– Достаточно, – нетерпеливо прервал его полковник, – можете не продолжать. Я сам запускал эту версию в массы и прекрасно осведомлен обо всем, что вы собираетесь мне поведать. Так вот, капитан, – Бремберг испытующе поглядел на Антона, словно раздумывая, можно ли ему доверить столь важную информацию или нет, – все обстояло, хм, немного иначе. Загвоздка в том, что, как оказалось, ряд властных структур, разделявших взгляды старого Императора, придерживались по ряду вопросов мнения, во многом не совпадавшего с точкой зрения Императора нового. До поры до времени ему, конечно, приходилось мириться с таким положением дел, ибо затевать в условиях войны решительный слом отжившего свое аппарата и заниматься строительством новой вертикали власти – это, согласитесь, форменное самоубийство. Но работа по замещению руководителей ведущих отраслей и ведомств исподволь все же велась. И в какой-то момент вопрос встал настолько остро, что пришлось-таки решать окончательно: принимать бразды правления в свои руки в полной мере или пробовать и дальше усидеть одновременно на двух стульях.
– А кое-кому из прежней команды все это, разумеется, не понравилось? – догадался Антон. Не то чтобы слова Бремберга стали для него таким уж откровением, но все же, все же…
– Правильно понимаете! Ну да ладно, данный вопрос мы пока оставим. Я позволил себе вкратце упомянуть об этом лишь для того, чтобы вы поняли – дело, которым вам предстоит заниматься, является не только совершенно секретным, но и проходит по самому высокому уровню государственной важности! Отсюда следуют два момента. Первый: в случае успешного завершения поисков вас ждет не только внушительный карьерный рост – два просвета на погонах, «Владимир», должность замначальника управления и прочая внешняя мишура, но и благосклонность весьма влиятельных персон, о чем многие лишь несбыточно мечтают на протяжении всей жизни.
– Кажется, я догадываюсь о характере второго момента, – угрюмо произнес Антон, не спеша впадать в эйфорию от далекого и совершенно пока не очевидного поощрения. Да и слишком многословное описание возможных благодеяний как-то настораживало.
– Приятно убедиться, что я не ошибся в выборе кандидатуры, – усмехнулся полковник. – Да, вы правы, капитан, в случае неудачи нам не погрозят пальчиком и не скажут «ай-ай-ай». Нас попросту уничтожат. И вас, и меня. Поверьте, на кону стоит слишком уж многое!
Каланина бросило в жар. Он, естественно, понимал, что чины и ордена даются не абы как, но такая плата за провал! Черт, чем же так ценен этот сгинувший в неизвестности каплей?
– Если я правильно понял, то из Вихрова удалось что-то вытянуть по интересующему нас делу? – Антон решительно отбросил все сомнения и ринулся вперед, словно в омут со всего разбега. В конце концов, Бремберг прав – обратной дороги для него уже не было. Так стоит ли попусту терять время, оплакивая свою нелегкую судьбу?
– Вихров на допросе показал, что они со Звонаревым очутились на базе «Ярославля» незадолго до начала штурма. Там их дороги разошлись: его собирались отправить обратно в Новограев, а капитан-лейтенанта забрал с собою полковник Гарутин, командир бригады. Больше они не виделись.
– С телами погибших хорошо работали? Идентификация всех останков была произведена? Я могу увидеть данные экспертизы?
– Да, конечно, – полковник протянул Каланину несколько информкристаллов. – Здесь вы найдете все необходимое, плюс результаты допросов нескольких уцелевших сотрудников техперсонала базы. Что-нибудь по-настоящему важное от них узнать не удалось, но кое-какие детали, возможно, окажутся для вас полезными. К сожалению, никого из офицеров бригады, находившихся тогда на Лазарусе, взять живым не получилось. Там вообще мало кого мы смогли захватить.
– А что, на других планетах тоже никто из высших чинов «ярославичей» не попал к вам в руки?
– Так, мелочовка! – пренебрежительно отмахнулся Бремберг. – Да к тому же план операции, на нашу с вами беду, не предусматривал каких-то особых усилий по захвату спецназовцев живьем. Их просто уничтожали везде, где это возможно было сделать. Слыхали, поди, как на астероиде у Фарскэйпа их базу разносили? Целая эскадра два часа главным калибром долбила без передышки, а любой камешек крупнее кошки истребители неделю по всему сектору уничтожали.
– Да, не поленились, – нейтральным тоном отозвался Каланин. – А нам теперь предстоит серьезно поломать голову. Скажите, а возможные связи Гарутина на Лазарусе здесь прослежены? – Антон вопросительно глянул на врученные ему кристаллы. Бремберг поморщился, будто раскусил лимон.
