— Пойду отца позову, может, он тоже к нам присоединится, — сказал я и помчался в его комнату.
Отец сидел за столом, на котором возвышалась гора разных бумаг, словарей, каких-то книжек. Создавалось ощущение полного хаоса, но отец называет все это безобразие хорошей рабочей обстановкой. Он всегда мне доказывает, что так все, что ему нужно, у него под рукой — главное, не отвлекаться и не пускать сюда посторонних, чтобы они ненароком ничего не перепутали. Полностью погруженный в дела, он даже не заметил, как я открыл дверь и осторожно просунул голову. Я все-таки решился его потревожить. А то ведь будет работать до заката и не вспомнит, что надо и на зуб что-то положить.
— Пап, извини, что тебя отвлекаю, — тихонько произнес я, — ты сегодня чего-нибудь ел?
— Утром перекусил, — ответил он, не отрывая глаз от своих бумаг. — Еще не проголодался, не беспокойся, Антон, занимайся своими делами.
— Как скажешь, — не стал я настаивать, чтобы не выбивать человека из колеи — может, у него только самая работа пошла, и осторожно прикрыл дверь.
Вернувшись на кухню, я обнаружил, что Юрка еще не притронулся к еде и продолжал ждать меня, зато Уголь уже пристально поглядывал на сардельку в его тарелке, сидя на полу.
— Ты чего не ешь? — возмутился я. — Ждешь, когда остынет?
— Нет, я тебя жду, — заверил Гислер. — Что, твой отец не будет с нами обедать?
— Нет, он по уши в работе, — объяснил я. — Ему сейчас не до этого.
Мы быстро расправились с яичницей и чаем с бутербродами. Юрка погладил себя по животу, намекая, что работать сразу после обеда не полагается.
— Согласен, что все это надо переварить, — признал я. — Пойдем ко мне в комнату, покажу кое-что любопытное.
Юрка удобно расселся на моей кровати и приготовился в ожидании, что я ему покажу. Я извлек доску из-под груды одежды и положил перед ним.
— Ну и что? — поинтересовался Юрка. — Ты узнал что-то, чего я еще не знаю?
— Странная это штука, скажу я тебе, — начал я. — Я ее вдоль и поперек обнюхал — что-то тут нечисто.
— А поконкретнее можно? — попросил Гислер.
— Вчера вечером заняться мне было нечем, и я вспомнил про доску. Внимательно разглядел все камни. Вот посмотри сам — они же не приклеены и ничем не прикреплены, верно? — спросил я Юрку.
Гислер взял доску в руки и стал ощупывать все камни по очереди, затем он попытался их сдвинуть, прилагая титанические усилия. Об этом можно было судить по выражению его лица. Он даже слегка вспотел. Затем он повертел доску с разных сторон, пытаясь заглянуть, на чем же держатся эти чертовы камни. Так же, как я недавно, он пальцами пощупал несколько камней.
— Не похоже, чтобы они на чем-нибудь держались, но сдвинуть их невозможно, — заверил меня Юрка. — А это что за белые круги, вроде бы их раньше не было? Что, они появились сами по себе?
— Нет, это я их маркером обвел, чтобы вести наблюдения, — объяснил ему я. — Понимаешь, в чем дело, видишь вот эти два камня в центре — сине-зеленый и красно-коричневый? Дотронься до них и скажи, какие они на ощупь.
Юрка протянул руку и осторожно дотронулся сначала до прозрачного сине-зеленого камня, который располагался в самом центре доски.
— Это гладкий и холодный, — ответил он.
Потом он стал ощупывать второй камень. Слегка дотронувшись до него, он тут же отдернул руку.
— Что, он тебя тоже обжег? — обрадовался я, не тому факту, конечно, что он его обжег, а тому, что мне это не приснилось.
— Да нет, он меня не обжег, — разочаровал меня Гислер. — Просто я почувствовал какое-то покалывание. Знаешь, такое ощущение, что от моего прикосновения он как будто ожил. А тебя он что, обжигал?
— Еще как, я подумал было, что мне показалось, — объяснил я ему. — Вот этот сине-зеленый камешек был холодным как лед, а когда я притронулся к этому красноватому, на секунду я почувствовал, что он как огнем пылает, и у меня даже сердце заколотилось как бешеное, а когда я коснулся его еще через пару секунд, то он был холодным, как и первый камень, и я успокоился.
— Очень любопытно, — задумчиво проговорил Юрка.
— Подожди, это еще не все, — предупредил я его и стал обшаривать стол в поисках отвертки. — Думаешь, я просто так их маркером обвел? Вчера я пытался их сдвинуть, но тщетно. Тогда я взял отвертку и хотел ею попробовать подковырнуть.
— А ты попрямее отвертки не нашел? — перебил меня Юрка, глядя на изогнутое орудие.
