— Меня впустил лакей, — пояснил он, — ваш скользкий домоправитель куда‑то запропастился, и никто не может мне сказать, когда Винсент вернется. Вы, часом, не знаете?
— Нет, — я покачала головой, проникаясь к знакомому де Мортена подобием теплых чувств: он назвал Гилла скользким.
— Очень жаль. Что ж, подождем, пока он найдется, — Альберт придвинул стул и сел рядом, — изучаете теорию постигшего вас несчастья?
— Да, наконец‑то решила узнать, что меня ждет в самом ближайшем будущем.
— Я над этим работаю. Да и герцог де Мортен сделает все, чтобы как можно скорее избавить вас от заклятия.
Интересно, каким образом?
— Избавить себя от моего общества, вы хотели сказать.
— Я сказал, что хотел, леди Луиза.
— Неужели?
— Именно так.
Взгляд зеленых раскосых глаз стал немного прохладнее. Интересно, они друзья? Винсента вынести нелегко и, насколько я знаю, он никого к себе близко не подпускал. Почему сделал исключение для Фрая?
— Что‑то уже удалось выяснить?
Может, хоть этот скажет. А не скажет, так от меня не убудет.
— Кровь герцога взяли из его замка.
— Подкупили кого‑то? — я вся обратилась в слух.
— На хранилище установлена серьезная защита. Здесь действовал маг, притом сильный. Предположительно, в разгар летнего сезона — а это, как вы сами понимаете, существенно расширяет круг подозреваемых. К такому готовились не один день.
Фрай нахмурился, постукивая пальцами по подлокотнику, и я прекрасно понимала его обеспокоенность. Летом балы и приемы даются один за другим. Насколько я знаю, де Мортен не был поклонником увеселений, шумных компаний и высшего света. Разве что его матушка, которая после смерти мужа всеми силами старалась удержать связь с внешним миром и устроить судьбу дочерей.
— Нет никаких предположений, кто мог ему так удружить?
— Как я уже сказал, я над этим работаю, — Фрай кивнул на книгу. — А вам удалось найти что‑нибудь интересное?
— Выяснила, что вэлейцы позаимствовали основу заклинания у армалов.
— Клятва стража.
А он неплохо подготовился!
— Там говорится, что змея становится разящим мечом. Что это значит?
— Иногда воину приходилось использовать ее, чтобы защитить своего господина.
— Но воины — армалы были очень слабыми магами. Их ценили скорее за физическую силу, ловкость и выносливость.
Альберт изогнул брови — по всей видимости, подивился моему знанию истории.
— Совершенно верно. Но заклятия, что они носили в себе, было достаточно, чтобы поразить угрожающего жизни повелителя человека или даже мага.
— Позвольте угадаю. Это их убивало?
— Чаще всего да. Но некоторые выживали: они лишались даже крохотной искры магии и становились простыми людьми. Чаще всего уходили в отшельники, потому что повторно использовать заклятие было нельзя. Те, кому повезло с повелителем, оставались при нем в качестве слуги до конца жизни.
— Очаровательно, — я захлопнула книгу. Наша светская беседа обрела совершенно неожиданный поворот, интересным оставалось только одно: куда запропастился Гилл? Он безумно любил все контролировать, в этом они с де Мортеном были поразительно похожи.
— Вижу, вы не сильно переживаете по поводу столь резких перемен, — Альберт менял темы, как избалованная девица наряды.
— Не вижу смысла переживать о том, чего не можешь изменить. По крайней мере, пока.
— И то правда, — Фрай расслабленно откинулся на спинку стула, какое‑то время рассматривал стеллажи с книгами, а потом неожиданно поднялся — плавно и грациозно, как дикая кошка. — Пожалуй, попробую разыскать его сам. Приятно было снова вас увидеть, леди Луиза.
Он поцеловал мне руку и удалился так же бесшумно, как и пришел. Я пожала плечами, вернула книгу на место и еще немного побродила по библиотеке в надежде найти что‑нибудь почитать на сон грядущий. Перед глазами мелькали потертые корешки исторических многотомников, старинные собрания магических практик и новехонькие — работ по медицине и биологии, механике и инженерии — чему я, надо признаться, удивилась: отец Винсента не одобрял стремительный прогресс науки.
Разумеется, я не рассчитывала найти здесь Миллес Даскер — первую женщину, чьи романы публиковали в Энгерии под ее собственным именем, но не обнаружила вообще никакой художественной литературы авторов — мужчин. Никаких, даже классики. Похоже, придется попросить миссис Купер собрать мне еще несколько коробок. Вот уж не думала, что у де Мортена все настолько тоскливо.