– Кто их знал, связи эти! «Ярославль» всегда оставался государством в государстве и подчинялся чуть ли не самому Императору. Напрямую. Ну, может, не самому, конечно, но уж начальнику Генерального штаба точно. А он, как вы, наверное, догадываетесь, в такие мелочи, как агентурная работа своего подчиненного, лезть и не собирался. В документах же никто о таких вещах ничего не пишет – в лучшем случае приводится какое-нибудь вымышленное имя, и все. Поди догадайся, что это за «Кир» или какой-нибудь «Ц-12»?
Правда, по характеру деятельности бригады и полученным нами оперативным планам можно с большой долей вероятности определить источники информации, благодаря которым велись все эти разработки. Сейчас, к слову, наши лучшие аналитики вовсю работают над этим вопросом, и я обязательно ознакомлю вас с результатами их труда, как только они появятся.
Словом, начинайте работать, капитан! Комнату для вас здесь неподалеку уже подготовили, вся необходимая аппаратура там имеется. Знакомьтесь со всеми материалами, готовьте свои соображения по плану работы – и сразу ко мне!
– А мое руководство…
– Оно в курсе! Вы временно откомандированы в наше распоряжение, все формальности улажены. Так что на этот счет не беспокойтесь. Да, если что-то понадобится, то обращайтесь к моему секретарю – она поможет.
Что ж, Каланину оставалось лишь подчиниться сложившимся обстоятельствам.
Выделенный кабинет Антону понравился. Небольшой, уютный, на столе из светлого пластика внушительный ряд всевозможной техники – от компьютера до голопроектора, возле стены кожаный диванчик, рядом подставка с кофейным аппаратом.
Каланин положил кристаллы на стол, снял китель, небрежно бросил его на спинку стула и с наслаждением потянулся. Несмотря на всю эргономичность кресла в кабинете полковника, спина все равно немного затекла.
Прошелся по комнате, сделал себе кофе, не спеша выпил и, подойдя к окну, наконец-то закурил. В кабинете Бремберга Антон не заметил ни одной пепельницы, а спрашивать не решился.
Работать не хотелось совершенно, но капитан был твердо уверен – раз уж оказался втянутым в интригу могущественных сил, то валять ваньку не удастся – все одно придется пахать по-черному. И потому, мученически вздохнув, он вооружился электронным планшетом, сел поближе к экрану рекордера и решительно запустил воспроизведение первого информа.
На экране вновь возникли кадры того самого боя, когда Вихров гонял транспорты. Ну не смог Антон удержаться и, несмотря на объяснения Бремберга, решил сам увидеть все собственными глазами. Может, настрой какой-то дополнительный ему вдруг потребовался, чтобы включиться в работу по-настоящему? Бог его знает!
Вновь перед ним предстали уже знакомые пейзажи, вновь закладывал немыслимые финты «ястребок», выходя на дистанцию атаки. Неповоротливые туши транспортов метались под прицельным огнем, пытаясь спастись, но пушечные очереди снова и снова рвали их борта, и тогда вниз, в голубую воду, летели маленькие черные точки – те самые пехотинцы, которые должны были штурмовать базу «ярославичей». И было их много. Очень.
Вихров действительно был асом. Он выжимал из своего истребителя все, что только можно, и еще чуточку. Любой его маневр был выверен, а каждый выстрел точен. На этом фоне истребители сопровождения, ввязавшиеся с ним в воздушный бой, выглядели бледно. Они постоянно опаздывали. Причем безнадежно. Даже самые элементарные приемы длились и длились, в то время как «ястребок» Вихрова, казалось, прыгал из одной точки пространства в другую, опережая соперника. Стрелки сходили с ума, пытаясь зацепить его машину, но всякий раз промахивались и с ужасом обнаруживали висящий у себя на хвосте перехватчик, выходящий в атаку.
Особенно поразил Каланина один эпизод. Два истребителя решили взять Вихрова в клещи, но тот немыслимым финтом вырвался, промчавшись над самой водой и, взмыв вверх, тут же располосовал брюхо транспорта. А его преследователи, отважившиеся проделать тот же трюк, столкнулись друг с другом и превратились в облако огня.
Антон пытался представить себе, что чувствовал сидящий в кабине истребителя лейтенант Вихров. Пытался – и не мог. В голове просто не укладывалось, как можно было с такой небрежной простотой уничтожать своих товарищей?! Тех, кого он еще буквально вчера прикрывал, рискуя собственной жизнью.
