— И ты, конечно, потерял всю свою семью, сам же по счастливой случайности избежал гибели, так?
— Не совсем, господин полковник. У меня не было семьи. Один жил, так вышло.
— Продолжай!
— Ну, стал бездомным, решил уйти из города, а тут в Грозный вошли войска, и начались бои. Отсиделся в подвале. Когда вышел, кругом на улице трупы — и русских, и чеченцев. Испугался, пошел в сторону вокзала, а там десантники. Пробрался кое-как на окраину, на ночь опять спустился в подвал; думал ночью найти хоть немного еды. Проголодался. А в подвале сидели боевики. Командовал ими Али Рубай. Он забрал меня к себе в услужение.
— Почему не в отряд?
— Какой из меня боец? Он это понял. С тех пор и служил у Талиба.
— Как же ты умудрился выжить и даже не пострадать после штурма?
Кадаев объяснил:
— Так я встал в 5 часов. Как обычно, надо было за водой сходить, завтрак приготовить. Прошел на кухню — и вдруг взрывы, рядом. Я в прихожку, на кухне тоже взрыв раздался. Понял, что конец Талибу, спрятался под останками стола для разделки мяса. Потом появился русский офицер.
— Не знаешь, что собирался делать Талиб?
— Нет. Хотя…
— Что хотя?
— В прошлую пятницу… да, 20 июня к Талибу приезжал Ваха Тахаров. Я обслуживал их, шашлык готовил. Когда принес мясо и зелень, слышал, что Тахар говорил Талибу о какой-то катастрофе …
— Катастрофе?
— Да. И город называл…
— Что за город?
— Боюсь, не вспомню.
— Вспоминай, Амир! От этого зависит твоя дальнейшая судьба.
— Так, сейчас, попробую… по-моему… да, точно, вспомнил, Тахар называл город Черенск.
— Что еще?
— Больше ничего. Мне приказали уйти. Я ушел. Только и услышал — катастрофа и Черенск.
— Ну что ж, уже неплохо. Полетишь с нами.
— Далеко?
— Далеко.
— А вернусь?
Тимохин посмотрел в глаза Валиева:
— Если не воевал, не убивал мирных жителей, вернешься.
— Я не убивал. Только хоронил. Вот и семью, что жила здесь, Талиб лично расстрелял. А меня заставил похоронить.
— Говорят, большая была семья?
— Не маленькая. Муж, жена-красавица, шестеро детей — четверо мальчиков, старшему 14 лет, младшему несколько месяцев, две девочки 5 и 10 лет. Талиб хотел, чтобы они работали на него. Кормили, обслуживали отряд. Мужчина отказался, тогда Талиб ночью изнасиловал его жену. А на рассвете всю семью расстрелял, в роще. Там же, на опушке, я и похоронил убитых. Могу показать.
— Другим покажешь! — Тимохин перевел взгляд на Самойлова: — Передай его Колданову и приведи в рабочее состояние спутниковую станцию! Жду здесь.
— Есть, товарищ полковник.
Самойлов ушел и вернулся спустя пять минут, а уже через десять, в 06–17, он поднес трубку с толстым и коротким стержнем-антенной к уху:
— Крым! Я — Орион!
— Ну наконец-то! Меня уже дважды о тебе Феофанов спрашивал. А я в ответ ничего ответить не мог.
— Принимай доклад по реализации задачи боевой операции «Лавина»! По объективным причинам мне пришлось перенести начало операции на 5 часов 30 минут. Подробности изложу в рапорте по прибытии. В результате проведенного штурма банда Талиба уничтожена. Али Рубая взять живым не удалось — застрелился. Предваряя вопрос, почему мы не применили усыпляющий газ, отвечаю: не успели. Но нами захвачены два боевика. Один рядовой, часовой на посту, интереса, в принципе, не представляющий — впрочем, его еще как следует не допрашивали, другой — слуга Талиба. Этот кое-что нам сообщил.
