— У вас? Мне напомнить, кто вы и как сюда попали? Вы помните, откуда вас вытащил ваш покровитель?
— Я все прекрасно помню, — перед глазами все плыло. — И дал слово его сиятельству, что больше никогда… ни за что…
— Князь Доброуш Пустополь умер, и все прежние клятвы потеряли силу.
— С его стороны — может быть. Но ведь есть же молодой Витолд!
— И вы думаете, что он будет в восторге, когда узнает, кто вы есть на самом деле? И что это за настойки, которые вы ему даете?
— Нет! Вы не сделаете этого! Вы не скажете… — Страх перехватил горло. Некстати заныло сердце, и старик прижал к нему ладонь.
— Скажу. Если вы…
— Хорошо. Ваша взяла. Приходите завтра. Зелье будет готово.
— Так-то лучше!
Оставшись один, алхимик медленно опустился на стул. Ему было дурно.
Обычно за завтраком разговоров велось мало — кому охота обсуждать минувшую ночь, если все мирно спали в своих постелях? Разве что пересказывать друг другу сны и обсуждать планы на день. Но в этот раз, едва принесли салат, вареные яйца и холодных перепелок, милсдарь Генрих подал голос.
— Я сегодня утром встал пораньше и решил объехать окрестности, — сказал он. — Надо проверить, как идут дела с пахотой, ведь уже давно пора сеять. Заодно решил заглянуть на пустоши…
— Благодарю вас, — Витолд скромно опустил взгляд, — и прошу меня извинить, что не составил вам компанию…
— Пустяки! В конце концов, это дело управляющего — следить за делами. Вы же не можете заниматься всем и сразу!.. Так вот, когда я проезжал через Старые Выселки, услышал ужасную новость. Ночью там опять был убит человек.
— Вот как? Но что в этом такого, если об этом должен знать я?
— То, как он был убит! Его разорвало некое чудовище.
— Что? — Князь отложил нож.
— Он вышел проверить, заперт ли сарай со скотиной, потому что ему показалось, будто коровы слишком беспокоятся. Вы же знаете, что волкопсы до сих пор полностью не уничтожены. — Милсдарь Генрих покосился на сидевших на другом конце стола «ястребов».
— Не уничтожены, — как ни в чем не бывало кивнул Коршун, выдержав его взгляд, — но мы обещаем разобраться с этой проблемой как можно скорее.
Аналогичный разговор уже произошел пару дней назад — но тогда, насколько помню, Агнешка еще лежала без памяти и Витолд, занятый только мыслями о сестре, просто-напросто пропустил все слова мимо ушей. Он и сейчас не сразу понял, в чем дело, но вдруг отложил нож и поднял голову:
— Прости, Генрих, но мне показалось, что ты сказал «опять»?
— Да, Витолд. Опять. Люди говорят, что это уже третий или четвертый случай за последние десять дней. Чудовище нападает почти каждую ночь. Оно появляется то в каком-то ближайшем селе, то в предместьях. Нам мало проблем с волкопсами — у нас теперь еще и оборотень.
— О… Что?
— Люди думают, что это оборотень, — сказал старый рыцарь. — Я посылал Тодора и Матиуша, — он кивнул на молодых людей, — по селам. Везде говорят одно и то же! В округе завелся оборотень!
— Исключено, — подал голос Коршун. — Оборотень активен только в полнолуние, всего несколько дней в месяце. Два или три. Но не десять! И не за неделю до полной луны! Я знаю, что говорю!
— А у меня свидетельства очевидцев, — парировал милсдарь Генрих. — Одна женщина видела странное двуногое существо, похожее на вставшего на задние лапы медведя или волка. В другом месте возле трупа не нашли звериных следов, зато отыскали человеческие. Отпечатки босых ног!
— Я не верю! — пробормотал Витолд. — Это… невозможно!..
Он смотрел на «ястребов». Те были невозмутимы.
— Конечно невозможно, — пожал плечами Коршун.
— Все наши исследования свидетельствуют об этом, — добавил Тювик.
— А у меня свидетельства очевидцев! — рявкнул Генрих Хаш, привстав. — Пока вы тут хлопотали над Агнешкой, я носился по округе. Народ успокаивал, следы осматривал! Шесть человек за десять дней! Это много! Очень много! Он убивает без разбора — мужчин, женщин, даже детей…
— Я сам видел, — негромко вставил упомянутый Матиуш.
— Детей? — так и подпрыгнули княгиня.
— Да. Одна из последних жертв — девушка четырнадцати лет. У нее вырваны груди и…
— Прекратите! — вскрикнула пани Эльбета. — Не за столом!
— Тела, — как ни в чем не бывало, поинтересовался Коршун, — можно осмотреть?
— Зачем?
