П а в л а. А вы - били их?
Ш о х и н. На то нанят...
П а в л а. Ах, боже мой! Разве можно из-за этого убивать!..
Ш о х и н. И за меньше убивали...
П а в л а (смотрит на него и жалобным, ребячьим голосом зовёт). Мамочка!
Ш о х и н (тихо и обиженно). Вы - напрасно это... И ведь ничего...
(В доме шум, он оглядывается, скрывается быстро. Выходит Антипа, усталый, пыльный.)
А н т и п а (оглядывая сад). Это кто убежал?
П а в л а. Шохин...
А н т и п а. Чего он?
П а в л а. Я не знаю.
А н т и п а. А Михаило где?
П а в л а. У себя, должно быть...
А н т и п а (сошёл, обнял её за плечи). Почему грустная, а?
П а в л а. Шохин этот...
А н т и п а. Ну?
П а в л а. Он ведь человека убил...
А н т и п а (хмуро). Как же... убил, дурак! Я адвоката ему нанимал, отсудили. Теперь он - собачка верная моя... А если хочешь - могу прогнать...
П а в л а. Ой, не надо! Тогда он меня...
А н т и п а. А ты - полно-ка!
П а в л а. Ну, другого кого... Не надо!
А н т и п а. Эх ты... Гляжу я на тебя... большие слова в душе ворочаются, а сказать - не умею... Кабы ты поняла! Без слов...
П а в л а (робко). Я - пойму, подождите...
А н т и п а. Жду. (Вздохнул.) Только - гляди: времени у меня мало. Я человек короткой жизни. И люблю, чтобы всё сразу открывалось мне...
П а в л а. Вон, про вас говорят, что переменились вы...
А н т и п а (хмуро). Я? Как это - переменился? Отчего?
П а в л а. Не знаю отчего...
А н т и п а. Кто говорит-то?
П а в л а. Люди.
А н т и п а. Лю-уди! (Свистнул.)
П а в л а. Дела забросили...
А н т и п а (усмехаясь). Мои дела; хочу - брошу, хочу - нет... (Присматривается к ней, обняв за плечи.) Удивительно слышать это от тебя, ребёнок ты, а туда же - дела!
П а в л а (негромко, оглянувшись). А ещё говорят, что всё хозяйство забирает в свои руки тётя Соня...
А н т и п а (вспыхнув, сердито). Ну, если я узнаю, кто это говорит, башку сверну! Да. И ты этих пакостей не повторяй - это я тебе приказываю! Слышишь? Меня с сестрой никому не поссорить - дудки! (Оттолкнул её тихонько.) Скажи, пожалуйста, - куда метят!..
П а в л а (обиженно и медленно отходит прочь). Вот уж вы и рассердились... А ещё просите - говори со мной обо всём, что думаешь...
А н т и п а (порывисто схватил её за плечо). Погоди, ты и говори, всё говори! Не обижайся, - это я так, - досадно мне! А ты - говори! Только своё говори, а не людское... Людское - это от злости больше, от зависти. Несчастливы люди, малосильны, оттого завистливы и слабы...
П а в л а. Миша и слаб, а - не злой и не завистник.
А н т и п а (отшатнулся от неё). Что такое? Зачем ты про него?
П а в л а. Затем, что неверно вы говорите о людях.
А н т и п а. Неверно? Потому что - сын... да, вот как вышло...
П а в л а (беспокойно). Вы, пожалуйста, не думайте...
А н т и п а (пристально смотрит на неё, торопливо). Про что не думать?
П а в л а (смущённо). Про то, о чём в четверг говорили... Нисколько он мне не интересен...
А н т и п а (снова обняв её, смотрит в глаза). Я - не про это, ей-богу! Я тебе верю... Сказала - ну, и кончено! Спасибо. Люблю я тебя, Павла... так, что даже задыхаюсь от этого, от силы. Идём к пруду... идём, я те поцелую там...
П а в л а (тихо). Ну, что это, днём - нехорошо...
А н т и п а (уводя её). Хорошо будет! Иди, милая... иди, вечера моего заря ясная...
(Ушли. На террасу выходит Хеверн, прищурился и смотрит вслед им. Стёпка приносит серебряное ведёрко со льдом и бутылками в нём.)
С о ф ь я (выходит). Ну-с, продолжайте...
X е в е р н. Вы сегодня очень весело настроены, и это меня стесняет...
С о ф ь я. Да-а? Вам больше нравятся унылые женщины?
