И я представлял себе Марину, как она возвращается домой, открывает дверь своим ключом, у меня почему-то и в мыслях не было предположить, что ее кто-то ждет. Нет-нет, она входила в квартиру, сбрасывала туфли, вешала сумочку… а дальше?
Что, если она сейчас тоже в ванной?
У меня закружилась голова, я представил себе что-то розовое, округлое, выступающее из хлопьев пены, плечо… грудь… колено…
Рука потянулась к телефону, мне было тяжело дышать, я хотел ее. Казалось, что мы в этот момент как-то связаны, что она также думает обо мне. Не могла не думать. Ведь мое желание было настолько сильным, как у мальчишки, насмотревшегося порно… Нет-нет, не порно, скорее, впервые подсмотревшего, как переодеваются одноклассницы на физкультуру: до дрожи в руках, ногах и жаркой крови в лицо.
Не знаю, как удержался и не позвонил. Вместо этого пришлось влезть под холодный душ.
Наверное, я слишком долго просидел в ванной. Очнулся, когда настойчиво забарабанили в дверь.
— Сереж! Ну, долго ты там!? — Я вздрогнул, и вернулся с небес на землю. То есть в воду. В действительность. Я снова был я, голый мужик средних лет, лежащий в эмалированной посудине. Запотевшее зеркало не отражало ничего.
— Иду! — крикнул в ответ, хотя сейчас мне меньше всего хотелось встречаться с женой.
Рядом с красивой женщиной мужчина глупеет на глазах и… радуется этому.
Глава 20 Щекотливая ситуация
Счастливый Рома встретил ее в дверях, широким жестом пригласил войти, как будто не она была здесь вчера, не она помогала ему снять квартиру. Лена почувствовала легкое раздражение, сбросила сумку с плеча. Рома угодливо подставил ей домашние тапочки. Она хмыкнула, но переобулась.
В комнате на столе стоял огромный букет белых роз. Свежие цветы источали нежный аромат. Рома продолжал улыбаться, и Лена почувствовала, что больше не может на него злиться.
— Я сейчас, — заговорщицки подмигнул он.
Лена осталась одна, прошлась по комнате, взглянула на Ромин рюкзак, несколько нераспакованных коробок. «Да, вещей не густо», — заметила.
Не выдержала и заглянула на кухню. Рома возился с магазинными нарезками: колбаса, рыба, сыр — стандартный набор. Увидел ее:
— Шесть секунд! — пообещал он.
Лена хотела было взять все в свои руки, но внезапно передумала.
— Ромочка, у нас воду горячую отключили, позволишь воспользоваться твоей ванной? — промурлыкала она.
— Конечно, будь как дома. Ой, погоди, сейчас найду полотенце.
— Нет, нет, спасибо, я взяла с собой.
Лена зашла в ванную, прикрыла дверь и включила воду. С тоской оглядела стенки ванной, душ, брезгливо прикоснулась к занавеске. Может, здесь найдется какое-нибудь средство для чистки? Она пошарила под раковиной, заглянула в шкафчик — ничего.
— Чего не сделаешь ради любви, — прошептала Лена.
Разделась, аккуратно повесила одежду на крючок и, стараясь ничего не касаться, встала под душ. Она быстро намылилась, яростно растерла себя мочалкой, вымыла голову.
«Не думать, не думать, ни о чем не думать, только о Роме!»
Осторожно выбралась из ванны, вытерлась насухо, нанесла на кожу лосьон.
В дверь вежливо постучали. Лена вздрогнула: «Неужели!»
— Да? — громко спросила.
— Лен, я халат принес, — сообщил Рома.
— Ой, спасибо! — раздумывать было некогда. Слегка прикрывшись полотенцем, она распахнула дверь и протянула руку.
— Держи, — улыбающийся Рома повесил свой халат ей на руку и добавил: — У меня все готово.
