— Кто такой Гена?
— Мой муж.
— Бывший?
— Ну, в принципе, да.
— В принципе?
— Он не хочет разводиться, его все устраивает.
— Что устраивает?
— Квартира моя устраивает. Он в квартире живет, а я здесь. С женщиной сошелся, она ему ребенка родила. Мне рожать не разрешал… — Ульяна замолчала, вспомнив, похоже, все унижения, боль и прочие мерзости, которые выпали на ее долю.
— Я разрешу, — вдруг сказал он. И Ульяна, словно в порыве благодарности, еще крепче прижалась к нему. — Идиот он, твой Гена.
Он и в самом деле не мог понять мужчину, который отверг такую чудесную женщину. Сначала затуркал, лишив ее всякой веры в себя, а затем бросил.
— Не знаю, — жалко пожала она плечиками.
— А Пережогов что говорил? — не хотелось ему говорить на эту тему, но он все же не выдержал.
— Сказал, что я соседка его мечты, — грустно усмехнулась она. — Не женщина, а соседка… Деньги предлагал. Только я не взяла… Мне мужчина был нужен, а не деньги. Только он мне все равно заплатил. Ты его убил, а ко мне газовщики приехали, за все, говорят, заплачено.
— Я его убил?
— А кто? Я видела тебя. Ты в него стрелял.
— Почему тогда не опознала?
— Жалко стало. И ты на меня так смотрел. Я тебе правда нравлюсь? — ее голос дрогнул, будто она ждала подвоха.
— Очень.
— Ты сейчас уйдешь?
— Нет.
— Останешься?
— Хотел бы.
— Я знаю, у тебя жена есть, и ты ее защищал. От Германа защищал.
— Лариса есть, — кивнул он, — но мы не женаты.
— Я видела ее. Красивая, — вздохнула Ульяна.
— Очень красивая, — добавил он.
— Ты ее любишь?
— Люблю.
— А меня? Ой, извини! — спохватилась она.
— Что извини?
— Я не должна была спрашивать. Гена правильно говорит, что я дура полная. Ясно же, зачем ты пришел. Не смотри на меня!
Ульяна поднялась с постели, но Никита не стал прятать глаза. В одежде она казалась какой-то неуклюжей, даже нелепой, но в костюме Евы смотрелась замечательно. Худенькая, фигуристая, попка и грудь как у девочки. Если в одежде она казалась сутулой, то сейчас Никита этого не замечал…
— Зачем я пришел? — задумчиво повторил он, глядя как она запахивает халат.
— Не бойся, я тебя никогда не опознаю.
— Я не боюсь. И пришел я не за этим.
— А зачем?
— Соскучился я по тебе.
— С чего ты это вдруг? — Ее щеки вспыхнули румянцем.
— Нравишься ты мне очень. Сердце замирает, как нравишься…
— Врешь ведь! — Судя по ее взгляду, она очень хотела ошибиться в этом.
— Я похож на вруна?
— Нет, не похож, — покачала головой Ульяна.
Никита сел на кровати, приманил ее к себе, накрыл одеялом, лег рядом и заурчал, как довольный кот, когда она повернулась на бок и прижалась к нему в поисках тепла и защиты.
Сейчас он не думал о сексе. Ему просто хотелось лежать с Ульяной в обнимку, наслаждаясь теплом и уютом ее хрупкого тела. Так бы и лежал с ней до самого утра…
А почему нет? Лариса ему не жена, и он не обязан возвращаться к ней на ночь. Да она и не расстроится, если он заночует где-нибудь на стороне. И даже найдет себе занятие. Поедет к Мише, как она иногда это делала, загрузится кокаином и в постель. Она же деловая женщина, а значит, самостоятельная, независимая и без комплексов. Захотела — сделала, и никаких сожалений. Она выше всякой вины и раскаяния, которым, как ей кажется, страдают неудачники…
Глава 23
На морозе дрова раскалываются по-особому, со звонким треском, рубить их одно удовольствие. Никита устал, но останавливаться не хотелось.
— Может, в дом? Чаю попьем?
Ульяна присела, стала собирать колотые дрова в охапку. Все то же серое пальто на ней, валенки дырявые.
— Оставь.
Он воткнул топор в колоду, взял ее за руку и повел в дом. Дрова он потом сам натаскает. А если камин потухнет сейчас, то ничего страшного.
Он сам поставил чайник на плиту, затем достал телефон, набрал номер таксиста, который привез его сюда, и сказал Ульяне:
— В город поедем.
— Зачем?
— К чаю чего-нибудь купим.
— Сушки есть, варенье… Ну да, ты большой, тебе калории нужны, — с извиняющейся улыбкой проговорила она.
— Большой, как тот крот, — усмехнулся Никита.
— Какой тот крот?
