Выздоровевшая вскоре Елизавета Петровна со скандалом отстранила Апраксина от командования и поставила во главе армии генерала Виллима Виллимовича Фермора, потребовав от него энергичного продолжения кампании. Второй восточно-прусский поход завершился быстро и почти бескровно. Не ожидая, что русские предпримут зимнюю кампанию, Фридрих II отправил основные силы для защиты от нападения шведов.
В результате в Восточной Пруссии остались лишь небольшие гарнизоны. 10 января 1758 г. сдался Кенигсберг, и население Восточной Пруссии вскоре было приведено к присяге российской императрице. Так пал последний оплот, оставшийся от прежних завоеваний крестоносцев в Прибалтике, а Елизавета Петровна как бы завершила дело, начатое Александром Невским.
Знаменитым Цорндорфским сражением 14 августа фактически завершилась кампания 1758 г.: осенью русские войска отошли на зимние квартиры в Польшу. После этой битвы Фридрих произнес фразу, вошедшую в историю:
– Русских легче перебить, чем победить.
В 1759 г. русские договорились о совместных действиях с австрийцами на Одере, главнокомандующим российскими войсками был назначен генерал Петр Салтыков. Вот впечатление о нем одного из очевидцев: «Старичок маленький, седенький, простенький… без всяких украшений и пышностей… Он казался нам сущею курочкой, и никто мыслить того не отважился, чтоб он мог учинить что-нибудь важное». Этого военачальника очень ценили и даже любили солдаты. Именно с Салтыковым связана самая блистательная кампания русских войск в Семилетней войне – битва при Кунерсдорфе.
12 августа 1759 г. в 11 часов утра близ деревни Кунерсдорф прусская армия во главе с королем Фридрихом атаковала заранее укрепленную позицию русско-австрийских войск под командованием генерала Салтыкова. Русские солдаты проявили большую стойкость и неоднократно переходили в контратаки. Прусский король подтягивал все новые силы, но в «игре резервов» он был переигран русским главнокомандующим.
К семи вечера все было кончено. Прусская армия потерпела сокрушительное поражение. Большинство ее солдат разбежалось, и у Фридриха после боя осталось под ружьем всего 3000 человек. О состоянии короля свидетельствует его письмо от 12 августа 1759 г., адресованное графу Финкенштейну: «Страшное поражение, я его не переживу. Последствия битвы будут хуже, чем сама битва: у меня больше нет никаких средств, и, сказать правду, я считаю все потерянным».
По мере ослабления Пруссии и приближения конца войны обострялись и противоречия в стане союзников. Каждый из них добивался своих целей, которые не совпадали с намерениями его партнеров. Но и Австрия, и Франция были едины в том, что нельзя давать усиливаться России, и настойчиво протестовали против присоединения к ней Восточной Пруссии.
Австрийское руководство сумело убедить императрицу Елизавету Петровну перебросить русскую армию в Силезию для совместных действий. В результате российские войска были раздроблены. Но, несмотря на все это, 22 сентября 1760 г. Берлин был взят одним лишь кавалерийским корпусом генерала Захара Чернышева.
Пробыв в столице Пруссии четыре дня, Чернышев разрушил монетный двор, арсенал, завладел королевской казной и взял с городских властей контрибуцию в 1,5 млн талеров. Но вскоре русские покинули город, получив известие о приближении прусской армии во главе с королем Фридрихом.
Взятие Берлина имело для русских скорее символическое значение. Это было первое в истории взятие Берлина русскими войсками. Интересно, что в апреле 1945 г. перед решающим штурмом германской столицы советские бойцы получили символический подарок – копии ключей от Берлина, врученных немцами воинам Чернышева в 1760 г.
В 1761 г. союзникам вновь не удалось достичь согласованных действий. Но в августе на подступах к крепости Кольберг в Померании Румянцев разбил прусское войско под командованием принца Вюртембергского. Взятие Кольберга позволило российским войскам овладеть балтийским побережьем Пруссии.
Весть о сдаче крепости застала императрицу Елизавету Петровну на смертном одре. Никто в Европе, не исключая самого Фридриха, в это время не верил, что Пруссии удастся избежать поражения: ресурсы маленькой страны были несоизмеримы с мощью ее противников, и чем дальше война продолжалась, тем большее значение приобретал этот фактор.
И вот тогда, когда Фридрих уже активно зондировал через посредников возможность начала мирных переговоров, умерла его непримиримая противница, императрица Елизавета Петровна, заявившая однажды о своей решимости продолжать войну до победного конца, даже если бы ей пришлось для этого продать половину своих платьев.
