— Да. Они за рюкзаком и охотились, — почти равнодушно сказал Уматгиреев. — Уже почти делить начали. Хорошо, что на него отвлеклись. Я успел кулаками поработать.
Он забросил лямку рюкзака себе за плечо и взял Гайрбека на руки. Тело раненого оказалось очень легким.
— Пойдем через лесок и огороды, чтобы никто не видел. Соседи заметят, ничего. У меня хорошие соседи. Не предатели…
* * *Жовсари, жена Джабраила, увидев на крыльце раненого на руках мужа, даже вопросов задавать не стала. Открыла дверь.
— Неси в комнату…
Сама торопливо зашла следом, обогнала, постелила на диван сначала клеенку со стола, а поверх нее одеяло и простыню, чтобы кровь не просачивалась в обшивку дивана.
— Укладывай…
И тут же, сообразив, бегом притащила из соседней комнаты маленькую подушку. И только тогда, когда муж уложил Гайрбека на диван, Жовсари спросила:
— Это кто?
— Его зовут Гайрбек. Раненного в лесу нашел. Просил помощи. Он меня знает по имени. Я его не помню. Говорит, служил у Хаттаба в одно время со мной.
Ей не нужно было объяснять, что муж не мог поступить иначе. Хотя про убитых кадыровцев он ничего ей и не говорил.
— Принеси мою медицинскую сумку…
Она уже взяла с подоконника оказавшиеся там ножницы и разрезала одежду на Гайрбеке. Не всю, конечно, а только в местах, где были ранения. Посмотрела внимательно, покачала головой. Джабраил вернулся с медицинской сумкой жены.
— Тяжелый он?
— Ерунда. Ранения сквозные. В плечо — вообще касательное. Рваная рана. Кости не задеты. А мягкие ткани зарастут. Крови много потерял, это плохо. Сейчас раны зашью и дам ему снотворное. Пусть спит. Такие раны лучше всего во сне затягиваются. Поверни его на правый бок.
Джабраил перевернул и придерживал. Жовсари сначала поставила раненому два укола, и он почти отключился. После этого профессиональными ловкими движениями Жовсари обработала раны по окружности йодом. Джабраил только в этот момент заметил на боку вторую рану, но сразу понял, что это выходное отверстие пули. Спереди вошла, сзади вышла. Или наоборот. Он в ранах тогда соображал мало. Жовсари стала зашивать.
— Придерживай рану, сдави ее пальцами. Что это у тебя? Сними…
— Его рюкзак.
Джабраил сбросил рюкзак с плеча. Стал помогать жене, приближая один конец раны к другому, чтобы полукруглая игла с хирургической нитью смогла захватить оба края. На зашитую рану Жовсари наложила стерильный тампон и приклеила его пластырем.
— Теперь — плечо. Здесь трудно зашивать. Рваная рана. Но я попробую…
Вся обработка ранений заняла немного времени. После этого Джабраил уложил раненого на спину. У Гайрбека были мутные и ничего не видящие глаза. Но все же мозг, наверное, не совсем отключился, и он прошептал:
— Джабраил… Рюкзак… Спрячь…
— Не волнуйся. Я спрячу. Все будет в сохранности.
— Иорданец говорил, ты — человек чести. Спрячь.
Жовсари еще один шприц приготовила.
— Сейчас снотворное дам. Вы будете долго спать. А раны ваши начнут затягиваться. И не волнуйтесь. Джабраил вас не выдаст.
Гайрбек кивнул и закрыл глаза. И уснул, кажется, сразу. Видимо, доза снотворного была лошадиная, а возможно, он сам обессилел.
За дверью стояла мать. Джабраил приветливо кивнул ей.
— Хотела зайти. Думала, помощь понадобится. Да вы сами справились. Идите. Я посижу с ним. Тебе, сынок, уже в школу пора собираться.
— С ним сейчас сидеть не надо, — объяснила Жовсари. — Он до вечера не проснется. А вечером еще один укол сделаю, чтобы ночь спокойно спал.
