– А что означает эта карта Таро? – спросил он.
– Это – Башня. Означает разрушение, время неожиданных перемен.
– Шутки в сторону.
– Я весь день составлял список потенциальных жертв и обдумывал, как их защитить. К сожалению, моя тайна выйдет наружу. Те, с кем я имел дело, обещали молчать, но, думаю, это лишь вопрос времени: скоро все узнают, что я жив. Винсент, взгляни на этот список.
Д'Агоста склонился над экраном. Некоторые имена были ему известны, но встречалось и много незнакомых фамилий.
– Есть ли кто-то еще, кого ты считаешь нужным включить?
Д'Агоста смотрел на список.
– Хейворд.
От мысли о ней сжалось сердце.
– Хейворд – одна из тех, кого Диоген никогда не наметит в жертвы. Для этого есть причины. Не буду о них говорить.
– А как насчет... – Д'Агоста замялся. Пендергаст был очень закрытым человеком, и неизвестно, как он среагирует, если упомянуть ее имя. – Виола Маскелене?
– Я о ней много думал, – тихо сказал Пендергаст и взглянул на свои руки. – Она до сих пор на Капрайе. Этот остров для нее лучше любой крепости. Добраться туда почти невозможно, на дорогу уйдет несколько дней. Там есть единственная маленькая гавань, и чужой человек – какое бы обличье он ни принял – будет немедленно замечен. Диоген сейчас здесь, в Нью-Йорке. Быстро подобраться к ней он не сможет, а нанимать никого не станет. И наконец, – он заговорил еще тише, – Диоген не может знать о... моем интересе к ней. Никто в мире, кроме тебя, об этом не знает. Диогену известий лишь, что я однажды говорил с ней о скрипке. С другой стороны, если я приму меры по ее защите, то тем самым привлеку к ней его внимание.
– Понимаю.
– Так что в данном случае я оставил все, как есть.
Он расцепил руки.
– Что до других, то я принял меры для их защиты, хотят они того или нет. Теперь переходим к самому трудному вопросу: что будем делать с тобой, Винсент?
– Прятаться не намерен. Как я и говорил, предоставь ему свободу действий. Я буду приманкой. Лучше умру, чем побегу, как собака, от убийцы Марго.
– Спорить не стану. Риск, который берешь на себя, огромен, и ты об этом знаешь.
– Разумеется, знаю. И готов к нему.
– Не сомневаюсь. Нападение на Марго совершено по тому же сценарию, что и на мою незамужнюю тетку. Недовольный слуга воткнул ей в спину нож с перламутровой ручкой. Этим ножом вскрывали письма. Есть надежда, что вещественные доказательства, найденные на месте преступления, помогут привести нас к Диогену. Мне понадобится твоя помощь. Когда весть о моем воскрешении из мертвых дойдет до полиции, возникнет серьезная проблема.
– Какая?
Пендергаст покачал головой.
– Придет время, сам поймешь. Как долго захочешь оставаться со мной, зависит от тебя. С какого-то момента я намерен вершить закон по-своему. Я никогда не доверю Диогена специалистам по уголовному праву.
Д'Агоста энергично кивнул.
– Я тебя не оставлю.
– Худшее еще впереди. Для меня и в особенности для тебя.
– Этот негодяй убил Марго. Конец дискуссии.
Пендергаст положил руку ему на плечо.
– Ты хороший человек, Винсент. Один из лучших.
Д'Агоста не ответил. Загадочные слова Пендергаста его удивили.
– Я устроил так, что все потенциальные жертвы Диогена выехали в безопасное место. Это – стадия номер один. Сейчас наступает стадия номер два: мы должны остановить Диогена. Мой первоначальный план провалился. Есть выражение: «пусть поражение послужит тебе уроком». Урок заключается в следующем: в одиночку мне брата не победить. Я думал, что хорошо его знаю, могу предсказать каждый следующий его шаг, что при наличии доказательств смогу сам его остановить. Но я ошибался, и эта ошибка привела к чудовищным последствиям. Мне нужна помощь.
– Я в твоем распоряжении.
– Да, и я благодарен тебе, но мне нужна помощь другого рода. Профессиональная.
– Какая именно?
– Я слишком близок к Диогену. Я необъективен и неспокоен, особенно сейчас. Путем горького опыта я понял, что не понимаю брата и никогда его не понимал. Мне требуется психолог, который создал бы подлинный портрет моего брата. Это чрезвычайно трудная задача, так как в психологическом смысле он – уникальный человек.
– Я знаю нескольких специалистов, отлично разбирающихся в психологии преступника.
– Не каждый сможет подойти. Мне нужен исключительный профессионал. – Он отвернулся и стал что-то писать. – Иди в дом на Риверсайд-драйв и отдай записку Проктору. Он передаст ее Констанции. Если такой человек есть, Констанция его отыщет.
