– Может быть.
– У вас есть другие идеи?
– Я могу проверить, – сказал Уэствуд.
– Будем вам весьма признательны, мы уже начали хвататься за соломинки.
– Без дураков. Заметки Кивера такие же паршивые, как мои.
– Но больше у нас ничего нет.
– Тем не менее у вас есть пропавший человек и слух о двух сотнях смертей; вам не кажется, что следует попытаться обратиться в полицию?
– Я был полицейским, – сказал Ричер. – И знаком со многими полицейскими. Я ни разу не встречал того, кто добровольно согласился бы на дополнительную работу. Я могу гарантировать, что на данном этапе они не станут нас слушать. Пока не станут. Как не стали слушать вы.
– Я могу проверить, – повторил Уэствуд. – Но я не понимаю, как может помочь фальшивое имя.
– Возможно, оно приведет нас к настоящему, – ответил Ричер.
– Но каким образом за ним может быть скрыто настоящее имя?
– Проверьте, чьи звонки вы перестали принимать перед тем, как к вам обратился Мэлоуни. Это и будет клиент.
– Так мы получим нескольких кандидатов. Я блокирую многих людей.
– Мы разберемся. Нам поможет география. Мы знаем, что он нанял сыщика из Оклахома-Сити и читает «Лос-Анджелес таймс». Это сузит рамки поисков.
Уэствуд покачал головой.
– Мой телефонный номер не так просто отыскать. Я не плачу «Гуглу», чтобы он поместил меня на самом видном месте. Если у вашего человека оказалось достаточно навыков, чтобы извлечь его из глубин Интернета, то он читает газеты в Сети. Это точно. Такие парни не покупают обычные газеты вот уже лет десять. Он может жить где угодно.
– Это радует, – сказал Ричер.
– Давайте встретимся в моем офисе через час. В здании «Таймс».
Чан кивнула.
– Я знаю, где оно расположено.
К ним подошла официантка, Уэствуд заказал завтрак, а Ричер и Чан ушли, чтобы он мог спокойно поесть.
* * *Не прошло и десяти минут, как в двадцати милях к югу от Материнского Приюта мужчина с уложенными волосами и в выглаженных джинсах получил второй звонок по стационарному телефону. Его агент рассказал, что Хэкетт наблюдал за встречей в кафе, расположенном в Инглвуде. Он находился слишком далеко, чтобы услышать весь разговор, но уловил имя Кивера, а также прочитал по губам, когда Чан сказала, что они в тупике. В конце разговора они условились о новой встрече; где именно, он не понял, однако услышал, как Чан заявила, что знает, где это находится. Хэкетт намерен проследить за Уэствудом – он не сомневается, что журналист приведет его в нужное место.
Глава 25
«Лос-Анджелес таймс» занимала симпатичное старое здание, построенное в стиле ар деко в центре города. Система безопасности в нем больше подошла бы правительственному агентству. Здесь даже имелась рентгеновская рамка с металлодетектором. Ричер не знал, зачем нужны такие предосторожности. Может быть, дело было в раздутом самомнении. Он сомневался, что «Таймс» является одной из важнейших целей террористов. И даже едва ли занимало место на четвертой или пятой странице списка. Однако выбора не было. Он высыпал монеты в специальный поддон и шагнул через рамку. Чан немного от него отстала – ей мешали чемодан и куртка, которую она держала в руках.
Наконец они прошли дальше, получили пропуска и поднялись на лифте наверх. Офис Уэствуда оказался квадратной комнатой, отделанной в кремовых тонах. Вдоль стен шли полки с книгами и стопками газет; возле окна стоял красивый письменный стол с компьютером и двумя мониторами. Уэствуд сидел в кресле перед компьютером и читал электронную почту. Его огромная парусиновая сумка, набитая книгами и газетами, была раскрыта и валялась на полу. Из нее торчал угол металлического лэптопа. Из-за двери доносился шум – деловые люди решали важные проблемы. За окном, на ярко-синем небе сияло солнце Южной Калифорнии.
– Сейчас я закончу, – сказал Уэствуд. – Садитесь.
В его голосе появились новые интонации.
Ричеру и Чан потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы сесть; для этого им пришлось убрать стопки журналов и газет с двух стульев. Уэствуд закрыл электронную почту и повернулся к ним:
– Мой юридический отдел обеспокоен. Речь идет о проблемах конфиденциальности. Наша база данных является закрытой.
– А какие возможны проблемы? – спросила Чан.
– Тут все неопределенно. Они адвокаты. Все может оказаться проблемой.
– Это важное расследование.
– Они утверждают, что важные расследования сопровождаются ордерами и повестками в суд. Или хотя бы заявлениями о пропавших людях.
