Естественно, что против двух гамма-халтурщиков было возбуждено уголовное дело. «Длинные» рубли из их карманов в возмещение причиненного материального ущерба были изъяты, а сами шулеры-контролеры по приговору суда оказались в местах еще более отдаленных, чем Тюменский Север. И надолго.
И выстрел грянул
Обвиняемый Бочкин, как следовало из его объяснений, открыл ружье БМ-16. В правом стволе он увидел гильзу со следом от бойка на капсюле. Решив, что она стреляная, горе-охотник закрыл ружье и, в шутку наставив стволы на своего товарища Тещина, нажал на спусковой крючок. Неожиданно грянул выстрел, сразивший беднягу наповал.
Следователю ничего не оставалось делать, как направить на экспертизу злополучное ружье и гильзу. Его, естественно, очень интересовал вопрос: есть ли на капсюле следы осечки? Заключение эксперта-баллиста должно было дать однозначный ответ: лжет Бочкин или говорит правду.
Нужно особо подчеркнуть, что установление осечки, которая предшествовала выстрелу, по следам на капсюле гильзы — это весьма непростая задача. Особенно сложна она в том случае, когда взаимное расположение бойка оружия и капсюля гильзы не изменялось.
Эксперт приступил к исследованию. Под микроскопом на капсюле «центробой» исследуемой гильзы был отчетливо виден след бойка. Явных следов осечки при осмотре обнаружено не было. При экспериментальных выстрелах из исследуемого ружья осечек не происходило. Значит, Бочкин сочинил историю с патроном, давшим осечку? С таким однозначным выводом спешить было нельзя, и эксперт продолжил работу.
Для получения экспериментальных следов осечки баллист приготовил партию гильз со специально затупленными наковальнями. При стрельбе этими гильзами после первого удара бойка по капсюлю происходила осечка, и только после второго — выстрел.
Так в результате экспериментальной стрельбы образовались три группы гильз. Следы бойка на гильзах первой группы были оставлены при выстреле с первого раза, без осечки. На гильзах второй группы имелись следы осечки без выстрела. Следы бойка на гильзах третьей группы образовались при выстреле после осечки, причем после нее ружье обязательно открывалось, а затем без изменения положения гильзы закрывалось и производился выстрел. Следы бойка на гильзах всех трех групп эксперт дотошно сравнил между собой. И вот что он выяснил.
Все эти следы имели форму усеченного конуса. На плоском дне и конических боковых стенках под мощной лупой просматривалось несколько концентрических валиков разной ширины. При сравнительном исследовании под микроскопом стало очевидно, что следы бойка на исследуемой гильзе по микрорельефу сходны со следами на гильзах, полученными в результате выстрела после осечки, и отличаются от следов, образованных одним ударом бойка по капсюлю.
Однако полностью исключить возможность образования такого микрорельефа после первого удара бойка было нельзя, так как изменения особенностей дна следа, возникающие при повторном ударе по нему бойком, были очень незначительны.
В ходе исследования эксперт-баллист обнаружил еще одну характерную особенность: в момент закрывания ружья патронный упор правого ствола каждый раз срезал с донышка гильзы тончайшую стружку. Оно бы и ладно, но эти стружки нередко попадали в след бойка. Обнаруженные в анализируемом следе два крупных (более одного миллиметра длиной) кусочка стружки тоже подтверждали, что след бойка на капсюле роковой гильзы образовался при выстреле после осечки.
При микроскопическом изучении выяснилось, что один из кусочков стружки вдавлен в стенку следа, причем на внешней его поверхности отпечатался фрагмент рисунка, составляющий общую картину с окружающим рельефом. А вот под стружкой на стенке следа сохранился искривленный валик, не совпадающий с рельефом окружающей части следа, но точно совпадающий с валиками микрорельефа, возникающими при ударе бойка при осечке. Еще одно подтверждение, что Бочкин не соврал.
Но эксперт и на этом не успокоился. Он извлёк капсюль из злополучной гильзы. Оказалось, что верхний край ее наковальни (выступающей части) обломан, а оставшийся выступ сильно разрушен и затуплен. В капсюльное гнездо эксперт потом вставлял новые, вполне исправные капсюли — и каждый раз выстрел происходил только со второго раза, после осечки.
Все это вместе взятое позволило эксперту-баллисту сделать категорический вывод, что следы на капсюле исследуемой гильзы образовались в результате выстрела после осечки. Такое заключение свидетельствовало о том, что Бочкин не виновен в умышленном убийстве Тещина, может быть привлечен к уголовной ответственности лишь за неосторожное убийство.
