Его губы прильнули к моей шее, после чего он так привычно-ласково шепнул мне в ушко:
– Я все так же люблю вас, Эмма. Вы станете моей женой? Поднимите ваше личико, чтобы я смог поцеловать вас и увидеть ответ в ваших глазах.
Я послушно подняла голову и дрожащим голосом спросила:
– А ваша невеста? Что с ней стало?
– Я свободен от данного обещания и могу располагать собой по вашему желанию.
Больше мне ничего не было нужно слышать, и некоторое время мы только целовались со всей жадностью, какую вызывает пятилетняя разлука между истинно любящими людьми. Немного успокоившись, он подхватил меня на руки и уселся со своей ношей на диванчик в углу библиотеки.
– Так вы станете моей женой? – Уильям пытливо взглянул мне в лицо.
– Вы женитесь на мне после тех слов, которые я сказала вам при нашем расставании?
– Когда я ехал сюда, я ожидал встретить холодный прием. Но ваши глаза сказали, что вы не совсем равнодушны ко мне, и если не любите меня, то, по крайней мере, рады избавиться от одиночества. А мне довольно и этого. Вы повзрослели и теперь знаете, чего хотите от жизни и от любви, а я надеюсь со временем завоевать ваше сердце надежнее, чем в прошлый раз.
– Почему же вы ждали так долго? Я осмеливалась мечтать, что вы приедете поддержать меня после моей утраты. – Мне все еще не верилось, что я могу снова обнимать его и смотреть в любимые глаза.
– Я был уверен, что вы с вашей щепетильностью не позволите мне говорить о любви, когда срок вашего вдовства был еще столь ничтожен. Я и теперь еще не вполне верю, что вы не гоните меня, дорогая фея.
Когда герцог назвал меня этим милым прозвищем, я не могла сдерживаться долее и залилась слезами.
– Простите меня, Уильям, я обидела вас и солгала вам. Все эти годы я не переставала любить вас одного, как ни старалась погасить эту привязанность доводами рассудка.
Он взял меня за подбородок и повернул к себе.
– Это правда? Почему же вы обманули меня? Если у вас были причины расстаться со мной, вы могли открыть их мне, не опасаясь осуждения или неприязни. Не напрасно я не хотел верить вашим словам, стараясь прислушаться к вашему сердцу!
– Позже я открою вам причину, а сейчас я хочу просто наслаждаться вашим обществом, любимый мой.
Остаток дня мы провели, почти не разговаривая, осыпая друг друга страстными ласками, но не переходя определенных границ. Я не хотела изменять памяти мужа в этом доме, а Уильям, как и прежде, разделял мои чувства. Вечером я долго не могла уснуть и была уверена, что и он так же ворочается на постели в гостевой спальне. С трудом преодолев желание вскочить и побежать к любимому, я принялась строить планы на будущее. Он теперь свободен (надо только узнать у него всю правду), я же достаточно долго находилась в трауре для того, чтобы вступить в новый брак, хотя и рисковала вызвать пересуды. Неужели мы поженимся и будем всегда рядом друг с другом? Неужели преодолены все обиды и разочарования, и впереди нас ждет только взаимная нежность и доверие?
Я уже отвыкла радоваться за себя, ограничиваясь радостью за друзей и родных.
Глава 31
Я проснулась в шесть часов утра в состоянии, близком к истерике. Всю ночь меня мучили кошмары, и сейчас мне казалось, что возвращение Уильяма мне только приснилось. Кое-как одевшись, я выскочила из спальни с растрепанными волосами, переполошив слугу Уильяма, который мирно лежал на диване перед его комнатой. Слава богу, значит, все произошло на самом деле. Слуга Уильяма сказал, что его господин обычно поднимается рано и отправляется на прогулку, так же он поступил и сегодня.
Я накинула плащ и без шляпки выбежала на улицу.
Мне пришлось немало побегать, прежде чем я нашла Уильяма около своего любимого грота. Увидев меня в таком состоянии, он тут же увлек меня в грот и усадил на скамью.
– Что с вами, милая? Что-то случилось, может быть, ваш сын нездоров?
Я перевела дух и прижалась щекой к его плечу.
– Нет-нет, ничего не произошло. Просто мне показалось, что ваше появление – всего лишь сон, и я хотела найти вас и убедиться в вашей полной реальности, – надо же, я опять могу иронизировать!
– Сколько раз подобные сны оказывались для меня горьким разочарованием! – Герцог вздохнул и принялся развязывать мой плащ. – Эмма, я больше не могу сдерживать свои желания, я не спал почти всю ночь, думая о том, что нахожусь под одной крышей с вами и не могу ласкать вас.