— Что значит — кое-что?
— Слуга слышал часть разговора между Рубаем и Тахаровым. Так вот, в этом разговоре упоминались город Черенск и катастрофа. По-моему, боевики планировали террористическую акцию в Черенске. Не исключено, что угроза до сих пор актуальна.
— Подожди, Саня, — проговорил Крымов, — переключаю на Феофанова, генерал вновь вышел на связь.
Александр услышал голос начальника Главного управления по борьбе с терроризмом:
— Тимохин, здравствуй!
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!
— Что у тебя по лагерю Али Рубая?
Командир объединенной боевой группировки повторил доклад о результатах операции «Лавина».
Феофанов задумчиво произнес:
— Черенск, говоришь? Катастрофа?
— Передаю то, что узнал от слуги Талиба. Извините, взять живым Али Рубая не удалось.
— Но взяли в плен часового и слугу?
— Так точно.
— Они знают друг друга?
— Никак нет.
— Значит, так: приведи часового в чувство, устрой ему допрос, в ходе которого сообщи, что Талиб при штурме застрелился. И… дай ему возможность бежать. Как это сделать, не мне тебя учить. Пусть бежит. Далеко не уйдет. Спрячется где-нибудь. Ты же вызывай «вертушку» прямо к Ак-Базару. А слугу Талиба скрытно, под видом нашего бойца проводи на борт. Часовой после вашего отлета вернется, осмотрит трупы, найдет Али Рубая, — его на видном месте положите. Характер огнестрельного ранения подтвердит версию самоубийства.
— Вы считаете, часовой станет кого-то разыскивать? — спросил Тимохин. — Думаю, получив свободу, он рванет от Ак-Базара без оглядки.
— Возможно. Но Тахар в любом случае узнает о гибели отряда. И пришлет к Ак-Базару своих людей. Просто на это уйдет больше времени. Часовой может ускорить события. А сбежит — и черт с ним.
— Я понял.
— Хорошо. Заканчивай работу по усадьбе, вызывай «вертушку» — и к Крымову. С ним на военный аэродром. Самолет уже ждет вас. А я жду в Москве. По прибытии передайте захваченного слугу Потапову, он встретит борт. Далее по плану, который передаст мой заместитель. Вопросы, Александр Александрович?
— Никак нет, Сергей Леонидович.
— До встречи.
В разговор вновь вступил Крымов:
— Вот так, Саня.
— Да, не ожидал, что Феофанов спокойно воспримет гибель Талиба и придаст значение пленению слуги.
— А также примет решение о побеге часового.
— Знать бы еще, что задумали духи у Черенска.
— Узнаем. Скорее всего, нам предстоит работать в этом городе.
— Думаешь?
— Уверен.
— Посмотрим. Высылай «вертушку» и готовь встречу.
— Борт будет у тебя максимум через час. Обеспечь площадку посадки.
— Это не проблема. До встречи.
— Давай!
Отключив трубку, Тимохин передал ее Самойлову. По станции малого радиуса действия вызвал Шепеля:
— Миша? Тимохин!
— Да, командир?
— Часовой в отключке?
— Спит.
— Подходы к объекту?
— Чисты.
— Значит, буди духа и порасспроси его насчет планов отряда.
— Вряд ли он что-то знает.
— Порасспроси.
— Может, доставить его к тебе?
— Нет! Поговоришь сам. А потом сделаешь так, чтобы он сбежал.
— Сбежал? — удивленно переспросил Шепель.
— Да.
— Не понял!
— А тебе не надо ничего понимать, Миша. Надо приказ выполнять, и все!
— Но как я организую побег?
— Подумай, на то человеку и голова.
— Подумай… Хотя… слушай, а если я сам отпущу его?
— За какие такие заслуги?
— У него на пальце правой руки «гайка» приличная, с дорогим, видно, камнем. Наверное, снял с кого-нибудь.
— Ну и что?
— Так за этот камень и отпущу.
— Нет. Не пройдет номер.
