Светик отхлебнула кофе.
– Попробуй положить сюда кардамон и чуток корицы, – внезапно предложила она. – Один мой знакомый суперкофе варит, как раз с кардамоном и еще чего-то добавляет, могу узнать рецепт.
– Ты уронила губную помаду. – Я решил свернуть на нужную дорогу.
– Где? – изумилась Светик.
– Вот, – кивнул я на тюбик, – он лежал у вешалки.
– Это не моя! Кто-то из гостей оставил.
– Исключено! Сюда не заглядывают женщины.
– Правда? – захихикала Светик. – Прикольно.
– Косметика твоя, – настаивал я.
– Я не пользуюсь дешевкой! – отрезала девушка.
– Все же посмотри!
– Только ради тебя возьму эту дрянь в руки, – скривилась кокетка. – Слушай, она не открывается!
– Поверни верхнюю часть, – посоветовал я.
Светик, прикусив нижнюю губу, послушалась.
«Эй, чем занимаешься», – раздался голос Наташи Капустиной.
– Мама!!! – заорала Светик. – Кто тут?
«Не заводится, блин!» – прозвучал ее же голос из тюбика.
– Не узнаешь? – спросил я.
«– Куда собралась?
– По делам.
– Хочешь подвезу?
– Вау, давай!»
– Это что? – почти теряя сознание, залепетала Светик. – Не понимаю…
– Собственный голос странно слышать со стороны, – пояснил я, – но неужели ты не узнала Капустину? Она мертва, давай расскажи, кто убил ее?
Светик опрокинула чашку с кофе, темная жидкость стекала на пол, но мне было наплевать на это.
– Светлана! Капустина никогда не была журналисткой, – резко сказал я.
Девушка сгорбилась.
– А кем же она… была?
– Детективным агентом.
– Мамочки!
– Ее наняли расследовать смерть Романа Бурлеева.
– Боже! – окончательно растеряла наглость Светик.
– Вся беседа с тобой записана на диктофон, там, кстати, есть твоя замечательная фраза про живого таракана и дохлого лебедя, – окончательно добил я ее.
Блондинка посерела, из ее рта вырывались нечленораздельные звуки. Я спокойно закурил сигарету, забыв спросить у нее разрешения.
– Я с ней не встречалась, – прозвучала наконец из уст гостьи относительно внятная фраза.
– Кисонька, – покачал я головой, – на твою беду, я коллега Наты, вот удостоверение. Знаешь, криминалистика шагнула далеко вперед. У тебя возьмут образец речи, грубо говоря, засунут запись в компьютер и легко докажут: на пленке говорит Светлана. Понимаешь, что тебе светит? Лет десять, за убийство!
– Я никого и пальцем не тронула, – просипела она.
– Но это сделал по твоей наводке Антонио! Фраза про живого таракана сильно подействует на судью.
– Ваня, Ваня, Ваня, – судорожно зашептала лгунья, выпутываясь из полотенца, – делай со мной что хочешь! Давай я выйду за тебя замуж? А?
Я поднял упавшую на пол махровую тряпку и набросил ее на плечи девицы.
– Дорогая, я не принадлежу к категории мужчин, которые теряют голову при виде голой груди. И потом, не в обиду тебе будет сказано, я видал женщин намного красивее. Но вернемся к основной теме нашей милой беседы: кто-то под кличкой Антонио вынуждает тебя совершать преступления. Тебя шантажируют, верно?
Светик отчаянно закивала.
– Может, расскажешь мне все? – предложил я. – Вместе подумаем, как тебе помочь!
Светик схватила мою чашку с кофе, выпила ее одним глотком и тихо попросила:
– Принеси халат. Похоже, мне деваться некуда, из двух зол следует выбрать наименьшее.
– Правильное решение, – кивнул я и пошел в ванную комнату.
Получив велюровый шлафрок, Светик закуталась в него и сказала:
– То, что я сейчас расскажу, известно лишь мне. Вернее, до недавнего времени я считала, что тайна погребена глубоко под землей, но, оказалось, есть людишки, которые раскопали эту историю. Ума не приложу как. Мне двадцать восемь лет, – внезапно добавила она.