— Оборотень всегда убивает одинаково. Он, как правило, вцепляется в жертву когтями передних лап, оставляя длинные глубокие царапины, иногда достающие до кости и прорезающие мышцы. И укус. Обязательно укус. Зверь вырывает из горла и живота жертвы куски мяса и…
— Замолчите! — Княгиня вскочила, едва не опрокинув кресло. — Я не могу больше этого слышать!
С этими словами она бросилась прочь. Мужчины смотрели женщине вслед.
— Так происходит всегда? — тихо произнес Витолд. — Царапины, укус и…
— Да, — как ни в чем не бывало ответил Коршун. — В момент обращения в человеке отключается все человеческое. На поверхность пробиваются инстинкты. Волку, когда он убивает, некогда размышлять, куда и как лучше кусать. Он бьет только в уязвимые места — горло, грудь, живот, голову. У многих жертв оборотней изуродованы лица. Я отлично помню — года за три до войны мне пришлось осматривать тело женщины, на которую напал оборотень. У нее не было лица.
— Хорошо, что ее сиятельство нас покинула, — пробормотал князь и посмотрел на меня: — Вы в порядке, Дайна?
— В полном! — Я ответила ясным взглядом. — А что?
— Ну… эти разговоры…
— Только слова.
— Вы правы, — неожиданно воскликнул Витолд. — Я должен сам разобраться в этом деле! Надеюсь, вы мне в этом поможете? — Он кивнул двум «ястребам».
— Вы собираетесь устроить охоту на оборотня? Я правильно вас понимаю? — мягко поинтересовался Генрих Хаш.
— Да, а что? — заявил мой подопечный. — Охотится же оборотень на нас! Почему мы не можем поохотиться на него?
Ох, как же мы все надеялись, что эта глупая идея скоро выветрится из сумасбродной княжеской головы? «Ястребы» в два голоса утверждали, что оборотень не появится еще примерно неделю и что это либо ошибка, либо чья-то грубая шутка. Оба Хаша тоже сопротивлялись, но вяло. Сын все-таки являлся другом Витолда и почти братом, а его отец просто был привязан к ним обоим и твердил, что не желает рисковать. Но пан Матиуш горячо поддержал дальнего родственника и даже сам вызвался организовать облаву. Голоса, таким образом, разделились строго пополам — мнение приглашенных рыцарей-истребителей никто не учитывал.
Точку поставило еще одно нападение. На сей раз зверь разорвал сразу двоих — пахаря и его жену.
Пустополь так назван не зря. Пригодных к пахоте земель не так уж много — с одной стороны леса и курганы, с другой — болота. Каждый удобный, ровный и сухой клочок ценится на вес золота. Пахарь ночевал близ надела. Жена раз в два дня носила ему хлеб, репу, яйца и молоко. И в один такой день на них напал оборотень.
Это случилось не сегодня — родители пахаря даже не сразу хватились, что сноха не пришла домой ночевать. Решили — осталась у мужа, известно, дело молодое, кровь в любой миг вскипеть может! Но на вторые сутки к вечеру забеспокоились. В избе много дел, да и как же без еды-то? Сама старуха пошла на третье утро поторопить гулену — и нашла разорванные тела. Тогда-то все и стало известно.
И вот из-за этого я сейчас, на ночь глядя, топталась на пустоши в полуверсте от замка и в нескольких сотнях шагов от городских окраин.
В платье было непривычно и неудобно. Отвыкла, знаете ли, за столько-то лет! То самое нарядное платье из дорогой ткани так и лежало нетронутым — все берегла для праздника. Для какого — не знаю. Но когда встал вопрос, что мне надеть, о нем даже не подумалось. Нет у меня платьев — и все тут! Ни одного!
Вы спросите, а что это я делала в таком месте, недалеко от заброшенных, заросших бурьяном огородов, глядя на темнеющее небо и слушая далекие крики петухов, да еще в платье? Играла роль приманки.
После этого двойного убийства все спорщики как-то сразу изменили свое мнение. Только княгиня Эльбета еще пыталась возражать да Агнешка визжала и висла на брате, но их никто не слушал. Но когда доходит до дела, мужчины никогда не слушают женщин. Мое участие в предстоящем действе тоже ни у кого не вызвало сомнений — спор шел только относительно той роли, которую предстояло сыграть. Лично мне предпочтительнее было оставаться телохранителем Витолда на случай, если придется сражаться с оборотнем — мне, между прочим, за это деньги платят! Но Тодор Хаш предложил идею с приманкой. Оборотень не вылезет из логова просто так. Его надо выманить и вывести на охотников в нужном месте. И одинокая женщина в светлом платье (чтобы издалека было видно) тут поможет.
