Рядом с ним на коленях стояла Майкиль.
Сигналили оттуда, где он разместил двести лучников. У каждого — пятьсот стрел. Давно уже стало ясно, что от запасов снаряжения их шансы на победу зависели не меньше, чем от количества людей.
Проверенная опытом стратегия была проста. Томас поведет в лобовую атаку тысячу бойцов и разобьет передние ряды противника. Усеяв поле битвы телами павших врагов, он отступит, и лучники начнут осыпать Паршивых стрелами. Таким образом, загромоздив каньон мертвецами, можно будет хотя бы задержать продвижение войска.
За длинной грядой валунов скрывались вместе с Томасом двести конников.
Они использовали этот прием уже много раз. Удивительно, что Орда до сих пор попадается в ловушку…
— Сэр! — Позади Томаса, тяжело дыша, возник гонец. — Донесение из Южного леса.
Майкиль повернулась к нему:
— Говори. Только тихо.
— Паршивые атакуют.
Томас отнял, было подзорную трубу от глаза, затем приставил ее снова. Поднял левую руку, готовясь дать сигнал к атаке.
Что значила эта весть?
Что Орда использует новую стратегию.
Что привычные действия невозможны. Что конец близок.
— Давай дальше. Скорее!
— Говорят, их ведет Мартин.
Он снова отвел трубу от глаза. Вернул ее на место. Значит, здешние войска возглавляет не новый генерал, как он думал. За генералом по имени Мартин они следили вот уже около года. Мартин был молод, как удалось однажды вызнать у пленного. А еще он был хорошим тактиком — это стало понятно из меняющегося характера схваток. А еще было подозрение, что он не только генерал, но и жрец. Официальной религии у Обитателей Пустыни не было, однако, судя по их гербу — змеевидной летучей мыши, — у них медленно, но верно складывался культ шатаек. Культ Тили. Одни говорили, что Мартин практикует черную магию, другие — будто им руководит сам Тили. Но как бы там ни было, его воины быстро совершенствовались в мастерстве.
Если Паршивый по имени Мартин напал на Южный лес, может быть, здешняя атака — это отвлекающий маневр? Или таким маневром является атака Мартина?
— По моему сигналу, Майкиль.
— Есть, — ответила та, седлая коня.
— Сколько их? — спросил Томас у гонца.
— Не знаю. Наших меньше тысячи, и они отступают.
— Кто командует?
— Джеймус.
Томас быстро опустил трубу и посмотрел на гонца.
— Джеймус? И что, он… он отступает?
— Согласно донесению, да.
Уж если отступал столь несгибаемый боец, как Джеймус, значит, ему пришлось вступить в бой с войском невиданной силы.
— Там еще воин по имени Джастин.
— Командир? — напомнила о себе Майкиль.
Он обернулся, заметил движение на вершине холма в ста ярдах от них и сделал глубокий вдох. Поднял руку и замер, выжидая, — пусть подойдут поближе. Учуял вонь покрытой струпьями плоти. Увидел герб — бронзовую летучую мышь.
Затем перед его глазами возникло войско Орды: ряд как минимум из пятисот воинов, верхом на лошадях цвета пустынных песков. Лица скрыты капюшонами, в руках — серпы, воздетые почти столь же высоко, как бронзовая мышь.
Томас выровнял дыхание. Его единственная задача — заставить их повернуть обратно. Даже если это отвлекающий маневр, нельзя проигрывать. Проиграй он здесь — и будет уже все равно, что произойдет в Южном лесу.
Он слышал рядом ровное дыхание Майкиль.
Да сохранит тебя Элион, Майкиль! Да сохранит Элион нас всех! Если кому-то суждено пасть сегодня, пусть падет этот изменник, Джастин.
— Пора! — Он резко опустил руку.
Его бойцы мгновенно пришли в движение. Слева, пригнувшись, быстро и бесшумно, побежали по песку пехотинцы.
Двести конников прянули вперед из-за гряды валунов.
Томас повернулся к гонцу:
— Передай Уильяму и Сайфусу: пусть вышлют тысячу воинов в Южный лес. Если мы справимся тут, сойдемся с ними в третьем лесу к северу. Поспеши!
Его ударный отряд, устремясь на Орду, вырвался вперед уже на десять ярдов. А первым в битву должен был вступить Томас. Он вскочил в седло и пустил жеребца в галоп. Его вороной, перескочив через валуны, понесся к длинному строю Обитателей Пустыни, которые от неожиданности приостановились.
На какое-то время единственным звуком стал стук копыт… Воины-Паршивые, спускаясь в каньон, исчезали за скалами. Из-под капюшонов смотрели сотни тысяч глаз… Глаз тех, кто презирал Элиона и ненавидел его воду… Тех, чей мир был кочевым миром мелких, грязных колодцев и мерзкой зловонной плоти. Тех, кто едва ли заслуживал жизни, не говоря уже о лесах. Тех, кто, тем не менее, осквернил бы озера, разорил бы леса и насадил бы повсюду свою пустынную пшеницу.
