— Сначала ты займешься ею, а потом, когда я буду в тебе уверена, мы займемся акциями.
Годовикова можно было заставить застрелить Сашу, а пистолет с отпечатками его пальцев забрать и спрятать как улику. Но Саша не должна умереть насильственной смертью. Надо сделать так, чтобы по факту ее гибели не заводили уголовного дела, а то Лариса первая окажется в числе подозреваемых. Так что надо думать, как все это организовать.
— Это будет непросто, — покачал головой Годовиков.
— А разве ты не обратишься в прокуратуру?
— Обращусь. Но пока Пережогов жив, нам покоя не будет.
— А какой может быть покой в бизнесе? — усмехнулась Лариса. — И вечный бой, покой нам только снится…
Действительно, у нее есть деньги, есть Никита, который запросто организует службу безопасности. Да он один уничтожил большую часть гудвиновской бригады, тот же Пережогов должен бояться его, как огня. Никита со своей бригадой вполне реальная сила, с которой Пережогов не сможет не считаться. Будет у Ларисы такая сила, и никто не посмеет бросить ей вызов… Но это в теории, на гладкой бумаге, а на практике можно увязнуть в овраге, причем под похоронную музыку.
— Он тебя задавит. И морально задавит, и физически. Ты очень пожалеешь, если вы с ним не решите, — заметил Михаил.
— Ты прямо натравливаешь нас на него…
— Я так понимаю, Никита не хочет с ним связываться.
— Да как-то нет желания.
— А зря. Я знаю, где находится его дача. Он ее еще в девяностых купил, на первые, считай, деньги. Там такая природа, и он туда иногда приезжает. Особенно, когда жареным пахнет…
— А он чует запах жареного?
— А разве нет? Вы такой переполох устроили…
— И ты знаешь про эту дачу?
— Да, случайно узнал. Подруга у меня была, я ее на корпоратив с собой взял. Ты даже не представляешь, какой Пережогов сволочь. Пьяный был, увидел Катьку, подошел к нам, ты что, спрашивает, на проституток переключился? Катька покраснела, в слезы… Пережогов дела с бандитами крутил, они к нему на дачу приезжали, девчонок привозили. И Катьку как-то по дороге прихватили и привезли… В общем, Катька проституткой не была, просто нажралась тогда…
— Она тебе про дачу рассказала?
— Да. Я потом справки навел, да, это была его дача.
— А справки зачем наводил?
— Я досье на него заводить не собирался, но информацию собирал, по мере поступления. Так, на всякий случай.
— Не верю, — покачала головой Лариса.
— Твое право. Он там нечасто бывает, но бывает.
— Ну хорошо, он там бывает. Но ведь не один, а с охраной.
— Да, он берет с собой телохранителей. Это вся его охрана.
— Телохранителей человек десять?
— Нет, двое всего. К дому, где он живет, не подступиться, там и видеокамеры, и чоповцы с оружием. А на даче он будет легкой добычей.
— Для тебя?
— Для твоего Никиты.
— Уверен?
— Я уверен в том, что мы сможем отсудить акции. В том, что знаю, в том и уверен, — четко проговорил Годовиков. — А в таких делах я не специалист и Никиту твоего на профпригодность не проверял.
— Гудвин его проверил. Сколько у Гудвина людей?
— Точно не скажу, но не меньше десятка.
— Нет у него этого десятка, вывели его.
— Там ведь профессионалы были…
— Вышли твои профессионалы.
— Да нет, не мои. Мы теперь на одной стороне. Но если не убрать Пережогова, обстоятельства могут измениться не в твою пользу. Тогда, извини, я тебе не помощник.
— Скользкий ты.
— Какой есть.
— И на моей стороне?
— Надеюсь, обстоятельства не изменятся. Ты развяжешь меня?
— Да, конечно. Как только разберемся с Пережоговым, так и развяжу.
Лариса не осуждала Годовикова за его коварство, но все-таки не прочь была его наказать. К тому же не могла развязать этого проходимца без согласия Никиты.
Она много чего не могла без Никиты, а он вот-вот должен проснуться, если уже не проснулся.
Никита с безоружными не воюет и грязные авантюры не жалует, вряд ли он оценит по достоинству план Ларисы, а раз так, то его нужно послать… на дачу к Пережогову. Пусть посмотрит, что там да как, а она тем временем заставит Сашу подписать договор…
Глава 16
Ледяной ветер в макушках деревьев, снег с дождем на лобовом стекле, тревожные сомнения в душе… Никита уже и не понимал, как он позволил уговорить себя. Не хотел он ехать в этот номенклатурный дачный поселок, а вот занесло его сюда.
