Это произошло всего два года назад. Всего два года, а как много с тех пор изменилось!
Разумеется, работа на секретном Воткинском заводе всегда отличалась жесткой интенсивностью графика – Воронец и не припомнит, когда целиком отгуливала положенный по законодательству отпуск. Наверное, в первые два-три года после института… И все же до написания докторской нагрузка была значительно меньше. А после защиты положение вещей кардинально изменилось: Анна перепрыгнула сразу две ступеньки в карьерной лестнице и заполучила на свои хрупкие плечи огромную тяжесть ответственности за сборку третьей ступени «Молота», включая несколько сверхсекретных агрегатов. Карьера резко пошла в гору, а все остальное покатилось вниз. Одним словом, когда исполнились все ее мечты, она вдруг осознала, насколько счастлива была раньше…
Не то чтобы она до сих пор горевала о потере любимого человека, ушедшего главным образом из-за ее постоянной занятости – эти слезы она уже выплакала. Навевал тоску сам факт: она вдруг стала ненужной, ей нашли достойную замену. И самым отвратительным было отсутствие на горизонте позитивных перемен, ибо работы становилось все больше и больше. А это означало одно: при умной голове и незаурядной внешности она обречена пройти жизненный путь, размахивая позорным флагом старой девы.
От нахлынувших мыслей ей захотелось разреветься. Левая рука потянулась было за платком, как вдруг что-то теплое и мокрое коснулось лежащей на подлокотнике правой ладони.
Открыв глаза, женщина видит сидящего рядом громадного кобеля, во внешности которого есть что-то от лайки. Высунув язык, он часто дышит и косит на нее темным глазом.
– Ты кто? – тихо спрашивает она.
Пес «улыбается», легкомысленно бьет хвостом по полу и снова лижет руку.
– Он Босс, – слышится приятный мужской голос. – Я – Евгений. А как зовут вас?
Анна слега поворачивает голову вправо и бросает мимолетный взгляд на сидящего через проход мужчину…
* * *
Один из дедушек Белецкого был евреем, участником Великой Отечественной войны. Но Борька мало что унаследовал по еврейской линии, разве что умение колоритно возмущаться. Примерно как сейчас:
– Жорж, не дрожи кресло – ты лопнешь все пружины!
Жоржу нет дела до кресла, пружин и попутчиков – он крепко спит и продолжает во сне неистово возиться.
Друзья спят, а у меня сна – ни в одном глазу, хотя лететь еще очень долго. Наверное, потому, что рядом – на расстоянии вытянутой руки отдыхает прехорошенькая женщина. Поглаживая холку Босса, незаметно любуюсь профилем ее красивого лица.
Почему я до сих пор не женат?
Это сложный и многократно задаваемый самому себе вопрос № 1. Чем ближе сороковник, тем больше моих друзей и коллег разводятся. Кто-то уходит к молоденьким, но большинство – в никуда. Просто уходят, потому что больше не могут вариться в аду. Счастливы единицы, да и то хрен разберешь: счастливы они или так виртуозно научились обманывать себя и окружающих. Скорее второе. Терпят и обманывают. Обманывают и терпят из жадности и непомерной практичности: а как мы поделим нажитую в браке недвижимость? В чью сторону суд подвинет движимость?
Признаюсь честно, я на стороне радикалов. Нет, я никого не зову на митинг, не предлагаю сочинять прокламации и бороться за права мужчин. Просто я задаю вопрос № 2: а зачем мужчине напарник женского пола со всем его невыносимым культурно-идеологическим опытом после того, как этому человеку исполняется сорок лет и он окончательно теряет единственное, что в нем было женского, – внешнюю привлекательность? Что с ним делать-то? Проводить политинформации или дискутировать о несправедливости ценообразования на углеводороды?
Последнюю особу, часто бывавшую в моих скромных московских апартаментах, звали Марианна. Недолгая совместная жизнь была скучна и банальна, зато познакомились необычно. Зашел как-то в магазин подводного снаряжения ознакомиться с новинками из-за кордона (надо же знать, в каком направлении работают мысли вероятного противника!), а заодно подобрать гидрокостюмчик для профессионального дайвинга. Знакомлюсь, выбираю… Вдруг подходит пожилая тетка с просьбой помочь подобрать маску для внука в пределах двух-трех тысяч. Не проблема – нашли; женщина поблагодарила и направилась к кассе. Тут откуда ни возьмись подлетает симпатичная девчушка. Объявляет, что замучилась ждать, пока я проконсультирую тетку и освобожусь. Она, видишь ли, собирается с компанией на море и подыскивает простенький акваланг для неглубоких погружений. Ну ладно – мне несложно. Походили, выбрали. Даю ей номер мобилы на тот случай, если не разберется с аппаратом. Помахал вслед ручкой, с облегчением вздохнул и поплелся в отдел гидрокостюмов. Тут меня и нагнал менеджер данного торгового предприятия. Постояли, поговорили, посмеялись… Признав во мне профессионала, он сделал неплохую скидку на гидрокостюм. В общем, мы расстались друзьями, и я в отменном расположении духа отправился домой. Вечером звонок на мобилу с неизвестного номера. Конечно, это была она – Марианна. Покупаю шампанское, конфеты и еду оказывать посильную помощь в освоении простейшего акваланга. За столиком под интимным абажуром я поведал ей всю правду о случившемся недоразумении в магазине. Про акваланг мы забыли, проболтали до поздней ночи, потом пошли прогуляться, вернулись… В общем, чем дальше, тем интересней.
