— Держите их, и все! — Он поскакал дальше.
А есть ли способ, Томас?
То же самое он сообщал по пути всем расчетам, мимо которых проезжал.
— Держите их! Держите до темноты. Действуйте медленнее. У нас есть способ справиться. Если продержимся до темноты, способ есть!
Майкиль молчала.
Когда миновали последнюю катапульту, Томас остановился.
— Я здесь только потому, что ты много раз спасал мне жизнь, и я поклялась тебе в верности, — сказала Майкиль. — Надеюсь, ты это понимаешь.
— За мной!
Он заехал в россыпь валунов и огляделся. Подходящее место.
Томас спешился.
— Что мы тут делаем? — спросила она.
— Слезаем с коней.
Он отыскал камень размером с кулак, взвесил его на ладони. Мысль получить камнем по голове радовала мало, но альтернативы не было. Сам он сейчас не заснул бы. С таким-то количеством адреналина в жилах.
— Подойди. И стукни меня по голове. Мне нужно заснуть, но я не смогу, поэтому стукни так, чтобы я потерял сознание.
Она растерянно огляделась.
— Командир…
— Стукни! Это приказ. С такой силой, чтобы хватило одной попытки. Потом, через десять минут, приведешь меня в чувство. Понятно?
— И тебе хватит десяти минут, чтобы добыть то, что нужно?
Он уставился на нее, явно задетый ее скептическим тоном.
— Послушай, — сказала она. — Ты меня с ума сведешь. Магией жрецы Орды занимаются, но чтобы мы?! А это смахивает на магию.
О жрецах Орды и впрямь ходили слухи, будто они практикуют магию, которая одновременно исцеляет и обманывает. Сам Томас ничего подобного не видел, хотя некоторые поговаривали, что Джастин пользуется методами жрецов.
— Через десять минут. Повтори.
— Да, конечно. Десять минут.
— Теперь — бей.
Она сделала шаг вперед.
— Ты всерьез…
— Бей!
Майкиль взмахнула камнем.
Томас блокировал удар.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Извини. Рефлекс, Я закрою глаза.
Он зажмурился.
В голове вспыхнул ослепительный свет.
Затем мир провалился во тьму.
4
Томас Хантер проснулся в полной тишине, но, прежде чем он услышал первый удар собственного сердца, он осознал три вещи.
Во-первых, он больше не был тем самым человеком, который лег спать девять часов тому назад. Он прожил в другой реальности пятнадцать лет, и полученные там знания и навыки изменили его.
Во-вторых, ни один из этих навыков, увы, не имел отношения к возможности выжить с пулей в голове, как это удалось ему однажды.
В-третьих, в этот самый момент головы его касался ствол пистолета, в котором сидела пуля.
Глаза закрыты, тело расслаблено. Голова гудит от удара Майкиль. Мысли разбегаются. В панике.
Нет, только не паника! Сколько раз за пятнадцать лет он смотрел в лицо смерти? Даже здесь, в сновиденном мире, в него дважды стреляли на прошлой неделе, и оба раза его исцелила вода Элиона.
Но целительной воды больше нет. Ее не стало, как и разноцветного леса, пятнадцать лет назад.
Слуха коснулся мягкий, тихий шепот:
— Прощайте, мистер Хантер.
Карлос Миссириан позволил себе продлить последнее приятное мгновение. Вспомнилась фраза из фильма, виденного когда-то: «Давай-ка, увернись».
Да, мистер Хантер, давай-ка, увернись!
Палец на курке напрягся.
Тело Хантера дернулось.
На долю секунды Карлосу показалось, что он выстрелил, отчего Хантер и дернулся. Но звука выстрела не было.
А пистолет уже куда-то летел.
И запястье жгло огнем.
Затем настал кошмарный момент просветления, и Карлос понял, что Томас Хантер выбил у него пистолет и скатывается с кровати — слишком быстро для обыкновенного человека.
Это вогнало Карлоса в оторопь. Никогда и ничего подобного с ним не случалось. Этого не может быть! Человек, который якобы добывал информацию из снов, был явно не от мира сего. Будь Карлос мистиком, как его мать, он, пожалуй, решил бы, что Хантер — демон.
Тот вскочил на ноги по другую сторону кровати и уставился на Карлоса. Оружия нет, из одежды — только трусы. На руке — свежая кровоточащая рана, нанесенная не Карлосом. Видимо, отсюда и кровь на простынях.
Карлос выхватил нож. Дальнейшие его действия в подобных случаях обычно бывали незамысловаты. Либо броситься на безоружного человека и ударить куда подвернется — в живот или горло, либо метнуть нож прямо с места. С какой бы легкостью актеры в кино ни отбивали летящие в них клинки, в реальной схватке отразить удачно брошенный нож — задача не из легких.