Подмена не помогла
В ряде случаев при расследовании дорожно-транспортных происшествий чрезвычайно важным становится вопрос: кто управлял автомашиной и, следовательно, виновен в случившемся? При решении этого вопроса, особенно когда произошло лобовое концентрированное столкновение со встречными мощными силами замедления, полезно изучить следы на подошвах обуви человека, управлявшего автомобилем.
Во время дорожного происшествия эти следы возникают в результате резкого и сильного прижатия подошвы к формованным деталям автомобиля, расположенным перед водительским местом. В этом случае следы на обуви водителя оставят детали тормоза, педали газа или сцепления, ножной включатель фар и др. В результате исследований можно установить не только субъекта, управлявшего автомобилем, но и определить, какой педалью он воспользовался в момент столкновения. Эти же вопросы можно решить и в отношении мотоциклистов.
На левом ботинке водителя одной из столкнувшихся автомашин была обнаружена вмятина, по форме и размерам соответствующая переключателю ближнего света. На подошве правого ботинка имелся отпечаток, точно соответствующий резиновому покрытию педали тормоза. На дороге следы торможения автомобиля не отобразились. В результате проведенного трасологического исследования было высказано предположение, что водитель пытался затормозить, но сделал это настолько поздно, что следы торможения уже не могли проявиться.
В другом случае требовалось установить, кто управлял мотоциклом «Ямаха», попавшим в аварию. При осмотре мотоцикла выяснилось, что у него сбит ножной стопор. По виду отпечатка и следу истирания резины можно было заключить, что в момент аварии за рулем сидел подозреваемый и что его правая нога при этом находилась на упоре, а левая соскользнула.
В некоторых случаях подошва обуви водителя может оставить след на педали автомобиля. Вот еще один пример из экспертной практики. Автомобиль «шкода-фелиция» наехал на дерево. Нужно было определить, кто им управлял. Были исследованы подошвы обуви двоих человек, сидевших на передних местах автомашины, и педали управления. На подошвах ботинок одного из них отпечатков педалей не было. Однако на резиновом покрытии педали тормоза обнаружили след, который соответствовал профилю протектора подошвы ботинка другого человека, ехавшего на переднем сиденье.
Так удалось выяснить истинного виновника автоаварии. Не того, который погиб, якобы сидя за рулем угнанной у хозяина машины, а другого, который и перетащил пассажира на свое водительское место. Однако подмена не помогла: выдали следы на педали. Пришлось отвечать и за угон автомобиля, и за смерть сообщника.
А на пальчиках-то копоть
Труп преуспевающего бизнесмена Кузьмина сидел в кресле. Сорочка на левой стороне груди затвердела от засохшей крови. Правая рука мертвеца, сжимающая пистолет ТТ, лежала на широко расставленных коленях. Молоденькая вдова безутешно рыдала в соседней комнате просторного загородного коттеджа.
Из ее сбивчивого рассказа выходило, что Кузьмина в последние недели охватила жуткая депрессия, вызванная неладами в бизнесе. Вчера вечером, находясь в крепком подпитии, он в очередной раз поругался с ней и заперся в кабинете. Она, очень расстроенная, легла спать, провалялась в постели до обеда, потом уехала на своем «ауди» в фитнес-клуб. Несколько раз звонила Игорю по мобильнику, но он не отзывался. Кроме него, в коттедже никого больше не было: прислугу они отпустили на два дня. Когда вернулась, пошла к нему мириться, а там.
Следователь районной прокуратуры Бердников и верил, и не верил ее рассказу. Чтобы выяснить, что же все-таки произошло, он протер тыльные стороны большого и указательного пальцев правой руки мертвеца и его супруги ватными тампонами, смоченными спиртом. Тампоны он упаковал в две отдельные пробирки, указав, в какой из них чья «грязь» находится. Зачем он это сделал? А затем, что решил применить в данном случае один из самых чувствительных методов — нейтронно-активационный анализ.
Он хорошо знал, что обнаружить следы пороховой копоти на руках человека, стрелявшего из короткоствольного оружия, в данном случае пистолета, очень непросто. Наиболее надежные результаты как раз и дает метод НАА. Можно было бы, конечно, применить широко рекламируемую на Западе «парафиновую пробу»: собрать невидимые невооруженным глазом следы выстрела, облив тыльную сторону рук расплавленным парафином. Этот метод дешевле, но гораздо менее чувствителен. К тому же в камере атомного реактора, где происходит облучение образцов, температура доходит до 150 градусов по Цельсию. Парафин просто-напросто расплавится. А облучать образцы нужно от трех до десяти суток в зависимости от количества отложившейся на руках копоти.
