— Подробнее, Лопкер, — сказала Ева, прочитав имя на табличке, прикрепленной к нагрудному карману рубашки.
— У нее была истерика, лейтенант. Ее уже вырвало.
У самой парадной двери.
— Да, я заметила.
Сержант слегка успокоился — кажется, Даллас не собиралась сдирать с него шкуру.
— Как только она открыла нам, ее опять вырвало. В том же месте. Потом она села на ступеньки, обхватила себя руками, заплакала и стала твердить: «Андреа мертва, она наверху». Моя напарница осталась с ней, а я поднялся по лестнице, чтобы проверить, так ли это. Но далеко идти не пришлось. — Он скорчил гримасу и кивком указал на дверь спальни. — Я сразу почувствовал запах, заглянул в спальню и увидел тело. Поскольку убедиться в смерти можно было визуально, не пере ступая порога, я не стал входить, чтобы не оставлять следов. Быстро осмотрел второй этаж, убедился, что в доме больше нет ни живых, ни мертвых, затем сообщил диспетчеру.
— А ваша напарница?
— Моя напарница оставалась со свидетельницей. Сержант Рики умеет успокаивать свидетелей и жертв преступления. Похоже, у нее и на этот раз получилось.
— Ладно. Начинайте опрос соседей. Рики присоединится к вам позже.
Ева спустилась на первый этаж. У парадной двери стояли чемодан, ноутбук и огромная спортивная сумка, неразлучная спутница большинства женщин в любом путешествии. Гостиная выглядела так, словно в ней погулял смерч, а в кухне явно поработала целая толпа свихнувшихся поваров. Сержант Рики сидела за темно-синим кухонным столом; напротив нее расположилась рыжая женщина лет двадцати пяти. Женщина была такой бледной, что веснушки, испещрявшие ее нос и скулы, казались кусочками корицы, брошенными в молоко. Ярко-синие глаза, остекленевшие от гора и слез, были обведены красными кругами. Ее прическа была еще короче, чем у Евы; маленькая челка надо лбом подчеркивала форму головы. В ушах красовались огромные серебряные кольца. На женщине были брюки, рубашка и жакет модного в Нью-Йорке черного цвета. «Дорожный костюм», — предположила Ева вспомнив чемоданы, стоявшие в вестибюле.
Увидев начальство, Рики подняла голову. Профессионалы обменялись взглядами.
— Саманта, обязательно позвоните по телефону, который я вам дала.
— Позвоню. Спасибо за то, что посидели со мной.
— Не за что. — Рики поднялась и подошла к двери, у которой ждала Ева. — Лейтенант, она сильно потрясена. Держится из последних сил. Надолго ее не хватит.
— Какой телефон вы ей дали?
— Службы помощи жертвам насилия.
— Хорошо. Вы записали беседу с ней?
— Да, мэм. С ее позволения.
— Переправьте запись мне. — Ева немного помедлила. Пибоди тоже умела успокаивать, но Пибоди здесь не было. — Сержант Рики, я приказала вашему напарнику начать обход соседей и сказала, что вы вскоре присоединитесь к нему. Найдите сержанта Лопкера и скажите, что вы нужны мне здесь. Пусть возьмет в помощь кого-нибудь из рядовых. Если у свидетельницы снова начнется истерика, будет лучше, если рядом окажется человек, к которому она успела привыкнуть.
— Есть, мэм.
— Теперь оставьте нас наедине. — Ева вошла на кухню и остановилась у стола. — Мисс Гэннон? Я — лейтенант Даллас. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Да. Бет… то есть сержант Рики объяснила, что мне придется отвечать на вопросы. Прошу прощения, я не расслышала, как вас зовут.
— Даллас. Лейтенант Даллас. — Ева села. — Я пони маю, как вам трудно. Не будете возражать, если я запишу нашу беседу? Расскажите мне, что случилось.
— Я не знаю, что случилось! — Глаза Саманты блестели, голос звучал хрипло. Она посмотрела на свои руки и сделала несколько вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться. Ева оценила это по достоинству. — Я приехала домой. Приехала из аэропорта. Я уезжала из города. Отсутствовала две недели.
— Где вы были?
— Гм-м… В Бостоне, Кливленде, Ист-Вашингтоне, Лексингтоне, Далласе, Денвере, Новом Лос-Анджелесе Портленде, Сиэтле. Какой-то город забыла. Или два. — Она слабо улыбнулась. — Я совершала рекламное турне. Написала книгу, и ее опубликовали. Мне очень повезло.
Губы Саманты задрожали, и она всхлипнула.
— Книгу хорошо приняли, и издательство послало меня в турне рекламировать ее. Я колесила по стране две недели. Потом вернулась домой. А здесь…
Она обвела взглядом кухню, и Ева почувствовала, что новая истерика не за горами.
