— Ну и чего не встречаешь, дорогая?
Лариса не смогла устоять на ногах и бухнулась обратно в кресло. Правда, тут же поднялась, подошла к нему, обняла. В конце концов, она столько для него сделала, что он просто не имеет права на нее обижаться.
Она боялась, что Никита оттолкнет ее, но нет, он позволил обнять себя и даже поцеловал в щеку. Хотя должен был бы в губы… И еще он с удовольствием переключился на Макара, который с большими от испуга глазами ворвался с комнату.
— Почему дом не охраняется? — сурово спросил Никита.
— Э-э… — окончательно растерялся Макар.
Лариса и сама хотела знать, как Никита смог попасть в дом незаметно для нее. И для самой охраны. Впрочем, все понятно и так. Никита решил проверить обстановку и тайком обошел все посты. Потому и ссадина у него на щеке, и куртка порвана… А может, он хотел застать ее в постели с любовником? А он имеет на это право?
Она вдруг поймала себя на мысли, что не должна оправдываться перед ним. Во-первых, он ей не муж, а во-вторых, она здесь хозяйка положения.
— Это кто такой? — Никита взглядом показал на Мишу.
— Так это, Михаил Тимофеевич это! — удивленно развел руками Макар.
— Что он здесь делает?
— Чисто деловая встреча, — с уверенностью в себе ответил на вопрос Миша.
Но Никита даже на него не взглянул. Он обращался к Макару и ждал ответа от него.
— Так это, Лариса Михайловна приехала с ним, — растерянно проговорил тот.
— Откуда?
— Из офиса я приехала, — вмешалась Лариса. — Домой я собиралась, а Миша подъехал, ну, я его с собой позвала, что здесь такого?
Ее возмущал ни столько Никита, сколько то, что ей приходилось оправдываться перед ним.
— И что за дела у вас? — строго спросил он.
— Проект у нас обший, как дела идут, обсуждаем…
— И как идут дела?
— Очень хорошо. Нет, очень-очень-очень хорошо…
В этот выгодный проект Лариса вложилась еще в прошлом году и не прогадала. Миша сел на компьютерные технологии, организовал свою фирму, и дела с места резко стартовали в гору. Результат превзошел ожидания как минимум на порядок. Всего за год он стал мультимиллионером, а еще через три-четыре года ему покорился и миллиард. И Лариса хорошо поднялась на его проекте.
— Рад за вас, — совершенно серьезно сказал Никита.
Более того, он вдруг хоть и скупо, но улыбнулся и подал Мише руку. Тот успел прийти в себя, поэтому держался с ним самоуверенно и независимо, но руку Никите пожал заискивающе. Что-то такое угодливое промелькнуло в его движениях. Лариса и сама обрадовалась, что Никита поверил ей и не стал устраивать сцену. А ведь он мог все что угодно себе напридумывать. Но ведь не было у Ларисы ничего с Мишей. И быть не могло. На этом и нужно стоять. В конце концов, Миша не в трусах перед ним стоял, и она одета вполне прилично. Ну, может, и есть определенная затасканность после двух, считай, дней веселья, но так и сам он после тюрьмы не в самой лучшей форме.
— А за тебя не рад. — Никита недовольно глянул на Макара. Но руку ему подал. И тот пожал ее с куда большим подобострастием, нежели Миша.
Лариса задумчиво приложила палец к подбородку. Вообще-то, Макар подчиняется ей, а Никита пока здесь никто. И она не уполномочивала его проверять охрану.
— Совсем охранными системами не занимаешься, — продолжал выговаривать Никита. — И охранники непонятно где. Расслабились тут… Хотя если тебе ничего не угрожает, то ладно, — глянув на Ларису, смягчился он.
— Угрожает. Мне только ты и угрожаешь… — с лукаво-заигрывающей улыбкой проговорила она. И, даже не глянув на Годовикова, спросила: — Миша, ты собирался уходить?
Годовиков попрощался и ушел домой, а Макар — готовить сауну для дорогого гостя. Лариса взяла из бара бутылку коньяка, плеснула в бокал и, обняв Никиту со спины, подала ему.
— А сама? — спросил он.
— Это для меня слишком слабо…
Ей бы сейчас понюшку кокаина, но нельзя. И Никита будет против, и сама она знает свою норму.
— А что крепко? — Судя по колкой иронии в голосе, он догадался, чего сейчас больше всего она хотела.
— Ты. Я хочу выпить тебя до самого дна…
Глава 22
Есть в акулах что-то мистическое и притягательное. Совершенство линий, пугающая, но вместе с тем восхитительная мощь и динамичность в движениях… Лариса безупречна в своем хищном и женственном обаянии, к тому же она невероятна красива. И в деловом костюме смотрится так же гармонично, как акула — в своем естественном кожном одеянии, и движения такие же плавные и грациозные. В офис она собирается, в свою хищную среду обитания.
