А звонил он из Приморска, с банального телефона-автомата. Реальный номер своего мобильника он светить не стал, и одно это наводило на определенные мысли. И то, что завышенная цена его не прельстила, тоже кое о чем говорило.
— Ты же сказал, что она в Приморске.
— Боюсь, что не все так просто.
— Не понял?
— Возможно, он догадался, что за ним охотятся, и из Приморска отправился за границу. Вместе с Ларисой.
— Пробей по базам, узнай, так это или нет.
— Для пересечения границы они могли воспользоваться фальшивыми документами.
— Это хорошо.
— Что хорошо? — не понял Годовиков. Он гнул свою линию, а Пережогов вдруг рубанул по ней с плеча.
— Если они исчезли за границей, хорошо. Переведут туда деньги, будут жить в свое удовольствие. Не в их интересах распространяться о подробностях сделки. Для нас опасна больше Александра, она ведь может добраться до Ларисы. Или это сделают менты, с подачи журналистов. Одно ее слово, и такой шум поднимется. Но и Лариса тоже опасна… Надо решать и с той, и с другой…
Михаил очень хорошо знал своего босса и понимал, что спорить с ним бесполезно. А ведь он не хотел подставлять под удар Александру. Слишком хороша она, чтобы умирать. И слишком богата… А он мужчина холостой, свободный, у него большой опыт работы в солидной бизнес-структуре, только вот с личным капиталом не очень. Зарплата высокая, но на ней далеко не уедешь…
— И с той решим, и с другой, — тем же уверенным и непререкаемым тоном отозвался он.
Пережогов должен был еще раз убедиться в том, что слово босса для него — закон. Но тот как будто и не заметил его рвения. Крутил свой кубик и о чем-то напряженно думал.
— Ларисой Фогаревой займется Гудвин, — наконец сказал он.
— Как скажете, Герман Данилович! — Годовиков поймал себя на желании подняться со своего места и вытянуться перед начальником в струнку.
— Он и так Ларисой занимается. А ты, насколько я знаю, живешь с Александрой, — криво усмехнулся Пережогов.
— Не с ней живу, а у нее. Мы с ней не спим. Я не привык смешивать личные интересы с деловыми.
— Бизнес берут под «крышу», а женщин — под одеяло. И там контроль, и там…
— Я думал об этом.
— Так в чем же дело?
— Ну, во-первых, Александра не в моем вкусе…
— Шутишь? — с подозрительной иронией повел бровью Герман Данилович.
С кубиком у него ничего не получалось, зато людей со всеми их выкрутасами он умел просчитывать на несколько ходов вперед. От него трудно что-либо скрыть, и, скорее всего, он понял, почему Михаил не хочет избавляться от Александры. И очень даже может быть, заподозрил его в коварной игре против себя.
А ведь он действительно мог сделать ход конем и вырваться из общего строя. Взять Александру под свою опеку, выступить свидетелем в суде и тем самым добиться, чтобы сделку признали недействительной. Но перед этим они обменяются обручальными кольцами и брачными контрактами. В союзе с вдовой Фогана Михаил сможет достичь тех высот, на которых ему здесь, в «Совгоснефти», никогда не бывать. Только вряд ли Пережогов мечтает о таком союзе. Наверняка он постарается сделать все, чтобы не допустить его.
— Она шатенка, а мне всегда нравились блондинки…
Обмануть Пережогова невозможно, но Михаил должен это сделать. Значит, придется изворачиваться.
— Любая шатенка может стать блондинкой, — ухмыльнулся Герман Данилович.
— Да, но мне и блондинки перестали нравиться. И рыжие тоже. И брюнетки…
Михаил уныло вздохнул. Ему вообще не нравятся женщины, и Пережогов должен это понять.
— Тебе тридцать два года, и ты не женат…
— Тридцать четыре, — поправил Годовиков.
— И давно это с тобой?
— Не имеет значения. Я все держу в себе.
— Что держишь?
— Вы хотите об этом поговорить? — с плохо скрытой надеждой спросил Михаил.
— Об этом ? Да нет, об этом я говорить не хочу… — с пренебрежением глянув на него, усмехнулся Пережогов. — Что там у тебя во-вторых? Почему ты не хочешь брать Александру под одеяло?
— Во-вторых, у нее уже есть жених, — вспомнив об Аркаше, сказал Годовиков.
Этот парень действительно имел серьезные виды на Александру, поэтому и не предал ее, не захотел отвечать на вопросы, которые он ему задавал.