— Мисс Гэннон, вы живете здесь одна?
— Что? Одна? Да, я живу одна. Андреа не… не…
О боже…
Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание и сжала руки так, что побелели костяшки пальцев. «Ее борьба с собой превратилась в настоящую битву», — подумала Ева.
— Я хочу помочь Андреа, — сказала она. — Но для этого вы должны помочь мне понять, что произошло. Держитесь. Мы скоро закончим.
— Я не слабонервная. — Саманта потерла лицо ладонями. — И умею справляться с собой. Во всяком случае, в обморок падать не собираюсь.
«Держу пари, что не собираешься», — подумала Ева.
— У каждого есть свой предел… Итак, вы приехали домой. Расскажите, что было дальше. Дверь была за перта?
— Да. Я раскодировала замки, выключила охранную систему. Потом вошла, поставила вещи. Радовалась, что наконец-то вернулась. Я очень устала, хотела вы пить бокал вина и принять ванну. А потом увидела гостиную… Сначала я не поверила своим глазам. Потом разозлилась. Разозлилась и вышла из себя. Вынула из кармана телефон и позвонила Андреа.
— Почему?
— Ох… Видите ли, Андреа присматривала за домом.
Я не хотела, чтобы дом две недели оставался без при смотра, а она собиралась делать у себя ремонт, и мы договорились… Она должна была пожить здесь, поливать мои цветы, кормить рыбок… О боже, мои рыбки! — Саманта хотела встать, но Ева удержала ее за руку:
— Подождите.
— Мои рыбки. Две золотые рыбки. Живые рыбки, у меня в кабинете. Я даже не зашла туда.
— Сядьте! — Ева сурово подняла палец, удерживая Саманту на месте, затем встала, подошла к двери и сделала знак одному из «чистильщиков». — Сходите в кабинет, проверьте, как там рыбки, и сообщите мне.
— Что?
— Выполняйте!
Она вернулась к столу. По щеке свидетельницы катилась слеза; нежная, как у всех рыжих, кожа была по крыта пятнами. Но Саманта еще держалась.
— Значит, когда вы уезжали, Андреа жила здесь. Только Андреа?
— Да. Возможно, иногда сюда кто-то приходил. Она общительная. Любит вечеринки. Именно это я и поду мала, когда увидела гостиную. Что она устроила какое-то дикое сборище и погром. Я поднималась по лестнице и диктовала ей сообщение. Говорила ужасные вещи… — Саманта закрыла лицо руками. — Ужасные вещи, — повторила она. — А потом почувствовала этот ужасный запах и разозлилась еще сильнее. Ворвалась в спальню и… увидела ее. Она лежала на полу у кровати. Вся в крови. Только кровь не была похожа на кровь. Ну, вы меня понимаете… Думаю, что я закричала. Может быть, потеряла сознание. Я не знаю.
Она подняла заплаканные глаза.
— Не помню. Только помню, что снова сбежала по лестнице. Набрала «девять-один-один». Потом меня вырвало. А потом я сделала глупость…
— Какую глупость?
— Вернулась в дом. Я не подумала. Нужно было остаться на улице, дождаться полиции или пойти к соседям. Но я уже ничего не соображала. Вернулась, стояла в вестибюле и дрожала.
— Это была не глупость, а шок. Разные вещи. Когда вы в последний раз разговаривали с Андреа?
— Точно не помню. В самом начале турне. Кажется, звонила ей из Ист-Вашингтона. Просто для проверки — Она с досадой смахнула вторую слезу. — Я была ужасно занята. Не было ни одной свободной минуты. Звонила еще пару раз, оставляла сообщения. Напоминала, что скоро вернусь.
— Ваша подруга ни на что не жаловалась? Не говорила, что ей угрожают?
— Нет. Ничего такого не было.
— А вам самой никто не угрожал?
— Мне? Нет. — Она покачала головой.
— Кто знал, что вы уехали из города?
— Гм-м… да все. Мои родные, друзья, мой литературный агент, издатель, руководитель рекламной кампании, редактор, соседи… Это не было тайной. Я так радовалась выходу книги и предстоящему турне, что рассказывала об этом направо и налево. Поэтому… Вы думаете, это была кража со взломом? Ох, простите, я никак не могу запомнить вашу фамилию.
— Даллас.
— Лейтенант Даллас, так вы думаете, что это была кража со взломом? Кто-то узнал про мой отъезд, решил, что в доме будет пусто, и…
— Возможно. Позже вы осмотрите дом, составите список похищенного и передадите его нам.
Однако Ева уже заметила, что дорогая электроника и картины остались на месте. Любой уважающий себя взломщик забрал бы их. На Андреа Джекобс были очень красивые наручные часы и украшения. Неважно, настоящие или поддельные. Взломщик ни за что не оставил бы их на месте преступления.
