Кое-как она разобралась с местоположением, сориентировалась и повернула катер на обратный курс. Но, глянув на Аркашу, развернулась. Толку от него никакого, а сама она с Ларисой поделать ничего не сможет. Ведь с ней Никита, а с ним Саше ни за что не сладить. Сунешься туда и принесешь себя в жертву собственной жадности.
Но и за здорово живешь Саша сдаваться не собиралась. Все, ей больше нечего терять, и она отправляется к ментам на поклон и заклание. И про акции она все расскажет, и про то, как Лариса силой заставила подписать договоры дарения. Она расскажет все, как и что было, а там будь, что будет…
Кошка бросила котят… Эта фраза крутилась в голове со скоростью диска в электросчетчике под высокой нагрузкой. А ведь чувствовал, что зря он поехал на дачу к Пережогову. Мало того, что засветился, еще и Саша вместе с катером ушла.
Лариса смотрела на Никиту чумными глазами, а Макар стыдливо отводил взгляд в сторону. Годовиков скромно сидел в уголке, стараясь не привлекать к себе внимания.
Никита устал, пока добирался сюда, думал, отдохнуть немного, а получил шокотерапию.
— Как это, она ушла?
— Аркаша откуда-то появился, — кивком головы показав на Годовикова, виновато вздохнула Лариса и демонстративно потерла шишку на своей макушке.
— Откуда появился?
— Не знаю. Ударил по голове и Сашку забрал.
— Как ты его сюда пропустил? Ты что, пьяный? — унюхав перегар, сурово спросил Никита, поворачиваясь к Макару.
— Ну, чуть-чуть…
— Да он здесь ни при чем, — выдохнув из себя воздух, сказала Лариса. — Это я все. Мы Сашку хотели на катере покатать, а тут Аркаша объявился…
— Сашку?! На катере?! — Никита в недоумении смотрел на нее.
— Да, она дарственную подписала…
— Дарственную?! А этот почему не на привязи? — глянув на Годовикова, спросил Никита.
— Миша с нами. Он уговорил Сашу отказаться от наследства. — Лариса уже не прятала глаза, но смотрела на Никиту неуверенно. Хотя голос звучал достаточно бодро.
— С нами? Понятно… Теперь понятно, зачем ты меня к Пережогову отправляла. — Никита набрал в легкие воздуха и сжал кулаки, чтобы не взорваться. — Значит, заставили Сашу дарственную подписать, а потом концы в воду? Утопить ее собрались?
— Да нет, не топить! — мотнула головой Лариса.
Но Никита не поверил ей. Слишком уж хорошо он ее знал, чтобы верить.
Как была она змеей, так ею и осталась.
— Никита, только давай без эмоций! — вызывающе посмотрела на него Лариса.
— Давай, — кивнул он и перевел полный злости взгляд на Годовикова. — Миша, значит, с тобой?
— Да, мы с ним договорились.
— И договорились, и накосячили. Хотели Сашу убить, а она на катере ушла.
— Ну да, ушла.
— Куда ушла?
— Ну, не знаю, где она причалит…
— Причалит. А потом в полицию. Ты хотела срок получить, ты его и получишь!
— Срок?! — заколотилась Лариса. — Какой срок?
— Реальный!
— Да нет, не побежит Сашка к ментам…
— Договорами своими подтереться можешь! — зло усмехнулся Никита. — Только не сейчас! В камере с бумагой туго, там и подотрешься…
— Вот только не надо!
— Что, не надо? Надо! Еще как надо!!
— Там в договорах дата не проставлена, — подал голос Годовиков.
— И что? — зыркнул на него Никита.
— Скажем, что никаких договоров не было. Скажем, что Саша придумывает все. А потом, когда волна уляжется, мы проставим числа…
— Я тебе сейчас проставлю числа! Под каждый глаз по числу!
— Никита, ну, не злись! — Лариса подошла к нему, обняла. — У нас есть деньги. Наймем адвокатов, купим судью…
Он и хотел оттолкнуть ее, но не смог этого сделать. Какой бы стервой ни была эта дрянь, он все-таки очень ее любил. И столько дров ради нее наломал, что не было у него морального права выбрасывать белый флаг. Во всяком случае сейчас. Сначала с проблемами надо разобраться, а потом уже решать, как жить дальше.
Только смогут ли они выйти сухими из воды? Как бы не пришлось ему ответить за переполох в дачном поселке. Убил он Пережогова или всего лишь ранил, ему все равно придется ответить за стрельбу. Если, конечно, он не сможет защититься… Да, пожалуй, Годовиков прав, им всем действительно нужно нанять хороших адвокатов. И чем быстрее они это сделают, тем лучше.