То были выходцы из разноцветного леса, потерявшие разум. Ходячие мертвецы. Которым следовало бы лежать в земле, а не поганить ее подобно моровой язве.
Но они были еще и воинами. Сплошь мужчины, сильные и уже не столь невежественные, как в былые времена. Но все же слабее, чем Лесные Стражники. Болезнь поражала и кожу, и суставы, лишала гибкости и сковывала движения.
Томас обогнал своих бойцов и занял свое законное место во главе. Взялся за рукоять меча.
Сорок ярдов.
С металлическим лязгом меч Томаса вылетел из ножен.
Паршивые тут же завопили, как будто до этого момента еще сомневались в его намерениях. Кони их зафыркали, взвились на дыбы, противясь рукам, в страхе резко натянувшим поводья. Пусть победа и была сегодня гарантирована войску Орды, но передние ряды прекрасно знали, что обречены на гибель.
Лесные Стражники, стиснув зубы, неслись на врага, все еще не поднимая мечей.
Томас резко взял вправо, перекинул меч в левую руку и успел вспороть грудь сразу трем Паршивым, прежде чем блокировать первый удар серпом, из-за которого так внезапно и сменил направление.
Конники сошлись. Бойцы Томаса тоже закричали, нанося и отражая удары, рубя головы направо и налево. Прямо перед Томасом рухнула лошадь светлой масти, и, глянув на нее, он увидел, что в боку всадника остался меч Майкиль.
— Майкиль!
Она блокировала предплечьем страшный взмах меча другого Паршивого и развернулась в седле. Томас срезал со своего пояса вторые ножны и швырнул их девушке. Та поймала, выхватила меч, крутанула им и поразила атаковавшего ее пехотинца.
Томас отразил серп, нацеленный ему в голову, заставил жеребца перепрыгнуть через умирающую лошадь и развернул его навстречу очередному противнику.
Сражение вошло в привычный ритм. Со всех сторон взлетали, кололи и рубили, отражали и блокировали удары клинки, широкие и узкие, длинные и короткие… Каньон полнился ужасающим шумом битвы. Воем и воплями, рычанием и стонами умирающих.
И воинственными криками тысячи лихих воинов, отважно противостоящих бесконечному потоку поднаторевших в боевом искусстве Паршивых.
Еще три года назад руководимая Кваронгом кавалерия Орды несла в подобных схватках страшные потери. Но теперь, под командованием молодого генерала Мартина, без боя эти воины не сдавались и не умирали.
Здоровенный Паршивый со слетевшим с головы капюшоном, зарычав, бросил своего коня навстречу Томасу. Лошади столкнулись и взвились на дыбы, молотя копытами воздух. Поворотом запястья высвободив кнут, Томас хлестнул им Паршивого по голове. Тот с воплем вскинул руку. Томас глубоко вонзил меч в незащищенный бок противника, выдернул — как раз в тот момент, когда сзади на него замахнулся булавой пеший воин. Наклонясь вправо, Томас нанес удар. Снес голову, и противник рухнул.
Минут десять сражение разворачивалось в пользу Лесной Стражи. Но слишком уж много клинков мелькало в воздухе, чтобы надеяться, что ни один не заденет лесных воинов или их скакунов.
Лесных Стражников начала настигать смерть.
Сперва пали двое. Потом еще четверо. Десять, двадцать, сорок бойцов… Затем еще и еще.
Томас вырвался из схватки и оглядел поле боя. Полегло достаточно и Паршивых, и их лошадей, чтобы преградить вражьему войску путь. Но он встревожился, увидев, что его собственных людей пало больше, чем он предполагал. Пора отходить!
Он сорвал с пояса рог и протрубил сигнал к отступлению. Его бойцы — и конные, и пешие — тут же обратились в бегство, словно давно ждали этого приказа.
Томас на мгновение придержал коня. Паршивые, не привыкшие к столь массовому отступлению, остановились, явно сбитые с толку внезапным поворотом событий.
Как и планировалось.
Однако таких потерь среди его бойцов не планировалось вовсе. Сотни две, наверное!
Впервые за этот день Томас ощутил кольнувший сердце приступ паники. Он развернул коня и поскакал следом за отступавшими. Перескочив гряду валунов, спешился и опустился на одно колено. Как раз вовремя: он увидел хлынувший со скал первый вал стрел, бесшумно летевших по дуге в каньон.
Там снова все смешалось. Лошади вставали на дыбы, вопили Паршивые, и мертвецы громоздились кучами.