Побывать здесь он, конечно, должен, посмотреть хотя бы издалека на дачу Пережогова. Неплохо бы снять здесь дом, из которого можно было бы наблюдать за объектом… И все-таки зря он сюда приехал. Годовиков мог наврать или просто что-то напутать, а если так, то искать Пережогова здесь бессмысленно. А еще Годовиков мог намеренно завлечь его в засаду, хотя это вряд ли. Но главное, Никита не должен был бросать Ларису без присмотра. А нет, дернул его черт… Тот самый черт и дернул, который в Ларисе сидел…
Раз уж он здесь, то неплохо бы узнать, кому принадлежит этот деревянный дом с полукруглой террасой на два этажа. Немаленький дом, старый, с потемневшей от времени железной крышей. Окна закрыты ставнями, вокруг ни души, печная труба не дымится. Но вид у дома не заброшенный: его недавно красили, во дворе порядок, трава скошена. Забор высокий, сплошной, но щели в нем все-таки есть, этим Никита и воспользовался для того, чтобы произвести визуальный осмотр.
Запущенный вид имел дом через дорогу, здесь точно никого не было. На следующем вдоль улицы участке шло строительство, но работы на зиму были заморожены. Зато в доме по соседству теплилась жизнь — возле него Никита и остановил машину.
Забор деревянный, штакетный, низкий, местами покосившийся, возле калитки кнопка звонка, на нее Никита и нажал, не надеясь на отклик. Ноябрь месяц — далеко не самое лучшее время для дачного отдыха в Подмосковье.
Он уже собрался уходить, когда на летнюю веранду вышла немолодая, худенькая и какая-то нескладная, как ему показалась, женщина. Белый пуховый платок на голове, в руке зонт. Она какое-то время подслеповато рассматривала Никиту, а он в ответ улыбнулся ей, чем, возможно, расположил к себе, так как она, на ходу раскрывая зонт, сошла со ступенек и направилась к нему по бетонной, сплошь в трещинах дорожке. Издали Никита дал ей лет сорок пять, но с каждым шагом женщина молодела на глазах, и оказалось, что ей скорее всего, не больше тридцати.
Старомодное болоньевое пальто и древний платок не выдерживали никакой крики, на лице ни грамма косметики, шея вжата в плечи, походка тяжелая, даже грубая, но ведь на улице холод и дождь, в такую погоду даже у писаных модниц отпадет охота красоваться перед мужчиной.
— Здравствуйте, я тут дом хочу купить, не подскажете варианты?
— Дом купить? — Женщина бросила взгляд на «десятку», на которой он подъехал к дому.
— Места здесь красивые…
— Да, места здесь действительно красивые… — Она снова глянула на машину, и Никита догадался о причине ее сомнений.
— Что-то не так? — спросил он.
— Да нет, — пожала она плечами.
— Я понимаю, земля здесь не дешевая, но у меня есть деньги.
— Недешевая земля, — кивнула она. — И участки большие…
— Вы, случайно, не продаете?
— Ну-у… — замялась она.
— Сколько?
— Да вы в дом проходите… — спохватилась женщина. — Заодно и посмотрите…
Это был средних размеров двухэтажный дом, выстроенный из бревна и обшитый досками. Мезонин, веранда — вот и все изящества. Старый дом, но на фундаменте он стоял прочно, без перекосов. И внутри не пахло ветхостью. Мебель простая, из советской эпохи. На кухне полноценный гарнитур, в каминном зале — стенка, о которой, насколько помнил Никита, когда-то мечтала его мать. В спальню он заходить не стал, но и там, скорее всего, стоял гарнитур, за которым в свое время охотился непритязательный в своих стремлениях советский гражданин.
В зале горел камин, на кухне пыхал жаром, высушивая воздух, калорифер, на плите закипал чайник.
— Вас участок интересует или дом? — спросила хозяйка.
Она уже сняла платок и пальто. Волосы у нее светлые, густые, но какие-то блеклые. Косметикой она не пользовалась, но кожа гладкая, мягкая, наверняка приятная на ощупь. Черты лица вроде бы самые обыкновенные, но в свете ярких глаз в них угадывалось нечто магнетическое, завораживающее. Сутуловатая она, плечики поникшие, грудь маленькая… Но, глядя на нее, Никита вдруг испытал нестерпимое желание познакомиться с ней.
— Меня Никита зовут.
— Ульяна, — в смущении разглядывая чайник, представилась она.
— В честь Ульянова-Ленина?
— Почему вы так решили?
— Ну, я слышал, эти дачи осваивали номенклатурные работники.
— Да, что-то в этом роде… У меня бабушка работала в горкоме партии, ей дали этот участок. Но Ленин здесь ни при чем… Вам чай обычный или с травками?