Глава 18
Дом не машина, в цене со временем не падает, а, напротив, растет. Проблема только в том, что бывают моменты, когда официально владеть такой недвижимостью опасно для жизни. Достаточно сделать запрос в базу на имя Фогаревой Ларисы Михайловны, и можно узнать, где и какая недвижимость ей принадлежит. Можно было бы вернуть девичью фамилию, но Гудвин не дурак, чтобы исключить такой вариант. И про Никиту ему известно. Даже про Макара Кулича, на которого записана известная ему «десятка».
Но у Макара есть три друга, которых он выписал на службу из Новороссийска. Ребята действительно неплохие — рослые, видные. На одного из них Лариса и оформила покупку, только права на дом парню не оставила. Генеральная доверенность на три года с правом перепродажи спрятана в надежном месте.
Впрочем, бояться Гудвина не стоит. Ему сейчас точно не до Никиты. Все, Пережогова больше нет: все-таки завалил его Никита. Пуля, говорят, точно между глаз попала, смерть была мгновенной. Но так нечего было в Никиту стрелять. Кто против него с мечом, тому смерть в одни ворота. Гудвин это хорошо понимает, поэтому не станет искать Ларису. Да и не такой он идиот, чтобы мстить за своего босса. Вот если бы у него была перспектива занять его место, тогда другое дело, а так и рыпаться нечего…
И все-таки Никита находился в постоянном напряжении. Камеры вокруг дома устанавил, датчики, прожектора, пса сторожевого заказал, скоро привезти должны.
А дом они неплохой купили — глубокий подвал с баней и купальней, два этажа, мансарда. Участок сравнительно небольшой, но двор облагорожен, в доме ремонт по классу «премиум», причем без всяких преувеличений, мебель практически новая, хотя обстановки явно не хватает. Не успел прежний хозяин обставиться «от и до», но ничего — Лариса устранит этот пробел и уют в доме наведет. Поселок элитный, охраняемый, и до Москвы рукой подать. Обошлось это удовольствие в двадцать шесть миллионов в отечественной валюте. Только вот направление далеко не самое престижное, но на Рублевке за такой же дом они бы отдали раза в три больше.
Рублевка им сейчас не особо и нужна. Дом купили неподалеку от участка, на котором Никита хотел воздвигнуть отель. Строить там они пока ничего не собирались, но если вдруг что, у них есть четкие планы на будущее. Так они ментам и объяснят. И бояться им как бы нечего, в противном случае они бы уже давно скрылись за границей. Обстановка тревожная, и нужно ждать, когда волна уляжется. Тогда можно будет светиться, обращаясь за разрешением на строительство.
Морозно на улице, снег под ногами скрипит. Декабрь месяц как-никак.
Скуластый, с водянистыми глазами Джонсон сидел на заборе, прикручивая к столбу видеокамеру, Никита стоял рядом и наблюдал за ним. Голова не покрытая, куртка нараспашку. Крепкий он мужик, никакая простуда его не берет. Да и Лариса успела закалиться в тех передрягах, которые свалились ей на голову.
— Получается? — спросила она.
— Да, с охраной все нормально, — пожал плечами Никита.
Следствие по делу об убийстве Пережогова шло полным ходом, и его, возможно, искали, поэтому он очень переживал.
— А с чем ненормально?
Никита выразительно вздохнул.
Вместе с Макаром они были в дачном поселке, забирали машину. Боялись напороться на засаду, но ничего такого не было. И хвост к ним не приклеился… Все это говорило о том, что никто не видел, как Никита выходил на Пережогова. Найдись хоть один свидетель, «десятку» точно бы взяли под наблюдение.
А то, что по колесам джипа он стрелял, так ведь это не убийство. И телохранители Пережогова уверены были, что гнали Никиту, как затравленного волка, когда их босса убивали.
— Если вдруг что, я буду тебя ждать, — обняла его Лариса.
И в это время из дома показался Годовиков.
— Лариса! Никита! — встревоженно махнул он рукой, призывая их к себе.
Он боялся появляться у себя на квартире, поэтому все две недели жил с ними — сначала в съемном доме, теперь здесь. Комнату свою обживает и не дергается. Страшно ему: ведь он личный враг Пережогова, у которого наверняка имеется преемник.
Лариса поднялась в дом, вошла в каминный зал, где работал телевизор, но Годовиков развел руками, дескать, поезд ушел.
Поезд ушел, а вагон с дерьмом остался. Оказывается, по новостям сообщили о том, что против компании «Совгоснефть» возбуждено уголовное дело по факту мошенничества.
— Нашу с тобой сделку оспаривают, — обращаясь к Ларисе, подавленно вздохнул Годовиков.
— Кто?
— Не сказали.
— А кто может?