Там снова все смешалось. Лошади вставали на дыбы, вопили Паршивые, и мертвецы громоздились кучами.
Дорогу войску Орды на время преградили завалы из тел их же соратников.
— Наши потери велики, — тяжело дыша, вымолвила Майкиль. — Триста человек.
— Триста?! — Он в отчаянии взглянул на свою заместительницу.
Лицо ее было в крови, глаза сверкали гневом. Казалось, она уже ничего не боится.
— Чтобы их прогнать, маловато будет трупов и камней, — сказала она, отплевываясь кровью.
Томас перевел взгляд на скалы. Лучники все еще осыпали стрелами запертое в ловушку войско. Когда враги расчистят себе путь и двинутся вперед на новых лошадях, в них начнут метать валуны двадцать катапульт, установленных на скалах.
И все начнется заново. Еще одна атака, возглавляемая Томасом, потом — град стрел, потом — валуны. Он произвел быстрый подсчет… Итак, сил, чтобы сдерживать Орду, хватит на пять кругов.
Майкиль высказала его мысли вслух:
— Даже если продержим их до сумерек, завтра они прорвутся.
Град стрел иссяк. Полетели валуны. Томас не один год пытался усовершенствовать катапульты, но не преуспел. На плоской поверхности они по-прежнему были бесполезны, хотя со скал метали большие камни достаточно далеко. Из двухфутовых валунов получались разрушительные снаряды.
Тупой, тяжелый удар. Содрогание земли.
— Маловато, — заметила Майкиль. — Нам бы всю скалу на них обрушить.
— Надо действовать медленнее! — сказал Томас. — В следующий раз — только пешими, битву затягиваем, отходим быстро. Разошли весть! Сражаемся, обороняясь!
Валуны перестали падать, Орда растащила в стороны часть павших. Через двадцать минут Томас повел своих бойцов во вторую лобовую атаку.
На этот раз они играли с врагом, используя боевой метод, разработанный еще Танисом в разноцветном лесу и усовершенствованный с годами Томасом и Рашелью. Все Лесные Стражники им владели, и каждый мог справиться с дюжиной Паршивых — при более благоприятных обстоятельствах.
Здесь же, в этой сутолоке тел и клинков, их подвижность была ограничена. Они сражались свирепо и убили за полчаса почти тысячу врагов.
Потеряв при этом половину своих сил.
При таких потерях Орда прорвалась бы через час. На ночь Обитатели Пустыни остановились бы, как у них заведено, но Майкиль была права. Даже продержись Стража до ночи, к утру у Томаса воинов вообще не останется. А еще через день Орда доберется до беззащитного леса. Рашель. Дети. Тридцать тысяч женщин и детей будут зверски уничтожены.
Томас оглядел скалы. Элион, дай мне силы! Его зазнобило.
— Вывести подкрепления! — приказал он. — Джерард, ты командуешь. Удерживай их здесь любыми средствами. Следи за сигналами со скалы. Согласовывай атаки. — Он бросил лейтенанту бараний рог. И крикнул, вскинув кулак: — Сила Элиона!
Джерард поймал рог:
— Сила Элиона! Положись на меня.
— Я и полагаюсь. Ты даже не представляешь, насколько, — Томас повернулся к Майкиль: — За мной!
Они вскочили на коней и поскакали к каньону.
Вопросов его помощница не задавала. Он поднялся вместе с ней на невысокий холм, оттуда — тропой на выступ близ вершины скалы.
Поле битвы находилось справа от них. Лучники снова осыпали Паршивых стрелами. Громоздились кучами мертвецы. Глядя на передний фронт Орды, посторонний наблюдатель решил бы, что Лесная Стража разгромила врага. Но вид каньона сверху говорил о другом: там терпеливо ждали своей очереди тысячи тысяч воинов в капюшонах.
Это была битва на измор.
Битва, которую невозможно выиграть.
— Есть ли донесения от трех отрядов на севере? — спросил Томас.
— Нет. Давай помолимся, чтобы они не прорвались.
— Не прорвутся!
Томас спешился и оглядел скалы.
Майкиль подала коня вперед, затем развернула его.
— Понимаю, тебе не терпится, Майкиль. — Что-то в скалах явно заинтересовало Томаса. — Гадаешь, не спятил ли я? Мои люди гибнут, а я поглядываю на это сверху.
— Я волнуюсь за Джеймуса. Какие у тебя планы?
— Джеймус может сам о себе позаботиться.
— Он отступает! А ведь он никогда не отступал. И все-таки, каковы твои планы?
— У меня их нет.
— Если в ближайшее время они не появятся, возможно, тебе больше ничего и никогда не придется планировать, — сказала она.
— Знаю, Майкиль.
