Мастер задумчиво посмотрел на нее и неожиданно спросил:
– Значит, вы говорите, Тамара приехала на похороны Оли?
– Да.
– И хочет окрутить вдовца?
– Да. Говорит, что ей надоело быть одной. И что лучше уж такой муж, чем совсем никакого.
– И что же случилось с… покойницей?
– Мы надеялись, что это вы нам скажете.
– Я?! Откуда?
– Но вы же хорошо знали Олега. Могли убить Олю из-за делишек ее брата?
Инвалид кинул на них пронзительный взгляд.
– А что вы знаете об Олеге? – спросил он у них.
– Он несколько раз сидел. И, кажется, в тюрьме был авторитетом.
– Это кто же вам рассказал? Тамара? А ей кто же такое наплел? Наверняка Ольга! Выходит, Оля тоже считала своего брата авторитетом?
– Да. Наверное. А разве он не был им?
– Это он перед бабами-дурами мог сколько угодно изображать из себя крутого! Я-то сидел вместе с Олегом в одном СИЗО и знаю, что он из себя представляет. Чмо он полное! Только такой дурак, вроде меня, и мог принимать его всерьез. Да и то недолго. Жаль, что прозрение мое оказалось слишком горьким…
Пятнадцать лет тому назад, будучи еще совсем молодым человеком, Игнат – так звали мастера – учился в художественном училище, имел любимую девушку и считал себя если и не самым счастливым человеком на свете, то, по крайней мере, входящим в первую десятку таковых.
Но все его счастье вдруг внезапно и страшно, как-то в одночасье, взяло и рухнуло. Надо сказать, что в юности Игнат знал Олега недостаточно хорошо. У них была некоторая разница в возрасте. Олег был старше на несколько лет. И поэтому молодые люди практически не общались друг с другом.
Тем больше удивился Игнат, когда брат лучшей подруги его невесты обратился к нему с предложением. Игнат приехал домой на короткие студенческие каникулы. А Олег словно только его и ждал. Олег был старше Игната, и вначале тому польстило его внимание. Но, услышав, чего хочет от него Олег, художник пришел в ужас.
– Слепи мне по-быстрому какого-нибудь мужика в сюртуке. И лысого. Урода с маленькой головой. Только чтобы сходство с нашим боцманом имелось.
Игнат знал, о каком боцмане говорит приятель. Этот памятник стоял на площади и был городской гордостью.
– У меня уже заказчик на статую имеется, «зелеными» готов заплатить, – шептал Олег на ухо юноше. – Но чтобы раньше времени тревогу не подняли, нужно замену подсунуть на постамент.
– Это невозможно! Мне никогда не отлить точную копию.
– Точную и не надо.
– Да и материала нет! Бронза нужна…
– Краской покрась! И отливать ничего не понадобится. Из гипса статуй этот вылепишь, сверху красочкой покрасишь – никто его от настоящего и не отличит! Думаешь, к этому чудищу кто-нибудь приглядывается? Я до сих пор в шоке, что нашелся дурак, который захотел этакое страхолюдство у себя в саду поставить! Но клиент платит реальные бабки, а значит, мы должны ему угодить. В общем, так. Ты лепишь, я заменяю. Деньги – пополам!
Излишне говорить, что деньги бедным студентам нужны всегда. Да и сама затея вначале показалась Игнату в чем-то даже забавной. А еще ему льстила мысль, что хоть недолго, но люди будут любоваться именно на ЕГО рук произведением. И Игнат согласился.
– Трудно объяснить, чем я руководствовался, принимая это предложение. Уж точно, что не здравым смыслом.
Однако договор был заключен, и Игнат принялся за дело. Талант не подвел мастера и на этот раз. Памятник получился – не отличишь от оригинала. И, как утверждал Олег, в чем-то он был даже лучше.