В коридоре второго этажа я столкнулась со «скользким домоправителем», он отпрянул так, словно увидел гремучую змею.
— Лорд Фрай уже ушел? — спросила я как можно более небрежно. На самом деле меня куда больше интересовало, не вернулся ли Винсент. Но не признаваться же в этом, тем более Гиллу!
— Только что, — всякий раз, когда дворецкий задирал нос, фрак на его животике натягивался, и он начинал напоминать перекормленного сизаря, который очень хочет взлететь, но не может.
— Не стал дожидаться герцога де Мортена? — вновь закинула удочку я.
— Его Светлость вернется завтра, ближе к вечеру, — сообщил он и проплыл мимо, оставив меня наедине с мыслями.
Которые не давали заснуть довольно долго. Всякий раз, когда я закрывала глаза, под ними вспыхивали жаркие картины прошлой ночи, а услужливое сознание то и дело рисовало на моем месте другую женщину. Разумеется, меня это ни капельки не волновало. Во — первых, я с ним только по воле заклятия, а во — вторых, ему приписывали романы с самыми разными женщинами, даже с самой королевой. Хотя светским сплетням верить — глупее не придумаешь.
Змея жгла руку: когда Винсента не было рядом, она принималась расти с немыслимой скоростью, и это мне нравилось меньше всего. Если он решит устроить себе продолжительные выходные с какой‑нибудь красоткой, мало мне не покажется. Кто вообще придумал это дурацкое заклятие и почему оно работает только в одну сторону?! На мысли, что я злюсь исключительно из‑за этого, стало как‑то спокойнее. Я выпила воды, удобнее устроилась под теплым одеялом и не заметила, как провалилась в сон.
11
Сегодня было на удивление тепло. По дорожкам стелился туман, а слабое солнце пробивалось сквозь сырость бодрящей свежестью, открывая взгляду резные скамейки и столбы фонарей. Я даже ослабила ленты на шляпке, позволив ей свободно болтаться за спиной, и сняла перчатки. Все равно меня здесь никто не видит, кроме Арка. Даже угловатый сопровождающий куда‑то подевался, хотя я и ему сейчас бы обрадовалась.
Я привыкла быть в центре внимания, после театральной суеты и бесконечной вереницы встреч тишина и уединение удручали. Попытки болтать с Элией Гилл пресек на корню — она рассказала, что ее обещали уволить, если еще раз застанут нас за беседой, поэтому все, что мне оставалось — читать, играть с Арком и гулять по парку. Еще немного, и я выучу наизусть каждое деревце, застывшее до весны со вскинутыми к небесам, словно в молитве, ветвями, каждый куст и каждую сухую травинку. С закрытыми глазами могу тут ходить и не заблужусь.
Мне отчаянно не хватало общения. Чувств. Полноты жизни. Я и рада была бы это изменить, но гордость не позволяла сделать первый шаг. Винсент действительно приехал вчера поздно вечером — я как раз была в гостиной — прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону. Та же история повторилась и на следующее утро, когда мы столкнулись в дверях столовой. Мазнул по мне равнодушным взглядом, бросил короткое приветствие, после чего удалился.
Не знаю, почему, но эта холодность меня зацепила. Захотелось наброситься на него и надавать пощечин, только чтобы стереть с холеного лица надменное равнодушие, поэтому я быстро собралась и сбежала на прогулку: не хватало еще выходить из себя из‑за этого бесчувственного гада. Ну и разумеется, «забыла» поставить его в известность. Перебьется.
— Луиза!
Мне показалось, или это… голос Рина?! Да нет, не показалось — стоял в нескольких шагах от меня: высокий и красивый, как арнейский бог, неуверенно сжимал в руках шляпу. Взвизгнув от восторга, я подбежала к нему и повисла на шее, а он подхватил меня за талию и закружил. В эти мгновения я совершенно забыла о том, что расстались мы не лучшим образом и вспомнила, только когда он поставил меня на землю. И Рин тоже — сдвинул брови, взглянул угрюмо и произнес:
— Прости меня.
Слова дались ему нелегко, но я вообще на него не обиделась, ничуточки. Странно, если бы он повел себя иначе.
— Как же я рада тебя видеть!
— Правда?
— Правда!
— И совсем не злишься? — он внимательно смотрел на меня, будто пытаясь разгадать, я же с трудом сдержала улыбку. Поразительно, как он вообще стал актером — более бесхитростного и искреннего человека я еще не встречала. Вот уж у кого все на лице написано, так это у Рина Арджи.
— Правда!