– Ты выглядишь на десять лет моложе, – удивился я. – Я считал тебя почти подростком.
– Я знаю о производимом впечатлении, – призналась Светик, – и пользуюсь этим, не говорю мужикам правду. Да и зачем? У меня есть сестра, Юля… вернее, начну не с этого. Еще раз. Когда мне было шесть лет, мама вышла замуж за Юру и через год родила Юльку…
Я был единственным ребенком в семье, отцу не удалось уговорить Николетту родить еще раз. Маменька не желала портить фигуру и превращаться, как она говорила, в «вечно беременную курицу». Немного странное заявление, если учесть, что несушки откладывают яйца, но Николетту всегда отличало полнейшее отсутствие логики.
Однако речь у нас пойдет не о маменьке. Я, конечно, знаю, что многие близкие родственники становятся врагами. Еще в Библии написано про Каина и Авеля, а человечество мало изменилось с тех пор, но то, в чем каялась сейчас Света, было ужасно.
Когда на свет появилась Юлечка, у Светы разом закончилось детство. Раньше она была любимой дочкой мамы, Анелии Львовны, лучшей крошкой на свете, но Юля потеснила Свету с пьедестала. Теперь мама постоянно твердила:
– Иди поиграй, мне надо Юлечку покормить. Не приставай, ты уже взрослая.
А когда с работы приходил отчим, они с мамой разворачивали одеяльце и начинали любоваться новорожденной. Светлану Юрий не замечал. Нет, он никогда не обижал девочку, ни разу не поднял на нее руку, не толкнул. У Светы была одежда, игрушки и няня, которая водила ее в школу, вот только новый папа не хотел тратить время на падчерицу, а мама полностью погрузилась в заботы о Юлечке.
– Смотри, Светик, – иногда восклицала плохо осведомленная о психологии детей мать, – какая у нас Юлечка красавица! Похоже, у нее будут шикарные волосы, а не два крысиных хвостика, как у тебя!
Глупая женщина вовсе не хотела обидеть старшую дочку. Она с простотой, которая, как известно, хуже воровства, отмечала: у Светы на голове две былинки, не очень ровные зубы, короткие ноги, а вот у Юлечки уже в раннем возрасте копна волос, и даже идиоту понятно, что младшая сложена как богиня.
Представляете, какие семена посеяли мать и отчим в душе Светика?
Совсем плохо стало, когда годовалая Юля научилась ходить, она стала рвать тетради Светы, ломать ее игрушки и капризничать. В свое время за отличное окончание первого класса старшей девочке обещали купить котенка, но когда Света, продемонстрировав дневник, в котором стояли одни пятерки, наивно спросила: «Мы поедем на Птичку в воскресенье?», Юрий категорично отрезал:
– С ума сошла! В доме маленькая Юлечка, еще царапины получит!
А мама добавила:
– Нельзя быть такой эгоисткой.
Глава 17
Теперь понятно, как чувствовала себя Света, когда в конце мая семья выехала на дачу?
Десятого июня Анелия и Юрий, как всегда, отправились на работу. Света отпросилась у няни погулять, а Ольга Сергеевна, приглядывавшая за детьми, особо не сопротивлялась. На небе появились тучи, назревала гроза. Маленькая Юля безостановочно плакала, и нянька была рада избавиться от старшей воспитанницы.
– Куда ты пойдешь? – бдительно поинтересовалась Ольга Сергеевна.
– К Федоровым, – ответила Света, – они меня обедать звали.
– Не вздумай приближаться к речке, не пачкай одежду, зайдя в чужой дом, вымой руки, не забудь сказать после еды «спасибо», – провела краткий инструктаж няня и бросилась к закапризничавшей Юле.
