— Биишти.
Он не повернулся на звук открывающейся двери, пока не услышал голос Блэр.
— Мой гэльский довольно слаб, и будет жаль, если это означает «иди к черту». — Она держала в руках бутылку виски. — Совершила набег на запасы Киана. Хочу напиться в память о старом друге. Составишь мне компанию?
Не дожидаясь ответа, она вошла и села на пол, прислонившись к спинке кровати. Открыла бутылку и налила виски на два пальца в каждый из стаканов, которые принесла с собой.
— Помянем усопшего. — Блэр подняла стакан и залпом выпила. — Давай, Ларкин. Ты можешь злиться на меня, но выпей, пожалуйста.
Он подошел и опустился на пол напротив нее.
— Я тебе сочувствую.
— Ничего, переживу. — Блэр протянула ему второй стакан и снова налила виски в свой. — Сланта. — Чокнувшись с Ларкиным, она теперь лишь немного отхлебнула из стакана. — Отец учил меня, что привязанности — это оружие, которое враг может использовать против тебя.
— Суровая и безрадостная жизнь.
— Да, в этом он мастер. Бросил меня в день, когда мне исполнилось восемнадцать. И делу конец. — Блэр запрокинула голову и допила виски. — Знаешь, он и раньше часто заставлял меня страдать. У меня разрывалось сердце оттого, что отец — так мне казалось — просто не любит меня. Но все это пустяки по сравнению с тем, что случилось — чего не случилось, — когда он меня бросил. Вот откуда у меня это.
Она повернула руку, разглядывая шрам на запястье.
— Вышла на охоту, еще не успокоившись, пытаясь доказать, что не нуждаюсь в нем. А он был мне нужен. И я поплатилась.
— Он тебя не заслуживает.
Блэр слабо улыбнулась.
— Отец полностью согласился бы с тобой, но не в том смысле. Я оказалась не той, кого он хотел видеть своим ребенком и преемником. В любом случае он бы меня не любил. Мне потребовалось много времени, чтобы это понять. Возможно, он гордился бы мной. Возможно, чувствовал бы удовлетворение. Но не любил.
— А ты его все равно любила.
— Я его боготворила. — Блэр на мгновение закрыла глаза, погрузившись в воспоминания. Все уже в прошлом. — Я просто не могла вырвать это из себя, уничтожить, обратить в прах. Поэтому я работала, упорно, пока не превзошла его. Но в душе все равно нуждалась в нем. Мне нужно было кого-то любить, чувствовать ответную любовь. А потом появился Джереми.
Она подлила виски в оба стакана.
— Я подрабатывала в пабе, который принадлежал дяде. Моя тетка, двоюродные сестры и я работали посменно. Охотилась, стояла за барной стойкой, обслуживала столики, просто болтала. Моя тетя называла это «жизнью». Работать вместе с семьей, делить ответственность, жить как нормальные люди.
— Похоже, она разумная женщина.
— Угадал. И хороший человек. Итак, я работала в баре, когда появился Джереми с друзьями. Сорвал большой куш и хотел это отпраздновать. Он биржевой брокер. — Блэр махнула рукой. — Сложно объяснить. Ну, неважно. Он был такой красавчик. Джереми приударил за мной…
— Он тебя ударил?
— Нет, нет. — Блэр фыркнула: «Забавно». — Такое выражение, жаргон. Флиртовал со мной. Я ему отвечала, потому что он меня заводил. Понимаешь, о чем я? Тихое гудение внутри.
— Понимаю. — Ларкин погладил ее по руке. — Я знаю, как это бывает.
— Джереми торчал в баре до закрытия, и в конце концов я дала ему свой телефон. Ладно, подробности можно опустить. Мы начали встречаться — проводить время вместе. Он был забавен и мил. И абсолютно нормален. Из тех парней, что присылают цветы на следующий день после первого свидания.
Глаза Блэр затуманились, но она тряхнула головой и сделала еще глоток.
— Я хотела нормальной жизни. Хотя бы шанс на нее. Когда отношения между нами стали серьезными, я подумала: да, да, так и должно быть. Долг не мешает мне иметь любимого, принадлежать ему. Но я не рассказывала ему, чем занимаюсь в те ночи, когда мы не вместе, или после того, как он заснет. Не говорила.
— Ты его любила?
— Да. И в конце концов призналась ему. Сказала, что люблю его, но не сказала, кто я. — Блэр тяжело вздохнула. — Честно? Я не знаю почему: из трусости или по укоренившейся привычке. Но не сказала. Мы были вместе восемь месяцев, и он ничего не знал. Конечно, он должен был что-то подозревать. Эй, Джереми, разве тебе не любопытно, откуда у меня эти синяки? И почему одежда изорвана? Откуда, черт возьми, взялась эта кровь? Но он никогда не спрашивал, а я не позволяла себе задумываться, почему его это не интересовало.