— А что за травка? — Никита так выразительно посмотрел на нее, что она прыснула в кулак.
Руки у нее красивые — тонкие, нежные, пальцы длинные, ровные, правда, ногти подстрижены коротко.
— Чабрец, мята, зверобой…
— Давайте зверобой. Давно пытаюсь убить в себе зверя.
— Не похожи вы на зверя, — с интересом взглянула на него Ульяна.
— Ну, звери бывают нежными и ласковыми…
За окном вдруг послышались чьи-то голоса, и она подошла к окну, близоруко щурясь и пытаясь рассмотреть, что там.
Никита тоже глянул в окно. Зрение у него стопроцентное в любую погоду, и он вмиг узнал в крупном щекастом мужчине Германа Даниловича Пережогова. Его фотографию он видел в Интернете, а память у него неплохая.
Пережогов не стал ждать, когда хозяйка дома откроет перед ним калитку. Это сделал его телохранитель — широкоплечий детина в коротком пальто. Он шел впереди, за ним следовал его босс, над которым держал зонт еще один «бык».
Пережогов был чем-то недоволен, но тревожных терзаний в нем явно не ощущалась. Охрана для его светлейшей персоны явно недостаточная… Но ведь Годовиков говорил, что на дачу он с собой берет двух-трех, ну, в лучшем случае, четырех телохранителей.
Один боец шел впереди, второй — сзади, а третий стоял возле «десятки» Никиты и разглядывал номера.
А номера не местные, из Краснодарского края машина, где и находился Приморск. Видимо, телохранитель Пережогова заподозрил что-то неладное, но тревогой еще не разродился, хотя смутные сомнения уже терзали его душу.
Ульяна не знала, радоваться ей или печалиться приходу гостя. Вроде бы и бояться его нечего, но не было у нее желания видеться с ним.
А Пережогову все равно, ждут его здесь или нет. И сам он наглый как танк, и его телохранитель пер, как бульдозер, готовый смести все на своем пути.
И отвал у этого бульдозера был — боевой пистолет, который он направил на Никиту, едва зашел в кухню.
— Кто такой?
— Да вот, дом хочу купить. — Никита обвел взглядом кухню.
— Ульяна, а чего гостя дорогого не встречаешь? — громовым голосом спросил Пережогов.
Он стоял в прихожей и оттуда смотрел на Ульяну. И на Никиту косо взглянул, наверное, приревновал его к ней.
— Здравствуйте, Герман Данилович! — вымученно улыбнулась Ульяна.
— А чего так невесело?.. И что это за гость у тебя?
Пережогов не узнавал Никиту. Это говорило о том, что ситуацию с Ларисой он пустил на самотек. А ведь жареный петух должен был кое-куда его клюнуть.
— Да вот, про дом спрашивает.
— Бажен, глянь, что там у него! — обращаясь к своему напарнику, распорядился телохранитель, который стоял рядом с Пережоговым.
Ульяна вышла из кухни, а Бажен, пропустив ее, направился к Никите.
— Руки поднял!
Тот кивнул и, пристально глядя на него, стал расстегивать куртку. Парень напрягся, но, когда Никита поднял руки, расслабился. И зря. Распахнув полы куртки, чтобы обыскать незнакомца, телохранитель увидел подмышечную кобуру с торчащей из нее рукоятью пистолета.
Парень на мгновение опешил. Вроде бы Никита и не пытался сопротивляться, позволил себя обыскать, а тут вдруг ствол — несовпадение какое-то. Но пистолет есть, значит, перед ним враг, которого нужно обезвредить, и эта мысль мобилизовала его на решительные действия. Только вот Никита не дал ему времени сосредоточиться. Руки у него уже были подняты, и ему ничего не стоило, сжав кулак, опустить его на голову противника. Он ударил его костяшками пальцем в надбровье, в точку, где находился болевой узел. Удар удался, и телохранитель мешком рухнул на пол.
Никита бил изо всех сил, на поражение, поэтому его удары могли закончиться для противника летальным исходом. Ему вовсе не хотелось увеличивать счет своих жертв, но и рассчитывать силу удара он не собирался. Ситуация сейчас такая, что лучше перебдеть, чем не добить.
Оставив поверженного противника лежать на полу, Никита устремился за Пережоговым, который, обнимая Ульяну за талию, следовал в каминный зал к огню.
Второй телохранитель, надеясь на своего напарника, упустил Никиту из виду, но все-таки успел среагировать на резкое изменение обстановки. И даже смог бы выстрелить в него, если бы прихожая оказалась шире хотя бы на полшага. Но парню не хватило пространства и времени, а упование на пистолет ослабило его готовность к рукопашной схватке. Зато Никита не делал ставку на оружие, потому что не успевал достать пистолет из кобуры. У Пережогова оружия при себе, похоже, не было, поэтому его можно взять голыми руками.