— Ты сама знаешь, кто может…
Все-таки вылезла из-под камня Саша, высунула свое жало. Лариса понимала, чем все это грозит, но духом не упала. Она давно подготовила себя к борьбе за существование. И адвокаты готовы явиться по первому звонку.
— Ну, ты же знаешь, что мы не похищали Сашу, — сурово глянув на Михаила, сказала она.
— Знаю.
— Она сама с нами поехала.
— Сама.
— А почему вид у тебя такой, словно ты сдаться хочешь?
— Нормальный вид.
— Будь мужчиной, Миша! Мы тебя на съедение не бросим. А если начнешь вилять…
— Не буду я вилять. Как договорились, так и будет.
— Родина тебя не забудет.
— Да меня родина не волнует, мне деньги нужны.
— За это не волнуйся, как только… — Лариса не договорила, потому что в комнату вбежал Макар.
— Омоновцы там! — возбужденно крикнул он.
Никита даже не тронулся с места. Обреченности в его взгляде не было, но и против течения он плыть не собирался. И когда в дом ворвались крепкие парни в камуфляжной форме, первым поднял руки. И Лариса, разумеется, сопротивляться не стала…
Но спецназовцы ее не тронули. Зато мужчинам досталось. Их всех троих уложили на пол, но к машине повели только Никиту. Оказалось, что его подозревали в убийстве, не трудно было догадаться, в чьем.
— Я скоро буду, — на прощание сказал он.
Вещи ему собирать не пришлось, поскольку сумка в дальнюю дорогу уже ждала своего часа.
— Быстро вы хабар собрали, — обращаясь к Ларисе, сказал следователь, когда Никиту посадили в машину.
Сам он, похоже, уезжать не собирался. С ним остались оперативники, которым надо было провести в доме обыск.
— Я и адвокату позвонила, — невозмутимо ответила она.
— Готовились? — усмехнулся следователь.
Невысокого роста, поджарый, и выражение лица у него как у ершистого пытливого юноши. Если бы не глубокие морщины на лбу, больше двадцати пяти лет Лариса бы ему не дала. А ему под сорок, и по званию он подполковник. Ларионов его фамилия, а имя и отчество не запомнилось.
— Ждали… Кофе? — сухо предложила она.
— Да, было бы неплохо…
На кухне стояла кофемашина полного цикла, и Ларисе не пришлось напрягаться, чтобы приготовить две чашечки крепкого эспрессо, а сигарету закурить оказалось еще проще.
— Значит, вы, Лариса Михайловна, ждали ареста? — внимательно всматриваясь в нее, спросил следователь.
— Арест, обыск… Дом лучше не обыскивать, зря только время потратите. Мы сюда только вчера въехали.
— И оружие с собой не захватили?
— Оружия у нас не было.
— Гурьянов избавился от него?
— Да, выбросил, от греха подальше…
— Та-ак! — Глаза Ларионова засияли, как у рыбака, который выдернул из реки полуторапудового сома.
— Никита мне все рассказал, я все знаю.
— Что вы знаете?
— Проблемы у нас возникли с неким гражданином Пережоговым. Никита поехал к нему на дачу, зашел к женщине, с которой он встречался, а там и сам Пережогов пожаловал. Да, Никита погорячился, но его к этому вынудили. И Пережогову он больно сделал, и его телохранителям. И пистолет у одного из них забрал, чтобы по колесам выстрелить. Телохранители могли за ним погнаться, поэтому он выбросил пистолет, чтобы ненароком не застрелить кого-нибудь. К счастью, преследовать его не стали. А как со спущенными колесами поедешь? — с пренебрежением к охране Пережогова усмехнулась Лариса.
Роли распределены, тексты заучены, поэтому она не оговорится.
— А Гурьянова не преследовали?
— Нет. Если бы преследовали, он бы сказал.
— Преследовали его, — уверенно произнес следователь.
— Не видел он, — пожала плечами Лариса. — Наверное, ехал быстро.
— А может, он в поселке остался?
— Не знаю, он не говорил.
— А пистолет он у телохранителя забрал?
Лариса поняла, к чему клонит Ларионов, и спокойно ответила:
— Пришлось забрать. Из пневматического пистолета колеса не прострелишь.
— Из пневматического?
— Ну да, он с собой пневматический пистолет носил. Ну, в случае чего, попугать…
— И на разговор с Пережоговым он отправился с пневматическим пистолетом?
— Естественно, он же не собирался его убивать.
— А вы откуда знаете, что его убили?
— Мой покойный муж был совладельцем «Совгоснефти», мы отслеживаем ситуацию вокруг этой компании. Как нам не знать, что произошло с ее генеральным директором?
— Понятно. Насколько я знаю, по колесам Гурьянов стрелял из своего пистолета. Из боевого.
