— Они не любят громких звуков, — пояснил дракон, — а при ярком свете их просто не видно. Если захочешь кого-то привести, сначала зайди сама, — он снова потрепал псов по холкам, и те охотно подставлялись под его ладони, будто были самыми настоящими, из плоти и крови.
— Как их называют? — спросила принцесса, успокоенная тем, что на нее не обращают внимания, выпрашивая ласку у хозяина.
— Тер-сели, это духи воды, — Нории улыбался, глядя на начавших резвиться собак, — они любят людей, потому что с людьми им тепло. Принимают облик домашних животных. Молоко любят, и млеют от вязаных шерстяных вещей, поэтому женщины вяжут для новых домов ковры из шерсти овец. Они стали возвращаться в Истаил вместе с народом Песков. Могут принимать вид совершенно обычных собак, из плоти и крови, просто сейчас ленятся. Лентяи, — рассмеялся он добродушно, и один из псов прыгнул ему на грудь, лизнул его в лицо с совершенно счастливым видом.
— Им скучно тут, наверное? — Ангелина совсем перестала бояться этих странных игривых охранников.
— Они меняются, — Нории отмахнулся от тыкающегося ему в бедро пса, — ты не смотри, что они разыгрались. Воры отсюда живыми не уйдут.
— Надо думать, — пробормотала принцесса, успевшая оценить зубастые пасти тер-сели.
— Ну все, хватит, хватит, — псы поскуливали, виляли хвостами, и дракон еще раз почесал их, потрепал по спинам, — у нас дела. Потом зайду поиграю с вами. Или Зафира попрошу. Идите.
Собачища послушно растаяли в тусклом свете единственного светильника, а Нории вернулся ко входу, закрыл тяжелую дверь, и тут же по периметру зала стали вспыхивать золотистые круглые шары.
— Свет работает только если внутри кто-то есть, и если дверь закрыта, — пояснил он. Но Ангелина его не слушала. Она осматривала сокровищницу.
Зал был большой, без окон, но с обязательными арками в стенах, мозаиками и колоннами. У стен стояли широкие мраморные лавки с углублениями, будто это была не сокровищница, а гигантская прачечная — так походили эти углубления на корыта. И все они были заполнены золотом.
Ани с недоверием подошла, осмотрела одну из монет. Вот это да. Когда драгоценного металла столько, он начинает восприниматься, как песок. Но нет, чистейшее золото, тяжелое, весомое — ей ли не знать, как ощущаются в руке настоящие драгоценности.
— Это монеты, которые мы чеканили до войны, — глухо сказал Нории, запустив руку в одно из «корыт» и просыпая обратно горсть блестящих кругляшков. — Напротив, кстати, можешь увидеть старые рудложские монеты, мы вели активную торговлю.
Ангелине археологические изыскания были неинтересны, она соображала, как подсчитать реальный вес золота в драконьей сокровищнице и перевести его в современную валюту. Чтобы понимать, сколько финансов у нее на руках.
— Здесь слитки, — Нории поманил ее в угол, где стояла высоченная, почти до потолка, пирамида, сложенная из тускло мерцающих неровных шаров размером с мужской кулак. Будто кто-то, забавляясь, налепил тысячи неаккуратных больших снежков, а потом обратил их в драгоценный металл. Она сначала и не поняла, что это тоже золото — пирамида была выше ее раз в пять, занимала почти четверть зала, и удивительно, как под этой тяжестью не трескался пол. Сколько же здесь тонн? И как, интересно, эти слитки достают с вершины? Вытащишь из основания — и все рассыплется. Или тоже держится магией?
— А здесь, — продолжал дракон, подходя к своеобразным мраморным «полкам» на стене, на которых были выставлены украшения, сияющие самоцветами, — вещи нашей семьи. Парадные украшения, мы их надевали на большие праздники, и магические амулеты.
Он с любовь перебирал какие-то диадемы, украшенную перевязь для оружия, кинжал с золотой рукоятью, кольца, браслеты, и Ангелина даже отвлеклась от подсчетов, наблюдая за ним. Наблюдала и молчала. Внутри было гадко.
Нории обернулся, посмотрел на нее и что-то увидел в ее глазах, потому что нахмурился, отошел от полок.
— Достаточно тебе золота, чтобы вернуть Пески к жизни? — спросил он насмешливо.
— Мне нужно знать вес, — ответила она, стараясь, чтобы голос не передал ту жалость, которую принцесса испытывала в этот момент.
— Взвесят и подсчитают, — сказал он коротко. — Я предупрежу тер-сели, чтобы не поели слуг. Если тебе поможет, то слитки здесь весом от 800 грамм до полутора килограмм, и их тут более пятидесяти тысяч.