– Засветло, но уже после шести вечера, мы огораживаем памятник дощатым заборчиком и распускаем слух, что тут будут укреплять основание. А когда стемнеет, подъезжаем на грузовичке, производим замену, и адью! Никто из случайных свидетелей не удивится, зачем памятник сначала поднимают, а потом ставят на место. Ясно же, укрепляют основание памятника.
– А почему именно после шести?
– Потому что администрация и всякие там чиновники, которых могут заинтересовать наши манипуляции с памятником, сидят в своих кабинетах до шести часов вечера. После окончания своего рабочего дня никто из них не станет суетиться из-за какого-то памятника. Отложат до завтра. А заборчик мы в ту же ночь уберем. Дескать, все укрепили, больше возиться тут нечего.
Конечно, план Олега весь сквозил дырами, как решето. Но Игнат был очарован своим новым приятелем и не замечал пробелов в его идее. Прозрение наступило в тот момент, когда к художнику приехали оперативники. И, скрутив недоумевающего студента, они поволокли его в кутузку. Оказывается, обман раскрылся уже на следующее утро. Всю ночь шел дождь, и гипсовая статуя размокла под его струями. Не помог и тройной слой бронзовой краски, которой Игнат щедро полил свое творение.
Преступников задержали, что называется, по горячим следам. Олег даже не успел сплавить настоящий памятник заказчику. И еще Олег, ничуть не задумываясь, выдал Игната, уже на первом же допросе. Зачем он это сделал? Ведь мог же он сказать, что художник понятия не имел, для каких целей Олегу понадобилась статуя. Мог! И никто бы не сумел доказать обратного. Но утопая сам, Олег утопил заодно и всех своих подельников. Этим поступком он навсегда перечеркнул в душе Игната чувство уважения к нему.
– Дерьмо он и чмо полнейшее. Трус абсолютный! И подлый до омерзения. Опасный человечишка! Низкий и потому опасный. В колонии, я слышал, он стучал на остальных. Его не убивали только потому, что было выгоднее держать в камере одного «дятла», знать, что он стучит, и держать при нем язык на замке. Чем убить его, а потом мучиться, чтобы вычислить следующего.
– Тамара говорила о брате своей подруги совсем иное...
– Что она может знать, кроме того, что ей выбалтывала Ольга? А та, конечно, разрисовывала своего братца самыми жуткими красками. И крутой он, и авторитет… Нет! Не было ничего такого!
– Значит, убить Олю за дела Олега никто не мог?
– Я этого не говорил, – помотал головой Игнат. – Я только сказал, что Олег был чмо. Но я не сказал, что он никому в своей жизни не перешел дорожку. Наоборот, уверен, что он принес людям много зла и горя. Точно так же, как и мне.
– Назовите их имена! Кто эти люди?
– Я не знаю.
– Не знаете?
– После той истории с памятником я больше не общался с Олегом. На зоне, куда меня отправили, мне перешибло ноги упавшим деревом. Был бы там нормальный хирург, я бы остался на своих двоих. Но на зоне не было даже приличного терапевта, один фельдшер. Одним словом, когда я оказался в больнице, было уже поздно. Ноги мои нельзя было спасти. И теперь я передвигаюсь на протезах и на костылях…
– У вас это очень ловко выходит.
– Не жалуюсь, – согласился мастер. – Протезы заказаны в Германии, настоящий титановый сплав. Куда прочнее, чем обычные кости. Привык, хожу, как на своих родных. Но не ноги – моя самая большая моя потеря.
– А что же? Честное имя?
– И это я бы пережил. Что имя – переехал в другое место и забыл его. Был бы любимый человек рядом!
– Что же тогда? О чем вы жалеете?
Мастер помедлил, словно сомневаясь, говорить или нет. Но потом все же сказал:
– Когда я вышел на свободу, то узнал, что Тамара не стала меня дожидаться. Она вышла замуж и уехала жить в Москву, к мужу. Вот моя потеря, о которой я жалею все эти годы.
– Но потом же Тамара вернулась?