Д'Агоста сложил записку и сунул в карман.
– У нас почти нет времени: до 28 января осталось два дня.
– Ты не знаешь, что означает эта дата?
– Нет, за исключением того, что в этот день брат пообещал совершить исключительное преступление.
– Откуда ты знаешь, может, он и насчет даты соврал?
Пендергаст ответил не сразу.
– Верно, не знаю, однако инстинкт подсказывает мне, что здесь все точно. У меня лишь один ответ: я слушаюсь своей интуиции.
Глава 37
В академической библиотеке Уит де Винтер III сгорбился над тяжеленным учебником математики. Он смотрел на формулу, составленную исключительно из греческих букв, пытаясь внедрить ее в затуманенный мозг. До промежуточного экзамена оставалось менее часа, а он не запомнил и половины нужных формул. Ну зачем, вместо того чтобы прилежно готовиться к испытанию, вчера вечером он курил травку с подружкой Дженнифер? Тогда ему казалось, что он отлично проводит время... Глупо, так глупо. Если завалит экзамен, с отметки «хорошо» он скатится до «удовлетворительно», и придется ему тогда идти вместо Йельского университета в Массачусетский. Он никогда не поступит на медицинский факультет, не получит достойную работу, а будет прозябать в жалком доме с какой-нибудь коровой-женой и кучей орущих детей...
Глубоко вздохнул и снова углубился в книгу, но тут его отвлек громкий возглас из расположенного неподалеку отсека. Уит выпрямился. Голос был ему знаком: эта ядовитая девчонка в одной с ним группе изучала курс английской литературы. Волосы у нее были выкрашены в пурпурный цвет... Корри. Корри Свонсон.
– В чем дело? Не видите, что я занимаюсь? – ее голос разнесся по всему атриуму.
Уит прислушался, но не расслышал, что ответил ей тихий собеседник.
– В Австралию? С ума сошли? – так же громко прозвучал женский голос. – У меня сессия в разгаре! Кто вы такой, извращенец что ли?
Послышалось шиканье недовольных студентов. Уит выглянул из своего отсека, довольный тем, что отвлекся от скучной книги. Он увидел мужчину в темном костюме, наклонившегося над одним из отсеков.
– Он так и сказал? Что ж, покажите удостоверение.
Послышалось бормотание.
– Хорошо. Я вам верю, тем более что я не прочь поваляться на пляже. Но вы говорите, надо ехать прямо сейчас? Вы, должно быть, шутите.
Снова невнятный разговор. Студенты опять зашикали.
– Ладно, ладно. Скажу одно: если завалю биологию, виноват будет Пендергаст.
Он услышал скрип стула и увидел Корри Свонсон. Она вышла из своего отсека и последовала за мужчиной. Мужчина был похож на агента разведывательного управления – застегнут на все пуговицы, квадратная челюсть, темные очки. Интересно, что Корри натворила на этот раз?
Уит смотрел ей вслед: обтянутые черным платьем узкие бедра соблазнительно покачивались, позванивали металлические висюльки, по спине рассыпались густые пурпурные волосы, кончики их остались черными. Черт побери, да она – та еще штучка. Отцу он ее, правда, не посмел бы показать. Старик убил бы его, если бы он вздумал назначить ей свидание.
Уит обратил воспаленные глаза к формуле, с помощью которой можно было вычислить радиус кривой в функции с двумя переменными. Он смотрел на нее, как на текст, написанный на незнакомом ему греческом языке, как на первую строку Илиады.
Уит простонал. Жизнь близилась к концу. И все из-за Дженнифер и ее магической травки...
* * *На белый, обшитый вагонкой дом падал легкий снег. Фонари проливали желтые лужи на широкие заснеженные улицы тихого пригорода Кливленда. Отдаленный гудок поезда добавлял меланхолическую нотку ночному пейзажу.
За окном двухэтажного дома с остроконечной крышей двигалась тень – фигура в инвалидном кресле, едва очерченная в пробивавшемся из глубин комнаты слабом голубом свете. Занятая неизвестным делом, фигура эта двигалась взад и вперед в молчаливой пантомиме. Внутри комнаты стояли металлические стеллажи, они занимали стены от пола до потолка. Полки забиты электронным оборудованием: мониторы, принтеры, жесткие диски, дистанционные блоки (с их помощью можно было снять изображение с экрана монитора), перехватчики разговоров на сотовых телефонах, беспроводные маршрутизаторы и внешние системы хранения данных. В комнате пахло горячей электроникой и ментолом.