X е в е р н. О, вы знаете, кто мне нравится...
С о ф ь я (с улыбкой). Будь вы богаче, я говорила бы с вами серьёзнее - не обижайтесь!
X е в е р н (чуть поморщился). Это очень драгоценная ваша черта сказать всегда прямо. Но - я буду богаче! Я уже есть богаче! Я хорошо понимаю, что нигде не нужно так быть богату, как в России, где только деньги дают независимость и почтение. И я знаю, что в сорок лет я буду иметь сто тысяч, - мне тридцать четыре года.
С о ф ь я. Слишком много арифметики вводите вы в жизнь.
X е в е р н. А! Это - необходимость. Нужно уметь считать, хотя бы для того, чтоб в пятьдесят лет не жениться на двадцатилетней девушке. Это никогда не составит семьи и может очень вредить делу.
С о ф ь я (холодно). Вы думаете?
X е в е р н. О, я уверен! Поздние браки в России всегда неудачное дело. Когда человек торопится домой - дело теряет. От этой торопливости могут пострадать интересы третьих лиц.
С о ф ь я. Мои, например...
X е в е р н. И ваши. А также - мои...
(Вышел Михаил, молча поздоровался с Хеверном, налил стакан вина, сел на верхней ступени, рассматривает вино на свет. Хеверн смотрит на него сверху вниз, Софья курит и следит за ним.)
Х е в е р н. Утром ловили окуней, Миша?
М и х а и л. Ловил.
Х е в е р н. И - что же?
М и х а и л. Поймал.
Х е в е р н. Много?
М и х а и л. Одного.
Х е в е р н. Большой?
М и х а и л. Около фунта...
Х е в е р н. Очень плохо! Ничто не берёт так много время, как ловля рыб. (Софье.) Вчера я разговаривал с вашим предводителем дворян - это очень странное лицо!
С о ф ь я. Да? Почему же?
Х е в е р н. Очень! Бывал в Европе, интересуется искусством, посетил музеи - и ни однажды не был в рейхстаге! Он не понимает, что социализм явление историческое, и смеётся над тем, что нужно изучать. Один голый инстинкт собственника-индивидуалиста не может победить социализм, - чтоб успешно бороться, нужно знать врага, - так!
С о ф ь я (задумчиво). Я - тоже не интересуюсь социализмом.
Х е в е р н. О, для женщины это необязательно! Да, странный человек предводитель... Он так... с яростью говорил о честных заслугах дворян перед Россией - очень красиво! Но, если ему предложить две с половиной тысячи рублей, - он без усилия покривит себе душу...
С о ф ь я (смеясь). Почему именно две с половиной?
Х е в е р н. Так, для примера...
С о ф ь я. Вы предлагали?
Х е в е р н (строго). Н-но, зачем! (Михаилу.) Вы живёте дружелюбно с Павлой Николаевной, да?
М и х а и л. Она очень хороший человек - честный и добрый...
X е в е р н. Да? Это приятно. Но - многие русские, мне кажется, добры только по слабости характера?
М и х а и л. Не знаю... Вам - виднее.
(Из сада идут Антипа, Павла, порознь, оба притихшие. Все молчат, видя их.)
А н т и п а (ворчливо, угрюмо). Когда сердце не горит, а тлеет только - это, брат, ещё не жизнь... Ты погоди рассуждать...
П а в л а (устало). То вы говорите, что я глупая, то - не рассуждай...
А н т и п а (с досадой). Эх, да ты пойми - о разном говорю!.. (Увидал сына, выпрямился, строго спрашивает.) Ведомость готова?
М и х а и л. Нет ещё.
А н т и п а. Отчего? Ведь я сказал...
М и х а и л. Счета Чернораменской дачи не доставили мне...
А н т и п а. Как не доставили? Врёшь!
С о ф ь я. Счета у меня, не кричи! Их нужно проверить...
А н т и п а (входя на террасу). Ну, ты всегда заступаешься... где не надо! Проверить... что ж он сам - не может?
(Софья что-то строго шепчет ему, он мычит.)
X е в е р н (Павле). Как поживаете?
П а в л а. Благодарю вас, хорошо...
X е в е р н. Я очень рад.
П а в л а. Это вы - серьёзно?
X е в е р н. Что именно?
П а в л а. Вас серьёзно радует, когда людям хорошо?
X е в е р н (удивлён). О, конечно! Как же иначе? Несомненно. Когда всем хорошо вокруг меня - я выигрываю...
П а в л а. Как это просто и верно...