— Она и была прямая! — чуть не крича, сообщил я. — Видишь, камню хоть бы хны, а она согнулась в три погибели, по-твоему, это нормально?
Юрка сделал большие глаза и взял отвертку в руки, чтобы прикоснуться к этому чудесному артефакту.
— Наверное, это у тебя отвертка бракованная, — изрек он после тщательного осмотра. — Давай еще чем-нибудь попробуем.
— Нет уж, спасибо, — покачал я головой. — Так у нас ни одного инструмента не останется. Но что самое-то интересное — утром доска попалась мне на глаза и, провалиться мне на этом месте, если я вру, но вот этот сине-зеленый камень сдвинулся. Мне даже кажется, что и второй красный камень немного сместился, но на сто процентов я не уверен.
— Как же он мог сдвинуться сам по себе? — удивился Юрка. — Не может такого быть!
— Точно тебе говорю, что он передвинулся, — убеждал я его с пеной у рта. — Ты мне не веришь, что ли?
— Верю, верю, — пытался он меня успокоить. — Только как-то подозрительно все это. Никакой силой их не сдвинешь, а тут взял и сам переместился.
— Вот я и говорю, что странно это очень. А чтобы убедиться точно, я и обвел эти два камня белым маркером — теперь, если они сдвинутся, то это будет видно невооруженным глазом.
— Значит, эксперимент уже пошел? — уточнил Гислер. — Во всяком случае, пока, если я не ошибаюсь, они стоят там же, где и стояли.
— Пока да, — согласился я. — С этим я не спорю. Но, как говорится, поживем — увидим.
— Ну что, вещи-то будем в сарай перетаскивать или как? — спросил Гислер, меняя тему разговора.
— У тебя уже все переварилось? — спросил я для пущей уверенности.
— Все не все, но работать можно, — ответил он.
— Тогда пошли заниматься трудовыми подвигами, — предложил я.
Для начала мы зашли в бабкину комнату, чтобы воочию убедиться, что нам надо перетащить в сарай. Там стояли старый шкаф, неудобный стол, деревянная кровать, на которой я до этого спал, и еще по мелочи разная рухлядь неизвестного предназначения. В принципе вещей было не так уж много, но так всегда думаешь сперва, а как начнешь возиться — тут мало не покажется.
— Фронт работ перед тобой, — обвел я рукой старую мебель, — теперь пошли в сарай.
Мы вышли из нашего огромного дома и стали обходить его, потому что сарай находился сзади него. Бабки по-прежнему нежились на солнышке и моментально встрепенулись, как только мы вышли из дома. Наверняка они нам уже все до одной косточки перемыли, а мы опять им на глаза попались. Они проводили нас заинтересованными взглядами. Теперь небось будут обсуждать, куда это мы за дом намылились.
Я открыл сарай и пригласил Юрку войти внутрь и осмотреть помещение. Оно оказалось довольно-таки большое. И хотя оно было где-то на треть завалено обломками старой мебели, места еще оставалось предостаточно. Солому я в прошлый раз еще разгреб, когда Уголь проявил свой талант крысолова. На полках, висевших высоко под потолком, состоявших из хороших крепких досок, тоже можно было разместить кучу всякого барахла. Ну это еще успеется, а сейчас достаточно будет перетащить старую рухлядь, чтобы не захламлять дом. Он, конечно, огромный, но это не повод превращать его в свалку.
— А это что за цепь? — спросил Юрка.
— Понятия не имею, для чего она была нужна. Сверху она была прикрыта горой соломы. Вот видишь, один конец приклепан к доскам, а на конце другого — большой железный крюк.
— Ух ты, ничего себе! — Гислер выглядел пораженным. — Что-то мне это напоминает, только вспомнить не могу.
— Обыкновенный крюк и все, — ответил я.
— А, вспомнил! — воскликнул Юрка. — Это, знаешь, на что похоже? Как будто здесь кого-то держали на цепи!
— С помощью крюка, что ли? Интересный способ, — скептически заметил я.
— Вообще-то крюк для этого дела не подходит, — согласился Гислер. — Вот если бы это был наручник, тогда все было бы понятно.
— Даже если предположить, что какая-то часть отвалилась, то все равно это получается очень большой наручник, — отозвался я с недоверием.
— Ну-ка, подойди сюда поближе, — потребовал Гислер.
Я подошел. Он явно что-то задумал, но мне и в голову не приходило, что именно. Знал бы — не подходил к этому ненормальному. Как только я приблизился к нему, он накинул этот крюк мне на шею и стал еще измерять что-то руками. Мои глаза расширились от изумления.
— Ты что, обалдел совсем?! — возмутился я. — Ты за кого меня принимаешь, я же тебе не собака.