– Чтобы вскоре снова уехать! Наверное, к очередному мужу.
– И вовсе нет!
– Нет?
Мастер смотрел на подруг так, словно от них зависела его жизнь. И девушки поспешили ему объяснить:
– Тамара уехала, чтобы вступить в права наследства.
– И вы могли бы к ней пойти, сам, первым, и все обсудить.
– Наверняка она тоже жалеет о вашем разрыве!
– И она вас любит!
– Идите к ней!
Но мастер и слышать не хотел о таком.
– Я?! – воскликнул он. – Да что вы! Я же калека! Я сам написал ей из больницы, что не люблю ее больше, освобождаю ее от всех клятв, что я нашел себе другую. И чтобы она не ждала меня.
Вот удивительный человек! Сам прогнал от себя любимую девушку, а потом огорчается, почему она вышла замуж за другого. А чего он хотел? Чтобы Тамара после таких его слов примчалась бы к нему в больницу? Конечно, она обиделась и вышла замуж за другого парня. Очень даже возможно, что и назло своему любимому мужчине. И конечно, жизнь показала, что оба возлюбленных были не правы. Ни у Тамары жизнь не сложилась, ни у ее Игната.
– И вы что же, до сих пор ее любите?
– Кого?
– Тамару!
– Какая разница, – отмахнулся Игнат. – Она теперь замужняя женщина.
– Вовсе нет! Она – вдова!
– Вдова?
– Ну, конечно! А как бы иначе она могла захотеть выйти замуж за Николая?
– В самом деле, – забормотал мастер. – Значит, она вдова… Ну, а мне-то что с того? Пусть они женятся. Раз уж Тамара выбрала себе Николая, пусть он и станет ее новым мужем!
– Но ведь и Тамара любит вас!
– Меня?!
– А с чего бы она стала хранить у себя в памяти такую ерунду, как этот ржавый ключ?
– Меня?!
– А с чего бы она стала хранить у себя в памяти такую ерунду, как этот ржавый ключ?
И Мариша указала на ключ, торчавший из нагрудного кармана рубашки Игната.
– Может быть, он и заржавел, – сказала она, – но чувства Тамары к вам – нет! Я уверена в этом!
Мастер с сомнением посмотрел на ключ, словно тот мог чем-то ему помочь, и неуверенно спросил:
– Вы так думаете? Она все еще любит меня? Хотя бы… немного?
– Да! Любит! И очень сильно! Так идите же скорей к ней! Идите, ради бога! – чуть не застонала Марина.
– Идите, пока еще не поздно и Тамара еще не успела выскочить замуж в очередной раз! – подхватила Леночка.
Приятно было посмотреть, как просветлело лицо мастера. Оно буквально загорелось изнутри необычайно мягким и теплым светом. И теперь подруги видели совсем другого человека. Веселого, живого и обаятельного Арлекина, способного на всевозможные проказы и выдумки.
Глава 8
Итак, похоже, они помогли воссоединиться двум любящим друг друга людям, но самим девушкам от этого легче отнюдь не стало. Тамара и Игнат, встретившиеся и примирившиеся после стольких лет взаимного непонимания и обид, самозабвенно пели друг другу любовные серенады. Тамара совершенно выбросила из головы мысли о Николае. А тот был только рад этому. Никто не мешал ему теперь пить горькую, пользуясь таким удобным предлогом, каким явилась для него смерть любимой жены.
Жалко было детей. Вот им без матери, да еще и с отцом-пьяницей, могло прийтись худо. Но Тамара сказала, что раз уж она теперь перебирается жить обратно в Клин, к своему любимому Арлекину, то за детьми она присмотрит. Да и за Николаем тоже. Чтобы он попал в чьи-то хорошие руки, а не достался первой попавшейся пройдохе в юбке.
– А дети поживут у Игната. У него дом большой, места всем хватит. А уж об игрушках заботиться не надо, у Игната их полно по всему дому.