— А тот, который на Дюймовочке жениться собирался. Ползернышка в день, и одевать не надо…
— Крот на Дюймовочке не женился. — Стараясь не смотреть на него, Ульяна поставила на стол чашки, заварочный чайник.
— Не женился. Потому что дурак… Давай зернышками загружаться, ужин не скоро будет.
Варенье и сушки — еда несерьезная, но Никита готов был довольствоваться и этим, лишь бы оставаться с Ульяной. Вряд ли это любовь, но ему так хорошо с ней, что ночь в этом доме он провел без всякого сожаления. Ларису он точно любил, но почему-то не соскучился по ней, и возвращаться к ней не хотелось. Да и она не особо-то хотела с ним видеться. Он позвонил ей вчера, сказал, что друга встретил, заночует у него. Судя по ее голосу, она не расстроилась, и вообще ни разу не позвонила, не спросила, как у него дела. Может, друг убил его, а ей и дела нет…
Ульяна надела старое пальто с пожелтевшим от времени песцовым воротником, зимние сапоги со сбитыми носками. Никита ничего не сказал, он просто отвез ее в меховой салон, выбрал отличную дубленку с таким же, только новым и более пышным воротником.
— Примерь.
— Зачем? — испуганно спросила она.
— Примерь, говорю.
— Не буду!
Ульяна не ломалась, не набивала себе цену, она действительно отказывалась от подарка. Зная ее, можно было поверить в это.
— Мне сестре подарок нужно привезти, а у нее размер такой же, как у тебя.
— Сестре?
— Да, родной сестре…
— Ну, если сестре, — кивнула она.
Оказалось, что у его сестры такой же размер головы, как у нее, и ножка такая же маленькая. Он и шапочку меховую ей купил, и элегантные сапоги на меху. Из одного салона они отправились в другой, где гардероб пополнился двумя платьями и теплым спортивным костюмом. И о косметике не забыл. Ну, как же, сестра без этого просто не может.
Деньги с банковской карточки считывались исправно и, главное, без всяких сожалений со стороны владельца.
Затем был супермаркет, откуда Никита увез огромную тележку с продуктами. К Ульяне он ехал с таким чувством, будто домой возвращался. И даже в ресторан заезжать не хотелось, хотя он и включал это в свои планы. Домашний ужин с Ульяной казался ему гораздо интересней, чем вечер в самом изысканном заведении Москвы. Или даже мира.
— Я тебя обманул, — обняв ее, сказал он.
— Обманул? — Ее голос дрогнул от напряжения.
— У меня нет родной сестры. Двоюродная есть, а родной нет.
— И все? — облегченно вздохнула она.
— Ты же не думаешь, что я подарю все это своей двоюродной сестре?
— Ну, я не настолько глупая, чтобы так думать…
— А насколько ты умная?
— Умная не умная, а все поняла… Еще в магазине поняла, — нежно улыбнулась она и потерлась носиком о его плечо. — Ты так хотел сделать мне приятное, что я не стала спорить. Это же все для меня?
— Для тебя.
— Ты можешь подумать, что я меркантильная… Думай, — пожала она плечами, — мне все равно.
— Так уж и все равно?
— Ну, не совсем… А это правда мне? — Ульяна вся сияла.
— Тебе.
— Спасибо! А можно, я все перемеряю?
— Ну, не в машине же, — улыбнулся он.
Дома Никита вызвался приготовить ужин, но, прежде чем заняться этим, ему пришлось нагреть на огне большой таз с водой. Увы, при доме был только летний душ, о котором сейчас не могло быть и речи. Впрочем, Ульяна наловчилась купаться в старом дюралюминиевом корыте, в котором стирала белье. И расплесканную воду она ловко после себя вытерла, освободив кухню для Никиты. Ей не терпелось поскорее примерить на себе обновы, но и без этого в ее руках спорилось любое домашнее дело.
Никита уже закончил жарить стейки, а Ульяна все не появлялась. Зато к дому вдруг одна за другой подъехали две машины — свеженький «Гелендваген» и старенький «Ниссан». Из джипа вышел представительного вида мужчина в стильном пальто, из «японки» — неряшливый увалень в пыжиковой шапке и молодая полная женщина в старой и немодной каракулевой шубе.
Увалень угодливо открыл калитку, мужчина в пальто с важным видом зашел во двор, но почти сразу же остановился. Осмотрел, что-то небрежно сказал и вернулся к своей машине. Увалень потирал ладоши, глядя ему вслед, и толстуха радостно улыбалась.
«Гелендваген» уехал, но подозрительная парочка следовать за ним не торопилась. По-хозяйски уверенным шагом эти двое направились к дому, бесцеремонно зашли внутрь.
— Улька, ты где? — во весь голос заорал увалень.