– Почему вы решили посоветоваться с адвокатами? – спросил Ричер.
– Потому что я обязан, – ответил Уэствуд.
– Вы говорили с ответственным редактором?
– Он не видит здесь истории. Мы изучили досье Кивера. Он сильно пьет, и теперь это никому не нужный старый частный сыщик.
Чан ничего не сказала.
– Я никогда с ним не встречался. Но мне он понравился. Он выше среднего во всех отношениях, если не считать некоторой импульсивности. Но приступы импульсивности вызваны самыми лучшими намерениями. И даже если считать, что его лучшие годы позади, по сравнению с населением Материнского Приюта он настоящий Джеймс Бонд. Тем не менее они до него добрались.
– Вы не можете этого знать.
– Но давайте предположим, что так все и случилось. Предположим, что там происходит нечто странное с двумя сотнями погибших. Тут ведь есть история, верно? Есть то, что сразу вызовет интерес к «Лос-Анджелес таймс». Вы сможете находиться в центре внимания в течение недель. Вы можете получить Пулитцеровскую премию. Попасть на телевидение. Можете заключить договор на сценарий…
– Возвращайтесь ко мне, как только у вас будет что-нибудь серьезное.
– Как вы оцениваете наши шансы?
– Один из ста.
– Не из двухсот?
– Ваши теории не являются уликами.
– Вот вам еще одна теория. Мы выходим от вас, оставив один шанс из сотни получить отличную историю, «Лос-Анджелес таймс» потеряет эксклюзивные права, а все газеты начнут отчаянную борьбу за выигрышный материал. Вот почему, если вы толковый редактор, даже при одном шансе из ста вам стоит попытаться получить преимущество над вашими конкурентами. Вот почему, как только мы дойдем до лифта, вы начнете проверять базу данных по звонкам от человека по имени Мэлоуни. Так что просто перестаньте беспокоиться.
Уэствуд ничего не ответил.
– Что изменится, если мы останемся? – спросил Ричер.
Наступило долгое молчание. Наконец журналист снова повернулся к мониторам, щелкнул мышью и напечатал несколько символов. Логин и пароль, сообразил Ричер. К базе данных – так он надеялся. Чан подалась вперед. На мониторе появилась поисковая страница. Какая-то программа собственного производства, несомненно, отлично приспособленная для решения подобных проблем, но слишком сложная. Уэствуд выбрал несколько возможностей. Вероятно, изолировал собственные заметки, чтобы отсечь информацию, не имеющую отношения к делу. В Лос-Анджелесе могла жить сотня Мэлоуни. Или двести. Звезды спорта, бизнесмены, актеры, музыканты, городские знаменитости…
– Все теории следует проверять, – сказал Уэствуд. – Это основная часть научного метода.
Он напечатал Мэлоуни.
Щелкнул мышью.
И получил три результата.
* * *База данных показывала, что Мэлоуни трижды входил с ним в контакт. В первый раз немногим больше двух месяцев назад, затем еще через две недели, а в последний раз позвонил менее месяца назад. То есть получился промежуток в пять недель, который закончился четыре недели назад. Исходящий номер телефона оставался неизменным во всех трех случаях. Код 501 – никто его не узнал.
Уэствуд не сделал никаких записей относительно всех трех звонков. Он лишь зафиксировал имя, номер, день и время – и отправил все три звонка в папку с названием «З».
– И что она означает? – спросил Ричер.
– Заговоры, – ответил Уэствуд.
– Какого рода?
– Самого разного.
– Приведите пример.
– Противопожарная сигнализация должна стоять в каждом доме, там же есть микрофоны и видеокамеры, имеющие беспроводное соединение с правительством. А еще капсулы с ядом – на случай, если правительству не понравится, что вы говорите или делаете.
– Кивер не стал бы терять время на подобные вещи.
– А я не стал бы игнорировать что-то серьезное.
– Возможно, Мэлоуни объяснил свои мысли не слишком хорошо.
– Полагаю, такого быть не может.
– Вы уверены, что совсем ничего не помните о Мэлоуни?
Вместо ответа Уэствуд несколько раз щелкнул клавишей мыши, и на экране появился список всех полученных им звонков. Экраны были большие – целых два – и оба практически полностью заполнены.
– А мы в вашем списке есть? – спросил Ричер.
– С сегодняшнего утра, – кивнув, ответил Уэствуд.
– И в какую папку вы нас отправили?
– Я еще не решил.
Чан достала телефон и набрала номер Мэлоуни. Код 501 и семь цифр. И включила громкую связь. Послышалось шипение подключающейся системы – и гудок.
– А мы в вашем списке есть? – спросил Ричер.