— Меня с собой возьмешь? — спросил Никита.
— Отдыхай, — нежно, но с холодком улыбнулась она.
— Я больше года отдыхал.
— Ты же системой охраны занимаешься…
Мысленно она была уже в своем «Майбахе», который ждал ее в теплом гараже. Никита задерживал ее и раздражал этим, но виду она не показывала.
— Дом под надежной охраной, можешь в этом не сомневаться.
Почти две недели ушли у него на то, чтобы усилить охрану без привлечения дополнительных средств, исправить имеющиеся дефекты в ее организации. Охранники у него как шелковые. Теперь это эффективная команда, и со временем она будет только улучшаться.
— Я хочу, чтобы она была еще надежней. — Лариса положила ему руку на плечо, давая понять, что ей пора.
— До встречи, — скупо улыбнулся Никита.
Раз уж она так спешит, то задерживать он ее не станет. И напрашиваться на должность начальника службы безопасности не будет.
— Обиделся? — догадалась она.
Никита удивленно и возмущенно повел бровью. Не тот он человек, чтобы его можно было обидеть, и она это поняла.
— До встречи!
Лариса уехала, а Никита подошел к окну, из которого было видно, как «Майбах» выезжает из гаража, направляется к воротам, как по пути к нему присоединяется машина сопровождения с личной охраной, которую возглавлял Макар. Домашний охранник у фонтана заметил ее, по рации связался с начальником смены, тут же и Никита получил сообщение. Система связи и оповещения работала исправно, только его это не радовало.
Личной охраной у Ларисы заведует Макар, службой безопасности — отставной полковник из бывших рубоповцев, у которого и опыт, и большие связи. Из разговора Никита понял, что не чета этому деятелю. Только не понял, почему ему пришлось досиживать свой срок от звонка до звонка, если у Ларисы везде все схвачено и за все заплачено…
Так как Никита остался не у дел, Лариса посоветовала ему заняться бизнесом самостоятельно, по примеру Миши. Ситуация с его личными финансами изменилась незначительно, причем в лучшую сторону — из-за того, что участок с гостиницей снова поднялся в цене. Можно было хоть сейчас начинать строительство. Лариса предложила поставить автосалон и заняться продажей машин, что сейчас, как она сказала, необычайно выгодно. Но сама в этом проекте не участвовала… Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы работу не просило… А ведь она всерьез считала Никиту дитем, слишком высоко поднялась, чтобы относиться к нему всерьез. Еще чуть-чуть, и он начнет чувствовать себя содержанкой при ней. Или даже альфонсом…
Больше всего Никиту раздражало, что Лариса ставила ему в пример Годовикова. Дескать, стартовый капитал у него был немногим больше, чем у Никиты, и за какой-то год он вышел чуть ли не на один уровень с ней, а со временем еще и перегонит. Никита должен был повторить его успех, она хотела этого, но вместе с тем давала понять, что он для нее на прежнем, весьма низком уровне, а вот Миша — чуть ли не идеал мужчины. Возможно, не только по части бизнеса идеал. Никита не исключал, что Лариса спала с Годовиковым.
Ему надо было стать таким же успешным бизнесменом, на деле доказать Ларисе свою состоятельность, встать на один с ней уровень. Но не стремилась его душа к этим высотам. Он хотел саму Ларису, а не деньги, которые он должен был зарабатывать ради нее. Хотел охранять ее, защищать, оберегать от бед и невзгод, поэтому был совсем не прочь занять место начальника службы безопасности, но увы…
Лариса с головой в делах, «золотой телец» в ореоле делового успеха — это бог, которому она поклонялась без устали и уже фактически забыла про самого Никиту. И замуж за него больше не собирается.
А ведь когда-то она хотела жить с ним в доме у моря, заниматься хозяйством, рожать и воспитывать детей… К этому ее может вернуть только несчастье — разорение и страх перед физической расправой, но ведь как только жизнь наладится, она забудет о своих обещаниях. И Никита ей уже не будет нужен. Как не нужен он ей и сейчас…
— А ты не хуже Никиты, — разглядывая Мишу, сказала Лариса.
Он в отличной физической форме, накачанные бицепсы, плоский рельефный живот… Да, драться так же, как Никита, он не мог, но ведь в мужчине не это главное. Не в пещере Лариса живет, чтобы ценить в мужчине первобытную силу и несгибаемый дух.
— Не хуже Никиты?! — Миша чуть не подпрыгнул от возмущения.
— А ты хотел быть хуже? — Лариса неспешно смахнула с тумбочка бокал с шампанским.
