— Подожди! — прервал Шепеля Тимохин. — Но на построение оттуда вышли только три боевика, да и то они в построении не участвовали. Твой часовой ничего не перепутал?
— Нет. Сарай с южной части, прямо из комнаты имеет отдельный выход. Через него и от дома выходят на построение боевики, что размещены в сарае.
— Понял. Рассказывай дальше.
— Кроме комнаты отдыха, в сарае еще размещена караулка. В ней двое духов, что выходят по очереди на пост, и начальник караула, некий Георг. Он грузин, родом из Тбилиси. Там у него осталась семья.
— Это уже не важно. Значит, что мы имеем? Духи находятся в доме и сарае?
— Да. Баня пустует. Ну и, само собой, никто не размещен в сортире с душем.
— Так, минуту. Дом — 19 боевиков, сарай — 7 плюс 3, десять. Один на посту. Итого тридцать! Все сходится. Передай Волкову, чтобы приступил к сближению с домом и выполнению персональной задачи, мы начинаем выход на рубежи штурма. Ты свою дальнейшую задачу знаешь?
— Знаю, командир.
— Работаем, Миша!
Получив необходимые разведданные, Тимохин подозвал к себе находившегося поблизости командира боевой группы «Мираж» подполковника Соловьева:
— Так, Леша! Шепель отработал часового. Волков пошел на минирование тыловой стены главного объекта. У нас новости по размещению боевиков. Вот схема дома; я отметил на ней, сколько духов в каком помещении находится. Как видишь, в доме 19 рыл, включая Талиба. А в сарае десять духов. Быстро корректируем план предстоящих действий…
Корректировка заняла чуть более десяти минут. Тимохин распределил роли каждому бойцу боевых групп в предстоящей операции и в 03–30 отдал приказ на выдвижение подразделений к рубежам штурма. Майор Макаров обеспечил прикрытие групп при преодолении перевала, после чего влился в свое подразделение. Его место на позиции занял снайпер «Ориона», прапорщик Бирюков, вооружившийся, кроме снайперской винтовки, еще и пулеметом ПК.
Группы благополучно вышли к обозначенным рубежам и с ходу приступили к рассредоточению в боевые порядки. То, что они должны были провести во время сближения с объектом, пришлось делать на рубежах штурма.
Офицеры «Миража», капитан Бурмистров и старший лейтенант Колданов вышли к речке и берегом прошли до арыка. Ступили в рощу и заняли позиции непосредственно у проема ворот забора усадьбы. Это тоже отняло время, но на реализацию задач плана уже никакие временные изменения повлиять не могли.
В 04–30 боевые группы «Орион» и «Мираж» начали сближение с усадьбой.
Через 10 минут подразделение Тимохина, вышедшее на рубеж отставания от объекта на пятьдесят метров, остановилось, и бойцы, вытянутые в линию, залегли.
С запада к объекту подошла и группа подполковника Соловьева. И так же залегла, используя многочисленные укрытия в виде канав, валунов, крупных камней.
Третий этап операции, а именно сближение с объектом для проведения штурма, был успешно завершен. Начали отсчет секунды перед проведением последнего, главного, четвертого этапа боевой операции «Лавина» — проведением штурма объекта.
Тимохин передал по команде приказ майору Макарову и старшему лейтенанту Самойлову о выдвижении к тыловой стороне сарая. После чего вызвал командира «Миража», подполковника Соловьева. И Александр сейчас вел переговоры открытым текстом — впрочем, их ни запеленговать, ни перехватить было невозможно. Да и некому. Отморозки Талиба специального оборудования радиоэлектронной борьбы просто не имели.
— Леша! Доложи обстановку на своем направлении!
Соловьев доложил:
— Чернов на позиции гранатометного обстрела правой крайней комнаты первого этажа, Бурмистров с Колдановым вышли к объекту и готовы атаковать караульное помещение. Волков ждет приказа на подрыв мины направленного действия, остальные бойцы группы выведены на рубеж штурма. Мы готовы к атаке!