День прошел как обычно. И на уроках Джабраил вел себя спокойно, словно ничего и не произошло. Но мысленно рвался домой. Он понимал, в какое опасное дело ввязался. И понимал, что трех «кадыровцев» наверняка будут искать. Но думал он о безопасности семьи — жены, детей, матери, о безопасности беспомощного сейчас раненого и совершенно не думал о том, что может случиться с ним, если что-то всплывет и прояснится.
Дома дети, уже подготовленные матерью и бабушкой, вели себя непривычно тихо, не бегали, не шумели. И только изредка заглядывали в комнату, где лежал Гайрбек. Приоткрывали дверь и заглядывали, но порог не переступали. Так Муминат, старшая дочь, и принесла родителям весть, вбежав на кухню.
— Он проснулся. Я заглянула, он лежит с открытыми глазами, на меня смотрит. И подмигнул.
— Если подмигнул, значит, ты ему понравилась, — сказал Джабраил. — Зайду к нему…
Гайрбек при появлении своего спасителя даже подняться пытался. Или хотя бы сесть.
— Лежи, лежи, раны откроются. Ты и без того половину крови потерял.
Раненый послушно лег и расслабился.
— Джабраил, мне позвонить надо, чтобы рюкзак забрали. Можно, за ним сюда придут?
— Можно. Сможешь позвонить? — Джабраил протянул свой мобильник.
Гайрбек набрал номер. Ему сразу ответили. Разговор велся на арабском языке. Несколько раз прозвучали имя и фамилия Джабраила. Потом разговор закончился. Раненый вернул телефон.
— Сегодня не успеют. Завтра после полуночи. Встретишь?
— Конечно. Рюкзак у меня в комнате. Но я вот с тобой посоветоваться хотел…
И Джабраил высказал мысль, которая пришла ему в голову утром во время урока физкультуры. Мысль была простая. Будут искать пропавших «кадыровцев», найдут тела. Могут прочесать весь поселок. Может, лучше самому Джабраилу завтра утром, во время пробежки, найти тела и заявить в милицию? Тогда на него не падет подозрение и его дом не станут осматривать. Подумав, Гайрбек согласился, что это лучший вариант…
* * *Утром все так и получилось. Джабраил отправился на пробежку в уже высушенном после стирки спортивном костюме — вчера утром сильно испачкал его кровью и потому на уроках физкультуры был в другом. И «нашел» тела убитых. Развернувшись, он пробежал мимо своего дома до центральной площади поселка, где располагалась районная полиция, тогда еще называемая милицией. И на крыльце встретил школьного товарища майора Тарамова, как знал Уматгиреев, командира районного СОБРа. Ему и рассказал о своей находке. Тот обрадовался.
— А нас хотели на поиски гнать… Пойдем, доложим дежурному, он — начальнику. Сейчас возьмем машину, съездим туда.
Дежурный записал показания, дал Джабраилу прочитать и подписать. И только после этого пошел вместе с показаниями к начальнику отдела. Вернулся оттуда быстро.
— Берите любую машину. Начальнику уже с самого верха звонили три раза. Требуют найти. Везите сюда. И быстрее…
Тарамов позвал с собой пару ментов. Поехали на тряском «уазике», в который можно было загрузить тела. Машину, правда, пришлось оставить на опушке леса под сопкой.
— А тебя-то сюда каким ветром занесло? — спросил Тарамов.
— Я здесь каждое утро бегаю.
— Стрельбы не слышал?
— Сегодня — нет. Вчера то ли стреляли, то ли показалось… Когда бежишь, ветки под ногами скрипят, дыхание… Слышно плохо…
— Понятно. Далеко еще?
— Почти пришли. Где-то здесь…
Джабраил умышленно путался и даже сначала не туда повел ментов. Но скоро сориентировался и нашел место. Показал.
— Помоги нести… — не попросил, а потребовал Тарамов.
Сам он не хотел нести тела. Он только автоматы подобрал.
«Кадыровцы» оказались несравненно тяжелее, чем Гайрбек. И пришлось попотеть, прежде чем донесли всех троих до машины.