С обычными охранниками Гудвин поступил просто. Он взял этих ребят под вывеской полицейского спецназа, построил всех, навесил им лапши на уши. Оказывается, это была всего лишь проверка их боевой готовности, которую организовал их работодатель. Проверку они, разумеется, не выдержали, поэтому вместо Аркадия Виктровича Кривцова охраной будет руководить Андрей Семенович Ковшов. Против такого положения вещей возражать никто не стал, за исключением самого Кривцова. Впрочем, никто этого товарища в строй возвращать не собирался. И его дружков Боба и Лелика тоже.
— С этим женихом надо что-то делать. Он слишком много знает.
— И что с ним надо делать?
— У Кривцова была запись с признанием Ларисы Фогаревой, сейчас у него такой записи нет. И в суд он, разумеется, подавать не станет, но если узнают журналисты…
— Можешь не продолжать. Этот Кривцов у тебя под замком, так?
Годовикова не удивила осведомленность босса. Гудвин был одним из немногих, кто имел к Пережогову прямой доступ. Информация от него также могла поступать в этот кабинет напрямую, в обход Михаила. И поступала, потому что Гудвин, честно говоря, не воспринимал Годовикова всерьез, хотя и старался ему не перечить. Такое положение вещей напрягало. Как бы Пережогов и Гудвин не решили убрать посредника, без которого могли запросто обойтись.
— И он под замком, и его дружки. Об акциях знают все трое.
— Да, я в курсе. И они могут растрепаться. — Герман Данилович снова покрутил кубик. — А нам шумиха не нужна.
Годовиков с трудом сохранял спокойствие. Он понимал, что Гудвин мог решить вопрос и с Аркашей, и с Александрой, и с ним самим. Он хоть и был большим специалистом в своем деле, но незаменимых людей нет. Тем более что и с одной Фогаревой и с другой могут разобраться без него.
— Гудвину сейчас не до Кривцова, он занят Ларисой, — сказал Михаил.
— Занят, — кивнул Пережогов.
— А мараться ему нельзя. На нем охрана дома и Александра…
— Это ты о чем?
— Я мог бы сам решить с этим женихом…
— Я этого не слышал. — Герман Данилович демонстративно посмотрел в окно.
Это не его уровень, чтобы решать судьбы такой мелочевки, как Аркаша и его дружки. И сам Годовиков далеко не последний человек в системе. Он должен заниматься юридическим и техническим сопровождением сделок и прочих контактов с третьими лицами, а не отправлять людей на тот свет. Но раз он готов доказать свою преданность общему делу, то пусть берется за удавку…
— И с Александрой я лично разберусь, — пообещал Михаил.
В этот момент он действительно готов был отказаться от своих меркантильных планов, лишь бы угодить своему боссу. Пережогов очень опасный человек, и служба безопасности у него круче не бывает. На такого гиганта лучше работать, чем воевать с ним. Только вернется ли он в струю после того, как сделает дело? Михаил очень в том сомневался…
— Как?
— Кривцов может застать ее в постели со своим другом…
— Я все понял, — снисходительно кивнул Герман Данилович. — Вариант неплохой. Только пусть этим займется Ковшов. Но под твоим непосредственным руководством. Кто там еще с ним?
— Карпушев, Пестряков и охрана. Охрану надо распустить. Александре Сергеевне опасаться нечего.
— Из охраны точно никто ничего не знает?
— Точно.
— Уверен?
— Да, как и в том, что у вас нет преданнее человека, чем я. — Михаил хоть и с трудом, но удержался от заискивающей улыбки.
— Ну да, все так говорят, — усмехнулся Пережогов. — Когда облажаются.
— Больше я не облажаюсь.
Герман Данилович долго крутил кубик, прежде чем показать Михаилу на дверь. Он поверил ему и дал карт-бланш, которым нужно воспользоваться разумно и с выгодой для себя. Права на ошибку больше не было…
Пережогов остановил его у самых дверей.
— Ты пока не торопись. Сначала с Ларисой разобраться надо. Если она точно не опасна, то пусть Александру застанут с любовником. А если опасна… Может, нам действительно лучше купить акции у законного владельца?
— Всего сто тысяч, — стараясь скрыть ликование, произнес Годовиков. — Александра уже согласна.
— Это с тобой она согласна.
— Ну, надо держать ее под напряжением, тогда она будет согласна всегда. Пока у меня это получается…
— Что ж, тогда работаешь с ней. Ковшов, Карпушев и Пестряков переходят в полное твое подчинение. Я распоряжусь. И тянуть с этим не стоит. Ты меня понял?
— Сделаю все в лучшем виде.
Не хотел Михаил становиться убийцей, но босс ждет от него проявления безграничной преданности. Что ж, он переступит через себя. Но сначала надо развеять подозрения на свой счет. Михаил уже знал, как это сделать.
