Голос врача звучал как-то странно, скованно и нервно, и задавал он какие-то несвязные, не имеющие отношения к делу вопросы. И затем вдруг спросил, один ли сейчас Марти или с подполковником Смитом.
У Смита бешено забилось сердце, он выхватил трубку из рук Марти и повесил ее.
Фармацевт удивленно взирал на них из-за стеклянного прилавка, а Смит, понизив голос, объяснил Марти:
— Твой врач просто пытался тянуть время. Они хотели нас засечь. Возможно, ФБР или военная разведка. А потом прислать своих людей и арестовать меня. А может, просто убить. Ведь заслали же они тех киллеров к тебе в бунгало.
Марти с ужасом взирал на своего друга.
— Но фармацевт назвал им номер аптеки и сказал, где она находится. Теперь и мой врач знает тоже!
— Верно. А значит, и тот, кто был у телефона рядом с твоим врачом. Так что пошли отсюда, и побыстрей!
И оба они пулей вылетели из аптеки. Запас лекарства у Марти почти иссяк, последнюю дозу он приберегал на утро. Марти шел неуверенно, спотыкаясь и тесно прижимаясь к Смиту. Однако он все же согласился, чтобы ему купили в универмаге кое-что из одежды и туалетные принадлежности, а затем, недовольно ворча, пообедал вместе с другом в итальянском ресторанчике на Норт Бич, где запахи, доносившиеся с кухни, живо напомнили Смиту времена, когда он находился в действующей армии. Но постепенно компьютерный гений становился все возбужденнее и разговорчивей.
На ночь они остановились в дешевом мотеле «Мишн Инн», на Мишн-стрит, в глухом малонаселенном районе. На город опустился туман, приглушил свет изящных уличных фонарей, плотной пеленой затянул бухту.
Марти не замечал ни красоты города, ни преимуществ маленького отеля.
— Ты не можешь держать меня в этой средневековой камере пыток, Джон. Каким идиотом надо быть, чтобы согласиться ночевать в этой вонючей сырой дыре? — В комнате действительно пахло сыростью и туманом. — Нет, я не согласен. Едем в «Стэнфорд Корт». Там вполне сносные, можно даже сказать, приличные условия для ночлега. — «Стэнфорд Корт» являлся одним из самых роскошных, почти легендарных отелей города.
Смит изумился.
— Так ты что, там останавливался?
— О, да тысячу раз! — пылко заметил Марти, и по его возбужденной манере разговора и явной склонности к преувеличениям Смит понял, что друг его окончательно выходит из-под контроля. — Именно там мы снимали номер, когда отец брал меня с собой в Сан-Франциско. Мне там страшно нравилось. Можно было играть в прятки с привратником в вестибюле.
— И все знали, где вы останавливались в Сан-Франциско?
— Ну, разумеется.
— Тогда ступай туда, если хочешь, чтобы тебя нашли наши дружки-убийцы.
Марти тут же сник.
— О боже мой! Я об этом и не подумал. Ты прав. Они уже могли добраться до Сан-Франциско. Ну а в этой дыре мы, надеюсь, в безопасности?
— Именно. Мотель находится в глухом районе, к тому же я зарегистрировался под вымышленным именем. И мы остановились здесь всего на одну ночь.
— Я, наверное, и глаз не сомкну. — Марти даже отказался раздеться на ночь. — Ведь они могут напасть в любой момент. Не хочу, чтоб меня видели бегущим по улице в одном исподнем с этими типами из ФБР на хвосте.
— Тебе надо как следует выспаться. Завтра нам предстоит долгое путешествие.
Но Марти и слышать не желал всех этих уговоров, и пока Смит брился и чистил зубы, придвинул к ручке единственной двери в комнате тяжелое кресло, заблокировав ее. Затем скомкал газету и подсунул в щель под дверь.
— Ну, вот. Теперь они не смогут за нами подглядывать. Видел такое в кино. Да, и еще. Там детектив всегда клал пистолет на тумбочку рядом с кроватью, чтобы можно было схватить в любой момент. Ты ведь так же поступишь со своей «береттой», да, Джон?
— Ну, если от этого тебе станет легче, — сказал Смит, выходя из ванной и вытирая лицо. — Давай-ка спать.
Смит залез под одеяло, а Марти, так и не раздевшись, улегся на неразобранную постель. И уставился в потолок широко раскрытыми глазами. А потом вдруг покосился на Смита.
— Зачем мы здесь? В Калифорнии?
Смит выключил лампу на тумбочке.
— Чтоб встретиться с человеком, который может нам помочь. Он живет в горах Сьерра-Невада, неподалеку от Йосемитского национального парка.