Но Хантер обычным человеком не был.
Они настороженно смотрели друг на друга.
Карлос вдруг подумал, что Томас изменился. Физически он был тем же самым парнем с темными волосами и зелеными глазами, с той же упрямой нижней челюстью и сильными руками, с теми же мускулистыми грудью и животом. Только вот держался иначе: уверенно, спокойно. Стоял, выпрямившись, опустив руки. И смотрел на Карлоса изучающе, как смотрят на заковыристое математическое уравнение, а вовсе не на грозного врага.
Карлосу бы за пистолетом нырнуть, слева, на полу, или нож метнуть, раз уж вытащил. Но он замешкался: стоял будто завороженный. Знай Свенсон обо всем, на что способен Хантер, он явно захотел бы взять его живым. Может, об этом стоило бы поговорить с Арманом Фортье.
— Как тебя зовут? — спросил Томас. Взгляд его скользнул в сторону, на пистолет, и вернулся к Карлосу.
Тот слегка сместился влево.
— Карлос.
— Что ж, Карлос, вот мы и снова встретились.
К пистолету они метнулись одновременно. Хантер успел первым. Пинком отправил его под кровать и прыжком вернулся на место.
— Никогда не любил пистолеты, — хмыкнул Томас. — Есть ли шанс заинтересовать тебя честным поединком? На мечах, например?
— Мечи — это чудесно, — ответил Карлос, понимая, что до пистолета уже не добраться. — Увы, на игры у нас нынче времени нет.
Вот-вот придет девчонка. Постучит в дверь, чтобы разбудить брата. И если кто-то из них поднимет тревогу…
Карлос метнул в Томаса нож.
Тот попытался уклониться, но не успел. Лезвие вонзилось в плечо.
Не обращая внимания на рану, Томас бросился к двери.
Ты хоть и быстр, но не настолько. От двери Карлос отрезал его двумя прыжками вправо.
— Ты ушел от меня дважды, — сказал он. — Но сегодня не выйдет!
Он загнал Томаса в угол. По руке парня текла кровь. Карлос понятия не имел, как тот умудрился выжить, получив пулю в голову, но эта его рана, похоже, не подверглась мгновенному исцелению. Еще один точный удар, и кровь Томаса Хантера хлынет ручьем.
Но Хантер вдруг дернулся и закричал во весь голос:
— Кара-а-а!
Кара спускала воду в уборной, когда из-за стены донесся голос брата:
— Кара!
— Что-то стряслось?
— Кара-а-а!
Она выскочила из ванной, метнулась из спальни. Миновала коридорчик. Добежала до его комнаты, повернула ручку. Открыла дверь.
Томас, в одних трусах, окровавленный, стоял в углу. Судя по всему, его загнал туда, размахивая ножом, этот тип с восточной внешностью. Карлос?
Они повернулись к ней одновременно. И она увидела шрам на щеке типа. Да, это был Карлос. Тот же самый человек, который два дня назад стрелял в Томаса, сейчас собирался его прирезать.
Она снова взглянула на брата. А вот он не был тем же самым человеком, которого она поцеловала вчера вечером в лоб, прежде чем уйти к себе.
Она велела ему смотреть сны как можно дольше и стать героем, который сумеет спасти мир. Кем он стал, она не знала, но глаза у него изменились. Простыни на постели были в крови, местами свежей, местами подсохшей. В крови были его плечо и рука.
— Знакомься, это Карлос, — сказал Томас. — Он не знает, что у нас есть антивирус, и хочет для верности меня убить. Я решил, может, тебе он скорее поверит?
Томас что-то узнал в своих снах про антивирус? Взгляд Карлоса заметался между братом и сестрой.
— Чего никто из вас не знает, — продолжил Томас, — так это того, что я должен вернуться обратно с какой-нибудь взрывчаткой. Пока мы тут болтаем, Орда кромсает моих людей в клочья. Против ста тысяч Паршивых у меня всего пять тысяч. Я не могу вернуться с пустыми руками. Понятно вам? Вам обоим? Мне нужно поскорее раздобыть информацию и вернуться, — бормотал он. — Вода больше не исцеляет, Кара. Под кроватью — пистолет. У тебя мало времени.
Карлос кинулся на Томаса. Первый выпад парень отбил правой рукой. Карлос нанес удар кулаком левой, и его Томас тоже отбил. Но при этом он открылся, блокируя ряд ударов, а Кара видела в Маниле столько уличных драк, что прекрасно понимала — этого Карлос и добивался.
Он нагнул голову и, словно тараном, ударил ею Томаса в подбородок. Брат рухнул как подкошенный.