— Иду, — Лена кокетливо повела плечами и взглянула на него призывно. Ответом ей был чистый и спокойный взгляд серых Роминых глаз.
Недоумевая, Лена прикрыла дверь. Халат показался ей не слишком свежим. Преодолевая отвращение, она накинула его на голое тело. Можно было надеть белье, но тогда весь план рушился. Какой смысл надевать, если через несколько минут она собиралась распахнуть халат и поразить Рому в самое сердце. Не железный же он.
Небрежно завязав поясок на талии, Лена вышла из ванной и направилась в комнату. Рома суетился у накрытого стола, увидев ее, предупредительно пододвинул кресло. Лена, слегка поморщившись, уселась, стараясь не касаться обивки. Как же тяжело быть соблазнительной в съемной квартире! А что, если им предстоит провести вместе ночь? Есть ли у Ромы чистое белье? А подушки? Господи! Кто спал на этом диване! Кто протирал обивку этих кресел?! Ужасно! Ужасно! Прежде чем поселиться здесь, следовало все отмыть с хлоркой!
Рома возился с бутылкой, пытаясь открыть ее без штопора.
— Просто протолкни пробку внутрь, — посоветовала Лена. И вспомнила почему-то, как ее бывший муж однажды отбил у бутылки горлышко, и пришлось пить вино, опасаясь осколков. С тех пор она повсюду носила в сумочке нож с разными приспособлениями, в том числе и штопором. Но на этот раз ножа не было, и как она не подумала…
Но Рома справился, вытащил-таки пробку, разлил вино в два разных бокала. Наверное, нашел на кухне. Интересно, он их хотя бы сполоснул? Когда Лена приезжала к Глебу, то не задавалась такими вопросами: тот был помешан на чистоте, и у него своя квартира. Она вздохнула. Ей расхотелось пить из неизвестно чьего бокала.
Рома поднял свой и спросил:
— Ну, за что выпьем?
— За твое новоселье, — отозвалась Лена. Пришлось пригубить вино. Оно оказалось неожиданно вкусным. Надо было срочно расслабиться и думать о том, как им будет хорошо вместе. Совсем скоро, возможно, в ближайшие полчаса. Как славно они заживут вдвоем в этой уютной квартирке. Она здесь все отмоет. И это будет их первое совместное жилье, общее. Не его или ее, а их.
Рома сел на диван. Лена поднялась и пересела к нему. Халат пополз с плеч, обнажая грудь. Парень не реагировал.
— В июле будет классная выставка, — болтал Рома. — Этническая. Я уже проплатил за участие. Представь: неделя в палатке, вокруг всякие неформалы, несколько сцен, непрекращающиеся концерты.
Лена слушала невнимательно:
— Что? Еще раз повтори?
Он рассказал. Ежегодная выставка в чистом поле. Художники, ремесла, промыслы, много музыки.
— А мы-то там зачем? — удивилась Лена.
— Ну, ты подготовишь футболки с разными тематическими рисунками, у нас тоже есть что показать. Вообще, я каждый год участвую. Просто приятная компания, да и весело.
— Да, может быть, — задумчиво произнесла Лена.
— Еще плеснуть? — Рома кивнул на ее бокал.
— Пожалуй…
— Ты ничего не ешь, — заметил он, подливая вино и подавая бутерброд.
«Он что, издевается?» — подумала Лена, отталкивая руку с бутербродом. Игра в недотрогу наскучила. Она сидела перед ним битый час, едва прикрытая халатом, а он вместо того, чтобы наброситься на нее, срывая одежду, спокойно рассуждает о работе да подливает вино. Рома что, ненормальный?!
— Я пойду. — Лена резко поднялась и запахнула на себе халат.
— В чем дело? — почти искренне удивился он.
— Да так, дела… — Она рванула в ванную, заперлась там и, с трудом сдерживая злые слезы, кое-как оделась. Затолкала в пакет мокрую мочалку, полотенце, косметичку. Отдышалась.