В самый последний момент к охотникам решили присоединиться и «ястребы». Хотя их не приглашали на совет, Коршун без стука распахнул двери и переступил порог.
В самый последний момент к охотникам решили присоединиться и «ястребы». Хотя их не приглашали на совет, Коршун без стука распахнул двери и переступил порог.
— Мы будем участвовать, — заявил он, не тратя времени зря. — Оборотень может быть опасен.
— Я согласен! — быстро сказал князь и добавил: — Так мне спокойнее.
И вот оно. В платье, которое одолжили у прислуги, меня отвезли на окраину города. Памятуя о том, что оборотень охотится вблизи человеческого жилья, выбрали одну из самых населенных улиц. В предместьях часто встречались брошенные дома (после войны не все жители смогли вернуться на прежнее место), но не здесь. Как я уже говорила, хорошей земли в окрестностях Пустополя было мало, и огороды, брошенные пропавшими без вести хозяевами, довольно быстро оказались захвачены их оставшимися на месте соседями. Так что часто бывало — дом стоял пустой и всеми покинутый, в сараях не мычала скотина, зато огород радовал прохожих ухоженными грядками, а в саду зорко смотрели за каждым деревом.
И тот огород, возле которого я остановилась, оказался таким же. Ровные гряды были приготовлены и уже, наверное, засеяны репой. Чуть в стороне, у плетня, начинал зеленеть «овощник» — густые заросли укропа, петрушки и чеснока-самосева. Что там дальше — то есть ближе к заброшенному дому — в наступающих сумерках рассмотреть не удавалось. Наверное, редис, лук и морковь.
Мужчины оставили меня у плетня и разъехались в разные стороны. Дальше, шагах в пятидесяти, темнел старый сруб — то ли баня, то ли недостроенная кузня. Там засели десять гайдуков с Тодором Хашем. Еще десятерых взял пан Матиуш, отправившийся к дороге. Последний десяток во главе с князем Витолдом отступил в поля. По мне, предпочтительнее было наоборот, пусть бы князь находился поближе, но, как уже было сказано, когда дело доходит до охоты, мужчины женщину не слушают. Ими овладел охотничий азарт. Не успела я возмутиться, как все растворились в темноте.
Задержался только Коршун. Шепотом дал какие-то указания Тювику, подошел и тяжело опустил руку мне на плечо.
— Панна Дайна, — промолвил он. — Вы верите в оборотней?
— Да. — Я нахмурилась, припоминая кое-что из слышанных историй.
— Так вот. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что оборотень — это не большая лохматая собака, которая разговаривает, повиливая хвостиком? Нечисть может принимать облик животных, в том числе и собак, но это не настоящие звери, и когда их пытаются убить, они чаще всего рассыпаются прахом или тают, как клочья тумана. Есть колдуны, которые могут менять свой облик… Я не буду тратить время и читать вам лекцию о том, как это происходит. Скажу лишь, что за теми, кто может это делать по-настоящему, издавна ведется охота. Одни пытаются уничтожить таких перевертышей, а другие — поставить их на службу и заставить размножаться, чтобы всегда иметь под рукой небольшую, но опасную армию. Но это не наш случай. Оборотень — ни то, ни другое. Это чудовище, которое надо уничтожить. Уродливое чудовище, которое не способно мыслить. Он хуже зверя. Сравните обычную собаку и собаку бешеную. Истинный оборотень подобен бешеному псу — он знает и понимает только силу, его влекут лишь жажда крови и убийства. Он убивает потому, что не хочет не убивать.
— Истинный? — заметила я. — А есть еще и ложный оборотень?
— Ложный оборотень — это тот, кто просто-напросто хочет таким казаться. Это человек, который вдруг начинает воображать себя зверем. Сумасшедший, только и всего. Ложных оборотней еще можно вылечить — всевозможными настоями, лекарствами, молитвами и так далее, или хотя бы усмирить. Но истинных можно и нужно уничтожать.
— Зачем вы рассказываете мне все это?
— Затем, что я пока не знаю, с каким оборотнем (если это вообще оборотень!) вам предстоит встретиться.
— Мне? — Признаться, от этой мысли мороз прошел по коже. Я, значит, буду с чудовищем сражаться, а мужчины в засаде сидеть?
— Как бы то ни было, если оборотень появится, первым он может атаковать именно вас! Если вы еще не заметили — из восьми погибших только трое были мужчинами. Пятеро — женщины и девушки.
— Спасибо за напоминание! — фыркнула я. — А то я сама забыла, что женщина!
На войне, кстати, это вспоминалось с трудом и недоумением — когда дарили цветы, намекая на то, что не прочь потискать в укромном местечке, когда намеренно принижали, бросая в лицо, что «не бабье это дело», и когда собственное тело не к месту вспоминало о своем естестве. Хорошо еще, что к концу войны это случалось не каждый месяц. Как же я ненавидела себя в те дни!