X е в е р н. О, я очень люблю всё простое, оно именно - верно!
А н т и п а (Хеверну). Идём план-то смотреть...
Х е в е р н. Пожалуйста...
А н т и п а. Иди-ка ты с нами, Михаил! Софья, купили мы лес-то у предводителя - знаешь?
С о ф ь я. Нет, не знаю...
А н т и п а (Хеверну). Ты что ж, не сказал компаньонке-то?
X е в е р н (хмурясь). Я был уверен...
С о ф ь я (брату). Сколько?
А н т и п а. Двадцать три...
С о ф ь я. Ты не хотел давать больше восемнадцати?
А н т и п а. Не хотел, а пришлось дать.
С о ф ь я. Почему же?
А н т и п а. Конкурент явился новый. После расскажу. Идёмте... Михаило - иди!
(Уходят. Хеверн идёт сзади. Софья, задумчиво покуривая, наблюдает за ним. Павла, прислонясь к перилам, стоит, опустя голову.)
С о ф ь я. Ты что грустишь?
П а в л а. Устала.
С о ф ь я. О чём беседовали?
П а в л а. Да... всё о том же... Он всё говорит, как любит меня... Я же знаю ведь это! А он - всё говорит, говорит...
С о ф ь я. Поди ко мне. Эх ты... птица!
П а в л а. Нет, право, ну - люблю, люблю... нельзя же всё об этом только!
С о ф ь я (грустно). Дитя моё, это очень худо, если нельзя говорить только об этом...
П а в л а. Да и все мужчины... Как он странно смотрит на тебя!
С о ф ь я. Кто?
П а в л а. Густав Егорович.
С о ф ь я. А! Он на всё так же смотрит. Хозяин.
П а в л а. Нравится он тебе?
С о ф ь я. Ничего, мужчина крепкий. С ним хорошо по железным дорогам ездить - нигде не опоздаешь...
П а в л а. Не понимаю. Это ты шутишь?
С о ф ь я. Многого ты, дружок, не понимаешь...
П а в л а (грустно). Да. Всё не так, как я думала...
С о ф ь я. Скажи ты мне - зачем ты вышла замуж за брата?
П а в л а (грустно). Да. Всё не так, как я думала...
С о ф ь я. Скажи ты мне - зачем ты вышла замуж за брата?
П а в л а. Я думала - иначе будет. Видишь ли - я очень боюсь всего... Всё чего-то жду... До двенадцати лет - отец пугал, потом - пять лет - в монастыре. Там тоже все в страхе живут; сначала боялись, что ограбят, - и тревожный год казаки стояли у нас и каждую ночь свистели все. Пьяные, песни поют. Монахинь - не уважали, и всё было нехорошо как-то. Все грешат против устава, злые все и друг друга боятся. Бога - тоже боятся, а не любят. Я и подумала: нужно мне встать под сильную руку - не проживу я одна как хочется...
С о ф ь я (задумчиво). Ты думала - Антипа сильный?
П а в л а. Он сам сказал. Мише - ничего не нужно, он чужой всем. А прежде сватались всё какие-то жадные...
С о ф ь я (лаская её). А я подумала о тебе плохо, Павля... Сначала, помнишь?
П а в л а. Да. Нет, я плохого не люблю, я боюсь его. Ты очень строго, бывало, смотрела на меня, и я от этого плакала в уголках... Хотелось подойти к тебе, сказать: я - не плохая, не жадная, - а смелости не хватило...
С о ф ь я. Ах, девочка, девочка, господь с тобою... Трудно тебе будет...
П а в л а. Мне уж стало трудно! Тут - Шохин ходит. Убил человека и ничего, ходит!
С о ф ь я. Ты его оставь, не бойся! Он - не злодей, а несчастный...
П а в л а. А я думала пожить тихо, чтобы все вокруг были добрые, улыбались бы и верили, что ты никому зла не хочешь...
С о ф ь я. В это - не поверят, нет...
П а в л а. Отчего же, отчего?
С о ф ь я (встала, ходит). Не поверят... Ты очень хорошо сказала: чтобы все улыбались...
П а в л а. Как перед праздником: уже всё сделано, убрались, устали и с тихой радостью ждут светлого дня.
С о ф ь я. До праздника - далеко, дружок! И сделано для праздника мало...
П а в л а. Ах, господи! Тётя Соня - научи меня!
С о ф ь я. Чему?
П а в л а. Как лучше жить с людьми...