— Отлично! Немного терпения; начнем, как Макаров с Самойловым выйдут к сараю с юга. Сигнал к штурму — ракета красного огня!
— Ждем!
Тимохин повернулся к Гарину:
— Ты определил задачу Бирюкову? Я имею в виду уничтожение пулеметной точки противника?
— Так точно!
— Отлично.
Наконец прошел доклад майора Макарова, что его подгруппа вышла на позиции атаки сарая с южного направления. Тимохин поднял ракетницу, дернул за кольцо. В 05–30 в небо над усадьбой взмыла красная ракета. Сигнал штурма.
Капитан Волков привел в действие взрывное устройство направленного действия. Взрыв образовал пролом в стене, выбив внутрь помещения кирпич и облицованный камень заложенной ранее двери, уничтожив всех пятерых боевиков, находившихся в зоне поражения мины. Одновременно спецы ударили по окнам дома из гранатометов «Муха», а прапорщик Чернов выпустил кумулятивную гранату в окно первого этажа западной стороны дома. По окнам восточной стороны провели четыре выстрела майор Гарин и капитан Ким. Здание вздрогнуло, внутри начался пожар. В доме кто-то дико закричал. С перевала по огневой позиции пулеметчика из ПК ударил прапорщик Бирюков. Обстреляв окно второго этажа фронтальной стороны здания, он сменил пулемет на снайперскую винтовку и начал ловить в прицеле уцелевших боевиков.
Сразу же после подрыва тыловой стены дома и гранатометной атаки в проем рванулись подполковник Соловьев, майор Каменев, капитаны Волков и Дрозденко. Чернов перекрывал возможный выход из здания главаря банды и его оставшихся в живых подчиненных. Гранатометная атака не задела окна помещения, где размещался Талиб, а также лестничных пролетов. Офицеры группы «Мираж», ворвавшись в дом, увидели страшную картину в комнате, стена которой была подорвана миной направленного действия. Среди битого кирпича, искореженных металлических конструкций в самых неестественных позах валялись изуродованные трупы пяти боевиков. Одежда на одном из них горела. Полыхали и деревянные конструкции. Бойцы разделились на две подгруппы. Первая, в которую вошли командир «Миража» и капитан Дрозденко, двинулась вперед на прикрытие действий группы Тимохина, вторая разошлась по смежным комнатам. Там тоже среди пыли и гари, на полу и на топчанах лежали трупы боевиков. Проемы окон были разворочены взрывами. Волков, осмотревший правую комнату, взглянул на трупы и повернулся, чтобы выйти в холл. Здесь, казалось ему, нечего было делать. В комнате свое дело сделал кумулятивный выстрел. Но в последнее мгновенье капитан интуитивно почувствовал опасность. Она исходила со стороны развороченной взрывом комнаты. Волков упал к стене и быстро развернулся. Интуиция не подвела офицера. Как только он рухнул на пол, по дверному проему из угла рядом с окном ударил автомат. Его пули выбили фонтаны пыли из стены, несколько ушли в проем. Волков, сориентировавшись, выстрелил в ответ. Раздался вскрик, лязгнул упавший автомат. Выпустив еще две короткие очереди, капитан рванулся к углу, откуда велся огонь. У стены сидел боевик. Его грудь прострелена, голова опущена вниз, изо рта стекал ручеек крови. Волков толкнул ногой бандита. Тот завалился на бок. Глаза его были открыты, но в них уже не было жизни. Волков удивился, как после гранатометного обстрела этот боевик смог не только выжить, но и попытаться оказать сопротивление. И его действия имели бы успех, если бы не интуиция опытного спецназовца.
Волкова окликнул Каменев, подошедший к проему двери:
— Что за стрельба, Паша?
Капитан стволом указал на убитого бандита.
— Да вот дух, чуть не завалил меня. Живучим оказался, сука, сумел дать очередь. Если б не отпрыгнул, тащили бы в Москву груз 200.
— Твой дух чуть было и мне пулю в затылок не пустил. Выше прошла на какие-то сантиметры.