Ани быстро пересчитала в уме на рудложские руди, взяв килограмм на слиток.
— Почти сто миллиардов руди только в слитках, — она покачала головой. — Неплохо.
— Неплохо? — иронично переспросил он. — Мы были богаче всех стран, вместе взятых.
— У Рудлога сейчас бюджет в сотню раз больше, — пояснила она. — Но и населения более 50 миллионов. И расходная часть очень большая. И территория больше.
— Ненамного, — проворчал дракон. Она улыбнулась. На развитие, до становления торговли точно хватит. А там — как управлять будут.
— Если нормализуешь отношения с Рудлогом, — рассуждала она увлеченно, шагая рядом с Нории по колонной галерее дворца, выходящей в парк, — то половину надо будет распределить по банкам континента. Тем самым уберешь излишек с рынка и будешь получать проценты. И в Песках можно открыть кредитно-инвестиционный центр. Золото постоянно растет в цене, люди будут вкладывать живые деньги.
Принцесса глянула на Нории, тот шел рядом с непроницаемым лицом.
— Извини, — произнесла она мягко. — Я все объясню. И что такое банки, и что такое кредиты. И, — она замялась, — когда все наладится, рекомендую получить экономическое образование. Без него в управлении делать нечего.
— Или мне нужно уговорить женщину, которая уже имеет это эко-но-миче-ское образование, — ответил он, останавливаясь у какой-то двери. Ани бросила на него ледяной взгляд — дракон улыбнулся, и она уже хотела сказать что-нибудь резкое, когда вдруг поняла — он ее дразнит.
— Уговаривать никто не запрещает, — сказала она высокомерно, не желая шутить в ответ. Дистанция и осторожность. А то сначала пожалеешь, потом пошутишь, а потом уже раз — и в женах доисторического ящера.
Он снова улыбнулся, на этот раз понимающе, и открыл дверь в малахитовый зал.
— Нас ждут драконы, — произнес он, приглашая ее войти. Принцесса сердито вскинула голову — мог бы и предупредить, куда идут, расправила плечи и вошла в роскошный, мерцающий зеленью и золотом, зал.
«Все-таки есть в них что-то нечеловеческое», — размышляла она, сидя рядом с Нории за огромным столом и стараясь не морщиться от прямо-таки осязаемой ненависти, боли и агрессии, излучаемой почти двумя десятками красноволосых и желтоволосых мужчин, здоровающихся с Владыкой. Был здесь и Четери, в присутствии которого она никак не могла чувствовать себя уверенно. Нории только что представил ее, и Ангелина в наступившей звенящей тишине ровно поприветствовала собравшихся.
— Благодарю за то, что вы откликнулись, — сказала она уверенно, пытаясь не показывать свое беспокойство. Если сейчас дрогнет, оступится, то потом работать не получится. Она замечала и сжатые зубы, и полыхающие красным глаза, но взгляд не прятала — смотрела прямо, выигрывая поединок за поединком. Перевела взгляд на Четери — тот глядел с насмешливым интересом, как на диковинную зверушку, затем вдруг кивнул ей, и она расслабилась. — Предстоит большая работа, и ваше участие позволит ускорить возрождение Песков.
«Черты лица у них правильнее, и мимика не такая интенсивная, как у простых людей. Зато глаза куда выразительней. Разного возраста, но пожилых и стариков нет, все кажутся не старше тридцати лет. Бледные, но не болезненно, скорее бледно-прозрачная кожа, без дефектов, родинок, шрамов или угрей. Будто статуи ожили. И ни один не сутулится, нет никого с лишним весом или грузных. Крепкие, высокие и изящные».
— От расчистки дорог Пески не станут зелеными, — за размышлениями она не уловила начало фразы, и теперь подняла глаза на говорящего. Красноволосый, с узким лицом и гневом в рычащем голосе. — Твой предок погубил страну, тебе ее восстанавливать. Как можешь ты отказываться от долга крови?!
Что же, ожидаемо.
— Тореди, — спокойно, с едва различимым предупреждением пророкотал Владыка-дракон, и говорящий полыхнул глазами, сжал зубы. Принцесса осторожно коснулась локтя Нории ладонью, останавливая, пока конфликт не перешел в замалчиваемую, и поэтому неисправимую стадию. Коснулась и убрала руку.
— Легко возложить ответственность на одни плечи, — четко произнесла она в наступившей злой тишине, — особенно если это плечи женщины и заложницы. Однако прошло пять сотен лет, и вряд ли я могу быть ответственна за несчастье, произошедшее так давно. Даже если вы так считаете — я вступлю в брак только тогда, когда решу сама.