С о ф ь я. Сама не знаю... не знаю! Жизнь проходит в пустяках, в тумане...
П а в л а. Чего тебе хочется?
С о ф ь я. Мне? (Остановилась, говорит негромко, с большой силой.) Мне хочется нагрешить, набуянить, нарушить все законы, всё спутать, а потом, как взойдешь высоко над людьми, - броситься под ноги им: милые люди, родные мои люди! не владыка я вам, а низкая грешница, ниже всех, и - нет вам владык, и не нужно нам владык...
П а в л а (испуганно, тихо). Зачем это? Что ты?
С о ф ь я. Чтобы освободить людей от страха друг пред другом... Некого бояться! А все - напуганы, подавлены, живут в страхе - ты сама видишь это! Никто не смеет сказать до конца своё слово...
(Антипа стоит в дверях, прислушиваясь.)
П а в л а. Это... я не понимаю! Ведь так - погубишь себя?..
С о ф ь я. Людей ради - бог погиб, говорил отец Шохина.
А н т и п а. О чём толкуете?
П а в л а. Ой!
А н т и п а (подходя к ней, обиженно). Чего же испугалась? Не виновата - не бойся. Про что говорили?..
П а в л а. Так - разное...
А н т и п а (сестре, грубовато). Говорить надо меньше...
(Софья ходит, не глядя на него, скрывая волнение.)
П а в л а (ласково). Кричать меньше надо... вы вот всё кричите, это не нужно...
А н т и п а (мягко). Я - не со зла, а... просто такой голос грубый. Надо бы чайку попить, а, хозяйка? Поди-ка, снаряди... Здесь накрыть вели. И - закуску... Иди, милая! (Павла уходит; проводив её глазами, он говорит сестре обиженным тоном.) Портишь ты мне её... (Софья молча прошла мимо. Он повторяет настойчиво.) Портишь ты мне жену-то, говорю!
С о ф ь я (вдруг, резко). Молчи!
А н т и п а (отшатнулся). Постой... что ты?
С о ф ь я. Ну - хорошо тебе - спокойно, сладко - с молодой?
А н т и п а (опускается в кресло, тихо). Она - жаловалась?
С о ф ь я (успокаиваясь). Нет. Поверь мне - нет! Извини меня, я дурно настроена... тяжело на душе у меня... извини!
А н т и п а (тихо). Испугался я. Господи помилуй! Я, брат, так люблю её... сказать не могу!
С о ф ь я (снова ходит). Счастья это не дает ни тебе, ни ей...
А н т и п а. Ну... ты погоди ещё! (Молчание.) Соня?
С о ф ь я. Что?
А н т и п а. А... как она с Михаилом - ничего?
С о ф ь я (останавливаясь пред ним). Ты это брось - слышишь? Не внушай этой мысли ни себе, ни кому! Хеверн где?
А н т и п а (махая рукой). Там... в планы залез. Ну его... надоел!
С о ф ь я. Ты для него становишься слишком выгодным компаньоном...
А н т и п а (настораживаясь). Как это?
С о ф ь я. Так. Не разевай рта.
А н т и п а (ухмыляясь). Во-он что! А я думал, у тебя с ним...
С о ф ь я. Не о том думаешь...
А н т и п а (вздохнув). Трудно тебя понять, Соня!
С о ф ь я. При Павле на Мишу орать не надо - понимаешь?
А н т и п а. Ну, ну... Досаден парень... беда как! Что живёт, чего ради?
С о ф ь я. О себе подумай...
А н т и п а (задумчиво). Павлу я не обижу...
С о ф ь я. Над матерью её не смейся...
А н т и п а. Не люблю бабу эту...
С о ф ь я (прислоняясь к перилам). Устала...
А н т и п а (вскочил, подходит к ней). Что ты? Воды дать?..
С о ф ь я (прислоняясь к нему). Нехорошо...
А н т и п а. Отчего? Ах ты, господи!.. Соня - в чём дело-то?
С о ф ь я. Подожди... О, боже мой...
А н т и п а (обнял её). Эх ты, головушка! Пойдём, ляг, отдохни...
(Уводит её. Из сада выходит Тараканов; на террасе - Михаил, остановился у стола, наливает вина, пьёт.)
Т а р а к а н о в. Уехал немец-то?
М и х а и л. Он - швед. Или - грек.
Т а р а к а н о в. Это всё равно - чужой. Уехал?
М и х а и л. Останется ужинать...
Т а р а к а н о в. Гм... Удивительно!
М и х а и л. Что?