Светик ушла, идти было недалеко, Федоровы жили на той же улице, и девочка побежала коротким путем, через лес. Родители категорически запрещали ей пользоваться лесной тропинкой, Анеля пугала дочь бродягами, которые разгуливают между елками, но Светик была по-детски уверена в собственной неуязвимости, и потом, она не всегда слушалась маму.
У Федоровых собралась большая компания, дети решили играть в прятки, водить выпало Лене Никифоровой. Остальные рассеялись по огромному участку и затаились в укромных уголках.
Светик решила залезть в кусты у сарая, забежала за дощатое сооружение, почувствовала мерзкий запах и тут же поняла, что наступила ногой в дерьмо. Надо было срочно вымыть сандалии, сделать это следовало тайно от подруг, иначе они на все лето навесят на нее кличку Какашка и будут брезгливо морщить носы при ее появлении.
Света помчалась через лес домой. Возиться с испачканной обувью времени не было, девочка просто швырнула сандалии у заднего хода, нацепила кеды, поспешила назад и тут увидела Юлю, упоенно разрывавшую на части плюшевого мишку.
У Светы потемнело в глазах, это был ее любимый Топтыгин, игрушка, без которой она не укладывалась спать. Противная младшая сестра давно зарилась на Мишутку, но Света не давала ей любимца. И вот няня в отсутствие старшей воспитанницы без спроса распорядилась ее игрушкой!
У Светы от злости вспотела спина.
– Отдай немедленно, – коршуном налетела она на Юлю.
– Неть, – ответила малышка и оторвала мишке глаз.
Вся кровь бросилась в голову Светы.
– Ненавижу, – прошипела она и что есть силы толкнула сестричку.
Юлечка не удержалась на ногах, упала и осталась лежать. Света схватила игрушку и хотела кинуться к няне, чтобы устроить разборку, но притормозила и оглянулась. Вечно орущая Юля, готовая пустить слезы по любому поводу, отчего-то лежала тихо-тихо, ее голова была странно повернута, а ноги и руки судорожно дергались.
Вся кровь бросилась в голову Светы.
– Ненавижу, – прошипела она и что есть силы толкнула сестричку.
Юлечка не удержалась на ногах, упала и осталась лежать. Света схватила игрушку и хотела кинуться к няне, чтобы устроить разборку, но притормозила и оглянулась. Вечно орущая Юля, готовая пустить слезы по любому поводу, отчего-то лежала тихо-тихо, ее голова была странно повернута, а ноги и руки судорожно дергались.
Восьмилетняя Света была достаточно умна, чтобы понять: она сделала нечто плохое, пусть нечаянно, но травмировала Юлю. Сейчас примчится няня, отругает ее, вечером о происшествии узнает мама… лучше убежать к Федоровым и сделать вид, что не уходила с их участка. А еще хитрюга сообразила: мишку брать нельзя, поэтому она бросила Топтыгина около неподвижной Юли и унеслась.
После ужина удивленная мама Кати Федоровой взяла Свету за руку и привела домой.
– Извините, – сказала она заплаканной Ольге Сергеевне, – но, по-моему, девочке пора спать.
Нянька закивала.
– Да, да! У нас тут такое несчастье! О Свете все забыли.
– Что случилось? – спросила Федорова.
– Юлечка споткнулась, – зарыдала нянька, – я буквально на минуту оставила ее, пошла на суп глянуть, а малышка упала, ударилась головой о корень дерева… говорят, перелом шейных позвонков, ходить не будет, останется парализованной.
– Матерь Божья, – перекрестилась мать Кати, а Света, чуть живая от страха, побежала в свою спальню.
Больше всего на свете она боялась: вдруг кто узнает правду о происшествии во дворе.
Поздно ночью из больницы вернулись мама и отчим, они не зашли в комнату к Свете, а начали орать на Ольгу Сергеевну, затем неожиданно установилась тишина. Девочка перевела дух, но тут дверь в спальню приоткрылась и вошла няня.
– Светлана, – спросила она, – скажи, ты прибегала днем домой?
– Нет, – пискнула девочка.