Кара бросилась к кровати, отшвырнула ковер. Нырнула под нее и увидела пистолет.
5
Ужасающий грохот. Грохот битвы. И смерти. Томас открыл глаза. Сел и сморщился от пульсирующей в голове боли.
— Ну, добыл? — спросила Майкиль, опускаясь рядом на колени.
— Что добыл?
— Так я и знала! — Она встала и медленно отошла в сторону.
Ах да, он же отправился за сведениями о взрывчатке! Мысли путались.
— Сколько я пробыл без сознания?
Она пожала плечами.
— Пять минут.
— Как пять? Я же сказал — десять!
— Я тебя в чувство не приводила. Сам очнулся. Может, это Элион тебя поднял, чтобы ты повел своих людей в бой!
— Нет, мне нужно обратно!
Она воззрилась на него.
— Куда — обратно?
— Мне не хватило времени. Нужно вернуться и узнать, как изготовить взрывчатку.
— Бред… Что прикажешь мне делать? Снова стукнуть тебя по голове?
— Да! — Он поднялся на ноги. — Это действует. Я снова вижу сны. Я побывал там, Майкиль!
— И что же ты там делал?
— Сражался с человеком, который пытался меня застрелить из пистолета. Это тоже взрывное устройство, только другое. Как он дерется! Хорош! Кажется, он меня нокаутировал.
Томас отвернулся, припоминая.
— А Кара… — Боль в плече заставила его умолкнуть.
Над правым бицепсом была свежая рана длиной в три дюйма. Он провел по ней пальцем, не в силах вспомнить, где получил ее, — сражаясь в каньоне или же во сне.
— У меня была эта рана? — спросил он у Майкиль.
— Наверно. Не помню…
— Нет! Ее не было, когда я уходил. Пока я тут лежал, меня никто не мог ранить?
— Разумеется, нет.
— Значит, она получена во сне! — Он схватил Майкиль за руку. — Стукни меня! Скорее! Мне нужно вернуться и спасти сестру!
— У тебя нет сестры.
— Стукни! — крикнул он. — Давай же, бей!
— Но я так не могу — за десять минут дважды бить своего командира, даже если…
— Это приказ! — Руки у него дрожали. — Представь себе, что я — не твой командир. Я — Паршивый, и воняю гнилью, и снесу тебе голову с плеч, если ты не…
Она подпрыгнула, а он не стал прикрываться. Удар ее кожаного ботинка пришелся чуть выше правого уха, и Томас вновь потерял сознание.
6
Ладонь Кары коснулась холодной стали. Никогда еще девушка не испытывала такой невероятной радости. Она крепко стиснула рукоять.
Радость, однако, была преждевременной.
Кара лежала на животе, уткнувшись носом в пол, беспомощная. Извернувшись, она перекатилась на спину. Пистолет с лязгом задел металлическую раму кровати. Тесное пространство взорвалось оглушительным грохотом.
Она нечаянно выстрелила? В кого-то попала? Пробила дырку в стене или в окне? А вдруг попала в Карлоса? Или в Томаса!
Повернув голову, она увидела, что Томас по-прежнему лежит у дальней стены. Дырок от пуль на нем вроде не видать.
Тут кто-то вспрыгнул на кровать. Карлос!
Она пальнула в матрас, морщась от грохота. Потом еще раз. Бах! Бах!
На полу появились ноги Карлоса. Два прыжка — и он исчез в коридоре.
Кара выстрелила вслед. Карлос шмыгнул к двери, ведущей в смежный номер.
Дверь хлопнула.
А вдруг он на самом деле не ушел? А затаился за стеной, поджидая, пока она вылезет и отложит пистолет, чтобы тут же ворваться и перерезать ей горло?
Она выползла из-под кровати, стараясь удерживать пистолет дулом к двери. Затем поднялась на ноги, медленно подошла к ней и осторожно выглянула.
Карлоса там не оказалось.
Дверь в конце коридора была открыта. Значит, он действовал не один. Кто-то из служащих гостиницы помог ему забраться к ним через смежный номер.
— Томас?
Кара обежала вокруг кровати, опустилась рядом с братом на колени.
— Томас!
Легонько похлопала его по щеке.
Тут во входную дверь постучали. Услышали выстрелы. Потому-то Карлос и сбежал — знал, что услышат. Возможно, ее нечаянный выстрел спас жизнь и брату, и ей.
— Томас, милый, очнись!
Он застонал и медленно открыл глаза.
Томас и Кара сидели на диване в номере Мертона Гейнса, дожидаясь, пока заместитель госсекретаря покончит с нужными звонками. Коротко приветствовав их и узнав о нападении на Томаса, он приказал усилить охрану собственного номера, после чего попросил прощения за то, что отвлечется на несколько минут. За закрытыми дверями вершатся судьбы мира — пояснил он.