Т а р а к а н о в. Неужто никто не слышит, что от него жуликом пахнет?
М и х а и л. Ну-у... У вас все жулики!
Т а р а к а н о в. Не все, а - девять, десятый - дурак.,, Где Софья Ивановна? Она всё видит...
М и х а и л. Не знаю я... не знаю! (Садится на ступени, закуривает. Тараканов, жестикулируя, что-то бормочет, уходит. Из дома выходит Павла, улыбаясь, останавливается сзади Михаила и концом шарфа щекочет ему шею.)
М и х а и л (не оборачиваясь, грубовато). Смотрите, отец увидит - шум будет...
П а в л а (с гримасой). Уж и пошутить нельзя... Я молодая, мне скучно...
М и х а и л. Всем скучно...
П а в л а. Есть же где-нибудь весёлая жизнь!
М и х а и л. Поищите...
П а в л а. Пойдёмте в сад...
М и х а и л. Мне - в контору нужно. Докурю и пойду зарабатывать хлеб мой, в поте лица...
П а в л а (сходя по ступеням). Ну, я одна... Вот пойду так и буду идти неделю, месяц - прощайте!.. Вам будет жалко меня?
М и х а и л. Мне давно вас жалко...
П а в л а. Это - неправда... Не верю я... (Идёт. Обернулась, грозит ему пальцем.) Неправда!
(Михаил угрюмо смотрит вслед ей, гасит папиросу, встаёт, сзади его - отец.)
А н т и п а. Куда?
М и х а и л. В контору...
А н т и п а. Про какую это неправду говорила она?..
М и х а и л. Не знаю... не понял я...
А н т и п а. Не понял? (Смотрит на сына хмуро, видимо, хочет что-то сказать - отмахнулся от него.) Иди! (Опустив голову, медленно идёт за Павлой, из-за угла выглядывает Анна Марковна, грозит ему кулаком.)
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Просторный кабинет, большой письменный стол, направо - камин, налево - две двери: одна маленькая - в спальню Софьи, другая - во внутренние комнаты. В задней стене два окна и дверь на террасу. С о ф ь я с бумагами в руках стоит у стола; М у р а т о в, собравшийся уходить, бьёт себя по ноге измятой шляпой. Осенний серый день смотрит в окна, за стёклами качаются голые сучья.
С о ф ь я (задумчиво). Ещё один вопрос...
М у р а т о в (наклоняя голову). Хоть десять!
С о ф ь я. Скажите мне, просто и прямо, что побудило вас собрать эти бумаги?
М у р а т о в. Моё чувство...
С о ф ь я. Оставим чувства в покое...
М у р а т о в. Ну - что же я скажу тогда? (Пожал плечами, усмехается.) Уж очень вы строги со мною - терпенья нет! Я даже и не назвал - какое чувство...
С о ф ь я. Ревность, что ли?
М у р а т о в. Представьте - нет!
С о ф ь я. Желание причинить мне неприятность, да?
М у р а т о в. Тоже - нет. Боюсь, что не сумею объяснить вам так, чтоб это не рассердило вас и чтоб вы поняли. (Подумав.) Не поймёте, наверное; я сам плохо понимаю, в чём тут дело...
С о ф ь я. А всё-таки?
М у р а т о в (вздохнув). Есть между нами некий спор, - есть, как вы думаете? (Она молча кивает головою, присматриваясь к нему.) Ну так вот эти бумаги - доказательство, что прав - я, а вы ошибаетесь.
С о ф ь я (вздохнув). Уклончиво.
М у р а т о в. Позвольте откланяться...
С о ф ь я (оглядывая его). Прощайте. Отчего вы так легко одеты? Ветер, может пойти дождь...
М у р а т о в (тихонько смеётся). О, не беспокойтесь!
С о ф ь я. Почему вы смеётесь?
М у р а т о в. Есть причина... есть, уважаемая женщина! Я - ушёл.
С о ф ь я. Извините - не провожаю. Вы зайдёте в контору? Пожалуйста, пошлите ко мне Тараканова...
(Бросив бумаги на стол, вытирает руки платком, потом крепко прижала пальцы ко глазам. В дверь из сада входит Антипа, нездоровый, встрёпанный, в толстом пиджаке, без жилета, ворот рубахи расстегнут, на ногах валяные туфли.)
С о ф ь я (вспыльчиво). Надо спрашивать - можно ли войти!
А н т и п а (равнодушно). Ну, вот ещё... новости!.. Что я - чужой, что ли?