Она сама позвонила Годовикову, назначила ему встречу, приехала к нему на квартиру. Хотела, чтобы он показал мастер-класс, и он с лихвой оправдал ее ожидания.
— Я хочу быть лучше!
— Тогда ты на верном пути, — улыбнулась Лариса, вынимания из пачки сигарету. Покурить после секса — святое дело.
— Я не понял, ты приехала, чтобы сравнить нас в постели? — догадался он.
— Так я тебе в этом и призналась, — с лукавой усмешкой ответила она.
— Я лучше!
— В чем?
— Во всем!
— Твоя скромность зашкаливает, — засмеялась Лариса и, пожав плечами, добавила: — Может, ты и лучше, но спать я буду с Никитой.
Ей нравилось наблюдать, как обычно сдержанный Миша выходит из себя. Значит, не на шутку его зацепило.
— Я не хочу, чтобы ты с ним спала!
— Он мой муж.
— Какой он тебе, к черту, муж?
— Я живу с ним в гражданском браке.
— А ты живи со мной!
— В гражданском браке?
— Можно и так, — успокаиваясь, кивнул он.
— Никите это не понравится, — усмехнулась Лариса.
Она симпатизировала Мише, но почему-то совсем не прочь была посмотреть, как Никита набьет ему морду.
— Да плевать я на него хотел!
— Пережогов тоже плевать на него хотел…
— Пережогов… — скривился Миша. — Пережогов хотел тебя убить, а я хочу тебя любить…
— А чем ты сейчас занимался? — засмеялась она. — Именно за это Никита тебя и убьет!
— Он не узнает, — занервничал Миша.
— Ты его боишься?
— Нет.
— В таком случае он должен узнать.
— Пусть узнает! Пусть!!!
— Может, тогда ты женишься на мне?
— Это предложение? — съязвил Годовиков.
Лариса молча поднялась с постели, сходила в ванную, оделась, привела себя в порядок.
— Прости! — не выдержал напряжения Миша.
— За что?! — сухо удивилась она.
— Я должен был сделать тебе предложение.
— Не должен…
— А я сделаю… Не сейчас, но сделаю. Обязательно сделаю.
— Ну, тогда и поговорим.
Не для того Лариса сравнивала Мишу с Никитой, чтобы отказываться от такого предложения. Никита хорош во многом, и она даже любила его, но ей с ним не по пути. Другое дело — Миша. Он и в постели хорош, и в приличном обществе с ним не стыдно будет показаться. Из них бы вышла блестящая пара…
Преступникам свойственно возвращаться на место преступления, и Никита мог бы подтвердить это. Во-первых, он преступник, а во-вторых, нелегкая занесла его в дачный поселок, где был убит Пережогов.
Никита убивал, защищаясь, но ведь он предполагал, чем может закончиться встреча с Пережоговым, и все равно не свернул с тропы войны. И убил. И мог получить пожизненный срок за свое преступление…
Но суд миловал его, и он вернулся туда, куда его давно уже тянуло. Неосознанно тянуло и не так сильно, как к Ларисе, но все-таки он разволновался, нажимая на клавишу звонка.
Двор деревянного дома занесен снегом, но от калитки к веранде протоптана дорожка, дым валит из труб. Из двух труб — из газовой и печной.
Не было в доме газового отопления, когда Никита был здесь в прошлый раз, видимо, новый хозяин позаботился о тепле. Но, может, все-таки газ провела Ульяна. Может, она и откроет ему дверь… Никита хотел надеяться на чудо, ведь случилось же оно тогда, на опознании.
Дверь открылась, и на веранду вышла женщина. Все тот же белый пуховый платок на голове, темное болоньевое пальто. Слишком уж холодное пальто для мороза. Неужели Ульяна не в состоянии справить обнову?
Это действительно была она. Подслеповато прищурилась, рассматривая Никиту, пугливо подалась назад, узнав его, и скрылась в доме, закрыв за собой дверь.
Но Никита не уходил. Возможно, Ульяна позвонила в полицию, а, может быть, связалась со службой безопасности «Совгоснефти»… Но ему все равно. Он хотел увидеть эту женщину, и она никуда от него не денется. Не сегодня увидится, так завтра. Времени у него много, и дома никто не держит. Да и нет у него дома, по большому счету.
Прошло не меньше часа, прежде чем дверь открылась снова. Осуждающе качая головой, Ульяна все-таки вышла на крыльцо, но калитку открыть не решилась.
— Так ведь и замерзнуть можно!
Мороз на дворе, а у него куртка нараспашку, и голова не покрыта.
— Раньше так обвиняемых на мороз выставляли, — улыбаясь, сказал Никита. — Если околеет, значит, виновный, если нет, то не виноват.