Но в отдел милиции Джабраил снова не поехал. Показания он дал, подписал, погибших таскал, а дальше пусть сам Тарамов таскает. А ему пора в школу собираться. Уроки не ждут. Но уже после третьего урока в спортзал заглянул директор школы и сказал, что Джабраилу срочно требуется зайти в милицию. Пришлось вместо урока снова туда отправляться. Уже около стойки дежурного стояло человек двадцать «кадыровцев». Дежурный провел Джабраила в кабинет на первом этаже. Кабинет тоже был полон «кадыровцами». Уматгиреева снова допрашивали, причем долго и нудно, с подковырками. Но он отвечал кратко и односложно. Понимал, что с краткими ответами запутаться сложно. И все обошлось. Он ни в чем не запутался. А «кадыровцы» поехали прочесывать лес и ближайшие сопки.
— Я завтра утром снова на пробежку отправлюсь, — пошутил Уматгиреев. — Вас искать, или как? Может, сами найдетесь…
Глава седьмая
Не понял Хумид Цокович и последующих действий спецназа ГРУ. Через десять метров на таком же расстоянии от дороги были вырыты и засыпаны еще две могилы. А рядом был почти «похоронен» еще один бандит. Только этот уже руку не выставлял и фигу окружающему миру не показывал. Потом, еще через десять метров, все повторилось снова. И вообще подумалось, что подполковник Калужный решил перерыть все склоны. Мало того что полицейские по приказу комбата спецназа ГРУ начали копать окопы по обеим сторонам дороги, там, где внизу стояли остовы сгоревших машин. Еще и боевая машина пехоты взобралась на склон предельно высоко, заранее высмотрев себе относительно пологий участок, выпустила там свой бульдозерный отвал и начала процесс самоокапывания[14], срезая под корень молодые деревца и сворачивая отвалом камни. Вырванные же с корнем деревья солдаты тут же поднимали и снова закапывали в землю перед БМП, чтобы замаскировать боевую машину пехоты.
После завершения маскировки БМП старший лейтенант Березкин стал расставлять своих солдат по обе стороны от дороги, что-то объясняя каждому и показывая пальцем. Одного только снайпера подполковник Калужный увел ниже и предложил самому выбрать позицию рядом с позицией полиции. Снайпер забрался выше по склону, но тоже не слишком высоко, так, чтобы ему не мешали деревья. И, к удивлению подполковника полицейского спецназа, малой саперной лопаткой вырыл для себя окоп еще до того, как полицейские успели закончить свои, хотя начал гораздо позже. А полицейские при этом пользовались большими лопатами, позаимствованными у водителей эвакуаторов. Самих же водителей и рабочих Тарамов хотел было отправить в поселок, но там, где развернулся первый, вставая под загрузку, второй уже забуксовал, и его никак не могли вытащить. Просить, чтобы вытянули с помощью БМП, было уже поздно. Боевая машина была со всех сторон «обсажена» маскирующими деревьями. А уходить без своих эвакуаторов пешим ходом водители не пожелали. Эвакуаторы — их частная собственность. Остовы сгоревших машин наглядно показывали, что можно было найти здесь через несколько часов. И тогда Калужный приказал водителям и рабочим тоже рыть себе окопы и сидеть в них, не высовываясь. Как раз к этому времени полицейские закончили свою работу и стали таскать для устройства брустверов камни. Земляные брустверы, которые они на всякий случай тоже сделали, хорошая пуля запросто может прошить насквозь. Лопаты вернулись к владельцам, и те тоже с работой быстро справились. И окопы у них получились более ровные, чем у полицейских, не привыкших к работе. Когда рабочие и водители начали таскать камни на бруствер, Тарамов удивился.
— Вам это зачем?
— Сгодится…
Удивление прошло, когда подполковник полиции увидел, как из машин извлекаются автоматы и охотничьи ружья. Водители были настоящими горцами. А горец без оружия не бывает. В худшем случае — без кинжала. Но поскольку такое нарушение закона было Хумиду Цоковичу на руку, он даже не стал возмущаться.
Осталось ждать и радоваться, что банда не торопится.