Новый российский император Петр III заключил с Пруссией сепаратный мир, затем союз и безвозмездно вернул ей все ее территории, которыми к тому времени овладела русская армия. Это стало первой (но далеко не последней) ошибкой Петра Федоровича в его недолгом царствовании. Армия возненавидела нового монарха.
Политика Петра III вызвала возмущение в русском обществе, способствовала падению его популярности и в конечном итоге его свержению. Дело было не в преклонении Петра перед Фридрихом – им восхищались многие, – но в том, что в жертву своему личному чувству он принес интересы страны, которой был призван управлять.
Молодая императрица
А что же Екатерина? Великая княгиня уже была вполне сложившимся и очень заметным человеком при дворе. На нее обращено было большое внимание дипломатов, потому что, как они находили, «ни у кого нет столько твердости и решительности» – качеств, которые дают ей много возможностей в будущем. Екатерина независимо держится, явно не в ладах с мужем, она навлекает на себя недовольство Елизаветы.
Но самые видные люди двора Елизаветы: Бестужев, Шувалов, Разумовский – отнюдь не пренебрегают великой княгиней, но стараются установить с нею добрые, хотя и осторожные отношения. Сама Екатерина входит в сношения с дипломатами и русскими государственными деятелями, следит за ходом дел и даже желает на них влиять.
Причиной этого было пошатнувшееся здоровье Елизаветы: следовало ждать скорой перемены на престоле. Все понимали, что Петр не может быть нормальным правителем и что его жена должна играть при нем значительную роль.
Понимала это и Елизавета: опасаясь, что Екатерина совершит некие действия против Петра, дабы упрочить свое положение при дворе, императрица стала относиться к великой княгине почти враждебно. Придворные тут же последовали ее примеру. Окруженная подозрительностью и враждебностью, честолюбивая Екатерина понимала опасность своего положения, но также видела и возможность невероятного политического успеха.
О нем говорили ей и другие: Шуваловы и Разумовские считали Екатерину претенденткой на престол; Бестужев вместе с ней строил планы о перемене престолонаследия. Екатерине самой следовало готовиться действовать – и для своей личной защиты, и для достижения власти после смерти Елизаветы. Она знала, что муж привязан к другой женщине и желает, чтобы она заняла место Екатерины, в которой он видел для себя опасность.
Не желая оказаться беззащитной перед Петром в момент смерти Елизаветы, Екатерина стремилась приобрести политических друзей, образовать свою партию. Она тайно вмешивалась в политические и придворные дела, вела переписку с очень многими влиятельными лицами. Дело Бестужева и Апраксина (1757–1758 гг.) показало Елизавете, как велико было при дворе значение великой княгини Екатерины.
Падение Бестужева было обусловлено его близостью к Екатерине, и саму Екатерину постигла тогда опала императрицы. Она боялась, что ее вышлют из России, и с замечательной ловкостью достигла примирения с Елизаветой. Притворившись смертельно больной, она потребовала прислать к ней духовника, у которого просила только одного: посодействовать ее встрече с императрицей.
Встреча состоялась глубокой ночью в личных покоях императрицы. Во время беседы Екатерины с Елизаветой за ширмами в той же комнате тайно находились муж Екатерины Петр и Иван Шувалов, и Екатерина догадалась об этом. Беседа имела для нее решающее значение.
При появлении Елизаветы Екатерина стала утверждать, что она ни в чем не виновата, и, чтобы доказать, что ничего не хочет, просила императрицу, чтобы ее отпустили в Германию. Она просила об этом, будучи уверена, что поступят как раз наоборот. Результатом аудиенции было то, что Екатерина осталась в России, хотя и под надзором. Теперь ей приходилось вести игру уже без союзников и помощников, но она делала это с удвоенной энергией.
Если бы Елизавета не умерла так неожиданно скоро, то, вероятно, Петру III не пришлось бы вступить на престол, ибо заговор уже сложился и Екатерину поддерживала очень сильная партия. О примирении с мужем не могло быть и речи: Екатерина его не выносила. Он же видел в ней злобную, слишком независимую и враждебную ему женщину. «Нужно раздавить змею», – говорили окружавшие Петра голштинцы, имея в виду великую княгиню. Во время болезни Екатерины Петр мечтал о ее смерти.
Как раз в это время Екатерина познакомилась с Григорием Орловым – мужественным красавцем, любимцем гвардии, одним из пятерых братьев-богатырей, о которых слагались легенды. Григорий стал возлюбленным Екатерины, его братья – мощной поддержкой в гвардии.