— И совсем не злишься? — он внимательно смотрел на меня, будто пытаясь разгадать, я же с трудом сдержала улыбку. Поразительно, как он вообще стал актером — более бесхитростного и искреннего человека я еще не встречала. Вот уж у кого все на лице написано, так это у Рина Арджи.
— Совсем, — я подхватила его под локоть, и мы вместе направились по дорожке, вглубь парка. Арк прыгал рядом и радостно лаял.
— Привет, дружище! — Рин потрепал его по голове. — Тогда почему ничего не написала?
— Не написала?
— Я приходил уже пару раз, но меня не пустили, и я принес тебе письмо. Отдал седому такому, с кислой рожей. Но ты не ответила, пришлось у дома ждать, а потом бежать за тобой до парка.
Я сжала кулак. Мало того, что письмо не отдал, так еще и не сказал ни слова. Вот же… гад ползучий. Может статься, и дедушкины письма все еще у него или уже превратились в пепел? Некоторых людей даже зонтик под коленку ничему не учит. Ну Гилл, ты доигрался!
— Мне его не передали, — голос звенел от ярости, и я поспешила сменить тему. — Откуда ты узнал, как меня найти?
— Приставал к миссис Купер — до тех пор, пока она не смилостивилась, ну и… сразу пошел к тебе.
Чувствовалось, что ему по — прежнему неловко.
— Расскажи, как ты сам! Что нового в театре? Сильно на меня злятся?
Рин вздохнул.
— Сейчас уже поспокойнее стало, а первые дни вообще все как на вулкане жили. Искры летели только так, одно слово — и пожар. Думал, поувольняет нас всех к демоновой бабуле.
Ладно, Луиза, пока еще не время расстраиваться. Времени‑то прошло всего — ничего — неделя с хвостиком. Хорошо бы наш директор немного поостыл ко дню, когда я освобожусь ото всех змееподобных.
— И остался бы без лучших актеров.
— Луиза, все на тебе держалось. В этой постановке так точно.
Слышать такое было приятно, поэтому я опустила глаза. Сколько в этом было истинного смущения, а сколько — игры, не знаю, грань слишком истончилась в последние дни. У меня даже щеки покраснели вполне натурально.
— Я бы так не сказала.
Рин махнул рукой.
— И что же, спектакль совсем отменили? — очень хотелось знать, что я одна такая, единственная и неповторимая, и что антрепренер с ног сбился, подыскивая мне замену, да так и не нашел.
— Завтра — первый показ… без тебя.
Неожиданно. И немного обидно.
— И кто же меня заменит?
— Люсьена.
— Люсьена?!
Нет, девочка конечно была хороша в роли любовницы, но как на мой взгляд, здорово переигрывала. И если в образе истеричной графини это допустимо и даже к месту, то Сильви должна быть совсем другой! Я могла бы еще представить, что директор выдернул какую‑нибудь подающую надежды девушку из не сильно популярной постановки, или попытался переманить из другого театра по — настоящему талантливую актрису — например, Аделину Вальтан. Но — Люсьена?! Настроение мигом испортилось, даже пригревающее не по — осеннему солнце не радовало.
— Расстроилась? — Рин погладил меня по запястью.
— С чего бы? — я деланно рассмеялась. — Думаешь, меня заботят такие глупости?
— Театр значит для тебя очень много.
Разумеется! Много, гораздо больше, чем кто‑либо может себе представить, но я никому не собираюсь признаваться в том, что меня волнует какая‑то там Люсьена на моем месте! Тем более что когда я вернусь, это не будет иметь никакого значения. Все это.
— Для меня ты все равно единственная Сильви, — Рин улыбнулся, — и просто единственная.
Я остановилась, запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза — бездонные, как раскинувшееся над нами осеннее небо, и такие же яркие. Выбившиеся из прически пряди трепал ветер, и я неосознанно заправила их за ухо. После безмолвного заточения у де Мортена Рин стал для меня глотком воздуха — чистого и прозрачного, как в лесу. Того, который хочется вдыхать полной грудью, пьянеть и сходить с ума от недолгого помешательства.
— Зачем ты это говоришь?
— Потому что я с ума без тебя схожу, Луиза.
Знал бы он, сколько раз мне такое говорили! Но большинство известных мне мужчин подразумевали под этим лишь желание провести ночь в моей постели. А чего хочешь ты, Рин?
— Я много думал, — он сунул руки в карманы, потом резко выдернул, потер друг о друга и обхватил себя, скрестив их на груди, — о тебе… о нас. У меня есть деньги — я удачно вложил их в одно дело. Магазин «Колье Арджери» знаешь?
