Он не понимал, как в его квартире могли оказаться злые здоровяки в кожаных куртках. Но сразу понял, что попал впросак. Их было, как минимум, трое. И все дружно пресекли его попытку подняться с пола. Его били руками, ногами до тех пор, пока сильный удар по голове не вышиб из него сознание.
Очнулся Тимофей в той же комнате, в которой произошла катастрофа. Лада сидела на разобранном диване, вжавшись спиной в стену и подобрав под себя ноги. Она догадалась закрыться простыней, но это иллюзорная защита. Браткам ничего не стоит сорвать с нее покрывало, ее саму разложить на диване... Но им сейчас не до нее. Все трое заняты Тимофеем. Один держит его на прицеле пистолета, второй вяжет ему скотчем руки, третий – ноги.
Хотел бы Тимофей узнать, кто они такие и что им от него нужно. Но не в том он сейчас положении, чтобы спрашивать их об этом. Сейчас любое его слово будет воспринято как признак слабости. Да и незачем что-либо выяснять. И так ясно, что дела его плохи.
– Ну, что нам с тобой делать, урод? – спросил жлоб с большим покатым лбом и мощным навесом надбровных дуг над маленькими пустыми глазками.
Тимофей молча посмотрел на него. Что хотите, то и делайте.
– Ты знаешь, как Мотя умирал? – злобно спросил второй, широколицый тип с большими и отвислыми, как у бульдога, щеками.
Волосы у него были короткими, длиной в толщину большого пальца. И при этом он умудрялся выглядеть лохматым.
– Ну, чо, молчишь, падла? – взревел третий.
Этот паренек был среднего роста, третий номер по ранжиру в строю злобных незнакомцев. И плечи у него узковатые, и руки коротковатые, зато злости в нем столь же много, как серной массы в ушах древнего человека. Выпученные глаза, губы сломанным коромыслом.
Он ударил его тупым носком тяжелого ботинка. Метил в живот, а попал в плечо – но все равно больно, рука онемела, налилась болью и тяжестью. И это было только начало. Тимофей еще не знал, с кем имеет дело, но уже догадывался, что живым его отсюда не выпустят.
– Я спрашиваю, ты знаешь, как Мотя умирал? – снова спросил тип с бульдожьими щеками.
Тимофей и ухом не повел. Ему-то какое дело, как там какой-то Мотя подыхал?..
– Ты, падла, нам за всех пацанов ответишь! – взревел недоросток.
И снова ударил пленника ногой. На этот раз он все-таки угодил в живот. К счастью, Тимофей успел напрячь пресс. И все равно больно...
– Нет, он не знает, как Мотя умирал, – разминая толстые сардельки пальцев, сказал щекастый. – А Мотя умирал долго. И больно ему было, очень больно. Одна пуля челюсть ему нижнюю вырвала, а другая глаз выбила...
– Мы тебе, сука, язык сначала вырвем! – злобно оскалился недоросток.
И для пущего устрашения вытащил из кармана самые настоящие клещи, которыми легко можно было перекусить прочную стальную нить первоклассного проволочного заграждения.
– А потом фары на твой задний бампер натянем, козел!
Тимофей закрыл глаза и закусил губу. Пусть делают, что хотят.
– Не, смотри, пацаны, да он зазнался, в натуре! – взвыл недоносок.
– Ша! – осадил его лобастый жлоб. – Эта морда думает, что с ним шутят... Ты хоть знаешь, кто мы такие?
Он поставил ногу на грудь Тимофею, с силой на нее надавил. Глаза открылись сами по себе.
– Мы от Ждана, понял?
Тимофей слегка скривил губы в презрительной усмешке. Не опустился он до того, чтобы выяснять природу происхождения этих бандитских рож. Не дождались они от него мольбы о пощаде. А так хочется им произвести на него впечатление. Потому по их воле, а не по его прозвучало грозное имя крутого бандитского авторитета...
– Ну чего ты молчишь, гнида!
Недоросток обрушил на Тимофея град ударов, но не смог выбить из него ни слова.
– Ты чо, жить не хочешь? – спросил лобастый.
– Не хочет, – ответил за него щекастый. – Он думает, что умрет быстро. А нет, умирать он будет, как Мотя... Пыж, в натуре, клещи давай!..
Недоросток по прозвищу Пыж снова вынул из кармана инструмент, но дружку своему его не отдал.
– Сам ему, суке, язык вырву!
– А чем он говорить будет? – снова осадил его лобастый.
– А чо, ему говорить надо? Его дело маленькое, сдохнуть в муках, гы... – оскалился щекастый.
Как выяснилось чуть позже, его вид полностью отвечал кличке, которой погоняла его братва. Так и звали его – Бульдог.
– Не, пусть живет, – покачал головой лобастый. – Ждан сказал, пусть живет... Если скажет, где сейчас Елизар зависает... Завалим Елизара, пусть живет, нет – тогда пусть подыхает...
– Так пусть он сам Елизара и завалит, – подсказал ему Пыж.
– А чо, это вариант. Надо будет Ждану сказать, пусть решает...
– Сначала пусть он скажет, где нам Елизара найти! – рыкнул Бульдог и угрожающе надвинулся на Тимофея. – Отвечай, падла, где твой босс прячется?
Он молча мотнул головой.
– Не знаешь, тварь?
На самом деле Тимофей знал, где можно найти Елизара. На выходные босс отправился на загородную базу отдыха у Терлецкого озера. Там для него и рыбалку с ухой организуют, и баню с девочками. Все будет. Елизар приглашал его с собой, но он отказался. У него своя девочка, с ней и без бани хорошо... Было... Больше ничего уже не будет. Только вечный мрак.