Рома стоял в прихожей и смотрел на нее с любопытством.
— Забыл тебе сказать: я гей.
— Что?! — От неожиданности у нее выпал пакет из рук.
— Тебя это шокирует?
— Вовсе нет. — Лена нагнулась, чтоб поднять пакет.
— Обычно те, с кем я общаюсь, догадываются.
— Вот как… извини, я не догадалась.
— Я понял, — он обезоруживающе улыбнулся. Но после его заявления улыбка больше не казалась милой. Скорее вызывала отвращение, даже гадливость.
— Ну, пока, — выдавила она, вцепившись в дверную ручку. Лена дергала и дергала ее на себя, пока Рома сам не открыл дверь.
— Все нормально? — крикнул он ей вслед.
— Да, — она, не оборачиваясь, сбежала по лестнице.
— Дура! Дура! — сквозь зубы шипела она, шагая к электричке. — Хотелось надавать себе по щекам, хотелось выть от бессилия. Но надо было держать себя в руках. Надо! Черт бы все побрал! Ей еще предстояло вернуться к Ане и Сергею, ждал сложный разговор.
Снова все, что она запланировала, рухнуло в одночасье. И как теперь смотреть в глаза друзьям? Как возвращаться на работу к этому… к этому гею несчастному! Лену не покидало ощущение обманутости, как будто ее только что грязно использовали и выставили голой на всеобщее обозрение. Мерзкое чувство.
Далеко не всякий мужчина станет бросаться на женщину только потому, что на ней его халат и она только что вышла из его ванной.
Глава 21 Как это бывает… Продолжение
Я проезжал мимо Чистых прудов, знал — она где-то тут работает. Машина затормозила словно бы сама по себе. Я взглянул на часы, середина дня, возможно, у нее обеденный перерыв.
— Привет, — выдохнул я в трубку, услышав голос.
— Привет, — выдохнул я в трубку, услышав голос.
— О, это ты! Какой сюрприз, — проворковала она в ответ.
— Я тут неподалеку, может, пообедаем?
— С удовольствием, — мгновенно отозвалась она.
Восхитительное, потрясающее чувство! Я ликовал! Нет, я не строил никаких планов, ничего такого конкретного. Просто очень хотелось увидеть ее, поговорить, побродить по весенним улицам. Честно говоря, я и не надеялся, что она согласится прийти. Просила позвонить, ну так что же, мало ли, из вежливости или еще почему-то. Сколько раз я уже собирался и всякий раз останавливал себя, можно сказать, хватал за руку. Уговаривал, спрашивал себя: зачем? к чему это приведет? Вся моя прежняя философия рассыпалась под натиском того чувства, что я испытывал всякий раз, когда думал о ней.
Марина снилась мне, не помню, как и что там происходило с нами, но проснулся с таким восторженным настроением, что даже жена заметила. С утра привязалась ко мне: расскажи, что снилось! Я соврал: не помню, мол. Она надулась. А мне было весело. Я подтрунивал над ней:
— О ревность злобная, с зелеными глазами!
Мне действительно было весело, и я не чувствовал себя виноватым. Разве можно быть виноватым только потому, что тебе что-то или кто-то приснился?
Когда-то давно, несколько лет назад, мы договорились, что не будем ничего скрывать друг от друга. Тогда я действительно был виноват. Мой обман раскрылся, был безобразный скандал… Вспоминать не хотелось. Но ведь тогда не сейчас. Сейчас я ни в чем не был виноват. Мне просто было хорошо, по-настоящему. Я любил жену, сына, любил мир, жизнь, весь белый свет! И хотел, чтобы все были счастливы, как и я. Разве мог я кого-то обидеть? Тем более — Аню?