Антон пытался представить себе, что чувствовал сидящий в кабине истребителя лейтенант Вихров. Пытался – и не мог. В голове просто не укладывалось, как можно было с такой небрежной простотой уничтожать своих товарищей?! Тех, кого он еще буквально вчера прикрывал, рискуя собственной жизнью.
Ну да! Да! Они тоже шли не на прогулку! Ну и что?! Кто сказал, что пилоту и его друзьям грозила смертельная опасность?
Каланин вздохнул. Нет, накрутить себя и вызвать настоящую, ничем не замутненную ненависть к Вихрову не получалось. Наверное, потому, что перед глазами неизбежно вставала фигура, обезображенная чудовищными пытками. А еще память услужливо подбрасывала картинки из экстренных выпусков новостей: несколько кораблей имперского Флота вероломно атакуют своего собрата. Сначала долго-долго подкрадываются, словно и не замышляют ничего дурного, а потом неожиданно разворачивают орудийные башни, распахивают ракетные пеналы и открывают огонь. Бьют слаженными ракетными залпами, стегают плетьми энергетических разрядов, щедро поливают потоками смертоносного излучения. И там тоже плавают в вакууме маленькие черные точечки. Много точечек.
Разумеется, задним числом всем жителям Империи объяснили, что, дескать, в последнюю секунду была пресечена попытка мятежа. Что экипаж крейсера «Московит» на самом деле уже давно находился на подозрении, но лишь сейчас доблестному жандармскому управлению удалось получить неопровержимые свидетельства готовящейся измены. «И в тот же миг доблестные сотрудники…» Далее по тексту.
Но те, кто был «в теме», отнеслись к официальным пресс-релизам с изрядной долей недоверия. Как-то сомнительно выглядела вся эта история. И весьма дурно пахла. Особенно странно выглядел тот факт, что «подлые враги» не успели сделать ни единого выстрела в ответ!
Спустя три часа капитан позволил себе перерыв. Позвонил домой, повинился перед Элей за то, что опять задерживается, с удовольствием выслушал обещание получить чем-нибудь увесистым по голове и затем связался с Анной, секретаршей полковника, чтобы заказать себе ужин.
Кормили жандармов отлично. Отдав должное всем блюдам местной кухни, капитан, к собственному удивлению, быстро добил намеченный на этот день фронт работ, сбросил все в память компьютера, распечатал краткую выжимку со своими мыслями и предложениями и отправился к Брембергу. Втайне Антон очень надеялся на то, что северянин впечатлится его рвением, смилостивится и отпустит домой. Но жизнь, как это частенько бывает, внесла свои коррективы в эти планы.
Не успели они перекинуться с Брембергом и парой слов по поводу служебной записки Антона, как полковнику позвонили. Информация поступила, судя по его вытянувшемуся лицу, настолько важная, что Каланин в который раз за сегодняшний день понял: недавний столь чудесно проведенный отпуск отольется ему нынче такой нервотрепкой, что впору будет проситься в новый, когда все закончится.
Если только отдых этот не предоставят ему за казенный счет. Где-нибудь за высокими оградами со злющей охраной. Или на кладбище…
– Работаем, капитан! – азартно вскочил с места Бремберг. – Кажется, он все-таки проявил себя!..
3
…Гуляли хорошо!..
Третий день компания меняла кабак за кабаком. Сашка давно потерял им счет и не смог бы сейчас вспомнить, пожалуй, ни одной особенной детали, присущей какому-то из них. Везде было одно и то же: стол, обильно заставленный закусками и бутылками, шумное многоголосье, в котором никто и не старался услышать собеседника, а тылдычил что-то свое, размалеванные девицы, появлявшиеся, как правило, после второй перемены блюд, ну и – как венец всего – вежливая, но твердая просьба хозяев «выметаться подобру-поздорову». А что вы хотите, восемь рыл, по которым явно каторга плачет, гужебанятся так, что другие посетители, словно ошпаренные, разбегаются!
Первому такому «недовольному» Сашка едва не набил морду, но Джонни почему-то удержал его. Это было настолько удивительно, что все замолчали и вытаращили на него глаза, а затем, не сговариваясь, потребовали объяснений. И вправду, с чего бы это вдруг самый резкий, самый заводной из их компании вдруг проявил такое странное миролюбие? Оно, конечно, понятно – не на привычной хазе сегодня праздник, но все же?!
Но Джон в ответ цыкнул зубом, по-волчьи оскалился и обманчиво тихим голосом посоветовал всем заткнуться и топать на выход. При этом он так выразительно сунул руку во внутренний карман, что все как-то сразу поскучнели и спорить больше не стали: получить импульс между глаз – оно кому надо?