Кресло каталось туда-сюда, иссохшая рука стучала по клавишам, нажимала на кнопки, поворачивала диски. Устройства медленно отключались, огоньки гасли один за другим, прекратили работу локальные сети, отключился внешний доступ, жесткие диски, потемнели экраны, погасли дисплеи. Мужчина, известный в сообществе хакеров под кличкой Мим, закрывался от мира.
Погас последний свет – большая плазменная панель, – и комната погрузилась во тьму.
Закончив дело, Мим переводил дух в непривычной темноте. Теперь он был совершенно отрезан от внешнего мира. Он знал, что сейчас его невозможно найти. И все же информация, полученная им от человека по имени Пендергаст, одного из двух в мире людей, которым он безоговорочно доверял, вселила в него беспокойство.
Долгие годы Мим не чувствовал себя оторванным от мира: огромные потоки информации омывали его дом, словно невидимый океан. В одночасье ему стало холодно и одиноко.
Сидел, думал. Через минуту он обратится к совсем другим устройствам. В комнате вспыхнут новые огоньки – заработают мониторы видеокамер, включится система слежения, фиксирующая все, что происходит снаружи и внутри дома. Это была защитная мера. Оборудование он установил много лет назад, однако оно ни разу не потребовалось. Теперь до него дошла очередь.
Мим вздыхал в темноте. Впервые в жизни он испытывал страх.
* * *Проктор запер дверь большого особняка на Риверсайд-драйв, 891. Огляделся по сторонам и уселся в поджидавший его «хаммер». Здание было закрыто надежно: ни с какой стороны к нему не подступиться. Констанция до сих пор находилась внутри, скрывалась в секретном месте, которое выручило ее в прошлом. Никто, даже Пендергаст, не знал, где оно находится. Припасы у нее были, был сотовый телефон, лекарства – все, в чем она нуждалась.
Проктор включил двигатель, огромный бронированный автомобиль завернул за угол и в южном направлении двинулся по Риверсайд-драйв. По привычке Проктор глянул в зеркало заднего вида: нет ли хвоста. Ничего подозрительного не заметил, хотя – и Проктору это было хорошо известно – отсутствие видимых признаков слежки еще не означает, что слежки нет.
На углу перекрестка Проктор притормозил у переполненного мусорного бака. На ходу кинул в контейнер пакет из «Макдональдса» – замороженный картофель «фри», густо политый застывшим кетчупом. Набрав скорость, выехал на вестсайдскую автостраду. Соблюдая скоростной режим и не забывая поглядывать в зеркало заднего вида, взял северное направление. Проехал через Ривердейл и Йонкерс к Сомилл-Ривер-паркуэй, миновал Таконик, затем I-90, I-87 и Нордуэй. Он будет ехать всю ночь и все утро, пока не доберется до домика на маленьком озере в двадцати милях к северу от Сент-Аман л'Эглис, Квебек.
Посмотрел направо: на сиденье лежал AR-15, заряженный пулями калибра 5,6. Проктор почти надеялся на то, что его преследуют. Ничего он так не хотел, как преподать этому парню урок, которого тот до конца жизни не забудет, впрочем, конца ему долго ждать не придется.
Небо посветлело, над Гудзоном занялся грязный рассвет, промозглый ветер раскидывал по пустым улицам обрывки газет. По Риверсайд-драйв, шаркая ногами, тащился одинокий оборванец. Возле помойки он остановился, начал рыться в контейнере. Довольно крякнув, вытащил пакет «Макдональдса» с наполовину размороженным картофелем «фри». Жадно стал запихивать его в рот, тем временем левая рука ловко сунула в карман маленький клочок бумаги, спрятанный на дне пакета. На бумажке было написано несколько строк красивым старомодным почерком:
В мире есть только один человек, отвечающий вашим требованиям:
Эли Глинн из фирмы «Эффективные инженерные решения».
Литтл Вест, 12-я стрит, Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк.
Глава 38
Огромная, белая, ослепительно яркая луна серебрила распростершееся далеко внизу море. Виола Маскелене смотрела в иллюминатор. По блестящей воде тянулся белый след, узкий, словно прочерченный карандашом. Оставлял его позади себя огромный океанский лайнер, казавшийся игрушечным с высоты 33 000 футов. Это «Куин Мэри», подумала она, по пути из Саутгемптона в Нью-Йорк.
Виола не отрывала от корабля зачарованных глаз, ее воображению представлялись тысячи людей – далеко внизу, на огромном лайнере посреди океана. Они едят, пьют, занимаются любовью – целый мир на корабле, таком маленьком, что она могла бы уместить его на своей ладони. Смотрела, пока корабль не исчез за линией горизонта. Забавно: она летала не менее тысячи раз, но воздушное путешествие до сих пор было для нее волнующим приключением. Взглянула на мужчину, сидевшего через проход. Тот дремал над газетой «Файнэншиал таймс» и, кажется, ни разу не выглянул в окно. Таких людей она не понимала.