— Кто вам такое сказал? Телохранители Пережогова? Так они наврать могли, — не моргнув глазом, предположила Лариса.
— Насколько я понял, Никита Евгеньевич знал, что убил Пережогова, поэтому ждал ареста, — продолжал следователь.
— Он знал, что его могут обвинить в убийстве, — поправила его Лариса.
— Ну да, конечно, — усмехнулся Ларионов.
— Что, конечно?
— То, что ладно говорите. Думаю, расхождений с показаниями Гурьянова у вас не будет.
— Там, где правда, там расхождений нет.
— Ну да, ну да… Из-за чего у Гурьянова возник конфликт с Пережоговым?
— Из-за меня. Из-за акций, которые я вынуждена была продать компании «Совгоснефть» задним числом.
Лариса рассказала, как ее принудили к сделке, как потом за ней охотились нанятые Пережоговым бандиты, как они убегали от них. О трупах, разумеется, не шло и речи. Никита никого не убивал, только убегал. Она хорошо выучила свою роль, поэтому говорила без запинки.
Не подвел и Годовиков. Он с повинной головой признался, что фактически заставил Ларису продать не принадлежащие ей акции, не забыл облить грязью Пережогова, изобразив себя его жертвой. И Макар не ударил в грязь лицом.
Ничего запретного в доме Ларионов не нашел и показаний против Никиты не получил. А на следующий день к Ларисе пожаловали представители прокуратуры, которые занимались акциями, украденными у гражданки Фогаревой. Лариса озвучила утвержденную версию, и Годовиков дал признательные показания в том же ключе.
Ее трогать не стали, а Годовикова хотели взять под стражу, но в дело вступили адвокаты, и следователь вынужден был отступить. Но сделал он это для того, чтобы снова ринуться в атаку.
Все-таки Саша заявила о том, что ее похитили, по этому факту возбуждалось уголовное дело. Годовиков объяснил, что ничего подобного не было. По его словам, Саша сама пригласила их всех в свой дом на Истре, и никто ей там ничем не угрожал. Лариса и Макар пели в том же ключе, только следователь им не очень-то верил.
В тот день их не тронули, но на следующий обязали прибыть в прокуратуру. Лариса не исключала, что ей предъявят обвинение, но скрыться от правосудия бегством не пыталась. И Годовиков настроился на противодействие. У них были шансы на победу, и они надеялись воспользоваться ими на все сто.
И с Никитой ничего не случится. Во всяком случае, Лариса хотела в это верить.
Глава 19
Быстрый бег, четкое дыхание, до финиша остается совсем чуть-чуть, и тут вдруг подножка. Никите казалось, что он кубарем летит в тартарары…
Он действительно хорошо спрятал машину, и на Пережогова вышел так, что его никто не заметил, и отступил без свидетелей. И экспертиза подтверждала, что Пережогова убили из «незасвеченного» пистолета. А то, что он угрожал Пережогову, так на то у него были свои причины — их он изложил подробно и заученно.
Алиби у него не было, но на этом обвинение не построишь. Никита понимал, что до суда ему придется находиться под стражей, но тюрьма его не пугала. Он готов был потерпеть несколько месяцев, лишь бы суд оправдал его.
Ход следствия, казалось бы, двигался в нужном для него направлении, но вдруг оказалось, что все-таки есть свидетель — Ларионов приберегал этот козырь напоследок. Выслушав его аргументы, следователь выложил свои карты. А сегодня его вызвали на опознание.
Два мужика одной с ним комплекции, он посередине, следователь с протоколом, оперативник вводит в кабинет Ульяну…
Оказывается, Пережогов привел ее к себе в дом. Отправил своих телохранителей в погоню, а сам закрылся с ней. И чем они там занимались, непонятно. Чем они там занимались? Этот вопрос и стоял у Никиты в глазах, которыми он смотрел на Ульяну.
Спокойно на нее смотрел, без осуждения, но с намеком на укор. Хорошая она женщина, красивая без всякого преувеличения, и непонятно, как она могла опуститься до постели с такой редиской, как Пережогов. Как? Почему?
Ульяна, казалось, прочла его мысли и смутилась.
— Ульяна Денисовна, кого из этих людей вы видели из окна дома, принадлежавшего гражданину Пережогову? — заученно спросил следователь.
Ульяна встретилась глазами с Никитой, и он увидел в них ответ. Да, неприятен ей был Пережогов с его барской самоуверенностью, граничащей с хамством, но лучше такой, как он, чем никто. Может, и есть в ней что-то, но не везет ей с мужчинами. Она ведь хорошая, добрая, заботливая, и от жизни ей многого не надо, но никто не ценит этого…