— Ты сама говорила, что у людей есть шоры. Наверное, любовь делает их еще толще.
— Именно так! Наконец он сделал мне предложение. Боже, все по полной программе: вино, свечи, музыка, правильные слова. И я унеслась на ней — большой, сияющей мечте. Тем не менее несколько дней я не давала ответа. Пока тетя не опустила меня на землю.
Блэр прикрыла глаза рукой.
— Ты обязана ему признаться, сказала тетка. Он должен поверить. Невозможно построить совместную жизнь без взаимного доверия, на лжи и полуправде. Я тянула еще пару недель, но эта мысль не давала мне покоя. Я понимала, что она права. Но думала, что Джереми любит меня и поэтому все должно уладиться. Он любит меня и должен понять, что я не только исполняю долг, но и делаю благое дело.
Обхватив стакан обеими руками, Блэр зажмурилась.
— Я постаралась быть осторожной, рассказала ему историю нашей семьи. Он принял все за шутку. — Блэр открыла глаза и посмотрела на Ларкина. — Потом понял, что я серьезно, и разозлился.
Подумал, что это такой способ разорвать помолвку. Мы ходили по кругу. Тогда я потащила его с собой на кладбище. Знала, что один мертвец должен в эту ночь восстать из могилы. Это было достойное зрелище. Я показала ему, кто они и кто я.
Блэр снова сделала большой глоток.
— Джереми быстро сбежал от меня. Собрал вещи и был таков. Бросил. Я была чокнутой, и он больше не хотел меня видеть.
— Он оказался слаб.
— Нет, обычный парень. Теперь мертвый.
— Хочешь сказать, это твоя вина? Что ты его слишком сильно любила и поэтому рассказала о себе? Показала ему не только живущих в твоем мире чудовищ, но то, что ты достаточно сильна и отважна, чтобы сражаться с ними? Неужели ты виновата, что он не был настоящим мужчиной и не увидел, какое ты чудо?
— Чудо? Я делаю то, чему меня учили, продолжаю семейную традицию.
— Все это чушь. Нет, хуже — жалость к самой себе.
— Я его не убивала — тут ты прав. Но он погиб из-за меня.
— Джереми мертв, потому что его убил кровожадный, бездушный демон. Он мертв, потому что не поверил своим глазам, не остался с тобой. Ты тут ни при чем.
— Джереми бросил меня — как бросил отец. — Я думала, хуже не бывает. Но теперь… я не знаю, как пережить эту боль.
Ларкин забрал у нее стакан, отставил в сторону. Потом обнял, прижал ее голову к своему плечу.
— Оставь здесь хотя бы часть своей боли. Пролей слезы, астор. Тебе станет легче, когда ты оплачешь его.
Блэр разрыдалась, а Ларкин, нежно обнимая ее, гладил ее по волосам и успокаивал.
Она проснулась в его постели — одетая и одна. Слава богу, его нет рядом. Похмелье звучало не звонким колоколом глупого потакания слабостям, а глухим гонгом, напоминавшим, что виски просто помогало забыться.
Блэр заметила, что Ларкин задернул шторы, чтобы солнце не разбудило ее, и посмотрела на часы. Увидев, что уже почти полдень, она со стоном откинула одеяло и села на край кровати.
Слишком много дел, убеждала себя Блэр, чтобы обращать внимание на похмелье и мучительные воспоминания. Но прежде чем ей удалось собраться с силами и встать, в комнату вошел Ларкин. В руке он держал стакан с какой-то мутной, коричневой жидкостью.
— Я бы пожелал доброго утра, но, боюсь, оно для тебя не совсем доброе.
— Ничего страшного, — ответила Блэр. — Бывало и хуже.
— В любом случае сегодня головная боль тебе ни к чему. Гленна говорит, что это поможет.
Блэр с сомнением посмотрела на стакан.
— Очистит мой желудок?
— Гленна не сказала. Но ты должна быть храброй девочкой и выпить лекарство.
— Попробую. — Блэр взяла стакан и понюхала содержимое. — Пахнет лучше, чем выглядит. — Она сделала глубокий вдох и залпом выпила. Потом вздрогнула всем телом. — А на вкус гораздо хуже. Тут не просто глаз тритона, черт возьми, а целый тритон.
— Подожди пару минут, пока подействует.
Блэр кивнула, потом опустила глаза.
— Вчера я была не на высоте — это еще очень мягко сказано.
— Никто и не ждет, что ты всегда будешь на высоте. Во всяком случае, не я.
— Хочу поблагодарить тебя за то, что выслушал, поддержал.
— Похоже, именно это тебе от меня нужно больше всего. — Ларкин присел на кровать рядом с ней. — Ты была не настолько пьяна, чтобы не помнить, о чем я говорил?