– С сегодняшнего утра, – кивнув, ответил Уэствуд.
– И в какую папку вы нас отправили?
– Я еще не решил.
Чан достала телефон и набрала номер Мэлоуни. Код 501 и семь цифр. И включила громкую связь. Послышалось шипение подключающейся системы – и гудок.
Один, второй, третий…
Ни ответа, ни голосовой почты.
Спустя минуту Чан повесила трубку, и в офисе наступила тишина.
– Нам нужно узнать, что обозначает код пятьсот один.
Уэствуд отключил базу данных, открыл браузер и бросил взгляд на дверь.
– Все-таки мы это делаем, – проговорил он.
– Никто не узнает, – сказал Ричер. – Если только не выйдет фильм.
Компьютер сообщил им, что код 501 соответствует сотовому телефону в Арканзасе.
– Не помните, вы не блокировали номер в Арканзасе примерно девять недель назад? – спросила Чан. – Может быть, наш парень отложил обычный телефон и взялся за сотовый, так задача решается гораздо проще…
Уэствуд снова обратился к базе общего списка звонков и вернулся на девять недель назад.
– Сколько времени нам следует ему дать? – спросил Уэствуд. – Как быстро он додумался изменить имя и номер?
– Достаточно быстро, – ответил Ричер. – Не самая сложная задача. Однако некоторое время должно было пройти. Главным образом из-за обиды. Вы его отвергли. Возможно, ему потребовалась неделя, чтобы проглотить гордость и еще раз вам позвонить.
Уэствуд снова переместил список. На десять недель назад. Открыл перечень кодов на втором мониторе и принялся их изучать, строка за строкой, пока не закончил.
– В ту неделю я заблокировал четверых. Но ни один из них не живет в Арканзасе.
– Тогда проверьте еще на неделю раньше. Может быть, он более обидчивый человек, чем мы предполагали.
Уэствуд принялся изучать предыдущие семь дней, потом вернулся еще на неделю.
– За эту неделю я заблокировал еще двоих, всего за две недели – шестерых, но среди них нет никого из Арканзаса.
– Тем не менее кое-что нам удалось узнать, – сказал Ричер. – Мэлоуни начал звонить девять недель назад, и у нас есть шесть кандидатов, заблокированных за две предыдущие недели. Логика подсказывает, что один из них – наш человек. И мы можем связаться с ним буквально через тридцать секунд. По его второй линии. Ведь у нас есть номера всех шести телефонов.
Глава 26
Уэствуд скопировал шесть телефонных номеров на пустой экран. Самые обычные американские фамилии, обладатели которых вполне могли находиться в составе игроков футбольной команды колледжа или в очереди в ломбард, в больнице или в салоне самолета. Половина номеров была сотовыми, догадался Ричер, потому что он не узнал коды, но 773 соответствовал Чикаго, 505 – Нью-Мексико, а 901 – Мемфису, штат Теннесси.
Уэствуд подсоединил свой телефон к компьютеру и набрал первый номер с монитора. Из динамиков Ричер услышал бип-буп-беп электронных пульсаций, потом шипение, затем включилось заранее записанное сообщение – интонации были наполовину сварливыми, наполовину сочувственными.
Номер больше не обслуживался.
Уэствуд повесил трубку и проверил код на мониторе.
– Это сотовый телефон с севера Луизианы – возможно, Шривпорт или где-то рядом. Номер аннулирован, как это часто бывает, но рано или поздно его получит кто-то другой.
Он набрал следующий номер. С ним произошло то же самое. Соединение, шипение, голос все с теми же интонациями удивления и легкого непонимания – как можно набирать номер, который в данный момент не обслуживается?
– Сотовый телефон, Миссисипи, – сказал Уэствуд. – Где-то на севере. Вероятно, Оксфорд. Там много студентов колледжей. Возможно, родители перестали оплачивать счет.
– Или телефон с самого начала куплен для нескольких звонков, – сказал Ричер. – Например, из аптеки; оплаченное время закончилось, и телефон отправляется в помойку. Возможно, все они там.
– Не исключено, – сказал Уэствуд. – Плохие парни поступают так много лет, чтобы помешать правительству до них добраться. А сейчас так делают обычные граждане. В особенности те, что звонят в газеты, чтобы сообщить о заговорах. Таков современный мир.
Он набрал третий номер. Еще один сотовый телефон, с кодом Айдахо.
На этот раз Уэствуду ответили.
– Алло, – послышался громкий и четкий мужской голос.
Уэствуд выпрямился и заговорил, обращаясь к экрану.
– Доброе утро, сэр. Я Эшли Уэствуд, из «Лос-Анджелес таймс», отвечаю на ваш звонок.