Ненависть стала не просто осязаемой — она давила на нее плитой, и, если б не сидящий рядом дракон, ее бы, наверное, разорвали тут же. Но нужно говорить прямо. Здесь и сейчас нельзя использовать обтекаемые фразы и дипломатию, нужно выпустить гнойник, дать им возможность пройти пик эмоций.
Ненависть стала не просто осязаемой — она давила на нее плитой, и, если б не сидящий рядом дракон, ее бы, наверное, разорвали тут же. Но нужно говорить прямо. Здесь и сейчас нельзя использовать обтекаемые фразы и дипломатию, нужно выпустить гнойник, дать им возможность пройти пик эмоций.
— Мир сильно поменялся, — продолжала она, не позволяя себе дрогнуть, — и в любом случае Пескам придется многое наверстывать, а вам — приспосабливаться к этим изменениям. Если бы я могла повернуть время вспять, не допустить войны, я бы сделала это. Но произошедшее не изменить. Нужно работать с тем, что есть. И работать нужно начинать сейчас.
Драконы мрачно смотрели на нее. Не получается. Не хватает сил, не хватает слов.
— Почему ты не заставил ее? — спросил все тот же, обращаясь к Нории.
— Владыка, — произнесла она быстро, не давая ему ответить, — достаточно благороден, чтобы не уподобляться своим врагам и не использовать бесчестные методы.
Бей врагов их же оружием, да.
— Он ни разу не заставил меня заподозрить его в том, что он может применить насилие или угрозы.
Вот так, правильно.
Сидящий напротив Чет снова чуть заметно кивнул. На Нории она не смотрела. Кажется, он был недоволен.
— Он, несмотря на то, что я потомок вашего общего врага, не стал мне мстить. Потому что мужчины должны сражаться с мужчинами, — внутри все дрожало, и, видят Боги, это были самые тяжелые переговоры в ее жизни, — а женщин должны беречь и хранить.
— Седрик не сделал различий между нашими мужчинами и женщинами. И детьми, — резко возразил еще один, сидящий близко.
Прости меня, прадед. Не знаю, что там у вас было, но мне нужно выиграть этот бой.
— И вы хотите стать такими же, как ваш враг? — спросила она уже спокойно.
Драконы опускали глаза. Нет, она не выиграла. Но получила немного времени.
— Сколько бы вас ни осталось, — сказала принцесса молчащим угрюмым мужчинам, — на вас все равно лежит ответственность за Пески и их народ. Вы — жизнь этой страны, а не я. Вы могли проснуться в тот момент, когда вообще не было бы потомков Красного женского пола, и что, неужели вы бы ничего не делали? Я не могу обещать вам стать женой Владыки. Но я готова работать вместе с вами. Одна я не справлюсь. Ведь мир меняют мужчины. Я могу лишь стать проводником в этом новом для вас мире, и то, только до той поры, пока вы не станете знать и уметь больше меня. А это, я уверена, произойдет очень скоро.
Немного лести еще никому не мешало. А теперь нужно дать им обдумать сказанное.
— Я ясно высказал свою волю, — грозно пророкотал рядом Нории, и она сжала кулаки под столом — ну надо же все испортить! — И я недоволен тем, что вы расстроили мою невесту.
Кажется, этот дракон ее не слушал. Или в упрямстве он не уступает Рудлогам.
Но Ангелина промолчала. Не место и не время выяснять отношения. Тем более, что мужчины теперь смотрели на них двоих как-то странно, некоторые даже улыбались.
— Мы не ослушаемся твоего приказа, Владыка, — произнес, наконец, красноволосый Тореди, и остальные закивали, подтверждая.
Когда закончился совет, и красная принцесса, одарив всех сдержанной улыбкой и попрощавшись, удалилась, а за ней через несколько минут потянулись и драконы, в малахитовом зале остались только Нории и Четери. Чет глядел понимающе, Нории чуть насмешливо, и им даже не нужно было озвучивать свои мысли полностью — так давно они друг друга знали.
— Зубастая у тебя невеста, — высказался, наконец, Чет, посмеиваясь. — И действительно ведь, переживает за возрождение Песков. Правда, способ выбрала не тот.
— Она пока играет, — Нории покачал головой, глянул в окно, полюбовался на цветущий жасмин, чей тонкий горьковатый и нежный запах едва ощущался в зале и напоминал ему о старшей Рудлог. — Для Ангелины выживание нашей страны и нашего племени — не вопрос долга и не вопрос жизни и смерти. Просто пища для ее ума и сфера для приложения ее умений. Но пусть лучше планирует, как возродить Пески и привязывается к этой земле и к людям, чем обдумывает очередной побег.