Следователю было известно и то, что количество продуктов выстрела, пристающих к руке стрелявшего, зависит от системы оружия. Так, при стрельбе из пистолета ТТ на руке стрелка отлагается меньше пороховой копоти, чем при использовании им пистолета Макарова, имеющего больший калибр. Немаловажно и то, где использовалось оружие. При стрельбе в помещении на руки налипает в пять — десять раз больше сурьмы, чем при стрельбе на открытой местности. В данном случае ситуация благоприятствовала проведению нейтронно-активационного анализа, который позволял выделить из энергетического спектра пробы гамма-линию изотопа сурьмы-122, обязательно входящей в состав пороха, даже если ее окажется столь ничтожное количество, как десять в минус шестой степени грамма.
Усложняло ситуацию то обстоятельство, что Венера Кузьмина в течение дня несколько раз мыла руки, а потому если из пистолета стреляла она, то часть продуктов выстрела наверняка смылась. Однако, если это действительно самоубийство, то на правой руке потерпевшего должно быть довольно много пороховой копоти. Уж он-то точно не мыл рук после рокового выстрела прямо в сердце.
Для ответа на главный вопрос: это убийство или самоубийство? — ватные тампоны эксперт поместил в реактор, несколько дней облучал их потоком быстрых нейтронов, а потом поискал гамма-линию сурьмы-122 на том и другом. На тампоне, которым была протерта рука Кузьмина, такая линия отсутствовала, а вот на другом она выделялась вполне однозначно.
Потом, в ходе следствия, выяснились и мотивы преступления — корысть и ревность.
А теперь посмотрим
Сергеев и Кульчицкий приехали в стольный град Москву для заключения договора поставки с мебельной фабрикой «Русь». При себе они имели очень крупную сумму наличных, которые носили в черном кожаном портфеле, а при согласовании проекта договора предъявили как подтверждение серьезности своих намерений рассчитаться за три гарнитура не перечислением (лишняя морока!), а налом: мол, его у нас навалом.
Видимо, кто-то из сотрудников «Руси» был крепенько связан с преступным миром и не захотел выпустить из рук столь крупную добычу. А как еще можно объяснить тот прискорбный факт, что в тринадцать часов, когда заезжие бизнесмены делали пересадку на станции метро «Боровицкая», они подверглись разбойному нападению со стороны двоих спортивного вида мужчин. Угрожая пистолетом ПМ, они отняли у незадачливых гостей столицы черный портфель, даже не поинтересовавшись содержимым их карманов и кошельков.
Все произошло, можно сказать, в мгновение ока, однако когда разбойники бросились наутек, причем в разные стороны, то Сергеев и Кульчицкий, очнувшись от ступора, помчались вдогонку и на самом краю платформы схватили одного из них. Подошедший электропоезд ушел без разбойника, но успел отбросить далеко вперед пистолет, который тот выкинул из кармана куртки на рельсы.
Сотрудники линейной милиции вскоре обнаружили пистолет, но Махов (так значилось в служебном удостоверении охранника мебельной фабрики «Русь») заявил, что видит «пушку» впервые, а чего эти два сельских лоха к нему привязались, понятия не имеет. Торопился он, как все прочие граждане, попасть в подходящую к платформе электричку, а тут эти набросились, то ли сдуру, то ли спьяну. Да еще и какой-то портфель с деньгами требуют!
По факту разбойного нападения на Сергеева и Кульчицкого было возбуждено уголовное дел, но подозреваемый Махов твердо стоял на своем: ни в чем не виноват, никого не грабил, а чей пистолет нашли на путях — это одному Аллаху известно. Судим ранее? А кто в бывшем советском лагере не судим был, разве что грудные детишки. Свое отсидел, перевоспитался трудом на стройках народного хозяйства. Кто старое помянет, тому и глаз вон.
Так бы он, вероятно, и отбоярился от наседавшего на него следователя, да технический прогресс подвел. Всего месяц назад станция метро «Боровицкая» была оборудована системой управления ее работой с использованием теленаблюдения. Система обеспечивала цветное изображение и автоматическую круглосуточную запись поступающей телевизионной информации, которая приостанавливалась только на время закрытия станции. Поскольку трех суток со дня происшествия еще не прошло, на видеоленте должен был запечатлеться момент ограбления.