Хорошая была девушка. Если встречаться раз в неделю и только для секса. А насчет того, чтобы видеть и слышать ее постоянно – увольте, это выше моих сил. Собственно, и расстались-то мы после первого же скандала, возникшего на таком пустом месте, что убей – не вспомню на каком. Только и запомнил ее боцманский голос. Орала так, будто стаю ежей за один присест рожала. И пару дикобразов в придачу. В общем, и думать об этом маразме не хочется, не говоря уж о реальных шагах в направлении «создания крепкой российской семьи».
И вправду – зачем? Полный пакет женских услуг в Москве стоит сегодня от тридцати до ста тысяч рублей в месяц, цена зависит от качества. Полный мне не по карману, да и не нужен, а сокращенный – в самый раз. Вот и обхожусь, время от времени.
С другой стороны, вариант совместной жизни с такой вот штучкой, как сидящая в полуметре, мной никогда всерьез не рассматривался. А может быть, зря?..
Впрочем, что-то я без меры размечтался. Не мешало бы и у нее спросить для начала.
Босс словно подслушивает мои мысли: поднимает с передних лап огромную голову, смотрит по сторонам, садится. И, для начала обнюхав, лижет ухоженную женскую ладошку.
Барышня открывает глаза, гладит пса и тихо спрашивает:
– Ты кто?
Он разговаривать не умеет – это я знаю точно.
Поэтому отвечаю за него:
– Он Босс.
Чем не шанс познакомиться? Вдруг больше никогда не свидимся!..
Представляюсь:
– Я – Евгений. А как зовут вас?
Она с царственной надменностью поворачивает голову и мерит меня испепеляющим взором…
Пару секунд я чувствую себя сырым яйцом в микроволновке.
– Анна, – протягивает она руку.
За весь последующий перелет мы перебросились пятью-шестью фразами, и все они крутились вокруг сидевшего между нами пса.
Что ж, начало отношениям положено. Теперь главное не гнать лошадей…
* * *
Тикси. Крохотный поселок городского типа, центр Булунского улуса Республики Саха. Пять с половиной тысяч жителей, удобная морская бухта с причалами, полярная станция, обсерватория, несколько магазинов, почтовое отделение и два музея. В шести километрах аэропорт. Тем, кто не любит выходить из дому, – побоку, а остальным прожить здесь без водки туговато.
Самолет снижается и выполняет энергичные развороты перед посадкой.
– Евгений Арнольдович, – шепчет сзади Фурцев.
– Чего тебе?
– Я забыл туалетные принадлежности. Гель для бритья, дезодорант, туалетную воду… Скажите, в этом городе продают парфюм?
– Вряд ли. Им не нужно. Они не воняют.
Наш лайнер садится на шикарную для здешних широт взлетно-посадочную полосу, заруливает на перрон и останавливается по соседству с парочкой старых транспортных «Ан-12». Покинув теплый салон, оказываемся во власти холодного фронта. Тикси находится приблизительно на той же широте, что и Северное побережье Норвегии, откуда мы только что прикатили. Но, к сожалению, теплое атлантическое течение до этих краев не доходит; здесь для середины лета по-настоящему прохладно – всего плюс пять.
Часть пассажиров направляется к зданию местного аэровокзала – их перелет закончен. Незаметно посматриваю на Анну… Нет, она стоит на перроне и уходить не собирается. Руки в карманах легкой куртки, воротник поднят, темные локоны треплет ветер. Ботаник опять крутится рядом – тащит свою сумку и сумку женщины.
Для нас готовится к полету корабельный вертолет «Ка-27ПС». Это поисково-спасательный вариант – без противолодочного оборудования в фюзеляже. Он пуст и относительно легок. Внутри – откидные сиденья вдоль бортов, а снаружи над широкой сдвижной дверью темнеет штанга мощной лебедки.