– Я совершенно не хочу, чтобы вы сдерживались, – прошептала я, прижимаясь к нему всем телом…
В дом мы возвращались, смеясь, и даже суровая физиономия миссис Добсон не смутила нашей радости. После завтрака мы устроились в библиотеке, и Уильям сказал, что хочет познакомиться с моим сыном, которого рад будет назвать своим. С трепетом я велела привести мальчика, прикидывая, как сказать Уильяму о его отцовстве. Я не собиралась теперь ничего скрывать от него, не боясь задеть честь графа. Уверена, граф Дэшвилл при своей правдивости одобрил бы мое решение.
Уильям был очень ласков к ребенку, а малыш, будучи лишен обычной детской застенчивости, смело подошел к нему.
– Какой чудесный малыш, и так похож на вас, дорогая, что я уже полюбил его, – сказал Россетер, когда ребенка увели. – Сколько ему лет?
– Третьего октября исполнилось пять, – ответила я, предоставляя Уильяму шанс догадаться самому.
– В октябре? Но… чему вы улыбаетесь, Эмма? Ответьте мне, неужели я смею надеяться… – Голос его прервался, а вид был такой обескураженный, что в другой, менее трогательной ситуации я бы не удержалась от смеха.
– Это и есть причина нашего расставания, Уильям. Простите меня, но я не хотела тогда, чтобы вы знали о будущем ребенке.
Он схватил меня за руки:
– Эмма, так Эдвард мой сын? И вы столько лет скрывали от меня это? Как это жестоко!
– Выслушайте меня, любимый, прошу вас, – робко начала я, стараясь не расплакаться. – Мой ребенок должен был носить фамилию Дэшвилл, я не могла допустить, чтобы кто-нибудь догадался о том, что его отец не граф. А вы могли бы не сдержать себя и натворить какие-нибудь глупости…
– Вы правы, я потребовал бы развода и немедленно женился на вас!
– Невзирая на помолвку? Нет, Уильям, я жалею, что огорчила вас, но я выполняла свой долг перед мужем.
– Ваш муж? Он о чем-нибудь догадывался?
Настала пора открыть правду про мой брак, и я сделала это, рассказав все с предельной откровенностью, за исключением событий, случившихся на маскараде.
Уильям, казалось, не обратил внимания на пробел в моем рассказе, продолжая изумляться и переходя от поношений графа к сочувствию его искалеченной жизни. Он признал наконец, что графа можно оправдать, но корил меня за скрытность так долго, что только поцелуи и другие ласки смогли успокоить его и уверить в том, что я испытывала гораздо большую боль, не только потеряв его, но и взяв на душу грех отвратительной лжи.
В этот день мы больше не говорили о моем замужестве, ибо Уильям желал ближе познакомиться с сыном. Только вечером, когда Эдварда отправили спать, Уильям обратился ко мне и спросил, когда я считаю приличным сыграть свадьбу.
Я ответила, что жду только его предложения, но хотела бы венчаться ранней весной, когда все цветет и звери и птицы ищут свою вторую половинку.
– Как вам будет угодно, любимая. Я ждал столько лет и так мало надеялся на счастье, что согласен подождать несколько месяцев, если вы обещаете мне не передумать. – Вот и он начал шутить – хороший признак, мы снова молоды и веселы.
– Но все же – что сталось с вашей невестой, Уильям? Она не сможет помешать нашему союзу?
– Моя помолвка своей необычностью не уступает вашему замужеству, любовь моя. Я оказался связан словом на пять лет, но они истекли, и я готов был ждать, когда вы освободитесь, столько, сколько потребуется. Как бы я ни желал здоровья вашему уважаемому супругу, его смерть принесла бы вам свободу… Хотя я боялся, что вы распорядитесь этой свободой без моего участия.
– Все эти годы я думала о вас, но никогда меня не посещала мысль о том, что смерть мужа принесет мне свободу. Я так сильно привязалась к нему, что не представляла себе другой жизни, даже с вами. – Я несколько смутилась таким неблагородным желанием с его стороны.
– Я знал, что вы будете разочарованы, дорогая Эмма, но по привычке говорю вам правду. Я терзался тем, что хочу свободы для вас, поскольку эта свобода могла прийти к вам только известным путем. Однако подобные мысли против воли стали занимать меня после того, как истек срок, отведенный для моей помолвки. Пока я считал себя связанным, я не мог думать о вас как о своей супруге и страдал от того, что не могу даже видеть вас, говорить с вами. Но как только я понял, что могу распоряжаться своей жизнью, мысли мои обратились к вам уже в другом качестве. – Он вздохнул, и я снова представила меру его страданий, не облегченных, как у меня, чувством выполненного долга и радостью материнства. – Назвать вас своей супругой, быть рядом с вами день и ночь – как только я представил себе это, я уже не мог избавиться от греховных помышлений о вашей свободе.