— Звучит неплохо! Сьерра-Невада. Страна модоков. Знаешь историю капитана Джека и индейца по прозвищу Пласты Лавы? Он был храбрым и могущественным вождем модоков. И вот модоков поместили в резервацию вместе с их заклятыми врагами, индейцами из племени кламаты, — Марти с упоением продолжал свое повествование о многострадальных индейцах. — И дело кончилось тем, что модоки поубивали нескольких белых, и те, уже не в силах удержать их, вызвали на помощь целую армию с пушкой! А их было всего-то человек десять против целого полка! И вот...
Затем он принялся смачно описывать все издевательства и несправедливости, которым подвергся вождь модоков. А закончив, принялся рассказывать другую сагу — о военном из Вашингтона по имени Джозеф и вожде племени нез-персэ из Айдахо, о том, как отчаянно сражались они за свободу чуть ли не с половиной американской армии. Но не успел Марти закончить цитировать пламенную речь, которую произнес Джозеф перед смертью, как вдруг резко обернулся к двери.
— Они в коридоре! Я их слышу!Доставай свою пушку, Джон!
Смит вскочил, схватил «беретту» и бросился к двери, отчего разбросанные вокруг куски газеты немилосердно зашуршали. Прижался к двери ухом, прислушался. Но услышал лишь бешеный стук собственного сердца.
Так он простоял минут пять.
— Ни звука. Ты уверен, что тебе не послышалось, Марти?
— Абсолютно. Точно, — Марти беспомощно всплеснул руками. Он сидел на краешке кровати, напряженно выпрямив спину, и щеки и подбородок круглого лица мелко дрожали.
Смит присел на корточки возле двери. И посидел так еще с полчаса, продолжая прислушиваться. Люди входили и выходили из номеров. Изредка доносились обрывки разговора и взрывы смеха. Наконец он устало покачал головой.
— Ничего подозрительного. Давай спать, Марти. Марти молча откинулся на подушки. И минут десять спустя вновь с энтузиазмом принялся пересказывать в хронологическом порядке историю всех индейских войн, начиная с короля Филипа в 1600-м. Потом ему снова послышались шаги.
— Кто-то у двери, Джон! Стреляй в них! Стреляй же! А то они сейчас ворвутся! Застрели их!
Джон бросился к двери. Но за ней не было слышно ни звука. Чаша терпения Смита переполнилась. Да Марти готов изобретать всякие ужасные опасности и рассказывать истории об индейцах все ночь напролет, до самого утра. Видно, сказывалась нехватка лекарства, и чем дольше он будет сидеть без него, тем более остро выраженные формы станет принимать его возбуждение. И тем хуже для них обоих.
Смит снова вскочил.
— О'кей, Марти. Думаю, тебе самое время принять последнюю дозу. — Он добродушно улыбнулся другу. — Будем надеяться, что завтра нам удастся раздобыть еще, когда доберемся до Питера Хауэлла. А сейчас нам просто необходимо поспать хотя бы немного, и тебе, и мне.
Но Марти, что называется, разошелся. В голове у него гудело, мысли обгоняли друг друга, слова и образы проносились перед глазами с непостижимой скоростью. Он слышал голос Джона, но словно издалека, точно их разделяло не узкое пространство между двумя кроватями, а целые континенты. Затем, увидев улыбку Джона, понял: тот хочет, чтобы он, Марти, принял лекарство. Но все существо Марти, казалось, восставало против этого. Ему страшно не хотелось покидать волнующий мир, который существовал в его воображении и где жизнь разворачивалась так драматично и одно событие сменяло другое с фантастической скоростью.
— Вот твое лекарство, Марти, — Джон стоял возле его постели со стаканом воды в одной руке и ненавистной таблеткой в другой.
— Я бы предпочел скакать верхом на верблюде по звездному небу и пить голубой лимонад. А ты? Неужели тебе не хочется услышать фей, играющих на золоченых арфах? Неужели никогда не хотелось поговорить с Ньютоном или Галилеем?..
— Марти? Ты меня слышишь? Прошу тебя, пожалуйста, прими лекарство.
Марти глянул на Джона сверху вниз — теперь тот стоял на коленях перед его кроватью — и увидел, какое встревоженное и умоляющее у него лицо. Он любил Джона за многое, но теперь все это казалось неважным.
— Знаю, ты доверяешь мне, Марти, — сказал Джон. — Ты поверил мне, когда я сказал, что тебе можно какое-то время побыть и без лекарства. Но это время затянулось. И сейчас тебе просто необходимо его принять.
Тут Марти вдруг заговорил, возбужденно, захлебываясь словами:
— Я ненавижу эти пилюли! Когда принимаю их, то становлюсь словно и не собой. И сейчас меня здесь нет, понял? И я не могу думать, потому что тут просто некому думать, меня здесь больше нет!