— Почему?
— Если Тахар узнает, что ты отпустил часового за какую-то цацку, сразу почувствует подвох. Ему прекрасно известно, что среди нас продажных шкур нет. Так что думай, как организовать побег. Со стрельбой и коротким преследованием.
— Ясно. Выполняю!
— Давай, Миша. На все про все у тебя не более 40 минут. Через час прилетит «вертушка», и группы должны будут тут же вылететь на базу.
Переговорив с подчиненным, Александр прошел по территории дымящегося объекта. К нему подошел Соловьев, доложил:
— Саперы только что доложили: здания к подрыву готовы. Трупы перетащили в рощу.
— Проверь, Леша, чтобы тело Талиба лежало на видном месте. Не сверху, но так, чтобы его было несложно найти.
— Сделаю!
— И еще: Шепель допросит часового, после чего обеспечит его побег.
— Побег?
— Да, Леша, побег. Таков приказ Феофанова. Так что Миша сам выйдет к усадьбе, а вот снайперов с позиций снимай. Пусть тоже спускаются к объекту.
— Не рано?
— В самый раз. Ждать появления другого отряда боевиков не приходится. Его в этом районе просто быть не может.
Вскоре со стороны холма донеслась стрельба. Одна очередь, вторая. Затем пулеметный глухой стук. Стрелял Шепель, и стрелял недолго. В 6-50 майор доложил Тимохину:
— Первый? Шепель на связи.
— Ну?
— Дернул дух на плоскогорье.
— Что ты узнал у него?
— Ничего особенного. Отряд должен был уйти отсюда, но, когда и куда, часовой не знает. Он вообще ни черта не знает.
— Как обеспечил побег?
— Повел духа вниз, захватив автомат и пулемет. На спуске имитировал вывих ноги. Упал, чертыхнулся. Он, видя это, рванул за склон. А потом скакал до ближайшей балки, как сайгак. Я пострелял немного, подогнал душка; короче, свалил он.
— Как обеспечил побег?
— Повел духа вниз, захватив автомат и пулемет. На спуске имитировал вывих ноги. Упал, чертыхнулся. Он, видя это, рванул за склон. А потом скакал до ближайшей балки, как сайгак. Я пострелял немного, подогнал душка; короче, свалил он.
— Ведь можешь, когда захочешь!
— С тобой попробуй не смоги.
— Ладно. Следуй на базу, обходя усадьбу справа, ближе к развалинам аула.
— Принял, выполняю!
Вертолет «Ми-8» приземлился на площадке между аулом и фермой в 07–30. Саперы провели подрыв зданий. Группы поднялись на борт, туда же был доставлен и Амир Кадаев. Приняв людей, командир экипажа поднял «вертушку» в небо, и она пошла на северо-запад, к части, где подчиненных ждал начальник отдела спецмероприятий ГУБТ полковник Крымов. Из части группировка автобусом убыла на военный аэродром, и в 11–03 «Ту-134» Управления благополучно приземлился на одном из подмосковных аэродромов, где вырулил за строящиеся ангары. Здесь бойцов встретил заместитель начальника Главного управления по борьбе с терроризмом генерал-майор Потапов. Он пожал каждому офицеру и прапорщику руку, приказал охране забрать Кадаева и подозвал к себе Крымова с Тимохиным:
— Сейчас, ребятки, домой, к семьям, а завтра оба в 12–00 должны быть в резиденции Управления. Феофанов будет ждать.
Проводив заместителя Феофанова, Крымов взглянул на Тимохина:
— Чую, Саня, завтра загрузят нас работой по самые ноздри.
Александр отрицательно покачал головой:
— Нет, Крым, не завтра, а чуть позже. В Черенске. Вот там, согласен, побегать за террористами придется.
— Да! И как они, суки, надоели! Кто бы знал.
— Я знаю. Вечером зайдете с супругой к нам?
— Видно будет!