– Что же, в подобной ситуации никто, наверное, не избежал бы соблазна хотя бы на миг пожелать избавления от подобных препятствий, и я не упрекаю вас, так как виновна перед вами гораздо больше, чем вы передо мной. Все это время меня радовала и укрепляла любовь близких и сознание собственной правоты, но что помогало вам продолжать любить меня столько лет и не устроить своего счастья с другой?
– Думаю, только сама любовь, другого утешения мне не было дано. Покинутый вами, я едва не погрузился в бездну разгула, и только мысли о вас удержали меня. Едва я представил суровую складочку на вашем нежном лбу и презрительно-ироничный тон, всякое желание утопить горе в вине и наслаждениях покинуло меня. Наверное, я так до конца и не поверил, что вы совсем не любите меня…
– Я старалась солгать убедительно, но если два сердца бьются вместе, притворство не будет для них тайной. Вы с самого начала нашего знакомства поражали меня умением читать мои мысли, и ваше недоверие не удивило меня. Странно все же, что вы так легко согласились уйти, не споря и не упрекая.
– Вы приняли решение, и мне оставалось только покориться. Выяснения и упреки ни к чему бы не привели, я хорошо понимал это, изучив ваш нрав. И потом, я был слишком убит горем, способность рассуждать здраво вернулась ко мне отнюдь не сразу. Позже, когда я много всего успел передумать, я решил, что ваше спокойствие – главное для меня, и даже если вы солгали мне, у вас наверняка имелись причины пойти на разрыв наших отношений. А раз так – настаивать и смущать ваш покой являлось бессмысленным и жестоким. Рассудком я принял это, но сердцем продолжал надеяться, вопреки всякой логике и здравому смыслу. Иначе я ни за что не приехал бы сюда!
На время наша беседа прервалась, многолетняя тоска владела нашими телами в той же степени, что и сердцами, но утолить ее нам было суждено лишь через несколько месяцев. А пока нежные ласки заменяли нам будущее блаженство.
Все же любопытство и тревога не оставляли меня, мешая наслаждаться счастливой переменой в жизни. Я суеверно боялась, что какая-нибудь тень протянет из прошлого свою цепкую клешню и разрежет пополам нашу вновь соединившуюся душу.
Герцог, конечно же, заметил мое беспокойство и ласково спросил, что гложет меня теперь, когда все, кажется, прояснилось и никто не в силах помешать нам быть вместе.
– Уильям, я никогда не смогу скрывать от вас свои мысли. Меня беспокоит все же, что произошло между вами и вашей невестой. Не сможет ли она вновь заявить свои права на вашу руку, пусть даже ваше сердце принадлежит мне?
– Я открою вам эту тайну, чтобы между нами больше не стояло никаких призраков. Возможно, ей когда-нибудь понадобится моя помощь, но прошло уже семь лет, как я ничего не слышал о ней, и надеюсь, что у нее все в порядке.
– Семь лет? – не удержалась я от изумленного восклицания.
– Да, дорогая. Я дал слово женщине, которую совершенно не знал и не знаю до сих пор.
– Но как такое возможно? Впрочем, с вашей романтической натурой можно ожидать любой таинственной истории. Надеюсь, она земное существо, а не ведьма или эльф?
Он крепче прижал меня к себе.
– Признаться, я и сам не знаю. Я пережил удивительное приключение, но, признаюсь, предпочел, чтобы его вовсе не было.
– Вы нарочно дразните меня, сэр, разжигая мое любопытство!
– Вы очень догадливы, моя дорогая. Я намерен торговаться с вами и выпросить по поцелую за каждое слово.
Я спрыгнула с его колен и остановилась у камина. Как радовали меня подобные перепалки, как не хватало их мне все эти спокойные размеренные годы!
– Если вы не продолжите, я брошусь в пламя и исчезну, как саламандра! – пригрозила я ему лукаво.
– Хорошо, всего по поцелую за каждую фразу, и вы узнаете окончание истории.
– Только прошу вас, будьте немногословны и постарайтесь избегать лишних предложений.
– Постараюсь, моя фея! Итак, помните ли вы маскарады, на которых мы так приятно проводили время вдвоем, скрываясь под масками от любопытных глаз?
– Как я могу не помнить хотя бы одной счастливой минуты, проведенной с моим похитителем? – Вот и я уже заговорила цветистыми фразами, это заразительно.
– Я говорил вам, что бывал там и раньше, когда хотел просто повеселиться, пресытившись чопорными светскими развлечениями. За несколько месяцев до нашей с вами встречи я посещал пару раз маскарад, надеясь немного позабавиться, ухаживая за какой-нибудь светской лицемеркой, чтобы потом посмеяться вместе с ней в ее салоне, а может быть, и в ее спальне, да простите вы меня за эти подробности.