Самолет снижается и выполняет энергичные развороты перед посадкой.
– Евгений Арнольдович, – шепчет сзади Фурцев.
– Чего тебе?
– Я забыл туалетные принадлежности. Гель для бритья, дезодорант, туалетную воду… Скажите, в этом городе продают парфюм?
– Вряд ли. Им не нужно. Они не воняют.
Наш лайнер садится на шикарную для здешних широт взлетно-посадочную полосу, заруливает на перрон и останавливается по соседству с парочкой старых транспортных «Ан-12». Покинув теплый салон, оказываемся во власти холодного фронта. Тикси находится приблизительно на той же широте, что и Северное побережье Норвегии, откуда мы только что прикатили. Но, к сожалению, теплое атлантическое течение до этих краев не доходит; здесь для середины лета по-настоящему прохладно – всего плюс пять.
Часть пассажиров направляется к зданию местного аэровокзала – их перелет закончен. Незаметно посматриваю на Анну… Нет, она стоит на перроне и уходить не собирается. Руки в карманах легкой куртки, воротник поднят, темные локоны треплет ветер. Ботаник опять крутится рядом – тащит свою сумку и сумку женщины.
Для нас готовится к полету корабельный вертолет «Ка-27ПС». Это поисково-спасательный вариант – без противолодочного оборудования в фюзеляже. Он пуст и относительно легок. Внутри – откидные сиденья вдоль бортов, а снаружи над широкой сдвижной дверью темнеет штанга мощной лебедки.
Первым рейсом полетят двое гражданских: Анна и ботаник. Я делегирую в перелет старшего лейтенанта Фурцева, а с ним и часть нашего багажа…
Глава вторая. Море Лаптевых
Вместе с остатками своей команды в виде Борьки Белецкого и Босса загружаюсь в «вертушку», выполняющую последний на сегодня, третий рейс. Снаряжение с багажом на корабле, большая часть народа – там же.
Взлетаем.
Верно говорят: вертолеты – это души умерших танков. Они такие же тесные, тихоходные, тряские и при этом умеют летать. Мне довелось испытать в качестве пассажира многие типы. «Ка-27» понравился сразу. Хорошая машина – мощная, маневренная. Но уж больно шумная внутри, особенно если «повезло» разместиться в районе главного редуктора. Под ним гремит и вибрирует так, что приходится жевать конфеты и затыкать заложенные уши фантиками.
Через сорок минут полета снижаемся – впереди впечатляющий по размерам БПК «Адмирал Никоненко». «Ка-27» гасит скорость и осторожно приближается к площадке. Надстройки постепенно увеличиваются в размерах; ветер, закрученный об эти надстройки, крепчает и становится непредсказуем – «вертушку» нещадно болтает…
Наконец шасси касаются противоскользящей пеньковой сетки, натянутой поверх металлической палубы. Техники с механиками проворно крепят на боках машины швартовые тросы, двигатели замолкают. Лопасти по инерции рубят воздух, а мы уже покидаем низкое и неудобное нутро «кашки».
Вот мы и на месте. Опять качка и еда по распорядку, опять истошные вопли вахтенных по трансляции и звон пудовых звонков в коридорах, опять топот «гадов» по палубе и выгул на юте расстроенного пса, в очередной раз не нашедшего на железной «коробке» ни одного паршивого кустика…
* * *
Всю ночь БПК резал форштевнем волну и споро двигался в северные районы моря Лаптевых. Утром он сбавил ход и бросил якоря в центре района поиска – километрах в двенадцати от болтавшегося на якорной стоянке рыболовецкого судна. После завтрака командир корабля обратился к экипажу по трансляции и пригласил на совещание старшего помощника, командира авиагруппы, представителя Воткинского завода Анну Аркадьевну Воронец (впервые узнал ее полное имя и чем она занимается), а также командира группы боевых пловцов. То бишь меня.
Каюта командира – капитана первого ранга Скрябина. Помимо ее хозяина и названных людей, неожиданно узнаю в «президиуме» своего шефа – Сергея Сергеевича, каким-то загадочным образом попавшего на «Никоненко» раньше нас. Не слишком приятный сюрприз, ибо придется работать под неусыпным оком вечно недовольного старца.
Рядом с ним сидит заместитель командира оперативной эскадры контр-адмирал Черноусов. Он, вероятно, представляет командование Северного флота. Ну а Сергей Сергеевич – старший на борту и отвечает за исход всей поисковой операции.