— Где такое делали? Сами придумали? — с упреком покачала головой Ульяна.
Она ничуть не изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. На суде виделись, летом прошлого года.
— А как было?
— В воду, знаю, бросали…
— В какую, в ледяную?
— Тоже скажете! — поежилась она.
Никита и сам замерз, но его согревал ее мягкий солнечный взгляд и теплый, невероятно приятный голос.
— Я готов.
— Куда готовы?
— В прорубь.
— Зачем?
— Поверьте, я не утону.
— Хотите сказать, что вы ни в чем не виноваты?
— Перед вами — нет. Или да? Может, вы собирались за Пережогова замуж?
Ульяна от возмущения хватанула ртом студеный воздух.
— Я не хочу об этом даже говорить!
— Так я и не настаиваю…
— Зачем вы пришли?
— Дом хочу этот купить.
— Ну да, так я вам и поверила! — Ульяна завороженно смотрела на него.
— Я хочу сказать вам спасибо за все, что вы для меня сделали.
Ульяна потупила взгляд, открыла калитку, повернулась к нему спиной и, опустив голову, направилась к дому.
И в доме у нее почти ничего не изменилось — все те же чистота и порядок, знакомая обстановка. В камине, как в и прошлый раз, горел огонь, но, помимо этого, комнату грели и отопительные батареи. Тепло в доме, уютно, а то, что Ульяна чуралась гостя, так это временно. Глядя на нее, Никита понимал, что при всем своем желании уже не отступится от нее.
— Тепло у вас, — встав перед камином, сказал он.
— Д-да, т-тепло…
Ульяну вдруг залихорадило изнутри. Ну да, мороз на улице, а она была там в пальто на рыбьем меху.
— Замерзли?
— Сейчас согреюсь…
Она тоже встала у камина. Но этого было мало. Ей срочно нужен был горячий чай под крепкую клюквенную настойку. И еще неплохо было бы натереть гусиным жиром. И в баньку к раскаленной докрасна каменке…
Но бани во дворе не было, и его идею с растираниями Ульяна вряд ли одобрит. А горячий чай в доме точно найдется. Настойку Никита мог бы заказать на дом, если у нее ничего такого нет.
— Даже неудобно, из-за меня все…
У него вдруг возникло желание обнять Ульяну, согреть ее своим телом, только вряд ли она обрадуется этому. Он это понимал, только все равно не смог сдержать свой порыв и прикоснулся левой рукой к ее плечу. Ульяна неожиданно прильнула к нему. Инстинктивно прильнула, как женщина, нуждающаяся в мужском тепле. И он так же инстинктивно повернул ее к себе лицом. Она пугливо взглянула на него, зажмурилась и, как в омут с головой, нырнула к нему в объятия…
В себя он пришел уже в постели. Он лежал на спине, а она — на боку, с жадностью обняв его сразу двумя руками. Глаза закрыты, носик тихонько и уютно сопит, спина все еще мелко подрагивает, но холод здесь ни при чем.
Он смутно помнил, как они, срывая друг с друга одежды, переместились в спальню, как Ульяна вдруг оказалась под ним. Тело у нее поджарое, гибкое, невероятно приятное на ощупь, и столько в нем было скрытой страсти, которую Никита смог выжечь своим огнем. Ульяна, казалось, сама была удивлена, что способна на такое безумие. Стыдно ей, поэтому и прячет она глаза. Но это приятный стыд, потому на губах у нее теплится нежная улыбка.
— Ты, наверное, думаешь, что я со всеми такая, — вдруг сказала она.
— Я сейчас вообще ни о чем не могу думать, — улыбнулся он.
— Думаешь, думаешь… Герман же ко мне приходил, и ты знаешь зачем… Только до сих пор не пойму, что он во мне нашел?
— Это ты зря, — покачал головой Никита. — В тебе столько всего, что мужчине трудно устоять.
— Чего всего?
— Красивая ты, добрая, нежная… — эти слова дались ему легко, и он готов был продолжать, но она закрыла ему рот ладошкой и прошептала:
— Совсем и не красивая.
— Кто тебе такое сказал?
— Сам знаешь.
— Я тоже когда-то думал, что солнце вокруг земли вертится, а потом вдруг оказалось, что все наоборот…
— Не знаю, меня никто никогда не любил. Ну, разве что мама с папой. Сначала мамы не стало, потом папа ушел. Остался только Гена, но он меня бросил. Я тебя, сказал, никогда не любил. Я тебя только терпел…
— Кто такой Гена?
— Мой муж.
— Бывший?
— Ну, в принципе, да.
— В принципе?
— Он не хочет разводиться, его все устраивает.
— Что устраивает?