Он прошелся по выступу. Майкиль снова сплюнула:
— Так и будем здесь торчать…
— Я не торчу здесь! — с неожиданной яростью отчеканил Томас, хотя и понимал, что не должен так разговаривать. С нею, с Майкиль. — Я думаю! И тебе хорошо бы задуматься! — Он ткнул рукою в сторону каньона, в который сейчас снова сыпались валуны. — Взгляни туда и скажи, чем, по-твоему, можно остановить столь огромное войско? Кто я, по-твоему, — Элион? Хлопну в ладоши и повалю эти скалы… — Томас умолк.
Майкиль смотрела вниз, сжимая меч в руке.
Томас вдруг резко повернулся к ней:
— О чем ты там говорила недавно?
— О чем? О том, что ты должен быть там, со своими людьми?
— Нет! О скале. Мол, нам бы всю скалу на них обрушить.
— Да, а еще можно сбросить на них солнце.
Мысль казалась безумной.
— Ты что-то задумал? — спросила она.
— Если бы существовал способ обрушить скалу…
— Его не существует.
Он подошел к краю выступа.
— Но что, если бы он был? Если бы мы смогли обрушить стены каньона у них в тылу, мы бы отрезали им путь к отступлению и без труда поубивали бы сверху.
— А, ты думаешь подогреть скалу великанским костром и вылить на нее озеро, чтобы треснула?
Он пропустил насмешку мимо ушей. Бред, конечно, но ничего другого попросту не остается.
— Вдоль скалы проходит разлом. Видишь?
Он показал рукой.
— Ну, вижу. И все равно не понимаю…
— Конечно, не понимаешь! Но если бы мы смогли это сделать, все получилось бы?
— Если б ты и впрямь мог хлопать в ладоши и рушить скалы, я бы сказала, что шанс есть — отправить этих Паршивых тварей в черный лес, который их породил.
В каньоне снова началось сражение. Джерард бросил в бой подкрепление.
— Сколько, по-твоему, мы их еще продержим? — спросил Томас.
— Час. От силы два.
Он принялся задумчиво расхаживать по выступу. Резко остановился и пробормотал себе под нос:
— Времени может не хватить!
— Командир… пожалуйста, объясни, в чем дело. Я все-таки твоя заместительница. Коль с тобой что-то не так, я должна быть на поле боя.
— Когда-то существовал способ рушить скалы. Очень давно, так написано в исторических книгах. Теперь о нем забыли, но я помню.
— И что?
Вот именно. И что?
— Кажется, это называлось «взрыв». Вспышка огня ужасающей силы. Что, если бы мы сообразили, как учинить взрыв?
Она смотрела на него, морща лоб.
— Было время, когда я получал точную информацию о прошлом. Может, я смогу узнать, как учиняют взрывы?
— Большей нелепицы я еще не слыхала! У нас битва в разгаре, а ты собрался в какой-то поход за информацией о прошлом? Умом тронулся? Мечом перемахался?
— Да нет, не в поход… Не уверен, что вообще что-то получится. Я так долго ел этот плод. — Мысль крепла, и вместе с ней нарастало возбуждение. — Нынче первый раз за пятнадцать лет не ел. И вдруг я смогу сейчас увидеть сон?
Она смотрела на него как на сумасшедшего. Сражение в каньоне продолжалось.
— Только спать не хочется, вот в чем беда. — Он снова заходил по выступу, уже полностью захваченный этой мыслью. — Вдруг не смогу уснуть?
— Уснуть? Ты собираешься спать? Сейчас?
— Увидеть сон! — сказал он, сжав кулаки. — Мне нужно увидеть сон, как это случалось раньше. И узнать, как взорвать эту скалу!
Майкиль лишилась дара речи.
— А что, у тебя есть другие идеи? — Глаза его сверкнули.
— Пока нет, — кое-как выговорила она.
А вдруг он не сможет увидеть сон? Вдруг должно пройти несколько дней, прежде чем кончится действие рамбутана?
Томас повернулся к каньону. Взглянул на дальнюю скалу, на линию разлома, проходившую там, где молочно-белый камень сменялся красным. Через два часа все его воины погибнут.
Но если ему удастся учинить взрыв…
Томас метнулся к лошади и вскочил в седло.
— Томас!
— За мной!
Она понеслась за ним галопом по тропе вдоль края скалы. Проезжая первый пост, он прокричал на скаку:
— Удерживайте их! Делайте все, что в ваших силах, но продержите их до темноты. Есть способ справиться!
— Томас! Что за способ? — крикнули в ответ.
— Держите их, и все! — Он поскакал дальше.
А есть ли способ, Томас?
То же самое он сообщал по пути всем расчетам, мимо которых проезжал.
— Держите их! Держите до темноты. Действуйте медленнее. У нас есть способ справиться. Если продержимся до темноты, способ есть!