— Ты сейчас решай, нам же с Татьяной подготовиться надо…
— А мне с женой посоветоваться. Позвоню.
В 12–15 автобус ПАЗ со шторами на окнах выехал через контрольно-пропускной пункт военного аэродрома и пошел к микрорайону, чтобы вырулить на МКАД. Офицеры и прапорщики боевых групп «Орион» и «Мираж» возвращались домой. Надолго ли? Этого не знал никто. Даже руководство Главного управления по борьбе с терроризмом.
Глава пятая
Город Черенск 28 июня, суббота
День начался с появления у дома Вороновых милицейской «Газели». Она приехала в 09–00. Иван Петрович проснулся по обыкновению рано и видел, как подъехала милиция. Он был готов к ее приезду. Труп Грыжи должны были обнаружить еще вчера. Значит, обнаружили и, как положено, возбудили уголовное дело. Зинка наверняка расскажет ментам о странном утреннем звонке соседа, и те не преминут поинтересоваться, почему он звонил покойному, заходил ли к нему, если заходил, то зачем, о чем разговаривали и как расстались. Не исключено, что менты проведут и в его доме обыск. Кто знает, что у них на уме. О том, что его могут заподозрить в убийстве, Розин не беспокоился — постарался обеспечить стопроцентное алиби. Почти весь день шатался по улице, раза три в один только магазин, к Зойке, заходил. А вот свидание ментов с Алисой и ее хахалем Стасом может создать серьезные проблемы. Если найдут наркоту, прицепятся так, что не оторвешь. Дочь на ломке раскрутят по полной. Все расскажет. И о тайнике, и о темных делах с Вампиром. Тогда хана. Поэтому, завидев милицейский микроавтобус, Петрович поспешил на второй этаж. Без стука открыл незапертую дверь комнаты дочери. И тут же чертыхнулся:
— Твою мать, как знал! Придурки.
Насчет наркоты он оказался прав. На паласе у столика валялись использованные, окровавленные инсулиновые шприцы, разорванный пакетик с остатками белого порошка. А в кресле — раскрытая сумочка, и в ней с десяток полных пакетов. Героин. Повсюду разбросаны деньги — тысячные, пятисотрублевые купюры. И где Алиса наркоту с «бабками» взяла? Впрочем, как где? Вампир, гад, и снабдил. Но почему он разрешил дочери трахаться со студентом, непонятно. Или еще какую подлую игру затеял? Черт с ними. Сейчас надо думать о другом.
Алиса и студент лежали совершенно голыми на кровати, скомканные простыни валялись в ногах, подушки на полу. Любовники крепко спали. Еще бы, после бурной ночи, да еще приняв по лошадиной дозе героина. Даже ночник не выключили. Розин подошел к тумбочке, выключил светильник, тряхнул дочь за плечо:
— Алиса! Вставай!
Дочь не пошевельнулась. Наркотический сон крепко держал молодую женщину в своих объятиях.
Розину следовало поторопиться, и он, схватив дочь за руку, сбросил ее с кровати. Ударившись о пол, она проснулась. Вскрикнула:
— Ты охренел, черт старый?
— Охренеешь с вами! Буди своего сосунка, быстро прибирайтесь в комнате и уходите из хаты.
— Еще чего! Ты забыл о нашем…
Розин прервал дочь:
— Вставай, дура, менты у Вороновых. Скоро будут здесь. Хочешь, чтобы они вас застукали с наркотой?
Алиса мутными глазами посмотрела на отца:
— Менты? А чего они приперлись к Вороновым?
— Это ты у них спросишь, когда придут к нам.
— Вот блин! Козлы, поспать не дали.
— Отоспишься еще! Шевелись!
Алиса растолкала любовника:
— Стас! Шухер! Менты!
Студент вскочил с постели:
— Чего? Где менты?
— У соседей. Придут и сюда. Надо уходить.
— А?! Ага…
Он быстро оделся. Розин указал ему на шприцы:
— Инструмент не забудь, с пакетом.