— Пожалуйста, — без тени иронии ответил истребитель нечисти. — Не откажите и примите вот это!
Вынув из калиты[12] какой-то предмет на цепочке, он надел его мне на шею. Я тут же сунулась посмотреть — искусно выточенный то ли из кости, то ли из камня кругляшок, на котором прорезаны странные узоры.
— Оберег от оборотня, — популярно объяснил мне Коршун. — От истинного оборотня, прошу заметить.
— А вы думаете, что это — ложный?
— Умница, девочка. — Рыцарь смотрел мне в лицо своими холодными, по-птичьи круглыми глазами и напоминал сейчас не настоящего ястреба и тем более не коршуна, а филина. — Для ложного тут есть кое-что еще. Объяснять, как это работает, не стану. Сами сообразите!
Посмотрев на высокий травяной сухостой у себя под ногами, он развернулся и зашагал прочь.
Дождавшись, пока Коршун уйдет, я торопливо наклонилась и протянула руки. Пальцы сомкнулись на чем-то смутно знакомом. Пошарила.
Меч в ножнах.
Не представляете, как сразу стало легко и спокойно на душе! Хоть пой, хоть пляши! И ночь показалась такой праздничной! Последние отсветы догорающего заката, шелест ветра в ветках ивы, особый нежный и пряный запах земли и молодой весенней зелени, аромат талой воды в низинах, далекие голоса ранних лягушек, перелай собак в предместьях. Красота! Как же хороша становится жизнь, когда ты знаешь, что есть оружие! Тихо, не вставая с колена, проверила, как меч выходит из ножен, потрогала пальцем заточку. Отличный клинок. Рукоять словно нарочно сделана под мои пальцы. Конечно, жаль, что мой собственный меч остался в замке, но замену ему подобрали идеальную. Интересно, кто побеспокоился? Сами «ястребы» или князь? В его арсеналах (сама видела оружейную комнату!) достаточное количество мечей, шестоперов, копий, боевых топоров и кинжалов. Есть из чего выбрать. Но почему не мой привычный меч? Почему тайком? Кому-то очень хотелось оставить меня безоружной перед оборотнем?
Я еще размышляла над этой загадкой, когда услышала…
…нет, почувствовала…
…нет, поняла — он здесь.
Шорох сухой травы. Тяжелое дыхание. Запах… зверя?
Платье служанки, как назло, было светлым, почти белым. Согнувшаяся в три погибели у плетня, я была как на ладони, и вдруг отчетливо поняла, что со стороны кажется, будто у меня не к месту заболел живот и пришлось присесть где приспичило. Вам смешно? А у меня и правда чуть по ногам не потекло. И не столько от страха (была в бою, знаю, что такое настоящий страх и как его одолевать!), сколько от стыда. На войне, конечно, всякое бывало, но чтобы вот так…
Тихо подняла голову. И оцепенела.
Он стоял в десяти шагах от меня. Здоровенный, косматый. Стоял на задних лапах, растопырив передние конечности так, словно не знал, что с ними делать. Ночь как назло выдалась облачной, и в темноте еле-еле проступал силуэт звериной башки. Кого она мне напоминала? Что за вопрос? Собаку или волка. Сейчас не до этого.
Обереги. Оба. Интересно, какой из них поможет?
Эта мысль мелькнула и пропала, когда оборотень двинулся на меня.
С деревяшкой вместо ноги ни нормально присесть, ни резко вскочить не получалось. Пробовала, знаю. Но сейчас что-то словно толкнуло снизу, будто сама земля дала пинка под зад, и мне удалось вскочить, сжав меч в руке. Чисто интуитивно отвела его в сторону и назад, заслоняя юбками. Все-таки и от платья может быть польза. Только бы в решительный момент подол не путался под ногами! Осторожно собрала свободной рукой складки юбки в горсть — задеру повыше, и все!
Оборотень тихо зарычал и двинулся на меня. Лунный свет упал на его голову, когда он выступил из тени старой ивы. Оскаленная пасть и морда с льдисто блестящими холодными и пустыми глазами казались мертвыми на живом теле. Рычание исходило откуда-то изнутри чудовища, не из пасти.
Зверь бросился на меня. Но те несколько секунд, что он стоял, давая себя рассмотреть, все испортили. Жертва не завизжала что есть мочи, не кинулась бежать. Страх ушел за эти мгновения, я успела приготовиться к бою — да и меч в руке давал о себе знать! Кажется, оборотень растерялся. Он побежал, растопырив передние конечности, как бежал бы человек, и я, подпустив его вплотную, сделала резкий шаг в сторону, одновременно разворачиваясь всем телом, от бедра, снизу вверх, рубанула мечом.