Тоскуя о своей Тамаре все эти годы, Игнат весь ушел в работу, стремясь заполнить пустоту вокруг себя. Так что теперь он мог еще долго жить, не работая, а лишь продавая накопившиеся в его доме излишки своих забавных творений из соломы, льна и других растений.
Но вот что больше совершенно не интересовало Тамару и Игната, так это убийства двух их друзей – Олега и Ольги, брата и сестры.
А вот подруг – интересовало. И еще как. Но вот беда, муж Леночки, прознав о намерении жены отправиться на поиски следов убийцы Олега, вдруг резко и категорически встал на дыбы.
– Ни за что! – холодно заявил он супруге. – Только через мой труп! Мне не важно, почему твоя мать вдруг сошла с ума и толкнула эту незнакомую ей бабу под поезд. Мне важно, чтобы моя жена наконец обрела рассудок, а не растеряла последние его крохи! Все это время наши мамы и я сам оберегали тебя от стрессов и волнений, а теперь ты хочешь загубить все наши старания этой очередной и совершенно безумной поездкой!
– Мы должны узнать, кто убил Олега, – пыталась объяснить мужу Леночка.
– И что тогда?
– И тогда станет ясно, кто мог похитить Сеню и кто мог желать зла маме.
– При чем тут убийство этого уголовника? Одно с другим никак не связано!
Леночке же казалось, что связано, да еще как.
– Подумай сам, целых три смерти! Даже четыре, если считать вместе с Сеней.
– Твой брат жив!
– Мы до сих пор ничего не знаем о его судьбе. Конечно, может быть, он и жив. Но что-то подсказывает мне, что мы больше не увидим в живых моего брата.
– Его судьба, какой бы она ни была, тут ни при чем!
– А вдруг он был знаком с этим Олегом? Мы узнавали, Сеня вел весьма странный образ жизни.
– Вы?! – задохнулся от возмущения Игорь. – Узнавали?.. Вы что, копались в жизни Сени?
– Да.
– Боже! Какой позор! Моя жена – сыщица!
– А что тут такого позорного?
– Сыщица! Ищет похитителя своего брата! Если люди узнают, то они могут подумать, что я уже не в состоянии защитить свою женщину!
– Но, Игорь… Что за ерунда…
– Молчи!
– Ты…
– Не перебивай меня!
– Игорь!
– С этого момента ты никуда не двинешься без моего ведома! Я-то думаю, что она ведет спокойный здоровый образ жизни, а она мотается по разным притонам!
– По каким притонам, Игорь?!
– По тем, чьим завсегдатаем был этот… этот… Был твой братец!
– Что?
– По казино и борделям – вот был его любимый маршрут! – завопил Игорь. – Да его просто должны были рано или поздно убить! Прирезать или заколоть! При той жизни, которую он вел, это было неизбежно!
Увлекшись, Игорь приподнял еще часть завесы над жизнью Сени. Он был и игрок к тому же! Интересно, а Татьяна Сергеевна знала об этом? И гуленой он был. Значит, нельзя исключать преступление на почве ревности. И его долги… У каждого уважающего себя игрока должны быть карточные долги. Без этого ты не настоящий игрок, а так, нечто половинчатое.
Но откуда у Леночки взялся такой брат? И почему Татьяна Сергеевна была так привязана к проходимцу? Ведь, судя по всему, она была очень близка с Сеней, раз сразу же смекнула, откуда ветер подул, и помчалась в Клин.
И, пока Мариша размышляла над этими вопросами, Игорь закончил свой «манифест» такими словами:
– Под угрозой развода я запрещаю тебе рыться в прошлом твоих родных! – заявил он во всеуслышание и вышел из номера, громко хлопнув дверью.
Мариша с Леночкой, порядком оторопевшие, остались в гостиничном номере.
– Видишь, что происходит? – прошептала Леночка. – Разводом мне грозит!