Из коридора до них доносился его приглушенный голос. Кара спросила тихо, почти шепотом:
— Пятнадцать лет? Целых пятнадцать? Ты уверен?
— Да. Абсолютно.
— Но этого не может быть. Ты же не сделался старше на пятнадцать лет?
— Плоть не сделалась…
— Плоть?
— Извини.
— Плоть, — повторила она. — Звучит… непривычно.
— Как я уже сказал, там мне около сорока. Если честно, я и здесь чувствую себя на сорок.
— Удивительно.
— Значит, эти твои раны — свидетельство изменении законов, связывающих две реальности, — она показала на руку Томаса. — Знания и навыки и прежде передавались туда и обратно. Но, пока разноцветный лес не почернел, раны, полученные в том мире, здесь у тебя не появлялись; только здешние переходили туда. А теперь переходят и те и другие?
— Похоже, что так. Но переходит еще и кровь, не только раны. А кровь связана с жизнью. Мальчик говорил, что кровь на самом деле оскверняет озера. Это один из основных наших законов там. Как бы там ни было, переход теперь осуществляется в обе стороны.
— Но когда ты в первый раз ударился головой… когда все началось… кровь тоже шла у тебя в обоих мирах.
— Возможно, рану я тогда получил в обоих мирах одновременно. Может, именно это и открыло ворота между ними. — Он вздохнул. — Не знаю… бред какой-то. Допустим, передаются знания, навыки и кровь. Больше ничего.
— И ты являешься всего лишь воротами. Мы говорим о твоих знаниях, навыках и крови.
— Верно.
— Это может объяснять, почему здесь ты не старишься, — сказала Кара. — Ранен там — ранен и здесь, но при этом ты не старишься, не толстеешь и не потеешь… В обеих реальностях проявляются только особые случаи, связанные с кровотечением. — Она сделала паузу. — И там ты — генерал?
— Командир Лесной Стражи, генерал Томас Хантер. — Ответил он, не моргнув глазом.
— И как ты им стал? — спросила она. — Пойми, я не то чтобы не верю, будто ты не способен стать хоть самим Александром Великим. Просто переварить сложновато. Мне бы какие-нибудь подробности…
— Бред, да и только? — На его губах заиграла усмешка. В это мгновение он снова стал тем Томасом, которого она знала.
Он стиснул кожаный подлокотник.
— Все это так… странно. И так реально.
— Потому что это и впрямь реально. И не пытайся еще раз спрыгнуть с балкона.
Он отпустил подлокотник.
— Ладно. Судя по всему, реальны оба мира. Мы, во всяком случае, по-прежнему так считаем, верно? Ты пойми только, что после пятнадцати лет в том мире этот кажется больше похожим на сон. И прости, если порою я буду вести себя странновато.
Она улыбнулась и покачала головой. Он и впрямь был в чем-то «странноват», но в чем-то он оставался прежним, привычным Томасом.
— Смешно? — Он поднял бровь.
— Нет, но… Сам себя послушай — «прости, если порою я буду вести себя странновато». Не обижайся, братик, но звучит это несколько непривычно. Ладно. Расскажи еще что-нибудь.
— Когда шатайки отравили своей заразой разноцветий лес, людей поразила жуткая болезнь. От нее шелушится кожа и растрескивается плоть. Это очень больно. Глаза делаются серыми, тело пахнет тухлыми яйцами. Но Элион дал нам возможность спасаться от этой болезни. Сохранилось семь лесов — обычных, не разноцветных, и в каждом есть озеро. Если омываться в них каждый день, болезнь отступает. Живя в лесу, мы обязаны исполнять единственное условие — регулярно мыться и оберегать озера от осквернения кровью.
Она слушала его внимательно.
— Увы, в этот самый момент у меня с Ордой идет сражение, которое может положить конец всему.
— А что там с пророчеством?
— О том, что Элион сокрушит Орду одним ударом? Возможно, динамит и есть то самое средство Элиона. — Он поднялся, горя желанием поскорее осуществить свой план. — Поэтому, прежде чем вернуться, я должен узнать, как делают динамит.
— Я так понимаю, вы по-прежнему видите сны, — раздался у них за спиной голос Гейнса.
Кара вскочила на ноги. Уверенный голос и блеск в глазах заместителя госсекретаря на мгновение вселили в нее несбыточную надежду на то, что истинная драма разворачивается в иной реальности, там, в пустыне Томаса, где идет война, а штамм Рейзон — всего лишь выдумка.
— Иллюзия.
Но Гейне вернул ее на землю.