. Я сцепила зубы, и хотя очень хотелось сказать этому самодуру несколько слов от себя лично, но я сумела сдержаться и промолчала. Ничего, пусть пока издевается. Придет время, он за все ответит. А с детьми я потом поговорю, отдельно.
Золотов между тем обвел всех нас тяжелым взглядом и опять принялся за трапезу. А у меня пропал аппетит. Интересно, с каким настроением дети сейчас поедут в зверинец?
На десерт домработница подала компот из свежих ягод, пирожные и зефир в шоколаде. Я заметила, что все едят как-то чересчур вяло, а когда хозяин встал из-за стола, все как будто вздохнули с облегчением.
– Жду внизу, – бросил Корнил через плечо, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышел из столовой.
Дети тут же загалдели.
– Оксана Игоревна, а вы поедете с нами в зверинец? – спросил Ваня.
– Нет, Ванечка, я сейчас поеду к себе домой, – ответила я.
– Почему? Поедемте, там такие зверята красивые! Мы в рекламе видели, – попыталась уговорить меня Танечка.
– А мы вам там мороженое купим, – пытался соблазнить меня Ваня.
– Даже два, – поддержала брата сестра.
– За мороженое, конечно, спасибо, но сейчас я никак не могу поехать с вами, у меня скоро занятия с другими детьми, – соврала я, – но потом вы мне обязательно расскажете, кого вы там видели, хорошо?
– Расскажем! Обязательно! Мы и фотографии вам покажем, мы там фотографироваться будем, – радостно пообещали мне дети.
Они вылезли из-за стола и побежали в свои комнаты собираться. Я посмотрела на няню. Маргарита сидела понурая, не поднимая на меня глаз.
– Тяжело вам здесь? – спросила я.
– Нормально, – девушка нервно скомкала салфетку, бросила ее на стол и встала, – мне тоже пора собираться.
Она быстро вышла из комнаты, не попрощавшись со мной. Я осталась сидеть за столом, делала вид, что пью компот. Зашла домработница Вера и начала убирать со стола посуду.
– Строгий у вас хозяин, – сказала я, решив завязать контакт хотя бы с ней.
Женщина пожала плечами:
– Обычный. Хозяева и должны быть строгими, иначе порядка не будет.
– А на ребенка зачем кричать?
Вера вздохнула, продолжая собирать на поднос грязные тарелки.
– Он им велит мать забыть, а как они могут ее забыть? Разве ж дети забудут родную мать?
– А куда она делась? – спросила я.
Вера понизила голос:
– Выгнал он ее.
– Как? За что?
– Раз выгнал, стало быть, есть за что. Не нашего это ума дело.
Домработница вышла из комнаты с полным подносом. Мне тоже пора было выметаться, да и не особо разговорчивой оказалась эта Вера. Боялась сболтнуть лишнего и потерять работу? Скорее всего, так. Да… Пообщаться за столом и познакомиться ближе со всеми обитателями дома не получилось. Услышать что-нибудь интересное и полезное для моего дела – тоже. Но ничего, не буду отчаиваться. Все равно со временем мы с ними сблизимся, тогда, надеюсь, и разговорятся.
Я ехала от господина Золотова к Алине. Во-первых, мне надо было увидеть Марину. И Алину, пожалуй, тоже. Хотелось посоветоваться с девчонками, что делать с Корнилом Борисовичем. Лично у меня он вызывал такое отвращение, что за столом я едва не запустила в него тарелкой с окрошкой. Так кричать на няню в присутствии детей! Да и вообще, что за манера – кричать на женщину! А на собственного сына?! И, главное, за что? За правду. Ведь действительно няня не виновата, что господин Золотов вышвырнул из дома ставшую неудобной жену. И тут уж – ори не ори на домочадцев – лучше не станет.
Девчонки были дома. Золотова делала у Алины генеральную уборку: ходила по комнатам и протирала повсюду пыль, даже в самых неприступных местах, а хозяйка квартиры наводила чистоту на кухне, отмывая стекла витрин и шкафчики.