— Да, да, щас!
Иван Петрович, проследив, как парочка навела порядок в комнате, вывел дочь и ее любовника в сад. Сказал Алисе:
— Уходите задами в микрорайон, оттуда в город. Ментам скажу, что ты с утра уехала. Когда вернешься, не знаю. До моего звонка сюда не приезжай. Наркоту спрячь, чтобы дома я ее больше не видел. Стебарь твой пусть валит, куда хочет. И пусть запомнит: эту ночь он был где угодно и с кем угодно, но не у нас и не с тобой. На всякий случай предупреди.
— А где мне весь день торчать?
— В цирк сходи! Там обезьяны, клоуны. Короче, где хочешь, там и торчи. Но пока не позвоню, не возвращайся. Все поняла?
— Поняла!
— Да, и еще! Вчера ты весь день была дома.
— И что делала?
— Книги читала.
— Смешишь? У нас и книг-то дома нету.
— Тогда телевизор смотрела, видак, музыку слушала. А между делом еду готовила. Все, идите, мне в дом пора. И гляди, на ментов не налетите и шприцы сбросьте где-нибудь подальше от дома.
Алиса посмотрела на отца:
— А чего к нам должна ментовка нагрянуть?
— Потом все расскажу. Уходите.
Проводив дочь с любовником, Иван Петрович прошел через веранду во двор. И тут же услышал стук в калитку ворот. Крикнул:
— Кто там?
— Милиция, откройте!
Розин изобразил удивление:
— Милиция? С чего бы это?
— Откройте!
— Сейчас, одну минуту!
Иван Петрович открыл дверь. За ней стоял капитан милиции. Он поднес к глазам хозяина усадьбы удостоверение и представился.
— Капитан Локтев Алексей Дмитриевич, уголовный розыск. А вы гражданин Розин?
— Да, Розин Иван Петрович. А в чем, собственно, дело?
— Мне надо задать вам несколько вопросов. Лучше не здесь, не следует привлекать внимание соседей.
— Конечно, конечно, проходите, пожалуйста.
На улице начал накрапывать дождь. Розин провел офицера милиции на кухню.
— Может, чайку, кофе?
— Нет, спасибо! — отказался капитан.
— Тогда объясните, что все-таки произошло?
Локтев, сощурив глаза, взглянул на Розина:
— А вы не знаете?
Иван Петрович отрицательно покачал головой:
— Ничего не знаю.
— Ваш сосед убит.
Розин и на этот раз довольно умело изобразил изумление:
— Сосед? Какой сосед?
— Василий Степанович Воронов.
— Что?!! Вася?! Вася убит?
— Да.
— Но кому понадобилось убивать его? В доме взять нечего, врагов у него не было. Как и друзей, впрочем, только собутыльники. Пил он много. Но никому ничего плохого не сделал. Рыбак был отменный. Рыбу соседям продавал за бесценок. С женой жил плохо, это да… уж не Зинка ли его?
Капитан достал из папки листы бумаги, шариковую ручку:
— Давайте договоримся: вопросы задаю я, а вы на них правдиво отвечаете.
— Да, да, конечно! Черт, Ваську убили… Кто бы мог подумать?
Локтев спросил:
— Скажите, Иван Петрович, вы вчера часов в восемь звонили Воронову?
— Да, звонил. Ответила его жена, Зинаида. Она обычно рано уходит на работу, Васька-то, он нигде не работал, вот и гнулась баба за двоих, а вчерась отпросилась. По-моему, в поликлинику. Сказала, что накануне Вася поздно и сильно пьяный вернулся с рыбалки.
— Я переговорил с Зинаидой Ивановной, она сказала, что раньше вы не звонили Воронову.
— Она ошибается. Звонил. Просто ее уже не было дома.
— Ну, хорошо. И о чем вы хотели поговорить с покойным?
— Черт, никак не могу поверить, что Васи больше нет… Извините, но вы не скажете, как он погиб?