Не хотел Михаил становиться убийцей, но босс ждет от него проявления безграничной преданности. Что ж, он переступит через себя. Но сначала надо развеять подозрения на свой счет. Михаил уже знал, как это сделать.
Глава 10
Большая вспененная волна с гулким шумом обрушилась на камень и рассыпалась на миллионы брызг, в которых мелькнула радуга. Погода хорошая, солнце, на небе ни облачка, только чайки кружат в нем. А море пугающе темное, штормовое, но при этом от него невозможно оторвать взгляд. Впрочем, Ларису никто не гонит, и она может сколько угодно любоваться завораживающей стихией.
Волна снова ударилась о камень, загудела, будто от боли, покатилась назад. Камень оголился до самого своего основания, и Ларисе вдруг показалось, что ее затягивает в образовавшуюся под ним пустоту. На какое-то мгновение ей захотелось побывать там, собрать мелкие камушки под ним. Но решиться на такое безумие она не могла, потому что на валун уже накатывала новая волна…
— Нравится? — спросил Никита.
— Очень.
— Всего двадцать тысяч долларов, и участок наш.
Сам участок находился неподалеку, метрах в двадцати от огромного камня, который принял на себя удар штормовой волны. Береговая кромка сплошь в камнях, небольшой, хотя и крутой подъем на плато, разбитое на три участка. Ни электричества здесь, ни газа, о водопроводе и говорить нечего. И дорогу сюда нужно тянуть за свой счет, а одно это стоит куда больше двадцати тысяч долларов. Приморск находился всего в двух километрах отсюда, но половина пути к нему проходила через непролазные кизиловые и ежевичные кущи. И все-таки двадцать тысяч за пятнадцать соток земли не казались запредельной ценой. Место здесь отличное, вид на море просто великолепный, а если очень захотеть, то и пляж можно сделать своей собственностью и привести его в порядок.
— Тогда уж все три участка выкупать. — Лариса оторвала взгляд от моря и посмотрела в сторону, где мог бы возвышаться их с Никитой особняк.
— Ну, можно и так.
— Тут только на освоение сотни две, как минимум, уйдет. А кто-то будет этим пользоваться. Да и тесно на одном нарезе…
— Гулять так гулять, — улыбнулся Никита.
— Хорошее место, только я не думаю, что кто-то на него позарится. Так что можно не торопиться…
Никита присмотрел этот участок уже давно. Вроде бы гостиницу он собирался строить, а искал участок под дом. И вариантов у него было несколько, этот он считал экзотическим и не очень-то рассчитывал на одобрение со стороны Ларисы. Но ей понравилось, и у него загорелись глаза.
Не лежит у него душа к бизнесу. Понимает он, что нужно как-то зарабатывать на жизнь, но сначала нужно дом поставить, а потом уже заняться отелем. Так большие дела не делаются, да он к ним и не стремится. И как он собирается строить бизнес без нее, непонятно.
— А если позарятся?
— Ну, можно и сейчас… — неохотно пожала плечами Лариса. — Пляж мне здесь нравится…
От городской черты это место было отделено скалой, выступающей в самое море. Так просто ее не обойдешь, и со стороны дороги через участок не просто пробраться, а если здесь будет разбита усадьба, то и вовсе невозможно.
Место на берегу можно будет очистить от камней, завезти гальку. И даже в собственность ничего не надо будет оформлять, потому что, кроме нудистов, сюда никто не забредет.
Но ведь люди здесь могли появиться и с другой от города стороны. Как появились эти двое…
— Скажи, а нудисты в ноябре как загорают, в одежде? — недовольно спросила она, увидев двух мужчин, что шли к ним с западной стороны.
Черные вязаные шапочки на голове, длиннополые кожаные куртки, у одного джинсы коричневые, у второго — синие. Один шел, размахивая руками, другой прижимал предплечье к расстегнутой поле своей куртки. Они о чем-то говорили, стараясь не смотреть на Ларису и стоящего рядом с ней Никиту. Именно стараясь… Что-то не так было в этой парочке, и Никита тоже это заметил.
Лариса увидела, как его рука поползла под полу куртки. Но увидела это не только она. Заподозрив неладное, мужчина в синих джинсах распахнул свою куртку, и в руках у него появился небольшой автомат с удлиненным стволом. Напарник тоже выхватил оружие.