Пошла вторая половина ее путешествия из Италии: в Лондоне Виола пересела на другой самолет. Откинувшись на спинку кресла, она задумалась: чем бы теперь занять себя? Взятую в дорогу книгу она уже прочла, пролистала и журнал, который ей предложили в полете. Салон первого класса был почти пуст. По лондонскому времени два часа ночи, несколько пассажиров, что были с Виолой в салоне, крепко спали, так что стюардесса была в ее полном распоряжении. Виола встретилась с ней глазами.
– Могу ли я быть вам полезной, леди Маскелене?
При упоминании титула Виола моргнула. И как они все узнают?
– Шампанского, пожалуйста. И, если не возражаете, не называйте меня «леди Маскелене». Я чувствую себя старой вешалкой. Называйте Виолой.
– Прошу прощения. Я немедленно принесу вам шампанского.
– Большое спасибо.
В ожидании шампанского Виола порылась в сумочке и вынула письмо. Три дня назад оно пришло к ней на итальянский остров Капрайя. Заметно было, что письмо часто раскрывали и складывали, но она еще раз стала его читать.
Милая Виола,
Думаю, это письмо станет для вас шоком, а потому прошу прощения. Ощущения – примерно как у Марка Твена. Объявляю, как и он: слухи о моей смерти оказались сильно преувеличенными. Я жив, здоров, но вынужден уйти в подполье, и все из-за исключительно деликатного дела, над которым сейчас работаю. Это обстоятельство, вкупе с недавними событиями в Тоскане, о которых вы, без сомнения, осведомлены, произвели ложное впечатление на моих друзей и коллег, решивших, что я погиб. Некоторое время мне было выгодно держать их в неведении. Но я жив, Виола, хотя и был на волосок от смерти.
Ужасная ситуация, в которой я тогда оказался, и явилась причиной, понудившей меня написать это письмо. За те несколько страшных часов я понял, как коротка и как хрупка жизнь, а потому мы не должны пропускать редкие моменты, в которые можем быть счастливы. Когда мы случайно встретились на Капрайе, я был поражен и, если вы простите мне эти слова, думаю, что и вами овладели сходные чувства. Что-то произошло между нами. Вы произвели на меня невероятное впечатление. Надеюсь, что и я не оставил вас равнодушной. Поэтому мне хотелось бы пригласить вас на десять дней в Нью-Йорк, чтобы получше узнать друг друга. Необходимо выяснить, действительно ли то впечатление нас не обмануло.
Дойдя до этого места, Виола улыбнулась: старомодный, какой-то неловкий стиль письма так напомнил ей Пендергаста, что она почти слышала его голос. Но факт оставался фактом: письмо было совсем не похоже на те, что она когда-либо получала. Внимания Виолы добивалось много мужчин, используя разные способы, но такого еще не было. Что-то произошло между нами. Справедливо. Но даже если это и так, большинство женщин были бы шокированы подобным приглашением. Во время их единственной встречи Алоиз каким-то образом понял ее так хорошо, что был уверен: его письмо не произведет на нее неприятного впечатления. Наоборот...
Она снова обратилась к письму.
Если примете столь неожиданное приглашение, возьмите, пожалуйста, билет на 27 января компании Бритиш Эйр-вэйз, рейс 822, до аэропорта Кеннеди. Не говорите никому, куда едете. Объясню все, когда прибудете сюда. Скажу одно: если хоть кто-то узнает о вашей поездке, моя жизнь будет в опасности.
В аэропорту Кеннеди, возле багажной карусели, вас встретит мой дорогой брат Диоген.
Диоген. Она улыбнулась, вспомнив, как Алоиз сказал ей на Капрайе, что в их семье любили экзотичные имена. Он не шутил: ну кому придет в голову назвать своего ребенка Диогеном?
Вы узнаете его тотчас, потому что он очень на меня похож. Он, правда, носит аккуратно подстриженную бородку. Самое странное в нем – то, что в результате несчастного случая, произошедшего в детстве, глаза у него разного цвета: один карий, другой – сизо-голубой. Опознавательной таблички при нем не будет, и он, конечно же, не знает, как вы выглядите. Придется вам самой его опознать. Я не доверю вас никому, кроме брата. Он будет хранить конфиденциальность.
Диоген привезет вас в мой коттедж на Лонг-Айленде, в маленьком городке в бухте Гардинерз Бэй. Там я и буду вас ожидать. Мы проведем с вами несколько дней. Коттедж с виду простоват, но в нем есть все удобства, к тому же из окон открывается великолепный вид на остров Шелтер. У вас, конечно же, будут свои комнаты, и мы соблюдем все приличия, если, конечно, обстоятельства этому не воспрепятствуют.