— Кстати, кажется, она на тебя разозлилась, — хохотнул воин-дракон. — Аура полыхнула таким алым…
— Ты тоже заметил? — улыбнулся Нории. — Она просто хочет все и сразу, хочет все делать сама и не знает, как это — иметь возможность опереться на другого. И не поняла, что мужчины скорее покорятся приказу командира, чем признают свою неправоту в споре с женщиной. Мир действительно очень поменялся, Чет. Разве можно было в наше время встретить такую, как она?
— Слишком много силы, — воин-дракон поморщился. — Вместо того, чтобы прятаться за тебя, она пошла на конфликт, и еще и тебя защитить пыталась. Наши просто опешили. Но, Владыка мой, теперь я тебе сочувствую. Ты ее, конечно, в конце концов привяжешь к себе… если успеешь, но жить с женщиной, в которой так много мужского? В ней же ни капли податливости, Нори. Ни нежности, ни тепла.
— Ты просто привык все брать нахрапом, Мастер, пять минут ухаживания — и в койку, — усмехнулся красноволосый Владыка. — Но этот трофей так просто не получить.
— Я и не претендую, — пробурчал Чет, — я хочу, чтобы дома у меня была женщина мягкая, ласковая и всегда готовая меня встретить в постели. Пусть смотрит мне в рот и говорит, какой я умный, сильный и красивый. Повоевать я и с песчаниками могу. А тут как с змеей ядовитой в кровати ночевать. Не знаешь, согреется возле и разомлеет, или вопьется.
Нории расхохотался — вспомнил свои мысли по этому поводу.
— В ней есть и нежность, и податливость, Чет. Просто нужно время.
— Хватит ли тебе времени? — серьезно спросил воин-дракон. — Что будешь делать, когда месяц закончится?
Нории пожал плечами.
— Тогда уже поздно будет что-то делать. Либо она прикипит к Пескам и ко мне и не сможет нас оставить. Либо нет.
Все знающая Суреза расстроенно сообщила Ангелине, что Владыка снова улетел после обеда, и, по слухам, ночью не вернется. Ани пожала плечами. Дела захлестнули ее с головой. И следующие три дня она буквально сбивалась с ног. Обучение девочек из гарема, встречи с жителями города, которые отчего-то решили навестить ее со своими проблемами и надеждами именно в отсутствие дракона, сбор информации по найденным источникам воды, общение с советниками по делам города. Примерные раскладки по бюджету, исходя из взвешенных золотых запасов Истаила. Встреча с главами племен, просивших ее о возможности поселиться на окраинах Города, потому что там, откуда они пришли, вода ушла.
Вернулась забытая жара, и принцесса изнемогала, почти ничего не ела, только пила и плавала в любую свободную секунду. Попросила сделать навес над бассейном, потому что терпеть палящее солнце не было сил, и, пока рабочие усердно занимались приказом госпожи, без всякого сомнения пользовалась бассейном Владыки — он находился совсем рядом, туда перенесли стойки с занавесками, сделали цветистый коридорчик от ее купальни к его бассейну — и принцесса долго плавала после захода солнца, взяв с Сурезы обещание сразу же предупредить ее, когда дракон прилетит.
Владыка не прилетал.
Она ежедневно наведывалась в сокровищницу, и слуги шептались, что наконец-то Владыка сделал невесте такой подарок, от которого она не смогла отказаться — все золото Белого дворца. Но ее интересовали тер-сели. Псы действительно менялись, но вели себя с ней дружелюбно, бегали за маленькой золотой флейтой, которую она кидала вместо палки, пытались лизаться, но Ангелина это быстро пресекла. Ей было любопытно, насколько они разумны; судя по всему, понимали они многое, но вряд ли были способны поддерживать беседу. Она вспоминала о своей сестричке Алине и думала, как загорелась бы она от возможности изучить водных духов так близко.
Во дворец продолжали слетаться драконы, их встречал Четери, и во дворце становилось все шумнее — и все неуютнее для нее. Она никогда не стала бы прятаться, но постоянное напряжение и готовность дать отпор изматывали, заставляли злиться. Ее не трогали, с ней вежливо здоровались, но ненависть была везде — во взглядах, в обрывках приглушенных разговоров, в поджатых губах прекрасных дракониц, в жестах и напряженных движениях.
Она злилась, и это удивительным образом придавало ей сил. И принцесса успевала буквально всюду — то ее видели у караванов, беседующей о состоянии дел в Песках далеко от Истаила, то на рынке — обсуждающей с торговцами то, что они могут идти к горам и покупать товар там, то со строителями, отчитывающимися о том, как идет работа.
К концу третьего дня она устала так, что ни один дракон не мог бы смутить ее — она просто перестала обращать внимание на взгляды.
— Сафаиита, — суетилась Суреза у теплой ванны, — попробуйте сладкий кускус. Он с изюмом и медом, восстановит ваши силы. Вы же высохли вся, госпожа!