Никита сгреб Ларису в охапку и обрушил на тот самый камень, о который разбивались волны. Она с ужасом смотрела на залитую водой пустоту под камнем. Волна только что ушла, но уже надвигалась новая. Она упала под камень и намокла с головы до ног, и еще локтем больно стукнулась, но дробный стук пистолетных выстрелов заглушил ее возгласы. Над головой засвистели пули, несколько из них с ужасающим визгом отрекошетили от камня. Лариса при всем своем желании не могла усомниться в том, что стреляли по ней. И стреляли, судя по всему, очень метко. И если бы не камень… Если бы не Никита…
Противник стрелял бесшумно, зато у Никиты пистолет был без глушителя. Часть его тела была спрятана за камнем, но все-таки он был открыт для пуль, которые летели и в него. Он очень рисковал, но не дергался, пытаясь укрыться от огня, стрелял быстро и, как оказалось, очень метко.
Очередная волна, обжигая ледяным холодом, швырнула Ларису на Никиту.
Он успел раскинуть руки, принимая ее в свои объятия. Вода протащила их метр-два по берегу, но утянуть за собой в море не смогла. На тот свет их могли отправить бандитские пули, только никто по ним уже не стрелял. Один киллер лежал без движения, а другой дергал ногой в предсмертной агонии.
Лариса попыталась подняться, но Никита, бесцеремонно взяв ее за голову, пригнул к земле.
— Потерпи немного, родная.
Он поднялся во весь рост, оглянулся и, продолжая озираться, направился к покойникам. Вернее, к тем, кого Лариса хотела считать покойниками.
А на нее накатила очередная волна, протащила ее вперед и потянула обратно в море. Лариса подавила рвущийся наружу крик, вцепилась руками в самый большой из тех камней, которые лежали рядом, а когда волна отхлынула, поднялась, схватила сумку и побежала за Никитой.
Один киллер действительно был мертв. Пуля выбила ему правый глаз, и он лежал на спине с открытым левым. У его напарника глаза были закрыты, но жизнь еще теплилась в теле. Никита схватил его за грудки, с силой тряхнул:
— Ты кто такой? Кто тебя послал?
Но вместо ответа наемник испустил дух.
— Черт! — Озираясь по сторонам, Никита вынул из своего пистолета одну обойму и вставил другую, полную. — Держи!
Передав оружие Ларисе, он схватил за ноги покойника и потащил его к большому камню, по которому, если постараться, можно было подняться на плато. Но подниматься Никита не стал. Он затащил покойника под камень и тут же взялся за другой труп.
Лариса продрогла до судорог, но пистолет из рук не выпустила и все время, пока Никита возился с трупами, бдительно смотрела по сторонам. В любое время киллеры могли получить подкрепление, и надо было встретить противника огнем. Стрелять она, худо-бедно, умела, но вряд ли ей удастся в кого-нибудь попасть. Зубы стучат, руки трясутся, тут не до меткости, тут бы тревогу поднять и Никиту об опасности предупредить.
Никита наспех забросал покойников камнями и ветками, забрал у Ларисы пистолет. Они видели тропинку, по которой киллеры спустились к морю, но Никита пошел в другую сторону.
— Мне холодно! — захныкала Лариса.
— Я знаю.
Никита остановился, снял с себя и набросил на нее свою мокрую куртку. И тут же продолжил путь.
— Не помогает!
— Я знаю.
— Если ты все знаешь, скажи, почему мы в большой заднице?
Никита не ответил.
— Почему ты молчишь? — истерично спросила она.
— Берегу дыхание. И тебе советую.
— Дыхание бережешь?! Сейчас нас «замочат», и не будет никакого дыхания!
— Значит, не будет.
— Это все из-за тебя! — Лариса захлебывалась в собственной истерике, но ничего не могла с собой поделать. Да и не особо пыталась взять себя в руки. Сначала ледяной водой ее накрыло, теперь вот психоз накатил.
— Тихо!
Никита вдруг сгреб ее в охапку и положил на землю. Это означало, что где-то рядом он увидел смерть. А умирать Лариса не хотела, поэтому и затихла.
— Пошли!
Он помог ей подняться на ноги и снова потащил за собой.
— А зачем тихо? — возмущенно спросила она.
— Затем.
Тревога оказалась ложной, и Лариса поняла, зачем Никита так жестоко пошутил над ней. Одним клином он выбил другой, избавив ее от истерики. Ее даже перестало колотить от холода, хотя вряд ли это надолго. Мало того, она даже почувствовала вину перед ним.
— Извини.
— Да нет, это ты меня извини, — на ходу бросил он. — Где-то я недосмотрел.
— И что теперь делать?
— Ноги уносить. А там будет видно…
Чтобы выйти к городу, им нужно было добраться до шоссе, откуда они пришли, или перевалить через гору — невысокую, но сплошь покрытую низкорослым лесом. Никита выбрал второй путь…