– Утром я велела тебе надеть сандалии, – протянула Ольга Сергеевна, – и видела, что ты уходила к Федоровым в летней обуви. Но домой кое-кто вернулся в кедах! А сандалии стоят у задней двери, все в дерьме. Как это могло случиться, если ты неотлучно находилась у Кати?
– Уйди, спать хочу, – захныкала Светик.
– Ладно, – легко согласилась Ольга Сергеевна, – только имей в виду, с утра тобой займется милиция! И родителям я завтра все расскажу непременно.
Трудно описать ужас, охвативший девочку после ухода няни. Сначала Света плакала в своей комнате, потом решила убежать из дома. Она на цыпочках спустилась вниз, прокралась к входной двери, услышала плеск воды, доносившийся из комнатки, которая служила на даче подобием ванной, увидела на столе в кухне стакан, полный молока, и моментально поняла, что Ольга Сергеевна, тоже маявшаяся бессонницей, решила принять снотворное. Няня частенько пила успокаивающие капли. Свете она объясняла, что от лекарства у человека наступает крепкий сон, вот только после приема снадобья необходимо пить теплое молоко.
Решение пришло моментально.
Света на цыпочках метнулась к аптечке, схватила темно-коричневый пузырек и опрокинула его содержимое в молоко.
– Я думала, она крепко-крепко заснет, – шептала сейчас девушка, судорожно сжимая кулаки, – пролежит в кровати до обеда, а я рано утром успею удрать. Ночью-то страшно, кругом лес, электричка не ходит! Поверь, ничего дурного я в голове не держала, это случайно получилось!
Я потрясенно молчал, а Света продолжала каяться.
Смешав молоко с большим количеством снотворного, девочка открыла входную дверь, увидела темные деревья, услышала ночные шорохи, испугалась, опрометью бросилась наверх, в свою спальню, и забилась под одеяло. От пережитого волнения ее свалил внезапный сон. Светочка словно провалилась в яму, из которой с трудом вынырнула после полудня, вышла из своей спальни и попятилась.
По дому ходило много посторонних людей. Ольга Сергеевна умерла, ее тело уже отправили в морг. Сотрудница милиции осторожно допросила Светлану, девочка сказала, что весь день провела у Федоровых, ни Юлю, ни няню не видела. Показания школьницы совпадали со словами мамы Кати Федоровой, которая вполне искренне заявила:
– У нас толкалась, дети по двору бегали, обедали, потом телевизор смотрели, в бильярд играли, в лото, сидели на веранде, гроза собиралась да так и не началась, а после ужина я ее сама домой отвела.
Смерть Ольги Сергеевны сочли самоубийством. Няня вымылась, надела чистое белье и выпила молоко со снотворным. Никаких следов насилия на теле женщины не нашли, она явно сама, без принуждения, опустошила стакан.
– Воспитательница оставила крошку одну, – изложил следователь свою версию событий Анелии Львовне, – думаю, Ольга Сергеевна отошла не на пять минут, а отсутствовала дольше, решила, что с Юлей ничего плохого не случится, но произошел несчастный случай. Няня обвиняла себя и решила уйти из жизни. Понятно и отсутствие записки: женщина не хотела, чтобы ее дети страдали, думая о самоубийстве матери, и имели неприятности от родителей Юли. Поэтому и обставила все, как роковую случайность. Она вроде ни в чем не виновата. Наливала в молоко лекарство, на нервной почве ошиблась дозой. Короче говоря, состава преступления тут нет. Няньку замучила совесть.
Но Анелии Львовне от этого заявления легче не стало, к Юлечке так и не вернулась способность двигаться. Вот уже много лет девушка лежит парализованная, а мама преданно за ней ухаживает. Обычно дети с подобными травмами не жильцы, довольно скоро они погибают от воспаления легких, вызванного неподвижностью, но Юрий преуспел в бизнесе и львиную часть своего дохода тратит на покупку медицинских приборов и лекарств, способных сделать существование дочери комфортным.