Я подошел. Он явно что-то задумал, но мне и в голову не приходило, что именно. Знал бы — не подходил к этому ненормальному. Как только я приблизился к нему, он накинул этот крюк мне на шею и стал еще измерять что-то руками. Мои глаза расширились от изумления.
— Ты что, обалдел совсем?! — возмутился я. — Ты за кого меня принимаешь, я же тебе не собака.
— Да подожди ты орать, я следственный эксперимент провожу, — успокаивал меня Юрка. — Мне кажется, я понял, что это такое.
— Ну и что же? Говори, пока я тебе не врезал за твои выходки, — пригрозил я.
Но Юрка ничего объяснять не торопился. Он положил цепь с крюком на место и, не обращая на меня ни малейшего внимания, кинулся разгребать солому. Прошлый раз я разобрал где-то две трети. Что ему там понадобилось, я никак понять не мог, не иначе как он малость свихнулся. Вспомнив, что с душевнобольными надо обращаться осторожно, не злить их и ни на что не провоцировать, я как можно спокойнее обратился к своему другу.
— Юра, скажи, пожалуйста, что ты там ищешь, а? — спросил я.
— Лучше бы помог, что стоишь как истукан? — ответил Юрка, и мне показалось, что его глаза как-то странно блестят.
Решив, что с ненормальными людьми связываться себе дороже встанет, я повиновался — опустился на колени и стал помогать ему разгребать оставшуюся солому.
— Хоть намекни, что мы ищем-то? — попытался узнать я.
— Все подряд, если что-нибудь найдешь, сразу показывай мне, — ответил он.
Старательно перекладывая солому, вскоре я наткнулся на что-то неширокое и твердое. Оно наполовину было в земле, я не стал сразу докладывать об этом Юрке, а решил сначала выкопать эту штуку полностью. Через минуту на свет показался какой-то крючок, очень похожий на тот, что был на цепи.
— Мы это искали? — спросил я, обращаясь к другу.
— Ура, значит, я был прав! — обрадовался Юрка и выхватил мою находку у меня из рук.
Гислер взял эту штуку и приложил к крюку на цепи. И оказалось, что это вторая половина какого-то большого ошейника. Без всякого сомнения, раньше это было единым целым.
— Ну и что это за ошейник? — поинтересовался я.
— На нем держали узника, а вместо наручников эту штуковину надевали ему на шею, он и сидел, как собачка на привязи — цепь-то вон какая длинная, можно ходить по всему сараю, а из плена не вырвешься, — объяснил Юрка, радуясь своей сообразительности.
— Пожалуй, ты прав, — согласился я после недолгих размышлений. — И кого же это тут держали в заложниках?
— Ну мало ли, — развел руками Юрка. — Может, твоя бабка ставила какие-нибудь эксперименты, она же колдунья была, ты сам говорил.
— Скажешь тоже, зачем ты зря на моих родственников наговариваешь, — разозлился я. — Что она тебе, в гестапо, что ли, работала?
И, словно поддерживая мой протест, вдруг раздался протяжный нечеловеческий вопль. Мы вздрогнули от неожиданности, а Юрка вообще еле на ногах устоял.
— Что это было?! — спросил он, испугавшись не на шутку.
Не дожидаясь моего ответа, с деревянной полки, которая находилась под самым потолком, спрыгнул наш бесстыжий Уголь и засиял своими желтыми глазами-прожекторами.
— Вот бесенок, — вздохнул Гислер. — Я уж подумал, что это твоя бабушка с того света возмущается.
— Зачем ей самой возмущаться, у нее защитник есть, — парировал я. — Так мы мебель сегодня будем перетаскивать или тебя животное напугало?
— Еще не нашелся на свете тот, кто меня напугает, — гордо произнес Юрка. — Пошли таскать твою мебель.
Уголь бросился за нами по пятам. Когда мы зашли в бабкину комнату, котяра уже дожидался нас, стоя на моей кровати и яростно размахивая хвостом.
Глава VII Двадцать девятый
Потихоньку, незаметно, мы перетащили всю рухлядь в сарай. Уголь следовал за нами повсюду — не лень ему было носиться туда-сюда. Он как будто наблюдал, чтобы мы чего-нибудь не сотворили. Уморенные и довольные, мы вернулись в дом.
— Боже, как я устал, — вздохнул я.
— И не говори, — согласился Юрка. — Как будто вагон угля разгрузил.
— Совсем забыл тебя спросить, — начал я. — Ты Журавлевой позвонил?
— Точно. Думаю, о чем же я хотел рассказать тебе, — ответил Юрка. — Ты меня сбил своим сараем.
— Ну и что? — поинтересовался я.