К встрече противника все было готово. Двоих бойцов Калужный отослал за ближайший поворот — а это примерно километр от засады, — чтобы солдаты предупредили о приближении бандитов. Командир батальона еще раз прошел по всем своим окопам, проверил готовность и отдал необходимые команды. Командира взвода и двух солдат он отправил в БМП — управлять орудием и двумя лицевыми пулеметами. И только после этого подошел к окопам полицейских, осмотрел их критическим взглядом, но замечания не сделал. А потом всех предупредил:
— Когда толпа стреляет в толпу, побеждает та сторона, у которой плотность огня выше. Бандитов много, они хорошо подготовлены. Но спецназ ГРУ подготовлен лучше. Особенно в обстановке, которую мы сами и создадим. БМП обеспечит нам дымовую завесу. В дымовой завесе мы вступим в «рукопашку». Там бандитам ловить нечего. Но смотрите внимательно. Наобум в дым не стрелять. Там будут и наши, будут и бандиты. Если бандиты выйдут из дыма, стрелять только прицельно. В случае промаха пуля может пролететь дальше и, не дай Бог, попадет в солдат. Сам потом всех вас прикажу перестрелять. Поэтому требую аккуратности. И еще… Если из дыма выйдет солдат… Сами понимаете… Различить сможете. Тем более у бандитов камуфляж песочного цвета. Не спутаете. Еще… Предположительно у бандитов есть огнеметы. Если последует выстрел и, не приведи Господь, кого-то достанет… водой тушить нельзя… только землей или одеждой. Прижимайте, перекрывайте огню доступ воздуха. Все. Ждем в боевой готовности…
* * *Ждать пришлось недолго. Едва подполковник отошел к своему окопу и спрыгнул на дно, как все увидели на дороге двух бегущих солдат. Они, видимо, не успевали добежать до своих, поэтому, подав знаки руками, разбежались в разные стороны и скрылись в зарослях на сопках, оставшись таким образом в тылах банды, которую намеревались пропустить. Тарамов не знал, может быть, Калужный предусмотрел этот вариант. И сделали это солдаты вовремя. Из-за поворота дороги показались бандиты. Они шли, рассредоточившись по всей ширине дороги и по опушке леса, словно осматривали пространство перед собой. И выглядели явно настороженными. Возможно, бандиты слышали выстрелы пушек боевой машины пехоты, что и вызвало беспокойство.
Бандиты приблизились. Хумид Цокович насчитал девятнадцать человек. А потом послышалась резкая и громкая команда, все они разом залегли и несколько минут не подавали признаков жизни. Очевидно, увидели остовы сгоревших машин и эвакуаторы, один из которых был развернут поперек дороги, словно загораживая проход.
Бандиты ждали. И непонятно было, чего именно. Так прошло больше десяти минут. В них никто не стрелял. Тогда поднялись только трое бандитов и двинулись вперед. Они, видимо, хотели дойти до машин, чтобы осмотреть их, но раньше увидели три могильных холмика. Из одного торчала рука. Со всем знакомой фигурой. Непонятно было, фигуру узнали бандиты или руку, покрытую татуировками, но они остановились и подошли ближе, что-то обсуждая и жестикулируя. Потом знаками подозвали к себе других. Вставала на ноги банда настороженно. Подполковник Тарамов услышал слева от себя глухой негромкий звук, словно кто-то щелкнул пальцами. До бандитов этот звук донестись, конечно, не мог. Хумид Цокович хорошо знал, что именно так звучит выстрел из «ВСК-94», снайперской винтовки с интегрированным глушителем. И потому на звук не среагировал, но смотрел вперед. И заметил, что самый дальний из бандитов не поднялся. Значит, их осталось восемнадцать. Бандиты двигались вперед. Еще один щелчок сбоку от Тарамова снова уменьшил количество бандитов. Семнадцать. Но они неуклонно приближались. К могиле подошли только человек пять, остальные встали на дороге полукольцом, выставив вокруг автоматы и готовые к стрельбе во все стороны. Но и те пятеро, что подошли к могиле, увидели не так далеко еще три холмика, а дальше еще три и стали что-то обсуждать. Понимали, что холмиков гораздо больше, чем было разведчиков. Стоявшие в недоумении, они представляли собой статичные мишени, и Тарамов удивлялся, почему спецназовцы не стреляли. А они ждали другого момента, который вскоре наступил. Один из подошедших к могиле присмотрелся к руке внимательнее, вдруг взвыл и двумя руками схватился за эту руку с фигой, потянул за нее, потом отбросил несколько верхних камней. Наверное, близкий родственник, может быть, брат погибшего. Но под камнями, как Хумид Цокович сразу вспомнил, старшим лейтенантом Березкиным были положены гранаты. И как раз когда подполковник вспомнил о них, гранаты взорвались. Три взрыва слились в единый. И всех пятерых осколками просто снесло с откоса.