Но она никак не связывалась с Мариной. Это моя тайна, мое личное пространство, мой глоток свежего воздуха. И это не должно касаться никого. Я же никому не мешаю жить? Вот пусть и мне никто не мешает. Если мне хорошо, то и другим тоже. И наоборот.
Вот живет человек и все время должен. Родным, друзьям, на работе. Должен, должен, должен! И так всю жизнь. А сам он? А для себя? Неужели так ничего и не заслужил? Не имеет права ни на слабость, ни на невинное развлечение? Легкий флирт — кому он может повредить? Никому!
Встреча с обворожительной женщиной в обеденный перерыв — что может быть невиннее?
Нет, я ничего такого не думал. Я вообще мало думал. Просто дышал полной грудью и смотрел на дорогу, ждал ее.
Увидел еще издали. Марина шла и улыбалась, словно и не принадлежала толпе снующих вокруг людей, она была вне толпы. Ветер развевал ее волосы, теребил легкий шелк платья, она несла себя с гордостью, как могут только по-настоящему уверенные в себе женщины. И я рванул навстречу.
— Ну, вот и встретились, — чуть насмешливо пропела она.
— Да, — я засмеялся счастливо. — Дай, думаю, позвоню, мимо проезжал…
Она окинула меня взглядом и взяла под руку:
— Идем?
Если бы я был жеребцом, то загарцевал бы нетерпеливо. Вместо этого лишь втянул в себя воздух и прижал ее локоть к своему боку.
Мы нашли уютное кафе, устроились за столиком в углу, подальше от посторонних глаз и ушей. Что-то заказали, не помню. Наш разговор все время скользил на невидимой грани дозволенного. Он состоял из намеков и полу-намеков. Мы соревновались в скрытности, словно играли в игру: кто о ком больше узнает и кто от кого больше скроет.
Например, Марина спрашивала:
— Отчего мужчины не носят обручальных колец?
А я отвечал:
— Устаревший обычай.
Она смеялась и закатывала глаза:
— Замужних женщин всегда намного больше, чем женатых мужчин.
— Это все потому, что мужчины хотят быть свободными, — парировал я.
— Что же делать бедным женщинам? — игриво сокрушалась она.
— Соглашаться на условия игры, — отвечал я.
— А ты азартен?
Я многозначительно улыбался:
— Смотря во что играть…
— Вот как? — Она легонько шлепнула меня по руке. — Видимо, опытный игрок.
— Твое мнение очень лестно, — я не соврал. — Но, боюсь, ты ошибаешься.
— Ну, не прибедняйся, — она расхохоталась. — Все вы одинаковые.
Сделал вид, что обиделся:
— Что ты имеешь в виду?
Она продолжала улыбаться:
— Да так, ничего…
Нам принесли заказ. Я рассеянно ковырялся в тарелке, все время поглядывая на нее. Ела она с аппетитом, причем не силос, который так любят поглощать современные дамы в надежде на похудение, а вполне нормальную пищу. Она заметила, как я смотрю на нее, и зачем-то сказала:
— Я не боюсь потолстеть.
— А я и не думал…
— Думал, думал, — она снова легко усмехнулась. — Кстати, большинство мужчин думают, что любят худых женщин, а на самом деле…
— Откуда ты знаешь, о чем думают большинство мужчин? — не сдавался я.
— Да у вас же все на лбу написано.
— Хм…
Вот именно, «хм», я не нашел ничего лучшего. Ведь знал же!
— Ну, не хмурься. — Она накрыла ладонью мою ладонь, и блаженное тепло побежало вверх по руке, достигло плеча, разлилось по шее и ухнуло вниз по позвоночнику. Мгновение, и я захотел ее, безумно!
— Вот тебе какие женщины нравятся? — Она словно забыла о том, что ее рука касается моей, перебирала пальцами, а у меня мурашки бегали по коже, и хотелось реветь весенним маралом.
— Сейчас мне нравишься только ты! — получилось сипло, хотя я вложил в эти слова всего себя.