— В последнее время вам не поступало звонков, пи сем или каких-нибудь других сообщений необычного характера?
— Ну… после выхода книги со мной общались многие люди. Главным образом через издательство. Люди, которые хотели познакомиться со мной, которые хоте ли, чтобы я помогла им издать их книги или написала книгу о них. Среди них попадались довольно странные типы. Но никаких угроз не было… Да, а еще кое-кто излагал свои версии по поводу бриллиантов.
— Каких бриллиантов?
— Из книги… Видите ли, в моей книге описывается одна из самых крупных в истории краж бриллиантов.
Здесь, в Нью-Йорке. К ней имели отношение мои дедушка и бабушка… Нет, они ничего не крали, — быстро добавила Саманта. — Мой дедушка был частным сыщиком и расследовал это дело по заданию страховой компании, а бабушка… ну, это неважно. Важно то, что четвертую часть бриллиантов так и не удалось найти.
— Серьезно?
— Как сквозь землю провалились. Кое-кто из тех, кто пытается связаться со мной, любит поиграть в детективов. Это одна из причин успеха книги. Куда исчезли бриллианты стоимостью в несколько миллионов долларов? С тех пор прошло больше пятидесяти лет, но никто о них не слышал.
— Книга вышла под вашей настоящей фамилией?
— Да. Понимаете, мои дедушка и бабушка познакомились благодаря этим бриллиантам. Это часть истории семьи Гэннон. Собственно, она и составляет сердцевину книги. Бриллианты — это приманка, а главное — история любви.
«Насчет любви не знаю, — цинично подумала Ева, — а вот бриллианты стоимостью в несколько миллионов долларов — действительно приманка что надо. И чертовски хороший мотив для преступления».
— О'кей. Вы или Андреа в последнее время не разрывали отношений с мужчинами?
— У Андреа не было постоянного партнера. Ей про сто нравились мужчины. — Щеки Саманты лихорадочно вспыхнули. — Нет, я не так выразилась. Я хотела сказать, что она встречалась со многими. Ей нравилось бывать на людях с мужчинами. Но серьезной связи у нее не было.
— А может быть, кто-нибудь из тех, с кем она встречалась, хотел от нее чего-то более серьезного?
— Она никогда не упоминала об этом. Если бы кто-нибудь из ее кавалеров стал проявлять настойчивость, Андреа бы мне рассказала. Непременно. В основном она встречалась с теми, кто хотел того же. Весело про вести время, не беря на себя никаких обязательств.
— А вы сами? Саманта нахмурилась:
— В данное время я ни с кем не встречаюсь. Перед поездкой у меня не было для этого ни времени, ни желания. Примерно месяц назад я порвала с одним чело веком, но все прошло спокойно.
— Его имя?
— Но он никогда… Чад никогда не сделал бы такого. Конечно, он изрядный болван, но не…
— Это обычный порядок. Просто чтобы исключить возможности. Чад?..
— О господи… Чад Дикс. Живет на Восточной Семьдесят девятой.
— У него были ключи от дома?
— Нет. То есть были, но я сменила замки, как только мы расстались. Я не такая дура. До того, как стать частным сыщиком, мой дедушка был полицейским. Если бы я не соблюдала основы безопасности жилища, он спустил бы с меня шкуру. Коды охраны я тоже сменила.
— И правильно сделали. Кто еще знал новые коды? Саманта запустила пальцы в волосы и взлохматила их.
— Кроме меня и Андреа, их знала только уборщица. Из фирмы «Нью-Йоркская горничная». А еще мои родители. Они живут в штате Мэриленд. Я сообщила им все свои коды. Просто так, на всякий случай.
Она широко раскрыла глаза.
— Камера слежения… Над входной дверью есть камера слежения!
— К сожалению, ее выключили, а дискеты забрали.
— Ох… — Наконец-то лицо Саманты приобрело свой обычный цвет. Такую кожу называют «кровь с молоком». — Так действуют только профессионалы. Но зачем профессионалам понадобилось устраивать по гром?
— Хороший вопрос. Скоро мы поговорим с вами еще раз, а пока… Вы никому не хотите позвонить?
— Позвонила бы, но некому. Мои родители в отпуске. Плывут на яхте по Средиземному морю. — Она закусила губу и задумалась. — Я не хочу, чтобы они знали о случившемся. Мама и папа собирались в это путешествие целый год и отплыли всего неделю назад. Если они услышат об этом, то сразу вернутся.
— Решать вам.
— Брат улетел по делам, вернется только через не сколько дней. А сестра в Европе. Она собиралась встретиться с родителями и провести с ними дней десять… Нет, я предпочитаю помолчать. Мне нужно позвонить дедушке с бабушкой, но это подождет до завтра.