Неприметно кивнув мне, он берет указку, встает боком к небольшой карте и начинает говорить. Вначале расплывчато представляется и с печалью в голосе извещает о решении высшего руководства назначить его руководителем операции. Затем несколько стандартных фраз о постигших нас в последние дни неудачах: о провале двенадцатого испытательного запуска «Молота», о гибели судового экипажа и научного состава «Академика Антонова». Тела людей пока не найдены, но всем и так понятно, что после затопления судна ледяная вода стремительно сделала свое черное дело…
После он излагает план поисковых мероприятий. План незатейлив, если не сказать резче. Центром района предстоящих поисков условно взята точка, в которой несчастный «Антонов» в последний раз был зафиксирован всевидящим оком спутниковой навигационной системы. Судно бороздило море Лаптевых с целью найти следы третьей ступени «Молота», значит, искать сначала следует судно, а уж от него плясать дальше.
Весь район условно разделен на три зоны: в радиусе пятидесяти километров от точки – центральная зона; полоса от пятидесяти до ста километров – средняя; за ней начинается периферийная. Центральная отдается на откуп большому противолодочному кораблю. Среднюю обязаны детально осмотреть два корабельных вертолета «Ка-27». Ну а периферийная, где вероятность нахождения останков «Антонова» близка к нулю, остается для самолетов дальней авиации.
Контр-адмирал решает вопросы, касающиеся действий корабля. Несколько вопросов задает молодой подполковник – командир авиагруппы вертолетчиков; что-то уточняют Скрябин со старпомом…
Я сижу неподалеку от Анны и, состроив деловую рожу, откровенно скучаю. Признаюсь честно: моей команде по барабану, как будет поделен район поисков и кто в какую сторону полетит. Где скажут, там мы и обшарим дно. Лишь бы глубина позволяла.
Ну, я-то ладно – человек военный и к странностям армейской жизни привык. Но какого черта руководство затащило сюда представителя завода?..
– Простите, а что все это время делать нам? – вежливо спрашивает молодая женщина, мысли которой скачут в том же направлении.
– Кому «вам»?
– Мне – инженеру. И Александру Анатольевичу Симонову – конструктору из Московского института теплотехники.
– Пока ничего, – невозмутимо парирует Сергей Сергеевич. И, немного приосанившись, уточняет: – Зато когда авиаторы наведут нас на следы упавшей третьей ступени, а боевые пловцы поднимут ее с морского дна, поверьте, вы нам очень пригодитесь.
Безнадежно вздохнув, Анна откидывается на спинку кресла и отворачивается к приоткрытому иллюминатору. Видно, перспектива несколько дней бездельничать в каюте ее не радует.
– У кого еще есть вопросы? – сверлит генерал взглядом присутствующих. И натыкается на меня: – О, Евгений Арнольдович! А я думал, вас нет.
Ага, так я и поверил! Они думали. Врет, как дышит…
– Отчего же, Сергей Сергеевич, вот я – живой и материальный.
– У ваших матросов тоже нет вопросов?
– Летчики первые. Мы вторые. Все ясно. Кроме одного…
– Слушаю вас.
– Хотелось бы вкратце узнать о наших соседях.
– О каких соседях?
– Тех, что болтаются в семи милях. Небольшое рыболовное судно – его отлично видно без оптики.
– Ах да! Чуть не забыл… – он выуживает из папки листок и принимается быстро читать отпечатанный текст: – «Аквариус». Средний рыболовный траулер с неограниченным районом плавания, построенный в норвежской верфи «Kleven Floro». Полное водоизмещение – около девятисот тонн, автономность плавания – тридцать пять суток.
Сунув листок обратно в папку, Сергей Сергевич поднимает на меня вопросительный взгляд: «Удовлетворен?»
Разумеется, нет! Такими ответами вы, уважаемый шеф, можете пудрить мозги инженерам и конструкторам.
– В таком случае предлагаю начать с проверки и обыска этого судна.
– С какой стати? – перестает дышать руководитель поисковой операции.
Кашлянув в кулак, уточняю:
– Видите ли… промышленным рыболовством в этих краях никто не занимается; местные рыбаки дальше устьев рек не ходят. А когда неясна цель пребывания судна в наших экономических водах – нехорошие мысли в голове рождаются сами собой.
Генерал снова лезет в папку. Нацепив очки, продолжает чтение:
– «Аквариус» спущен на воду две недели назад и следует под либерийским флагом в один из портов западного побережья Канады. В настоящий момент судно находится на якорной стоянке в двенадцати километрах к северу от центральной точки района поиска из-за ремонта осушающей помпы. Ремонт ведется силами команды, состоящей из канадцев, эстонцев, латышей. На предложенную нами помощь капитан «Аквариуса» ответил следующим сообщением: «Благодарю, ремонт в стадии завершения. Скоро снимаемся с якоря…»