В последние годы Елизаветы совершенно очевидной стала неспособность наследника управлять государством и, напротив, все понимали, сколь умна и влиятельна его жена. Вопрос о судьбе престола очень занимал Елизавету; по словам Екатерины, государыня «с трепетом смотрела на смертный час и на то, что после ея происходить может». Но она не решалась впрямую отстранить племянника. Придворные также осознавали, что Петр не может быть монархом.
Многие задумывались о том, как устранить Петра, и рассматривали различные варианты. Устранить его было можно, передав права малолетнему Павлу Петровичу, причем мать его Екатерина стала бы регентшей – практика, широко распространенная в Европе. Можно было бы отдать корону и престол непосредственно Екатерине, хотя это было менее желательно. Впрочем, без нее этот вопрос решить было невозможно (о свергнутом Елизаветой малолетнем императоре Иоанне Антоновиче тогда никто и не думал).
Так Екатерина, даже вне зависимости от своих стремлений и талантов, стала значительной фигурой, центром политических комбинаций и знаменем движения против Петра. Можно сказать, что еще до кончины Елизаветы между Петром и Екатериной начался спор о русской короне.
Ухудшение отношений с мужем привело к тому, что Екатерина стала опасаться за свою судьбу в случае его прихода к власти и принялась вербовать себе сторонников при дворе. Показное благочестие Екатерины, ее рассудительность, искренняя любовь к России – все это резко контрастировало с поведением Петра и позволило его жене завоевать авторитет как среди великосветского столичного общества, так и всего населения Петербурга.
А упоминавшееся уже знакомство с Григорием Орловым, перешедшее в глубокую и длительную привязанность, стало решающим моментом на пути Екатерины к российскому престолу. Позже Екатерина вспоминала: «Орлов всюду следовал за мною… его страсть ко мне была публична».
Смерть Елизаветы и последующие события
К кончине Елизаветы Петр и Екатерина отнеслись по-разному: новый император вел себя грубо и бестактно, открыто выражая ликование; императрица подчеркивала свое уважение к памяти усопшей. Император явно шел к разрыву; Екатерину ждал развод, монастырь, может быть, смерть.
Положение ее стало отчаянным. Новый император не просто игнорировал свою супругу, а выказывал вопиющее презрение – настолько открытое, что это тотчас было замечено дипломатами и сообщено европейским правителям. Среди прочего Петр стал принимать меры для реализации своего давнего намерения – устранить Екатерину и жениться на фрейлине Елизавете Воронцовой. С каждым днем напряжение нарастало, и угроза для Екатерины становилась все более явной.
Деятельность Екатерины начала приобретать более четкую направленность. Неожиданным затруднением оказалась ее беременность от Орлова, которую она, в отличие от предыдущих, тщательно скрывала под широкими траурными одеждами. Теперь она совершенно осознанно через близких ей людей, в том числе используя возможности своего любовника, начала создавать военную машину для свержения своего потерявшего осторожность супруга. Благодаря Орловым она могла рассчитывать на поддержку гвардейцев в самый решающий момент.
Екатерина в это напряженное время активно использовала все имеющиеся возможности и, будучи тонким знатоком человеческой натуры, делала ставки одновременно и на политическую заинтересованность иностранных держав, и на инстинкты и самые низменные желания людей.
Она занимала большие суммы у иностранцев (например, у англичан благодаря установившимся доверительным отношениям с послом Англии в России Уильямсом) для подкупа солдат и офицеров. Раздавая им деньги от имени Екатерины, братья Орловы вызывали расположение к супруге внука Петра Великого у офицеров и солдат, раздраженных непомерной муштрой на прусский манер – манией Петра III.
Среди прочего Екатерина старалась привлечь на свою сторону симпатии людей разного социального положения. По воспоминаниям княгини Дашковой, после ряда неприятных происшествий и оскорблений со стороны императора любовь и сочувствие к Екатерине заметно возросли, тогда как Петр все «глубже и глубже падал в общественном мнении». Нет никаких сомнений в том, что с момента осознания Екатериной грозящей ей опасности она приступила к реализации плана захвата власти. Теперь уже не столько ради самой власти, сколько ради спасения своей жизни.