Но телохранитель мог оказаться непреодолимой преградой на пути к своему боссу. Большие шкафы громко падают, но для этого их еще надо уронить. И если что-то пойдет не так, то Никите несдобровать…
Он перехватил руку, в которой боец держал пистолет, стал выкручивать ее во внешнюю сторону. Как чувствовал он, что это будет непросто — слишком уж мощным казался противник. Но ведь он и не собирался заламывать его, всего лишь заставил поднять голову, и добился своего. Телохранитель инстинктивно задрал подбородок, этим Никита и воспользовался. Его рука была готова для удара, и согнутыми фалангами пальцев он убойно пробил в кадык. И плевать ему, выживет парень или нет.
Пережогов действительно не имел при себе оружия, но, надо отдать ему должное, он не стал убегать от Никиты, и за Ульяну не спрятался, а принял боевую стойку, чтобы отразить возможную атаку.
Но Никита и не собирался вступать с ним в рукопашную схватку. Телохранители обезврежены, Пережогов не нападал, поэтому он спокойно мог достать из кобуры пистолет и наставить ствол на магната.
— Эй, ты чего? — поднимая руки, в паническом замешательстве пробормотал тот, отступая.
Следуя за ним, Никита зашел в зал и краем глаза увидел за окном третьего телохранителя. Возможно, он шел, чтобы сообщить о своих догадках. Шел быстро, но не бежал, значит, еще не знал, в какой переплет попал его босс.
— Спиной ко мне!
— Эй, мужик, не дури! — Пережогов не стал пытать судьбу и на одеревенелых от волнения ногах неторопливо повернулся к Никите спиной.
И тут же получил рукоятью пистолета по шее.
Никита не ставил себе целью вырубить жертву, он всего лишь слегка оглушил ее. Пережогов даже не упал, но в тиски попал. Никита сзади схватил его за шею и приставил к голове пистолет. В этот момент в каминный зал и вкатился третий телохранитель.
Как заправский спецназовец вкатился, держа пистолет обеими руками. Очень ловко у него это получилось и быстро, даже ствол он смог направить точно на Никиту. Только выстрелить не посмел, потому что испугался за Пережогова.
Никите как-то пришлось побывать примерно в такой же ситуации. Отморозок Лютого закрывался Ларисой, но это его не спасло. Никита тогда выстрелил сразу и очень точно, а этот побоялся попасть в своего босса. Зато сам Никита запросто мог его застрелить. Одной рукой он крепко держал жертву за шею, а другой навел ствол на телохранителя:
— Пушку брось!
Парень кивнул и выронил пистолет на пол.
— Что ты там про номера хотел сказать?
— Э-э… — растерянно глянув на Пережогова, промычал телохранитель.
— Краснодарские номера, да? Все правильно, я за твоим боссом из Приморска приехал… Зачем же ты, Герман Данилович, киллеров на меня натравил?
— Ты что-то путаешь! — прохрипел Пережогов.
— А чего ж ты не спрашиваешь, кто я такой? Не спрашиваешь, потому что знаешь…
Никита снова приставил ствол к его голове и повернулся к телохранителю:
— Дружков своих сюда тащи! И без глупостей! А то ведь сиротой останешься!
Пережогов кивнул, подтверждая распоряжение, и парень, схватив в прихожей своего лежащего напарника за руки, втащил его в зал.
В кухне тоже лежал человек, и его также надо было притащить сюда, чтобы держать в поле зрения, но тот сам пришел в себя, шатаясь, ввалился в комнату и замер в нерешительности, когда Никита навел на него ствол.
— Давай сюда! Считаю до двух! — Никита всем своим видом давал понять, что ему без разницы, будет жить этот парень или нет.
Телохранитель приподнял руки, разжимая пальцы, в которых находился пистолет, и тот с гулким стуком упал на пол.
— Давай, давай!
Парень присоединился к своим сотоварищам, и теперь Никита мог держать всю троицу в поле своего зрения. Если вдруг ситуация выйдет из-под контроля, он откроет стрельбу, и будь что будет.
— Поговорим? — спросил он, вжимая ствол пистолета в ухо Пережогову.
— О чем? — подавленно буркнул тот.
— А ты считаешь, что с тобой нельзя договориться? Ну, что ж, я и убить могу…
Не хотел Никита плодить трупы, да и нельзя было этого делать. Ульяна здесь, и она станет опасным для него свидетелем, а убить ее он в любом случае не смог бы, и не только потому, что она ему нравилась.
— Чего ты хочешь?