Тем более что платил-то за всех именно Джонни, так почему бы не закрыть глаза на некоторые странности в его поведении? Глядя на всех, и Сашка решил плюнуть на это недоразумение.
Правда, в третьем – или в четвертом?.. а, не суть важно, – заведении он все-таки подсел к приятелю поближе и, для начала чокнувшись, задал-таки мучавший его вопрос:
– Слушай, а хрен ли ты тому лосю не дал рога обломать?
Митяй – Джонни было только прозвищем, о чем знали лишь близкие друзья да дотошные следователи полиции, – мутно поглядел на него, неожиданно благодушно улыбнулся и задушевно ответил:
– Дурень ты, Сашок! Ох, какой дурень! Ну, вот скажи мне – кто при полных карманах лавэ на скандал в первом же кабаке нарывается? Вот посидим еще здесь, потом там – он неопределенно махнул рукой, – потом еще вон там… дно кармана увидим, вот тогда и развернемся во всю ширь – это я тебе обещаю! А сейчас гуляй, душа!.. Эй, человек, а ну вели-ка музыкантам мою любимую еще разок сбацать!..
Что ж, это здорово меняло дело. Сашка решил, что он и сам, поймай подобный фарт, не захотел бы оказаться в участке в самом начале веселья.
А то, что Джонни улыбнулась нешуточная удача, было видно невооруженным глазом – один только его прикид чего стоил! Вылитый граф! Ну, или барон, на крайний случай! И не скажешь, что за плечами этого расфуфыренного щеголя три ходки по очень серьезным статьям и нехилое уважение весьма авторитетных людей. (Правда, поговаривали еще, что Митяй в свое время учился в университете на некогда популярном факультете ксеноархеологии – отсюда, мол, его интеллигентские замашки, но толком никто ничего не знал.)
А чаевые, которыми щедро одаривались все официанты, шлюхи и музыканты?! Да Сашке, по нынешнему «неурожаю», полгода за такие бабки пахать, как проклятому! А Митяй лишь посмеивается да знай себе карточкой по кассовому сканеру – вжик-вжик! И про дело, которое ему такой куш принесло, ни словечка! А ведь раньше всегда в одной команде работали…
Только вот ночью второго дня довелось Сашке кореша совсем в другом виде наблюдать. Стоял тогда Митяй на улице – вроде как проветриться вышел, – смолил сигарету за сигаретой и пялился в одну точку остановившимся взглядом. Нехорошим таким взглядом!
А когда Сашка, не разобравшись в ситуации, сунулся к нему и попросил огоньку, Митяй вдруг ухватил его за плечо, придвинулся вплотную – так, что глаза в глаза! – и жарко зашептал срывающимся голосом:
– Ты представляешь, я их, вот как тебя сейчас, видел! Лежат вроде как мертвые, а все одно по спине холодок – будто смотрят они на тебя и ждут, когда ты к ним спиной повернешься, чтобы, значит, наверняка броситься!.. А пить-то нельзя! И ширнуться тоже: ни-ни! Там у них с этим строго – одного сразу грохнули, как только под кайфом застукали. Им это вообще было раз плюнуть – звери еще те… Куда там нашим беспредельщикам!.. Эх, и зачем я только на это подписался!
Митяй аж всхлипнул от жалости к самому себе. А потом вдруг обмяк, отпустил Сашкин пиджак и, вяло сплюнув на тротуар, поплелся обратно в кабак. Но на пороге он встряхнулся, вновь превращаясь в прежнего Джонни – лихого и удачливого бортника, – и весело подмигнул застывшему столбом другу:
– Не боись, Сашок! Мы еще повоюем! С золота есть-пить будем! Я ж ведь тоже не пальцем деланный – страховочку себе на всякий случай, знаешь, какую придумал? Ни одна сука меня даже тронуть не посмеет, иначе такой тарарам поднимется – всем чертям жарко станет! – Митяй продемонстрировал ночным небесам неприличный жест и заразительно рассмеялся. – Пойдем лучше еще по одной врежем – и по бабам!..
…Оператор, сидевший в обычном с виду фургоне с сине-белой эмблемой крупнейшей межпланетной IT-корпорации «Ай-Би-эС» на борту, привычно обработал поступившую к нему на терминал информацию, быстро сформировал пакет данных, пропустил его через кодирующий контур и переправил соответствующему адресату…
– Есть один нотариус, – объяснял Антону Бремберг в машине. – Раньше он вел все дела Звонаревых и поэтому сразу же попал в нашу разработку. Ничего серьезного за ним не обнаружили, но, на всякий случай, велели ребятам из местного полицейского участка сообщить нам, если вдруг что интересное проклюнется.