— Знаю, ты доверяешь мне, Марти, — сказал Джон. — Ты поверил мне, когда я сказал, что тебе можно какое-то время побыть и без лекарства. Но это время затянулось. И сейчас тебе просто необходимо его принять.
Тут Марти вдруг заговорил, возбужденно, захлебываясь словами:
— Я ненавижу эти пилюли! Когда принимаю их, то становлюсь словно и не собой. И сейчас меня здесь нет, понял? И я не могу думать, потому что тут просто некому думать, меня здесь больше нет!
—Это трудно, я знаю, — сочувственно заметил Джон. — Но ведь нам совсем ни к чему, чтобы ты переступал черту. Если слишком долго не принимать лекарства, можно малость и свихнуться.
Марти сердито затряс головой.
— Они пытались научить меня, как стать «нормальным», как правильно вести себя с другими людьми. Словно кого-то можно научить этому, как учат играть на пианино! «Запомни: это норма. Гляди человеку прямо в глаза, но пялиться открыто неприлично! Мужчине можно подавать руку первым, а дама сама должна протянуть тебе руку».Просто дебилизм какой-то! Читал раз об одном парне, и он так высказался на эту тему: «Мы можем научиться притворяться, что такие же, как все, но разве в этом наша суть?» Вот и я не понимаю, в чем здесь суть, Джон. И не хочу, не желаю быть нормальным!
—Я тоже не хочу, чтобы ты стал «нормальным». Мне нравится твой полет, твое блестящее воображение. Без этого ты был бы уже совсем не тем Марти, которого я знаю. Но надо все же держать тебя в более или менее уравновешенном состоянии. Чтобы ты не улетел от нас окончательно в свои стратосферы, откуда уже нельзя будет вернуться. Вот приедем завтра к Питеру, и снова можешь повременить с приемом лекарств.
Марти тупо смотрел на него. Он тосковал по полету ничем не обузданной мысли, но вместе с тем не мог не признать, что Джон прав. Нет, пока что он еще держится в рамках, но скоро совсем не сможет контролировать себя. Ему не хотелось рисковать, переступать роковую черту. Марти вздохнул.
— Ты все же умница, Джон. Ладно, сдаюсь. И прости меня. Давай сюда эту чертову пилюлю!
Минут двадцать пять спустя друзья уже крепко спали.
* * *12.06 дня, суббота, 18 октября
Сан-Франциско, Международный аэропорт
Надаль аль-Хасан устало сошел с трапа «ДС-10». Прилетел он из Нью-Йорка. Его встречал толстяк в потрепанном и грязном пиджаке. Сам подошел, хотя они никогда прежде не встречались, но, кроме араба, не было среди пассажиров этого рейса человека, так точно попадающего под выданное ему описание.
— Вы аль-Хасан?
Аль-Хасан окинул оборванца взглядом, в котором читалось крайнее омерзение.
— А вы из детективного агентства?
— Точно.
— Ну и что хотели сообщить?
— Люди из ФБР навели нас на след одного аптекаря. Но он почти ничего не знает, кроме того, что к нему заходила эта парочка. Они потом сели в такси и укатили. Мы проверили все таксомоторные парки, подключили к этому делу местных полицейских и фэбээровцев. Прочесали отели, мотели, пансионаты, другие аптеки. Но пока что ничего. У копов и ребят из ФБР тот же результат.
— Я буду в отеле «Монако», рядом с Юнион Сквер. Позвоните туда и немедленно, если удастся обнаружить хоть какую зацепку.
— Вы хотите, чтобы мы проверяли всю ночь?
— Да, именно. До тех пор, пока не найдете этих двоих. Или полиция их не найдет.
Толстяк пожал плечами.
— Кто платит, тот и заказывает музыку.
Аль-Хасан взял такси и поехал к недавно реконструированному отелю в самом центре Сан-Франциско, где маленький, но элегантный вестибюль и ресторан были отделаны в континентальном стиле 1920-х. Едва оказавшись в номере, он позвонил в Нью-Йорк и доложил обо всем, что сообщил ему неопрятный толстяк-детектив.
— Задействовать в этом деле армию он не может, — добавил аль-Хасан. — Мы держим под присмотром всех друзей Смита и Зеллербаха, не спускаем глаз с каждого человека, который хоть как-то, пусть даже косвенно, был связан с жертвами вируса.
— Можете подключить еще одно детективное агентство, — сказал в ответ Виктор Тремонт. Он находился в Нью-Йорке, тоже в гостинице. — Хавьеру удалось выяснить, какого рода услуги оказывал Смиту этот Зеллербах. — И он перечислил открытия, сделанные Марти с помощью уникального компьютерного оборудования. — По всей видимости, Зеллербаху удалось обнаружить послание от Жискура. И еще — сообщения о вирусе в Ираке. Смит, очевидно, вычислил, что вирус у нас, и теперь он знает, что мы собираемся с ним делать. Он уже не потенциальная, а прямая угроза для нас!