– Я прощу вам все, что было с вами до нашей сегодняшней встречи, – только и ответила я, смущенная напоминанием о злосчастном маскараде.
– Мне не за что просить у вас прощения за то время, которое прошло после нашего расставания, а о грехах моей юности вы были достаточно наслышаны еще в Бате, чтобы принимать их как часть моего тогдашнего характера.
– Если вы помните, именно так я их и принимала, и если они и повлияли в какой-то момент на мое отношение к вам, то ваше обаяние и моя растущая симпатия скоро изгладили их из моей памяти.
– Благодарю вас, любимая. Вы обладаете редкой снисходительностью, и я был бы даже рад, если бы вы немного поревновали меня.
– Я всячески заглушала в себе ревность, считая ее признаком неуверенности и слабости, и только Аннабелла способна была заставить меня ревновать против моего желания.
– С мисс Гринхауз мы уже покончили, прояснив мое отношение к ее душевным качествам. Возможно, до вас доходили слухи, что я гостил у нее уже как у баронессы Морланд, но клянусь вам, я не вступал с ней в отношения, отличные от тех, что вы знали раньше.
– Я очень рада слышать это, так как опасалась… Но вы отвлеклись и не получите за эти слова ни одного поцелуя.
– Торговаться здесь бессмысленно, я все равно получу причитающееся мне, и даже с процентами. Но я продолжаю. Итак, однажды я пришел на маскарад, нарядившись пиратом, и встретил очаровательную испанку… Что с вами, дорогая моя?
Последние слова дошли до меня как сквозь туман, а каминный коврик неуклонно приближался к моему лицу. Потом стало темно и тихо.
Глава 32
Очнулась я на диване, а Уильям стоял на коленях и держал у моего лица флакончик с нюхательной солью, который, видимо, принесла миссис Добсон, так как ранее мне он никогда не требовался. Сама миссис Добсон стояла рядом, выражая беспокойство и неодобрение.
– Вам лучше, миссис Дэшвилл? – Несмотря на официальное обращение, в голосе Уильяма слышалось волнение влюбленного, а не просто случайного гостя.
– Да, благодарю вас. Что со мной произошло?
– Вы внезапно упали в обморок, и я очень испугался за вас.
– Мадам слишком много предается тоске и мало спит, истощая свой организм, – встряла миссис Добсон.
– Зато я хорошо ем, – возразила я, стараясь перевести разговор в шутливое русло.
– Я думаю, вам стоит немного отдохнуть, – заявила миссис Добсон с явным намерением проводить моего гостя.
– Я прекрасно себя чувствую, а кроме того, герцог рассказывал мне чрезвычайно важные новости, которые я хочу дослушать до конца. Через час я хотела бы поесть, – добавила я, чтобы смягчить ее недовольство.
– Как будет угодно мадам. – Она гордо удалилась, оставив нас вдвоем.
Теперь мои мысли обратились к последним словам Уильяма, которые я успела расслышать перед обмороком. Не может быть, чтобы…
Дрожащим голосом я произнесла:
– Друг мой, прошу вас, продолжайте свой рассказ.
– Может быть, повременить с объяснениями и дать вам возможность немного отдохнуть? – Он продолжал стоять передо мной на коленях, беспокойно поглядывая на меня.
– Нет, прошу вас, я хочу узнать все до конца. – Я старалась говорить спокойно.
– Итак, я остановился на том, что познакомился с дамой, одетой в испанское платье. Мы танцевали и шутили с ней, не обойдя вниманием и спиртное. Она казалась принадлежавшей свету, но я не мог узнать ее и был заинтригован. Внезапно в давке ей стало плохо, и я вынес ее на воздух. Чтобы не привлекать внимание, я усадил незнакомку в свою карету и предложил отвезти домой, но она отказалась.
Боже мой, возможно ли такое совпадение! Я едва дышала, чувствуя озноб и жар одновременно.
– Я был пьян, она также не пребывала в трезвости… Словом, я потерял голову и… Мне стыдно говорить такое любимой женщине, но я дал волю своим плотским желаниям, и она, казалось, разделяет их. Каково же было мое изумление и ужас, когда оказалось, что моя любовница, которая притворялась замужней дамой, оказалась девственницей!
– В самом деле? – пробормотала я, чтобы что-нибудь сказать.
– Да, увы, я соблазнил невинную девушку, доверившуюся мне. Я не мог оправдать свое безрассудство влиянием алкоголя, ибо был трезвее ее и не должен был пользоваться девичьей слабостью. Я считал незнакомку искательницей приключений, улизнувшей от постылого мужа, а она оказалась романтической героиней, зашедшей слишком далеко в своих попытках узнать скрытые от нее тайны взрослой жизни.