К падчерице отчим относится нормально. Когда Света изъявила желание жить одна, он приобрел для нее квартиру, он же дал денег на ее образование и до сих пор подбрасывает ей рубли. А еще Юрий иногда говорит:
– Жаль, что Ольгу Сергеевну тогда не спасли, я бы хотел собственными руками задушить суку.
Светлана посмотрела на меня заплаканными глазами.
– Понимаешь, в какое положение я попала? Я до окончания школы жила в ужасе! Мама меня совершенно не замечала! Пришла я и где хожу, ее не волновало. А я так старалась! На выпускной вечер она ко мне не заглянула, потому что ей показалось: у Юли на ноге шевельнулся палец! Позвонила Юрию в офис, тот все дела бросил и примчался. Палец! Они о нем безостановочно говорили! И до сих пор считают, что Юля встанет! Идиоты! А когда меня в больницу с перитонитом повезли, никто даже не чухнулся! Я неделю ныла: живот болит! А мама в ответ:
«Не прикидывайся, все равно в школу идти придется».
Только когда мне совсем плохо стало, врача вызвали, тот им и говорит:
«Люди добрые, вы сумасшедшие или как? У девочки перитонит!»
Знаешь, что им мамочка ответила? «Светлана постоянно врет про мифические болячки, вот я ей и не поверила». Да, я жаловалась на здоровье, думала, они обо мне хоть чуть-чуть заботиться начнут, но нет! Даже в больницу мама со мной не поехала, Юлю оставлять не захотела, вдруг ее распрекрасному овощу невовремя памперс поменяют!
– Хорошо, я понял ситуацию, и что было дальше? – спросил я.
– Мучаюсь всю жизнь, – всхлипнула Света. – А по какой причине? Разве я нарочно Юлю парализованной сделала? Мне тогда едва восемь исполнилось! Ребенок в таком возрасте не способен на осознанное убийство. Я тайну в себе носила, даже к врачу обратилась, поступила в институт и решила со специалистом проконсультироваться. Страх, по идее, со временем должен меньше стать, а он лишь рос. Как приду домой, увижу: мама из комнаты Юли выходит, и меня колотить в ознобе начинает. Глупо, конечно, Юля – овощ, никого не узнает, но все равно у меня сердце екало: а ну как у кабачка язык зашевелился, и мать правду узнала!
– И ты призналась врачу в содеянном?
– Нет, конечно! – взвизгнула Светлана. – Я что, похожа на дуру?
– Доктор не сумеет тебе помочь, если не владеет в полном объеме информацией о твоей болезни!
– Я ничем не больна, – зашипела Света, – хотела лишь успокоиться, поэтому сказала: «Мать с отчимом посвятили себя моей больной сестре, я не испытываю к Юле никаких чувств, поэтому считаю себя виноватой». Доктор меня на обследование положил в клинику «Новая жизнь», на неделю, выписал лекарства всякие и посоветовал жить отдельно. Спасибо Эдику, это был правильный совет.
– Кто такой Эдик?
– Доктор, Эдуард Георгиевич Казанец, отличный специалист, он невропатолог, – пояснила Света. – Я набралась смелости и сказала маме: «Хочу личную жизнь иметь, а у нас дома лазарет, все для Юли, гостей позвать нельзя, музыку не включить!» Сволочь!
– Ты сейчас о ком говоришь? – уточнил я.
– О Юрии, – прошипела Светлана. – Да, он мне квартиру купил, деньги дает, но никакого внимания не оказывает, а один раз сказал: «Ты, Света, плохой человек, не захотела за Юлечкой ухаживать, а ведь другой сестры у тебя нет! Имей в виду, когда я умру, на ее уход миллионы оставлю!» Пусть не надеется, Юля раньше помрет, у нее в последнее время с сердцем плохо, капитал мой будет. Если только отчим его весь на возведение хрустальной пирамиды для «овоща» не потратит! Он в последнее время ваще опсихел, про сохранение тела в жидком азоте талдычит. Есть такие технологии, покойника замораживают, чтобы спустя кучу лет оживить! Цирк в огнях!