К ключевому моменту – окончательному решению Петра отделаться от супруги – та уже почти полностью контролировала ситуацию. Только ждала подходящей минуты, чтобы захватить власть…
Различные круги лелеяли мысль о низложении Петра III. Екатерина, пользовавшаяся популярностью в народе, вынашивала свои планы. Гвардейцы мечтали видеть ее на престоле; сановники желали заменить Петра его сыном при регентстве Екатерины.
Вступив на трон, Петр III осуществил ряд действий, вызвавших отрицательное отношение к нему офицерского корпуса. В то время как Россия в ходе Семилетней войны одержала ряд побед над Пруссией, Петр вернул ей захваченные русскими земли, заключив невыгодный для России договор. Одновременно он намеревался в союзе с Пруссией выступить против Дании (союзницы России) с целью вернуть Шлезвиг, отнятый ею у Гольштейна, причем сам собирался выступить в поход во главе гвардии.
Петр объявил о секвестре имущества Церкви, отмене монастырского землевладения и делился с окружающими планами о реформе церковных обрядов. Противники Петра III обвиняли его также в невежестве, слабоумии, нелюбви к России, полной неспособности к правлению. На его фоне выгодно смотрелась Екатерина – умная, начитанная, благочестивая и доброжелательная супруга, подвергающаяся преследованиям мужа.
В течение шести месяцев правления Петра III отношения Екатерины с мужем (который открыто появлялся на людях с любовницей Елизаветой Воронцовой) продолжали ухудшаться, став явно враждебными.
Зимой 1762 г. один из присутствовавших в Санкт-Петербурге иностранных дипломатов докладывал: «Императрица находится в самом тяжелом положении; с нею обращаются с глубочайшим презрением. Я уже указывал <…> что она призывает себе на помощь философию, но говорил также, как мало это лекарство подходит к ее нраву. С тех пор я узнал, и не могу в этом сомневаться, что она начинает уже с большим нетерпением выносить поведение императора по отношению к ней и высокомерие госпожи Воронцовой. Я не могу представить себе, чтобы эта государыня, смелость и решительность которой мне хорошо известны, не отважилась бы рано или поздно на какой-нибудь крайний шаг. Я знаю, что у нее есть друзья, старающиеся ее успокоить, но готовые для нее на все, если она этого от них потребует» [6].
Угроза пострижения в монахини, высылки и даже убийства Екатерины постоянно витала в воздухе. Неизвестно, как обернулось бы дело, будь император умнее и не окажись возле Екатерины пятерых братьев Орловых – красы и гордости русской гвардии. Кроме того, на стороне Екатерины был Кирилл Разумовский – брат морганатического супруга покойной императрицы Елизаветы, человек богатый и влиятельный. Поддерживали ее и очень многие другие русские аристократы.
Кроме того, связь Григория Орлова с Екатериной увенчалась рождением у нее сына – будущего графа Бобринского. В обстановке всеобщего недовольства полубезумным выходками нового императора это событие прошло практически незамеченным. Но, уже взойдя на престол, Екатерина хотя и не афишировала своего внебрачного отпрыска, но и не делала особой тайны из его существования.
Виват, Екатерина!
В ночь на 28 июня 1762 г., когда император находился в Ораниенбауме, Екатерина тайно прибыла в Петербург и в казармах Измайловского полка была провозглашена самодержавной императрицей. Вскоре к восставшим присоединились солдаты других полков. Весть о восшествии Екатерины на престол быстро разнеслась по городу и была с восторгом встречена петербуржцами. Для упреждения действий свергнутого императора были посланы гонцы в армию и в Кронштадт.
Между тем Петр, узнав о происшедшем, стал посылать к Екатерине предложения о переговорах, которые были отвергнуты. Сама императрица во главе гвардейских полков выступила в Петербург и по дороге получила письменное отречение Петра от престола. Переворот, таким образом, совершился практически бескровно: трусость и слабоволие Петра Федоровича были беспрецедентны. Корона упала в руки Екатерине, точно перезрелое яблоко.
Сам переворот описан в сотнях, если не тысячах исторических трудов, мемуаров, романов. Детали рознятся, но смысл один: опасаясь, что у свергнутого и отрекшегося императора в конце концов найдутся умные советчики и сподвижники, сторонники Екатерины убили Петра Федоровича за ужином в Ропшинском дворце. Письмо об этом, собственноручно написанное одним из убийц, Алексеем Орловым, сохранилось в копиях: «Урод наш очень занемог и охватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он сегоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил… Боюсь гнева вашего величества, штоб вы чего на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего… он сам теперь так болен, што не думаю, штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чем и вся команда здешняя знает и молит Бога, штоб он скорей с наших рук убрался».