– Можешь прекратить расследование. Слушайся мужа. Я и одна справлюсь.
– Ни за что на свете! Игорь не прав! Мы должны выяснить, что происходит!
– Даже если это будет стоить тебе любви Игоря?
На минуту Леночка заколебалась, но тут же твердо произнесла:
– Даже в этом случае!
Однако, чтобы выйти из номера, подругам нужно было преодолеть еще одну преграду. Очень простую и доступную прежде и совершенно неприступную нынче. Дверь! Она оказалась заперта снаружи. Леночка толкнулась в нее и замерла с открытым ртом.
– Кажется, замок заело.
Она повертела ручку, но ничего не получилось. Дверь не открывалась.
– Странно. Что с ней случилось? Вчера все было в полном порядке.
– Мне кажется, я знаю, – задумчиво произнесла Мариша.
– Знаешь?
– Нас заперли. Твой муж сделал это.
– Игорь? Запер нас тут? В этом номере? Но он никогда прежде не позволял себе ничего подобного!
– Все когда-нибудь случается в первый раз.
– Возмутительно! Что он себе позволяет?!
– Обычные мужские штучки, – пожала плечами Мариша. – Он считает тебя своей неоспоримой собственностью. Отсюда и подобные выходки. Собственность должна быть в безопасности.
– Но я не вещь! Не чья-то собственность! Я – человек! И у меня есть свои планы на сегодняшний день!
– Видимо, Игорь их в учет не принимает.
– Вызови горничную! Пусть она откроет дверь.
Но телефон в номере не работал.
Леночка помолчала, подумала, потом снова подергала дверь и внезапно подбежала к окну.
– Тут совсем не высоко! – выглянув наружу, сказала она.
– И что ты предлагаешь?
– Вылезем в окно.
– Ты что? – изумилась Мариша. – Нет, я уже стара для таких штучек.
– Не выдумывай.
– А если увидят?
– Окна номера выходят во двор. Нас никто не заметит.
– Свидетели всегда найдутся. Да и опасно. Хоть этаж и второй, но все равно, грохнешься – костей не соберешь.
– Тут безопасно, – уговаривала ее Леночка. – По всему периметру проходит декоративный бордюрчик. Если встать на него, а потом повиснуть на нем на руках, то до земли останется всего ничего. Можно спрыгнуть.
Мариша высунулась в окно и еще раз с сомнением оглядела бордюрчик. Обитый оцинкованным железом, он не внушал ей особого доверия. Но другого способа покинуть номер, похоже, у них не было.
– Ну, что же, попытка – не пытка. Попробуем, – вздохнула она.
Первой полезла Леночка, а Мариша страховала ее, уцепившись за пояс джинсов своей подруги. Леночке довольно легко удалось развернуться на узком карнизе, встать на четвереньки, а потом лечь на него животом, осторожно свесить вниз ноги и спрыгнуть. Коснувшись земли, Леночка даже не упала. Только слегка пошатнулась.
– Слушай, а ты спортсменка! – восхитилась Мариша. – Как это у тебя ловко получилось!
– Давай, теперь ты! Видишь, ничего страшного тут нет.
– Гхм!
И, издав этот звук, Мариша скрылась в номере. Так, как бы ей подстраховаться? Насчет собственных атлетических способностей у Мариши были большие сомнения. Вряд ли ей удастся действовать столь же грациозно, как Леночке. Она рискует сорваться и шмякнуться вниз всей своей тяжестью. А раз так, то ей нужно… ей нужно....
Ничего подходящего в номере не оказалось. И Марише пришлось снять со своей кровати простыню и пододеяльник. Связав их вместе, она получила наконец нечто вроде веревки. Обвязавшись ею вокруг пояса и молясь в душе, чтобы в номер не явилась горничная, Мариша второй конец своего импровизированного каната привязала к батарее отопления. И после этого она полезла в окно. Она исключила вероятность падения и теперь ничего не боялась.