– В самом деле?
– Я приношу извинения за задержку. Мне пришлось провести кое-какую проверку. Но теперь я согласен. То, о чем вы мне рассказали, следует сделать достоянием гласности. Поэтому я должен задать вам несколько вопросов.
– Ну да, конечно, это было бы замечательно.
Голос был ближе к альту, чем к тенору, человек говорил слишком быстро, он явно волновался. «Худощавый парень, – подумал Ричер, – который постоянно находится в движении». Лет тридцать пять или даже моложе, но едва ли старше. Возможно, родился и вырос в Айдахо, но, скорее всего, нет.
– Я хочу начать с установления доверия, – продолжал Уэствуд. – Вы должны назвать имя частного детектива, которого наняли.
– Чье имя? – спросил альт.
– Частного детектива.
– Я не понимаю.
– Вы нанимали частного детектива?
– Зачем?
– Потому что это необходимо остановить.
– Что именно?
– То, о чем вы мне рассказали.
– Частный детектив тут не поможет. Они поступят с ним так же, как со всеми остальными. Как только его увидят. В буквальном смысле. Я же говорил вам, дело в линии прямой видимости. Никто не сможет спастись. Вы не понимаете. Луч невозможно остановить.
– Значит, вы не нанимали частного детектива?
– Нет, не нанимал.
– Вы использовали сотовый телефон с кодом пятьсот один?
– Нет, ничего подобного.
Уэствуд без единого слова повесил трубку.
– Кажется, я вспомнил этого парня, – сказал он. – Он считает, что наш разум контролируют некие лучи.
– Какие? – спросил Ричер.
– Их испускают днища гражданских самолетов. Они необходимы ФАА[9]. Они берут плату за багаж, чтобы люди брали вещи в самолет – тогда остается больше места для установки соответствующего оборудования. И оператора. Он должен находиться там, как бомбометатель на старых бомбардировщиках, чтобы поражать людей. Поэтому парень из Айдахо садится в самолет только в тех случаях, когда небо затянуто тучами. И еще он говорил, что наибольшей опасности подвергаются те штаты, над которыми пролетает больше самолетов. И все это часть заговора высшего эшелона власти.
– Вот только штат, над которым самолеты летают больше всего, – не Айдахо.
– А какой?
– Пенсильвания.
– В самом деле?
– Да, потому что самолеты регулярно летают на Восточное побережье, не говоря уже о постоянных рейсах между Вашингтоном, Нью-Йорком и Бостоном. Ну что, пошли дальше? Вы можете набрать следующий номер?
Уэствуд так и сделал – это был четвертый звонок, с кодом 901, в Мемфис. Первый на стационарную линию. Они услышали все те же звуки, потом громкие длинные гудки.
На звонок ответили.
Послышался звучный щелчок, словно сняли тяжелую трубку.
– Да? – услышали они мужской голос.
Уэствуд вновь выпрямился и повторил ту же чепуху, что и во время предыдущего разговора, – свое имя, «Лос-Анджелес таймс», ответный звонок и извинения за задержку.
– Сэр, я не уверен, что понимаю вас, – сказал голос.
«Пожилой мужчина», – решил Ричер. Он говорил медленно и учтиво, казалось, будто он находится не в Мемфисе, а где-то совсем рядом.
– Вы звонили мне в «Лос-Анджелес таймс» два или три месяца назад, и вас что-то тревожило.
– Сэр, если и так, то я этого не помню, – ответил старик. – И если я вас как-то оскорбил, то приношу свои самые глубокие извинения.
– Нет, вы нисколько меня не оскорбили, сэр. Никаких извинений не требуется. Просто я хотел узнать, что вас встревожило. Ничего больше.
– О, у меня нет поводов для тревог. Я чувствую себя совершенно счастливым.
– Но зачем тогда вы мне звонили?
– Я действительно не могу ответить на ваш вопрос. Я даже не уверен, что звонил вам.
Уэствуд посмотрел на Чан, затем перевел взгляд на экран и сделал вдох, собираясь снова заговорить, но в этот момент раздался приглушенный шорох, потом новый щелчок, очевидно, трубка перешла из одной руки в другую, и они услышали женский голос.
– Извините, кто это говорит? – спросила она.
– Эшли Уэствуд, мадам, из «Лос-Анджелес таймс»; я делаю ответный звонок – кто-то звонил нам с вашего номера.
– Недавно?
– Два или три месяца назад.
– Значит, это был мой муж.
– Могу я с ним поговорить?
– Вы только что с ним разговаривали.
– Понятно. Он не помнит своего звонка.
– И ничего удивительного. Два или три месяца – очень большой срок.
– Вы не знаете, зачем он мог мне звонить?