— Черт, я и не подумал, что он мог и тебя задеть. А что в левой комнате?
— Там месиво, — ответил Каменев.
Всех четверых изуродовало до неузнаваемости.
— Ясно! Значит, 13 душков в минусе?
— Получается так! Доложу Соловьеву.
Заместитель командира группы «Мираж» вызвал своего командира.
Подполковник Соловьев выслушал доклад и приказал подгруппе Каменева оставаться на месте до получения дополнительной команды.
Обстреляв окна восточной стороны главного дома, к центральному входу бросилась группа «Орион» во главе с полковником Тимохиным. Кроме него в группе было еще два человека: Гарин и Ким. Но этого количества людей должно было хватить для зачистки второго этажа и захвата главаря банды при поддержке ребят «Миража». Тимохин первым ворвался в дом. В прихожей он увидел Соловьева. Тот показал большой палец правой руки. Александр указал на лестницу и бросил своим подчиненным майору Гарину и капитану Киму:
— Наверх, за мной!
Офицеры поднялись на второй этаж, имевший меньше разрушений. Только средняя комната, где находилась охрана Талиба, и кабинет были разворочены взрывами кумулятивных гранат. С первого взгляда стало ясно, что и начальник охраны и телохранители уничтожены. В комнате напротив лестницы, возле которой валялся сбитый Бирюковым пулемет, находился всего один труп. Это обстоятельство удивило Тимохина. Но размышлять, куда мог деваться второй человек, ведь в комнате проживали водитель и слуга, у командира спецгруппировки не было времени. Сейчас главной задачей являлось пленение Талиба. Кабинет и центральная комната подорваны тоже, помещение прислуги тоже. Талиб не мог уйти на крышу, его сразу же заметил бы Бирюков; и вниз главарю банды хода не было. Значит, сидит в своей комнате. Через окно выхода тоже не было: Западную сторону контролировал снайпер «Миража» прапорщик Чернов. Но и сдаваться Талиб не спешил. Решил принять последний бой? Глупо. Кто-кто, а уж он должен понимать, что последнего боя не будет, А будет выстрел заряда с усыпляющим газом мгновенного действия. Хлопок — и глубокий сон. А затем пробуждение в камере СИЗО спецслужбы, откуда на свободу выхода нет. Но Талиб молчал.
— Наверх, за мной!
Офицеры поднялись на второй этаж, имевший меньше разрушений. Только средняя комната, где находилась охрана Талиба, и кабинет были разворочены взрывами кумулятивных гранат. С первого взгляда стало ясно, что и начальник охраны и телохранители уничтожены. В комнате напротив лестницы, возле которой валялся сбитый Бирюковым пулемет, находился всего один труп. Это обстоятельство удивило Тимохина. Но размышлять, куда мог деваться второй человек, ведь в комнате проживали водитель и слуга, у командира спецгруппировки не было времени. Сейчас главной задачей являлось пленение Талиба. Кабинет и центральная комната подорваны тоже, помещение прислуги тоже. Талиб не мог уйти на крышу, его сразу же заметил бы Бирюков; и вниз главарю банды хода не было. Значит, сидит в своей комнате. Через окно выхода тоже не было: Западную сторону контролировал снайпер «Миража» прапорщик Чернов. Но и сдаваться Талиб не спешил. Решил принять последний бой? Глупо. Кто-кто, а уж он должен понимать, что последнего боя не будет, А будет выстрел заряда с усыпляющим газом мгновенного действия. Хлопок — и глубокий сон. А затем пробуждение в камере СИЗО спецслужбы, откуда на свободу выхода нет. Но Талиб молчал.