Пока запись не стерли, чтобы освободить кассету для новой информации, следователь получил разрешение начальника Московского метрополитена на снятие с нее копии. Обычная видеокассета с записью эпизода разбойного нападения на Сергеева и Кульчицкого была приобщена к материалам расследуемого уголовного дела в качестве вещественного доказательства. Теперь в руках следователя появился такой козырь, которого подозреваемый Махов не мог вообразить и в страшном сне.
На очередном допросе следователь включил видеомагнитофон и предложил Махову посмотреть, как все происходило на самом деле. Первые же кадры произвели на него впечатление разорвавшейся бомбы. Еще бы! Чуть не во весь экран были его и подельника физиономии, потом приставленный к носу Кульчицкого пистолет, потом.
Короче, гнать тюльку и вешать следователю макароны на уши было просто глупо. Пришлось сознаться в разбойном нападении на заезжих горе-бизнесменов, назвать фамилию наводчицы — секретаря договорного отдела фабрики, а также соучастника.
Через день Лиховцева задержали, а при обыске на квартире его сожительницы (той самой секретарши) нашли черный кожаный портфель с деньгами. Их нехватка была совсем небольшой и составляла стоимость трех бутылок шведской водки «Абсолют».
Так, благодаря телевизионной системе наблюдения, установленной на станции метро «Боровицкая», тяжкое преступление было раскрыто за три дня.
По ложному следу
Анну Дмитриевну Лосеву, восьмидесятилетнюю старушку, одиноко живущую в скромной однокомнатной квартире типовой пятиэтажной хрущевки с самого ее заселения, знали все ее обитатели. За добрый нрав, совершенно белые пушистые волосы и желтоватые глаза соседи шутливо называли Лосеву Божьим одуванчиком. Все ее родные и близкие давно поумирали, а вот саму ее Бог никак не прибирал. «Зажилась я, — вздыхала Анна Дмитриевна, — давно пора на покой, да Боженька, видать, забыл обо мне, грешной. Хоть бы уж тогда черт меня побрал!»
И накликала она на себя беду. Предупреждали ее другие старухи: «Не поминай имя Божие всуе, а черта на ночь!.. Проживешь, сколько отпущено. Здоровье-то вон еще какое доброе, грех жаловаться». Не послушала, все свое талдычила. И доталдычилась.
Убил ее какой-то злодей в собственной квартире. Сначала, правда, помучил, выпытывал, видимо, где драгоценности спрятаны. На теле — многочисленные ожоги от электропаяльника, рот скотчем заклеен. Не показала тайник. Тогда он ее голыми руками задушил и под кровать труп засунул. Поживиться думал старушкиным добром, да плохо квартирку ее скромную обыскал. Взял только пару отрезов ткани на пальто да несколько мелких серебряных и золотых вещиц. Больше ничего ценного не нашел лиходей.
Зря, выходит, кто-то подогревал слух, что Божий одуванчик знавала когда-то лучшие времена, что не простая она бабка, а богатенькая, не в пример окружающей шушере. Врали, видать, досужие языки, вот какой-то лихой человек и польстился. Много их за годы перестройки в России-матушке развелось-расплодилось. Убили Митревну, считай, ни за понюх табаку.
Слух, однако, оказался не беспочвенным. В банке с мастикой для паркетного пола, стоящей в санузле под ванной среди прочих банок, следователь при осмотре места происшествия обнаружил около двух килограммов золота в монетах царской чеканки и ювелирных изделиях. На дне ведра с сахарным песком оказались облигации последнего займа и даже акции нескольких процветающих компаний, работающих в нефтегазовом и энергетическом комплексе.
В убийстве Лосевой заподозрили Анатолия Ожгихина, живущего в соседнем подъезде и ранее неоднократно судимого, правда за мелкие кражи. Основанием для подозрения послужили показания подростка Коли Сахарова, который видел в глазок своей двери, как в одиннадцать часов того рокового для Лосевой утра какие-то двое мужчин постучались к ней. Лиц их Коля не разглядел, только спины, но расслышал, как Божий одуванчик, распахнув дверь, сказала: «Анатолий, заходите!» Иных улик против него не было. Ожгихин клятвенно отрицал свое участие в этом мокром деле. Пришлось его в конце концов из-под стражи освободить, а дело приостановить расследованием за неустановлением виновного лица.