Никита собрался выйти к нему, но Ульяна опередила его.
— О! Ты чего вырядилась, как проститутка? — раздался завистливый женский голос.
— Улька, ну ты даешь! — Зато увалень пришел в восхищение.
— Дает! Но не тебе! — хмыкнула толстуха.
— Ну, мы люди не гордые, мы и втроем можем, да, Улька? — Увалень попытался обнять Ульяну за талию, но она увернулась и юркнула в зал.
Он собрался последовать за ней, но дорогу ему перегородил Никита.
— Я ж говорила, дает она! — фыркнула толстуха. — Потому и одета, как проститутка…
— Ты кто такой? — вызывающе и одновременно испуганно спросил увалень.
— Кто надо.
— Гена, чего ты хотел? — Ульяна спряталась у Никиты за спиной.
Теперь ясно было, кто пожаловал в дом. В принципе, Никита и так уже догадался, что это бывший ее муж и его молодая жена.
Не повезло Ульяне: за осла вышла замуж. За полного кретина. Новая жена Гены и близко рядом с ней не стояла, и он, похоже, сам это понимал. Надо было видеть, какими глазами он смотрел на Ульяну.
Она и волосы в порядок привела, и накрасилась, а стильное брендовое платье сидело на ней безупречно. Правда, туфли нужны были сейчас, а не теплые сапоги, но и в них она выглядела очень хорошо. Спина выпрямилась, и плечи расправились. Правда, уверенности в себе не хватало, грациозности, зато женственность сочилась из нее, как мед из только что вытащенных из ульев сот.
— Да мы дом продали… А чем тут так вкусно пахнет?
Никита смотрел на Гену и укоризненно качал головой. И угораздило же Ульяну выйти замуж за такого урода. Он ведь не только по жизни урод, у него и с внешностью не сложилось. Он запросто мог бы работать без грима дублером у Фредди Крюгера.
— Как продали? — ахнула Ульяна.
— За цену, которую мы просили…
Ульяна действительно продавала дачу, только Никита никак не мог понять, почему она выставляет нереальную цену. Не мог здесь дом с участком стоить четыреста тысяч долларов. За триста еще можно было бы продать, и то со скрипом. Он думал, что Ульяна сопротивляется своему же собственному решению расстаться с бабушкиным подарком, поэтому и заламывает цену, чтобы его никто не купил. А тут, оказывается, ее бывшему мужу нужны деньги. Ну да, он и квартиру в Москве хапнул, и дачей, как своей собственностью, распоряжается.
— Дом ему не нужен, дом под снос…
— Я не хочу ничего продавать! — возмутилась Ульяна. И, как бы испугавшись своего выпада, прильнула к Никите.
— Как это не хочешь? — замахала руками толстуха. — Мы же договорились!
— Договорились! — вторил ей Гена. — Половина тебе, половина нам!
— Какая половина?! На четверых делить будем! — возмутилась молодая супруга. Присутствие Никиты ничуть ее не смущало, видимо, она всерьез считала, что у него здесь нет права голоса. А может, надеялась на своего мужа, который, при всей своей рыхлости, производил тяжеловесное впечатление. — Нас трое, и ты! Нам три четверти, и тебе одна!..
— Хорошо считать умеешь, — перебил ее Никита. — Где так научилась, на базаре?
— А тебе слова не давали! — осатанело глянула она на него.
Никита ничего не сказал, он просто надавил на нее взглядом, и это подействовало. Она мгновенно сникла и растерянно повернулась к мужу:
— Гена, скажи ему… Улька, он у тебя что, маньяк?
— Какая она тебе Улька? — Никита сделал полшага, и толстуха отшатнулась, едва не сбив Гену с ног своей тушей. Но тут же расправила плечи, подбоченилась, приготовившись к атаке.
— Ульяна, кому принадлежит этот дом? — спросил Никита.
— Мне.
— Это совместно нажитое имущество?
— Нет.
— А квартира в Москве?
— Тоже моя.
— Слушай, я не поняла, чего ты права качаешь? — заголосила толстуха. — Кто ты такой?
— Адвокат я. Адвокат Ульяны Денисовны… Значит, вы дачу продаете? О цене договорились? Без согласия хозяйки? Что ж, налицо чистой воды мошенничество. До двух лет лишения свободы. Если вы сейчас не уберетесь, я вызову полицию.
Меньше всего Никита хотел ввязываться в чей-то имущественный конфликт, хотя бы потому, что не было желания кого-то калечить, и он действительно готов был вызвать полицию, чтобы решить проблему чисто по закону.
— Вызывай! — хохотнула толстуха.
— А Ульяна напишет заявление. И завтра же вы съедете с московской квартиры.
Эта квартира Никиту ничуть не интересовала. Если Ульяна не считает нужным выселять мужа, то пусть так и будет.