Ева имела в виду людей, которые могли бы побыть с Самантой и оказать ей моральную поддержку. Но, похоже, эта женщина была права. Назвать ее слабонервной было нельзя.
— Мне обязательно оставаться здесь? — спросила ее. Саманта. — Неприятно об этом думать, но, видимо придется переехать в гостиницу. По крайней мере, но какое-то время. Я не хочу оставаться здесь одна. Не хочу ночевать здесь.
— Я договорюсь, чтобы вас отвезли туда, куда скажете. Но мне будет нужно знать, как с вами связаться.
— О'кей. — Она на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Лейтенант, она умерла! Андреа умерла, потому что была здесь. Потому что была здесь в мое отсутствие.
— Она умерла, потому что кто-то ее убил. Кем бы ни был этот человек, за случившееся отвечает только он. Не вы. И не Андреа. Моя работа заключается в том, чтобы найти виновного.
— Да, я знаю. И, кажется, вы с ней неплохо справляетесь.
— Спасибо. Я попрошу сержанта Рики проводить вас в гостиницу. Если вспомните что-нибудь, позвони те мне в управление… Да, эти бриллианты, о которых вы писали… Когда их украли?
— Очень давно. Почти пятьдесят лет назад. В то время их стоимость превышала двадцать восемь мил лионов. Но примерно три четверти камней были най дены и возвращены.
— И все же осталось немало… Спасибо за помощь, мисс Гэннон. Примите мои соболезнования в связи с гибелью подруги.
Ева вышла в коридор. В мозгу крутилось множество гипотез. Кто-то из «чистильщиков» тронул ее за плечо.
— Эй, лейтенант… Я проверил рыбок. Их не тронули.
— К чертовой матери! — Ева сунула руки в карманы и устремилась к выходу.
18.
До дома было ближе, чем до управления. Кроме того, у нее имелся хороший предлог не возвращаться на работу: оборудование, стоявшее в доме Евы, было на много лучше того, что могли предложить копы. Конечно, за исключением пресловутого отдела электронного сыска.
Честно говоря, она имела доступ к оборудованию, которому позавидовал бы сам Пентагон. «Вот оно, пре имущество семейной жизни! — подумала Ева. — Выйди замуж за одного из самых богатых и могущественных людей на свете, обожающего электронные игрушки, и играй в них сколько влезет…»
Впрочем, если уж быть честной, Рорк не столько играл в эти игрушки, сколько с их помощью разыскивал информацию, необходимую для разоблачения очередного преступника. Обычно Ева этому сопротивлялась, но сегодня решила не спорить. Тем более что рядом не было Пибоди, на долю которой обычно выпадала эта утомительная и скучная работа.
Гипотеза о бриллиантах ей понравилась. Нужно было копнуть это дело поглубже. А кто сможет найти сведения об ограблении лучше, чем бывший вор? В этом смысле темное прошлое Рорка было большим плюсом. Конечно, брак — вещь странная и таинственная, но в целом очень неплохая.
К тому же обязанности ученого секретаря пошли бы Рорку на пользу. Отвлекли бы его от истории, вынырнувшей из этого темного прошлого и выбившей его из колеи. Когда взрослый мужчина узнает, что злобная сука, которая била ребенка, а потом бросила его, не была его матерью, а его настоящую мать, чудесную юную женщину, без памяти любившую своего маленького сынишку, убил его собственный отец, это может свести человека с ума. Даже такого психически уравновешенного, как Рорк.
Помогая ей, он поможет себе самому. Правда, это слегка нарушит ее планы на вечер. У нее на уме было нечто более личное и интимное. Дворец кий Рорка Соммерсет, проклятие ее жизни, наконец-то уехал в отпуск, они с Рорком остались в доме одни, и на счету была каждая минута. Насколько она помнила, ни о каких совещаниях и приемах речи не шло.
Сегодня вечером Ева надеялась свести мужа с ума и позволить ему отплатить ей той же монетой.
Но поработать вместе тоже было неплохо.
Она миновала большие чугунные ворота, защищавшие мир, который построил Рорк. Зрелище было захватывающее: широкий газон, такой же изумрудно-зеленый, как трава, которую она видела в Ирландии, огромные лиственные деревья и цветущие кусты. В центре города, ставшего родным им обоим, раскинулся оазис мира и спокойствия. Его башенки и шпили вонзались в голубое небо, а бесчисленные окна пламенели в лучах закатного солнца.
Как ни странно, дом, бывший наполовину крепостью, наполовину замком, незаметно стал ее кровом. Она начинала понимать мужа. Тяжелое детство вызвало у него неукротимое стремление никогда не оглядываться на прошлое. Теперь Ева по достоинству оценила желание Рорка создать свой собственный, единственный и неповторимый домашний очаг, который мог бы стать его опорой.