Знаю ли я? Не найдется ни одной женщины в Лигенбурге, которая хотя бы однажды не замирала у витрины, разглядывая обработанные по последним технологиям камни в изящных кольцах, серьгах, браслетах или колье из платины, золота и серебра. Невероятно дорогие украшения сказочной красоты. Каждое изделие было уникально, ювелир «Арджери» никогда не повторялся. Все камни привозили из Загорья, таких у нас не добывают, обработка проводилась там же — не ручная, фабричная! Магазин появился пару лет назад, и с тех пор пользовался небывалой популярностью, а суммы, которые кавалеры оставляли в нем, чтобы порадовать дам, были просто баснословными.
— Словом, магазин принадлежит мне и моему другу, — Рин помялся и закончил, — Жерар ювелир, а я веду дела. Подумал, что когда все закончится… когда ты избавишься от этого заклятия, мы могли бы с тобой пожениться и даже открыть свой театр, если ты захочешь продолжать выступать.
— О, — только и сказала я. Хорошо хоть рядом была скамейка, на нее я и присела, нисколько не заботясь о том, что могу замочить платье — испарина тумана покрывала в парке все и вся.
Рин стащил шляпу и принялся ее теребить, а я смотрела на него и не могла поверить в то, что услышала. Он — совладелец «Колье Арджери»?! Невероятно! Вот тебе и бесхитростный мальчик. Мальчик, который снимает квартиру в доме на окраине: я там не была, но неоднократно слышала о том, как в ней тесно, и что он изредка полирует макушкой потолок. К тому же мне, кажется, сделали предложение. Что здесь особенного? Да просто актрисы… редко выходят замуж.
— И? — он подошел рядом и опустился на корточки, заглядывая мне в глаза. Арк набегался и плюхнулся рядом, вывалив язык и часто дыша. Теперь на меня вопросительно смотрели уже двое.
Можно было бы закатить глаза и хлопнуться в обморок, ну то есть вроде как хлопнуться в обморок, но смелость Рина заслуживала честного ответа.
— Рин, ты же знаешь, что я…
— Забудь об этом, — он сжал мои руки, и кисть обожгло болью. Вот интересно — змея жалит только когда хочешь изменить, или в принципе, когда рядом объявляется симпатичный кавалер и просто шепчет тебе на ушко непристойности? — Я все знаю, и я смогу с этим справиться. Если от этого зависит твоя жизнь… Я готов тебя ждать, сколько потребуется.
— Ты думаешь, что сможешь это принять… — сдавленно прошептала я. Угораздило же — оказаться между двух мужчин, да еще и в такой пикантной ситуации! Рин и Винсент разные, как небо и земля, первый — внимательный, нежный, второй… демон пойми что и сбоку галстук — бабочка.
— Не думаю. Знаю.
Он потянулся к моим губам, но я отпрянула. Не потому что испугалась, а потому что понимала: сейчас вручить ему надежду — слишком жестоко.
— Если ты готов ждать, — помедлив, произнесла я, — я найду тебя, когда все закончится.
Рин снова нахмурился, а потом поцеловал мои пальцы, поднялся и подал мне руку.
Назад мы возвращались в молчании, но, как ни странно, я не чувствовала ни малейшей неловкости. Словно так и должно быть — тишина, наше дыхание и топот Арка — то за нашими спинами, то впереди — когда он видел стаю сизарей и бросался к ней со всех лап.
Рин проводил меня до двери, и я не стала возражать. Вот только стоило нам разомкнуть руки, а мне перешагнуть порог дома, как ярость, задремавшая было, снова поднялась. Я швырнула накидку прямо на кушетку, туда же полетели перчатки и шляпка.
— Гилл! — мой высокий голос разорвал тишину этого мрачного логова и вторил ему звон колокольчика. — Гилл!!!
Он появился — не сразу, но появился: надменно взглянул на меня и замер.
— Вы что‑то хотели, леди Луиза?
Я была близка к тому, чтобы запустить в него пепельницей, которые в доме были повсюду: де Мортен не стеснялся курить сигары там, где ему нравится, поэтому на всякий случай спрятала руки за спиной.
— О да. Почему вы не передали мне письмо от мистера Арджи?! — я шагнула к нему, и дворецкий попятился — видно, все еще помнил зонтик.
— Потому что он приносит всю почту мне, — обманчиво спокойный голос Винсента заставил сжать кулаки. Де Мортен спускался по лестнице, небрежно — равнодушный, как Загорье, славящееся невмешательством во время войн. Ну почему, почему рядом с ним меня наизнанку выворачивает от гнева?!
Я глубоко вздохнула и повернулась к нему.
— В таком случае вопрос уже к вам.
— Ваша безопасность — моя забота, а вы всячески ей пренебрегаете. И кто же рассказал вам о письме?