Сработал виброзвонок станции Тимохина. Он принял доклад Макарова по отработке боевиков в сарае. Отключив станцию, Александр из-за перегородки лестничного проема показал Гарину, находившемуся в комнате прислуги, на развороченную комнату охраны, затем на автомат. Заместитель кивнул и, выставив «АК-74», дал длинную очередь в сторону указанного помещения поверху — так, чтобы под прикрытием огня Гарина к проему смогли проскочить Тимохин и Ким. Маневр удался. Александр прижался к стене справа от проема двери, Ким — слева. Офицеры услышали, как находившийся в своей комнате Талиб по радиостанции пытается связаться с Тахаровым. Он истерично кричал в микрофон станции:
— Тахар! Я — Талиб! Как слышишь? Как слышишь? Шайтан бы вас всех побрал, Тахар! Ответь, Тахар!
Главарь банды не мог связаться со своими собратьями. Установленный в ауле постановщик радиопомех надежно заблокировал радиостанцию Талиба. Кроме треска и шума в динамике наушника, он больше ничего не слышал. Тахаров, где бы он ни находился, даже не подозревал, что его вызывает Али Рубай.
— Талиб! Слышишь меня? — крикнул в проем Тимохин:
Короткая пауза, затем крик Рубая:
— Кто вы? Что вам надо?
Александр усмехнулся:
— Да ты никак контужен, Али? Кто, кроме российского спецназа, мог разгромить твою базу? А она разгромлена. Весь твой отряд уничтожен. Только для тебя мы сделали исключение. Не стали жечь из гранатомета. А знаешь почему?
— Вы хотите взять меня живым? Чтобы потом тянуть жилы в подвале своей спецслужбы?
— Ну, зачем так грубо? Ответишь правдиво на вопросы следователей — и пойдешь с чистой совестью на зону, отсиживать за свои грехи.
— Да? А больше ты, пес цепной, ничего не хочешь?
— За пса ответишь, а от тебя лично мне ничего не надо. Была бы моя воля, отдал бы приказ гранатометчику, чтобы тот сжег тебя заживо, и все дела. Но у меня приказ взять тебя, козла вонючего, живым. Тахара не вызывай, без толку. Станция твоя заблокирована, помощи ждать неоткуда. Бросай оружие, поднимай лапы и выходи в холл. Обещаю, бить не будем! Доставлю по назначению и передам целого и невредимого тем, кому ты нужен. Пытаться оказать сопротивление или уйти через окно не советую. Сбежать не удастся. И на легкую смерть не рассчитывай. Мы подстрелим тебя так, чтобы и не сдох и помучился. Поверь, мы это умеем!
— Вы, суки, на все способны! Твари, мрази!
— И за это ответишь. Не зли меня. Выходи!
Тимохин был уверен, что Талиб не выдержит и сдастся, но ошибся. Из комнаты сначала раздались вопли «Будьте вы прокляты неверные свиньи! Аллах акбар!», а затем прозвучал пистолетный выстрел и послышался шум упавшего на пол тела.
Александр взглянул на Кима:
— Что это, Леня?
— По-моему, Талиб застрелился, — ответил капитан.
— Ах он сука! — воскликнул Тимохин и рванулся в комнату. Ким поспешил следом, чтобы при необходимости прикрыть командира.
Прикрывать не пришлось. Ворвавшийся в комнату Тимохин увидел распростертое у стола с радиостанцией тело террориста Али Рубая. Талиб покончил с собой. Из дырки в виске на дощатый пол стекал тонкий ручеек крови. Тело дергалось в конвульсиях. В ладони правой руки был зажат «ПМ».
Александр посмотрел на Кима:
— Ну не гад, Леша? Думал, возьмем. А он, козел… Аллах акбар!
Ким пожал плечами:
— Да и хрен с ним, командир. Баба с возу, кобыле легче.
— Он был нужен, Леня! Знал много…
— Но мы-то при чем, если он сам?
— Верно, только надо было сразу газ пускать, а не вступать с ним в переговоры. Моя вина в том, что он застрелился.
— Да ладно корить-то себя. Этого не взяли, другого возьмем. Их расплодилось, как саранчи.
— Идем вниз.
— Я подготовлю дом к подрыву?
— Позже. Вместе с Волковым. После полной зачистки территории и доклада о результатах операции наверх!
— Понял.