— Я ей сначала навешал всякой лапши на уши, что о ней по всей школе гремит слава известной гадалки и любительницы всякой разной магии, — рассказал Гислер. — Она, естественно, растаяла и стала отнекиваться, что она, мол, только учится всему понемногу, но кое-чего понимает.
— Дальше-то что? — не терпелось мне поскорее узнать результат.
— Потом я осторожно ей намекнул, что у моего нового друга, то есть у тебя, есть одна старинная любопытная вещица, связанная с гаданием или чем-то в этом духе, но мы никак не можем в этом разобраться и нам нужна ее помощь, — продолжил Юрка. — На такую наживку она клюнула моментально — она, по-моему, уже все существующие книги по магии и астрологии перечитала, тот факт, что есть еще что-то, чего она в глаза не видела, заинтересовал ее безумно.
— Слушай, а она не разнесет об этом по всей школе? — вдруг насторожился я.
— Нет, что ты меня за дурака держишь? — оскорбился Гислер. — Я ее предупредил, чтобы она никому ни-ни.
— А ты уверен, что на нее можно положиться? — засомневался я.
— Будь спокоен, она из гордости, что ей доверили какую-то тайну, будет молчать, как могила, — заверил меня Гислер.
— Хорошо, если так, — немного успокоился я. — Так когда же мы этим займемся?
— Кстати, сколько сейчас времени? — спросил Юрка, сделав бешеные глаза.
Я, не поворачиваясь, показал рукой на часы, висевшие на стене. Они также достались нам от бабки Клавдии — это были часы с боем, мне сразу представлялось, что я нахожусь в каком-то старинном английском замке.
Юрка взглянул на часы и стал отчаянно махать руками.
— Вставай скорее, надо бежать, у нас осталось всего пять минут, иначе все пропало! — закричал Гислер и потащил меня за руку.
— Куда бежать? — не понял я, к тому же усталость после нашего трудового подвига уже начинала сказываться.
— Как это куда? За Евой, конечно, куда же еще? — объяснил мне Юрка. — Я договорился, что мы за ней зайдем. Шевелись!
Мы пулей вылетели из дома, чем очень напугали соседских бабушек. Они — уму непостижимо — все еще сидели на лавочке и сплетничали.
— Далеко бежать-то? — спросил я, немного запыхавшись.
— Не очень, — ответил Юрка. — Вот сейчас за угол завернем и там уже рукой подать.
Каким образом, не знаю, но ровно в назначенный час мы уже были возле квартиры, где проживала русоволосая Ева.
— А зачем мы, собственно, так торопились? — спросил я, слегка отдышавшись.
— Ты Журавлеву не знаешь, — ответил Гислер. — Если бы мы опоздали, неизвестно еще, стала бы она с нами разговаривать, подумала бы, что мы ее разыгрываем.
— Ну тогда звони, не тяни, — предложил я.
Дверь нам открыла сама Ева. Мне сразу бросилось в глаза, что она уже была одета — на ней были джинсы и голубая кофточка с короткими рукавами. Понятно, что она нас ждала. Это хорошо, значит, Юрка заинтриговал ее не на шутку.
— Привет, Юра! Привет, Антон! — вежливо поздоровалась она. — Я уже готова, только куртку накину, а то вечером холодновато будет.
— Давай, поторопись только, — с важным видом заметил Гислер, словно сами мы не были на грани опоздания.
Ева, уже одетая в куртку, очень быстро вернулась. Она захлопнула дверь, повернулась к нам и очаровательно улыбнулась, обнажая ряд ровных белоснежных зубов.
Когда и Журавлева поздоровалась с нашими незабвенными бабушками, те переглянулись.
— Николай Борисович дома? — полюбопытствовали они.
— Дома, — ответил я, задрав кверху голову и увидев свет в его комнате. — Позвать его?
— Нет, не надо, — энергично замахали бабульки руками. — Мы просто так спросили.
Скажут, весь день копались где-то, а теперь девчонку в гости привели. Я нарочно предложил отца позвать, чтобы они своими любопытными носами не лезли, куда их не просят.
— А что, твой отец дома? — вдруг остановилась Ева.
— У него срочная работа, он еще с утра заперся в своей комнате и пыхтит там над своими бумажками, — объяснил я. — Да ты не беспокойся, он у меня мировой парень, и всегда любит, когда у нас в доме гости. Правда, сейчас не тот случай, он ничего не видит и не слышит, кроме своих переводов.
Мы зашли внутрь, и Ева первым делом восхитилась размерами нашего дома.
— Вот это домина! — произнесла впечатленная Журавлева. — Сколько же вас тут человек живет?
— Сейчас двое — я и мой отец, — ответил я. — Пардон, забыл, еще наш кот Уголь.
Словно услышав свое имя, котяра тут же вышел нас встречать своей грациозной походкой.
— А вот и Уголь собственной персоной, — представил я кота гостье.