— Комплимент?
— Чистая правда.
— Спасибо. — В ее глазах читался явный интерес, и еще, мне кажется, я прочитал в них вопрос, на который не было ответа. «Как далеко ты готов зайти?» — примерно так звучал вопрос. С некоторых пор я не берусь озвучивать то, что мне кажется. Слишком часто ошибался в женщинах и в том, о чем они думают. Мне нужно было подтверждение. И я его дождался.
— Знаешь, — сказала она, погрустнев, — недавно я рассталась со своим бойфрендом. Терпеть не могу этого определения, но… в общем, мы прожили четыре года, я думала, это на всю жизнь.
В душе я возликовал, потому что тоже не терплю «бойфрендов», но более всего потому, что она рассталась с кем-то. Виду не подал, сделал постное лицо и произнес:
— Жаль… что ж, бывает…
Марина поморщилась:
— Да ну тебя! Не строй скорбные рожи, тебе не идет.
— Не буду, — пообещал я.
— Я просто так сказала, сама не знаю зачем, — быстро проговорила она.
«Возможно, потому, что хотела сообщить мне, что свободна?» — мысленно подсказал я.
Она молчала, ждала чего-то. Я тоже.
Спохватилась:
— Время!
Подозвала официанта и расплатилась за себя, хоть я и попытался остановить ее.
Мы вышли на улицу, Марина протянула мне руку:
— Было приятно поболтать.
— Взаимно, — ответил я, немного расстроенный тем, что сейчас она исчезнет, а я снова останусь один на один со своими грезами.
Но она не торопилась, подставила лицо солнцу, жмурясь, закрыла глаза темными очками.
— Хорошо! — вздохнула. — Чудесный май в этом году.
Согласился.
— Так не хочется работать!
Я не возражал, даже всячески поддержал ее нежелание возвращаться в офис. У меня были еще кое-какие дела, но я мгновенно решил забить на все.
— Хорошо бы сейчас очутиться где-нибудь в лесу, — забросил удочку.
Она взглянула на меня одобрительно:
— Тоже так думаешь? — и снова плавным движением обвила своей рукой мою.
Мы медленно пошли по улице, что называется, куда глаза глядят. Говорили о море, путешествиях, отпуске. Она призналась, что любит бывать в Прибалтике, я вспомнил Клайпеду, потом рассказал ей о своей поездке в Кенигсберг, то бишь в Калининград. Смешная была поездка. На меня положила глаз руководительница нашей журналистской группы, невероятно восторженная дама. Она носила длинные платья с разрезами до бедер и просила меня, чтоб я ее фотографировал.
Марина посмеялась, а потом заметила:
— Любишь покрасоваться.
— Да ни в жизть! — отшутился я, но решил быть сдержаннее. Ведь знал, дурак, что нельзя рассказывать одной женщине про другую. И чего меня понесло! Выходит, она права, хотел набить себе цену, смотри, мол, какой я крутой, женщины просто пачками вешаются. Тьфу! Дешевый прием.
Я быстренько переключился на нейтральные темы и, как это часто случается с мужиками, углубился в рассказы о работе. Марина слушала вежливо и, как мне казалось, внимательно. Но сама молчала. Я же разливался соловьем, хотелось выглядеть эдаким суперпрофессионалом, незаменимым, золотоперым, великолепным. Сам не заметил, как вошел в раж. Она была благосклонна, чуть склонила голову к плечу. Только один раз перебила, указав на пустую скамейку у пруда. Я кивнул, мы уселись.
— Давно ты в журналистике? — спросила она.
— Больше десяти лет, — с готовностью ответил я. Приврал немного. Сначала работал где придется, в PR-рекламе, даже туризме. Пришлось побегать. Да еще и учился заочно. Так что журналистского опыта у меня было лет пять, может, шесть, если считать тот год, когда я практически в одиночку делал корпоративный журнал в одной компании.