Одновременно с обстрелом главного здания начала действовать и группа ликвидации боевиков, находившихся в сарае. Майор Макаров с пятидесяти метров пустил в дверь торца постройки кумулятивный заряд. Взрыв разнес двери, выбил единственное окно. Из помещения раздались дикие вопли боли и ужаса. Совершив бросок к сараю, офицеры «Ориона» забросали через проемы комнату отдыха семи боевиков наступательными гранатами, и вопли прекратились. Самойлов от двери еще и расстрелял то, что осталось от топчанов и самих бандитов. После чего вошел внутрь, проверить, не остался ли кто из боевиков случайно жив. А Макаров встал у угла. Он видел, как в караульное помещение ворвались капитан Бурмистров и старший лейтенант Колданов. Прогремели очереди. В сарае все затихло. Офицеры «Ориона» вышли из строения.
Макаров вызвал по связи Тимохина. Доложил о выполнении задачи сводной группы ликвидации противника в сарае. Получил приказ оставаться на месте и контролировать территорию.
Соловьев, встав на прикрытие Тимохина, неожиданно услышал какой-то шум в кухне. Взглянул на Дрозденко:
— Слышал?
— Нет! А что?
— Кухня! Проверь, да аккуратней.
— Понял!
Капитан вошел в помещение, бывшее ранее и кухней и столовой, сейчас же представлявшее собой обожженную пламенем камеру с развороченным окном и грудой разбросанного повсюду оплавленного металла и горящих деревянных конструкций. Дым ударил по глазам, пришлось надеть защитные очки.
— Кто здесь? — крикнул Дрозденко. — Подай знак или буду стрелять на поражение.
И отскочил в сторону, так как почти перед ним из кучи металла поднялся черный от копоти мужик:
— Не стреляйте! Я не боевик, никого не убивал, я слуга и повар.
— Твою мать! — выругался капитан. — Слуга, говоришь? А ну, давай в прихожку, повар! И без шуток, нашпигую свинцом, как шмат сала чесноком.
— Да, да, господин! Выхожу!
Дрозденко вывел слугу Талиба в прихожую. Соловьев, увидев его, воскликнул:
— А это еще что за чудо?
— Представился слугой, поваром.
Командир «Миража» подошел к пленному:
— Фамилия!
— Кадаев, Амир. Я слуга господина Рубая. А вернее, его раб. Никого не убивал, у меня даже оружия не было. Я готовил пищу для всех, стирал одежду, прислуживал господину Рубаю…
По лестнице спустились Тимохин, Гарин, Ким.
— Кто это? — спросил Александр:
— Некий Амир Кадаев, — доложил Соловьев. — Слуга Талиба. Кстати, а где Рубай?
— В комнате. Застрелился, сволочь!
— Вот как? Плохо!
— Взять его у нас не было возможности.
Александр указал на слугу Талиба:
— Выведи его на улицу! Саперам готовить усадьбу к подрыву. Шепелю, Бирюкову, Чернову оставаться на позициях, контролировать подходы к объекту. Остальным вытащить из зданий трупы, и сложить их в роще. А я побеседую с поваром.
Тимохин вышел во двор, где Соловьев, собрав бойцов групп «Орион» и «Мираж», ставил им задачу. Подошел к пленному слуге, охраняемому старшим лейтенантом Самойловым, который приступил к исполнению штатных обязанностей офицера-специалиста радиоэлектронщика. Чеченец умылся, насколько смог, почистил рваную местами одежду и стоял перед Тимохиным, глядя на него глазами, в которых читался животный страх.
— Расскажи, как попал в отряд Талиба. Только правду, я проверю.
— Да, конечно, господин… извините, не знаю, как обращаться к вам…
— Я полковник российской спецслужбы.
— Высокий чин! — Кадаев поклонился.
— Ты не кланяйся, ты рассказывай!
— Слушаюсь, господин полковник. Я из Грозного. 30 декабря 1994 года ваша авиация разбомбила барак, в котором я жил.
— И ты, конечно, потерял всю свою семью, сам же по счастливой случайности избежал гибели, так?