— Двенадцать… — продолжил счет Тарамов.
Тут же щелкнула винтовка снайпера.
— Одиннадцать, — даже не увидев упавшего, отсчитал подполковник полицейского спецназа. После первого выстрела он уже убедился в профессионализме снайпера военной разведки.
И в это время заговорили обе пушки БМП и одновременно три пулемета — два передних и спаренный с автоматической пушкой. Но стрельба длилась недолго. Первый же выстрел оказался удачным, хотя из-за взрыва и трудно было подсчитать, скольких бандитов он «положил» на дорогу. Бандиты, на чью долю осколков не досталось, залегли. И Хумид Цокович терялся в догадках, сколько их осталось в живых. А боевая машина пехоты дала еще два выстрела из интегрированных в башню гранатометов. Но стреляла дымовыми гранатами. Они легли рядом с дорогой. И густой дым тут же непроглядным облаком встал между сопками. Оставалось ждать, когда кто-то появится из дыма, и быть настороже, чтобы не подстрелить своего. Но Калужный правильно предопределил, что бандиты носят песочного цвета камуфляж, который внешне сильно отличается от солдатского темно-зеленого. Подполковник полицейского спецназа передернул затвор своего автомата и тут услышал три автоматные очереди у себя за спиной. Причем по звуку сразу определил, что один из автоматов — «АК-47», который имеет несравненно более звучный «голос». Хумид Цокович обернулся и увидел, что по опушкам леса в их сторону бегут бандиты. Но эти были не в песочном, а в традиционном зеленом камуфляже. Кроме того, глаз подполковника сразу выделил слева фигуру, которая значительно превышала всех ростом. Он сразу узнал амира Уматгиреева. И даже начал переводить автомат в его сторону, когда на глаза попался бандит с «РПГ-7» на плече. Бандит прицеливался в БМП, которую с нижнего поворота было видно, наверное, неплохо. Тарамов никогда не был отличным стрелком. Устойчиво стрелял на «удовлетворительно» и не претендовал на большее. Но тут он дал короткую очередь почти без прицела и сам увидел, что попал гранатометчику в голову и сразу свалил его. Гранатомет все же выстрелил, но только в небо, и граната ушла куда-то в сторону вершины сопки. А БМП уже разворачивала свою башню. Березкин тоже увидел приближающуюся банду и готов был поддержать полицию силой своего мощного в сравнении с автоматами оружия. Однако Джабраил что-то заметил или почувствовал и дал громкую команду. Бандиты кинулись с опушки в заросли по обе стороны от дороги. Скрыться в таких условиях было недолго, на это требовалось два-три секунды. И сам Уматгиреев исчез вдруг, как сквозь землю провалился. А после первой удачной очереди Хумид Цокович так и не успел больше никого поймать в прицел. И когда бандиты скрылись за деревьями, он дал только неприцельную очередь по стволам и в досаде стукнул кулаком по земляному с этой стороны окопа брустверу. И только после этого почувствовал в руке боль. Пуля прошла по всей длине предплечья от трети и почти до локтя, где и вышла. Кажется, пулей был задет и локтевой сустав. Но в пылу страстей подполковник не заметил ранения и не заметил даже того, что весь рукав пропитался кровью.