— Конечно. Это не моя вина. Умом я понимаю. Но во мне есть еще и душа, и ей нужно время.
— Они тебя не разглядели, те мужчины. В отличие от меня. — Почувствовав на себе ее взгляд, Ларкин снова встал. — Но время не ждет. Спускайся, когда сможешь. У нас много работы.
Блэр продолжала смотреть ему вслед даже после того, как он вышел и закрыл за собой дверь.
Работа отвлекала. Им предстоит доставить — старомодным способом — как можно больше амуниции и оружия к каменному кругу. Гленна и Хойт продолжат сооружать защиту для Киана. Ларкин обратился в коня, и Блэр принялась нагружать его, а Мойра привязывала поклажу к жеребцу Киана.
— Ты уверена, что справишься с ним? — спросила Блэр.
— Я справлюсь с кем угодно. — Мойра бросила взгляд на окно башни. — Выбора все равно нет. Им надо сосредоточиться на магии. Мы не можем рисковать, проделывая весь путь в темноте.
— Нет. — Блэр вскочила на спину Ларкина. — Смотри по сторонам. Возможно, в лесу мы будем не одни.
Они тронулись в путь.
— Ты действительно слышишь их запах? — спросила Мойра.
— Скорее просто чувствую их. Знаю, когда кто-то из них приближается. — Блэр обвела взглядом деревья, пятна тени. Только птицы и кролики.
Солнечный свет и пение птиц. Ночью все будет иначе. Они с Мойрой на Ларкине, Гленна и Хойт на жеребце. Киан при необходимости способен перемещаться с быстротой галопирующей лошади.
Тропинка была извилистой и местами почти исчезала. Иногда тень становилась настолько густой, что рука сама тянулась к арбалету.
Почувствовав, как задрожал под ней Ларкин, Блэр кивнула. Значит, он тоже их чувствует. Или лошадь, в облике которой он скрывался.
— Наблюдают. Издалека, но наблюдают.
— Скоро поймут, что мы задумали. — Мойра оглянулась. — Или сообщат Лилит, и она догадается.
Они выехали из леса и пересекли маленькое невспаханное поле. На склоне холма располагались камни Пляски Богов.
— Большое кольцо, — пробормотала Блэр. Меньше Стоунхендока, но все равно впечатляет. И точно так же, как в Стоунхендже, она почувствовала камни еще до того, как оказалась в их тени. Почти услышала их.
— Сильная штука. — Она спешилась.
— И в моем мире, и в вашем.
Мойра соскользнула на землю и прижалась лбом к голове Ларкина.
— Это дорога домой.
— Будем надеяться. — Блэр принялась складывать оружие внутри каменного круга. — Ты уверена, что вампирам сюда путь закрыт?
— Ни один демон не может пройти между камнями и ступить на священную землю. Это справедливо для Гилла и, судя по тому, что я прочла, для вашего мира тоже.
Мойра посмотрела на лес — вслед за Блэр. Они обе подумали о Киане и о том, что с ним станет, если они будут вынуждены бросить его здесь.
— Проверим.
— Ты тоже переживаешь.
— Это проблема. Мы должны доставить его сюда и не дать поджариться на солнце — получается две проблемы. Хорошо, конечно, что это безопасная зона и, вернувшись сюда через несколько часов, мы можем быть в полной уверенности, что наше оружие по-прежнему здесь. Но что же делать с Кианом?
Блэр задумчиво погладила бок Ларкина. Конь повернул голову и посмотрел на нее, она опустила руку.
— Хойт и Гленна занимаются этим. Мы должны быть вместе — вот в чем штука. Что-нибудь придумаем.
Хвост Ларкина ударил ее по ягодицам.
— Эй!
— У него игривый нрав, — заметила Мойра. — В любом обличье.
— Да, настоящий шутник. Боюсь, когда-нибудь он так и останется в облике какого-нибудь четвероногого. — Она подошла к голове коня. — Что тогда будет?
Он провел языком по ее щеке и негромко заржал.
Мойра, складывавшая последнюю охапку оружия, весело рассмеялась.
— Он может меня рассмешить даже в самые тяжелые времена. Ага, — прибавила она, увидев, что Блэр вытирает щеку, — но тебя ведь не смущает его язык, когда он в облике человека.
Ларкин издал звук, похожий на смех, насколько на это способен конь. Мойра улыбнулась и снова вскочила на спину жеребца.
— Трудно не заметить, когда вас так и тянет друг к другу. Я и сама в него влюбилась. — Она протянула руку и дернула Ларкина за гриву. — Но тогда мне было всего пять. Я уже переболела.
— Таких тихонь, как раз и нужно опасаться. — Блэр кивнула в сторону Мойры и взобралась на Ларкина. — Вроде тебя. Погружены в книги, стеснительны, застенчивы. Я не думала, что ты так спокойно воспримешь, что я трахаюсь с твоим братом.