— Это ненадолго, — уверил его аль-Хасан.
— Держите связь с Хавьером. Этот типчик, Зеллербах, пытался проследить телефонный звонок Рассел мне. Мы считаем, что он попробует снова. Сейчас Хавьер занимается компьютером Зеллербаха. И если тот попробует воспользоваться им еще раз, то, возможно, Хавьеру удастся продержать его на линии достаточно долго, чтобы проследить, откуда сделан звонок. Через нашу местную полицию в Лонг Лейк.
— Позвоню в Вашингтон и дам им номер моего сотового телефона.
— Билл Гриффин объявился?
Голос аль-Хасана звучал тихо, но несколько растерянно:
— Он ни с кем из наших не вступал в контакт. С тех пор, как мы приказали ему устранить Смита.
Голос Тремонта звучал злобно и хлестко, точно удар бича:
— Так вы до сих пор не знаете, где Гриффин? Нет, это просто невероятно! Как это можно, потерять одного из своих людей!
Тихий голос аль-Хасана был преисполнен почтения. Виктор Тремонт являлся одним из немногих язычников в этой безбожной стране, кого он действительно уважал, к тому же Тремонт был прав. Ему следовало бы получше присмотреться к этому бывшему агенту ФБР.
— Мы уже работаем над тем, чтобы найти Гриффина. И лично для меня это дело чести — отыскать его, и как можно быстрей.
Тремонт выдержал паузу, стараясь успокоиться. Затем заговорил снова:
— Хавьер сказал мне, что Мартин Зеллербах также пытался выяснить последний адрес Гриффина, по всей очевидности — для Смита. Ты был прав, между этими двумя существует какая-то связь. И теперь тому есть доказательства.
— Интересно другое. То, что сам Гриффин ни разу не пытался связаться с Джоном Смитом. А Смит не далее как вчера навещал бывшую жену Гриффина в Джорджтауне.
Тремонт призадумался.
— Возможно, Гриффин ведет двойную игру. И может оказаться одним из самых опасных наших врагов. Или же, напротив, наиболее действенным нашим оружием. Разыщи его, и срочно!
* * *7.00 утра
Сан-Франциско, район Мишн
Марти и Смит проснулись рано и выписались из мотеля ровно в семь утра. Около восьми они уже ехали по мосту через сверкающий под лучами солнца залив Сан-Франциско, направляясь на восток, к автомагистрали I-580. Проехав Лэтроп, свернули на 99-ю, потом — на 120-ю и двинулись уже к югу, мимо плодородных фермерских земель. В Мерседе сделали краткую остановку и позавтракали. Затем повернули на восток, снова выехали на 120-ю и двинулись к Йосемиту. День выдался прохладный, но солнечный, Марти вел себя спокойно, дорога поднималась все выше в горы, и скоро над ними засверкало ослепительно голубое небо.
Достигнув высоты в три тысячи футов, они переехали по мосту через бурную горную реку Мерсер и въехали в Йосемитский национальный парк. Марти любовался видами из окна. Вот они поднялись еще на две тысячи футов, все это время двигаясь параллельно ревущей реке, и оказались в знаменитой долине. Марти просто упивался красотами горного пейзажа.
— Зря я, наверное, никогда не выбирался из дома, — заметил он. — Господи, какая ж красотища!
— И совсем немного людей, способных своим присутствием испортить этот вид.
— Ты слишком хорошо знаешь меня, Джон.
Они проехали мимо ревущего водопада с романтичным названием «Фата невесты». Он был весь окутан прозрачной и сверкающей пеленой тумана и окружен отвесными скалами Эль Капитан. Вдали виднелись легендарные Халф Доум и Йосемитский водопад. Тут начиналась развилка, и они, свернув к северу, ехали какое-то время по долине, пока не достигли пересечения Биг Оук Флэт Драйв с Тиога-роуд, ведущей еще выше в горы. Движение на последней было закрыто с ноября по май, а иногда — и в июне тоже. Они продолжали двигаться на восток. В горах местами лежал снег, перед глазами разворачивались не менее величественные пейзажи. И вот, наконец, они стали спускаться с восточного отрога, и земля становилась все суше, а природа казалась уже не такой неукрощенной и дикой.
Марти начал напевать старые ковбойские песенки. Действие таблетки, принятой накануне, подходило к концу. За несколько миль до того места, где Тиога-роуд выходила на 395-ю автомагистраль и к небольшому городку под названием Ли Вайнинг, Смит свернул на узкую каменистую дорожку. По обе стороны от нее тянулись пологие зеленые холмы с металлическими изгородями под током, окружавшими частные владения. Там паслись под раскидистыми деревьями коровы и лошади, чьи темные силуэты отчетливо выделялись на фоне золотистых гор.