— Не напишет! — набычился Гена, угрожающе глянув исподлобья на Ульяну.
— Это еще почему? — нахмурился Никита. А вот обижать Ульяну он никому не позволит.
— Да потому что! — Гена без всякого стеснения шлепнул кулаком по своей же ладони, давая понять, что ждет Ульяну.
Никита едва сдержался, чтобы не врезать по этой наглой роже. Он повернулся и вместе с Ульяной ушел в гостиную, плотно закрыв дверь.
— Гена тебя бил? — спросил он. — Только честно?
— Да, — опустив голову, тихонько произнесла Ульяна.
— Если меня вдруг снова посадят, ты будешь меня ждать?
— Да, — уже громче сказала она.
Никита вышел к парочке, и Гена, увидев его угрожающий взгляд, снова испугался:
— Эй, мужик, у меня КМС по боксу!
— Пошли, покажешь.
Никита не собирался драться прямо в доме, поэтому показал рукой на входную дверь. Гена кивнул, повернулся к нему спиной, а его жена просто посторонилась, но когда Никита прошел мимо, схватила вдруг его за воротник и потянула на себя. Гена резко обернулся, замахнулся…
Никита с силой ударил его ногой в пах, а толстухе просто наступил пяткой на большой палец ноги. И пока та волчком крутилась по прихожей, добил ее мужа. Схватив его за ворот, вытолкал из дома, мордой ткнул в сугроб.
— Ульяна подает на развод, и ты этот развод принимаешь! Понял меня?
— Пусти! — Гена попытался вырваться, но Никита не дал ему ни малейшего шанса.
— Ты меня понял?
— Понял.
Никита рывком поставил его на ноги, схватив за грудки, заглянул в глаза.
— Я ведь тебя убью, если не понял!
И Гена поверил, что он может его убить.
— Да понял, понял!
— Я слово сказал, поэтому со мной лучше не шутить.
Никита вышвырнул его за калитку, а его вздорная жена убралась сама. Визгу было много, но он не обращал на это внимания. Дождался, когда дикая парочка уедет, закрыл калитку и вернулся в дом.
— Твой Гена полный кретин, — сказал он, с обожанием глядя на Ульяну.
— Почему?
— Променять красавицу на чудовище мог только полный идиот.
И снова мустанг мчался во весь восторг, и ковбой палил из револьверов, набросив на Ларису золотое с бриллиантами лассо. Сначала был ночной клуб, где Миша сделал ей официальное предложение, затем поехали к нему домой под белой фатой из кокаинового порошка. И так они зажгли, что утром Лариса едва смогла оторвать голову от подушки. Надо было подниматься, освежиться и ехать в банк, чтобы подписать важный договор.
В принципе, это дело можно было бы отложить на потом, но Лариса отказала себе в таком удовольствии, дело — прежде всего.
Миша хотел ее проводить, но она отказалась. У него тоже деловая встреча после обеда, и ему не мешало привести себя в порядок. К тому же за дверью ее ждал Макар.
— Все нормально? — кивком головы ответив на его приветствие, спросила Лариса.
— Все хорошо, — скупо кивнул он.
— Никита не звонил?
— Нет.
— Не интересовался, где я?
— Он же знает, что я могила.
— А я должна от него что-то скрывать?
Макар пожал плечами. Если Лариса считает нужным открыться Никите в своих изменах, он воспримет это как должное.
А действительно, почему она должна что-то скрывать? Она же не с кем-то там спит, а со своим женихом. А Никита как бы никто… Нет, она его, конечно, любит, но ведь они не пара, и он должен это понять…
Лифт остановился, створки открылись, и Лариса вздрогнула, увидев Никиту. В какой-то момент ей вдруг показалось, что перед ней не живой человек, а восковая фигура из музея мадам Тюссо, настолько спокойным он казался. Ни единой эмоции в чертах лица, полный штиль во взгляде.
Макар встревоженно дернулся и, сунув руку под полу пиджака, закрыл собой Ларису. Судя по его реакции, появление Никиты стало полной для него неожиданностью. И дружеских чувств он к нему, похоже, не испытал. Макар четко знал, чье мясо ест и кому служит.
— Ложная тревога, — невозмутимо проговорил Никита.
— Ты откуда взялся? — отодвинув Макара в сторону, спросила Лариса.
Она не должна была бояться Никиты, но все-таки от страха у нее онемели кончики пальцев.
— Тебе совершенно незачем шляться по чужим квартирам. Ты могла бы отвезти Мишу в свой дом.
— Я не шляюсь… Миша мне предложение сделал!
— Тем более.
Трудно было понять, обрадовала его эта новость или огорчила.
— Я выхожу за него замуж!
— Поздравляю.