— Трахаешься? — Мойра поджала губы, лавируя между камнями. — Наверное, так называются сексуальные отношения? Очень подходит, потому что… — Она отпустила поводья Влада и хлопнула в ладоши.
Блэр не смогла удержаться от смеха.
— Ты не перестаешь меня удивлять.
— Я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной. Теоретически.
— Теоретически. Значит, ты никогда… — Она поймала взгляд Мойры в сторону Ларкина. — Ой, прости. У больших лошадей большие уши.
— Думаю, это мелочь по сравнению со всем остальным. Нет, никогда. Я буду королевой, и тогда придется выйти замуж. Со временем. Мне бы хотелось найти человека, который мне подходит, который будет понимать меня. Хорошо бы, конечно, любить, как любили друг друга мои родители. И я надеюсь, что он будет хорошо трахаться.
Ларкин издал звук, похожий на ругательство.
— Почему ты должен быть единственным? — Мойра высвободила ногу из стремени и пнула Ларкина в бок. — А он в этом деле хорош, наш Ларкин?
— Просто зверь.
Ларкин пустился резвой рысью. Да, подумала Блэр, смех — это здорово. Даже в самые тяжелые времена.
12
Киан с некоторым подозрением ощупывал грубую черную ткань.
— Волшебный плащ. — Гленна попыталась победоносно улыбнуться. — С капюшоном.
«Черный плащ и вампиры, — подумал он и мысленно вздохнул. — Сплошные клише».
— Эта… штука не даст мне сгореть под прямыми солнечными лучами?
— Он должен защитить.
Киан бросил на нее удивленный взгляд.
— «Должен» — это очень убедительно.
— Твоя кровь не вскипела, когда мы помещали ее под плащ, — вмешался Хойт.
— Приятно слышать. Но беда в том, что я состою не только из крови.
— Кровь — главное, — настаивал Хойт. — Все дело в крови. Ты сам говорил.
— До того, как на карту было поставлено мое тело.
— Жаль, но времени на проверку нет. — Гленна провела рукой по волосам. — Мы долго работали и не могли предложить тебе надеть плащ и выйти на солнце, пока окончательно не убедились в своей правоте.
— Предусмотрительно с вашей стороны. — Киан поднял плащ. — А вы не могли сделать его помоднее?
— Фасон — последнее, о чем мы думали. — Чувствовалось, что Хойт с трудом сдерживается. — Главное — защитить тебя.
— Обязательно поблагодарю вас, если к концу дня не превращусь в кучку невесомого пепла.
— Да уж, не забудь, пожалуйста, это сделать. — Мойра укоризненно взглянула на него. — Они трудились всю ночь и весь день, думая только о тебе. Остальные тоже работали, пока ты спал.
— У меня своя работа, Ваше величество. — Киан повернулся к ней спиной. — Хотя вряд ли стоит об этом говорить, если ваш каменный круг не пускает таких, как я.
— Ты должен доверять богам, — сказал Хойт.
— Вынужден напомнить тебе еще раз. Я вампир. А вампиров и богов никак не назовешь друзьями.
Гленна подошла к Киану и накрыла ладонью его руку.
— Надень его. Пожалуйста.
— Ради тебя, рыжая. — Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы. Потом отступил и завернулся в плащ. — Как в фильмах ужасов. Или того хуже — чертов монах.
Нет, Киан совсем не похож на монаха, подумала Мойра. От него исходит опасность. Вошли Блэр с Ларкином.
— Мы все проверили, — сказала она и удивленно вскинула брови, глядя на Киана. — Эй, ты похож на Зорро.
— Прошу прощения?
— Помнишь ту сцену с девушкой в церкви, когда он притворяется священником? Таких школьницы обычно называют «красавчиками». Ладно, солнце уже садится. Если мы куда-то хотим попасть, нужно поторапливаться.
Хойт кивнул и посмотрел на Киана.
— Не отставай.
— Не волнуйся.
Блэр предпочла бы отрепетировать маневр, но времени на это уже не было. «Больше никаких разговоров, — подумала она. — Ни дискуссий, ни репетиций. Теперь или никогда».
Кивнув, Блэр с Ларкином первыми вышли за порог. Он превратился в коня, и Блэр вскочила ему на спину и протянула руку Мойре.
Ларкин галопом поскакал в противоположную от конюшни сторону, рассчитывая отвлечь тех, кто мог притаиться в засаде. Блэр успела заметить, как Киан выскользнул из дома. Через несколько секунд он был у ворот конюшни и отвязывал жеребца.
Затем Киан снова исчез, а на спине Влада уже сидели Гленна и Хойт.
При бледном свете луны передвигаться галопом было опасно, и в лесу Блэр придержала коня, заставив перейти на рысь. Она надеялась, что Ларкин будет следить за дорогой, а она за лесом.