– Знает он! – взвизгнул Пыж. – Знает, а говорить не хочет!.. Крыль, мочить его, падлу, надо! За пацанов наших спросим, которых он на «стрелке» положил! А Елизара по-любому найдем, отвечаю!
– Ствол у тебя с заглушкой?
– Ну ты же знаешь!
– Тогда вали!
Пыж вытащил пистолет из-за пояса, а из кармана – черный цилиндр глушителя, навинтил его на ствол.
– Ну все, козлина, молись!
Тимофей последовал его совету. И когда глушитель холодным своим срезом ткнулся ему в лоб, закрыл глаза и мысленно начал читать «Отче наш».
– Где твой босс прячется? Последний раз спрашиваю!
Тимофей молчал... Дело не в том, что Елизар был его кумиром и он обязан был сохранять ему преданность ценой своей жизни. Нет, не боготворил он Елизара, в чем-то был с ним не согласен. Иногда накатывала на него человеческая тоска, и тогда он начинал ненавидеть Елизара за то, что тот втянул его в бандитскую трясину, и презирать себя за то, что позволил увлечь себя. Но как бы то ни было, банда Елизара жила по законам войны, и если он состоял в ней, он должен был подчиняться этим правилам. Если он на чьей-то стороне, то должен оставаться на ней до смертного конца. Он не трус и не предатель... – Считаю до трех! – заголосил Пыж. – Раз, два...
– Да пошел ты!..
– Смотри, заговорил! – громыхнул басом Бульдог.
– Жить хочет, потому и заговорил!.. Елизар где, рожа твоя козья?
– Да не хочет он жить... – сказал лобастый Крыль. – Со спокойной совестью подохнуть хочет. Зажмурится сейчас и не узнает, что мы с его бабой сделаем...
– А что мы сделаем? – взбудоражился Пыж.
– Хороводить будем. А чего добру пропадать?
– Так пусть живет пока. Пусть смотрит, как мы с его бабой кувыркаемся! – в похотливом возбуждении предложил Бульдог.
– Ну а чо, пусть смотрит, – оскалился Крыль. – Гы, последнее желанье перед смертью...
– Только троньте ее, суки! – закипая от злости, пригрозил Тимофей.
– Гля, голос прорезался!.. Чо, бабу свою пожалел, да? – ухмыльнулся Бульдог. – А ты скажи, где сейчас Елизар хоронится, мы ее не тронем! И тебе пожить дадим.
– Не верю я тебе, – презрительно скривился Тимофей. – Рожей ты не вышел, чтобы тебе верить... Тронешь Ладу, с того света достану! Клянусь, душу свою продам, но за тобой, падла, вернусь!..
– Ух ты какой грозный! А я в загробную жизнь не верю.
– Поверишь. Я тебе устрою...
– А что, если не тронем твою бабу, с того света доставать нас не будешь? – с интересом глядя на него, спросил Крыль.
– Нет. Если убьете, в претензии не буду.
– Почему?
– Да потому что имеете право меня убить. Я на войне, вы на войне... А Ладу не троньте. Она здесь ни при чем...
– Почему ни при чем? Она тоже на войне. Типа санитарка, – глумливо усмехнулся Пыж. – Лично я люблю с медсестренками. Да и они сами любят. И умеют...
Тимофей до крови закусил губу, чтобы сдержать рвущийся наружу поток угрозы. Смешно в его положении метать громы и молнии. Что бы он сейчас ни делал, отморозки Ждана сделают с Ладой все, что хотят.
И они сделали это. Сначала избили Ладу, затем распяли ее на диване. И Тимофей ничем не мог им помешать. В яростном порыве пытался порвать путы на руках и ногах, но лишь из сил выбился. Как же он ненавидел себя за свою беспомощность...
А потом бандиты снова вернулись к нему.
– Мочить его будем, – сказал Крыль.
– Давно пора, – кивнул Пыж и приставил пистолет к голове Тимофея.
– Не, так не надо. Крови много будет...
– Удавку на шею.
– Все равно труп криминальный...
– Да какая разница?
– Большая разница. Ждан сказал, чисто сработать надо.
– Давай из окна его сбросим. Шестой этаж, наглухо разобьется. Типа сам вывалился...
– Давай из окна его сбросим. Шестой этаж, наглухо разобьется. Типа сам вывалился...
– А с бабой его что делать? Ее тоже надо кончать...
– Зачем? Мы ее с собой заберем. У братвы сегодня банный день, а мочалок не хватает... Короче, бабу с собой, а его в окно... Только скотч с него снимите...
Тимофею сначала врезали по почкам так, что боль свернула его в бараний рог. И только затем сняли путы с рук и ног. Но тут же Пыж и Крыль взяли его за ноги, а Бульдог за руки. Держали крепко, не вырваться. Окно открыто, под ним высота шестого этажа.
Его подтащили к окну. Бульдог собирался выглянуть вниз, но тут позвонили в дверь.
– Шухер, братва! – встрепенулся Пыж.
– Да не ссы ты, нормально все! – цыкнул на него Крыль.
Но было видно, что и он обеспокоен. Бульдог же в замешательстве забыл выглянуть в окно. Поэтому Тимофея выбросили вниз, не посмотрев, на какую соломку он может упасть.
А соломка была. Соседи с пятого этажа имели обыкновение вывешивать белье на веревках под своим окном. Железные держатели и сами веревки оказались достаточно прочными, чтобы выдержать тяжесть упавшего на них тела. И сам Тимофей оказался достаточно ловким, чтобы не свалиться с этой «ладошки», которую, возможно, подставил ему сам Бог.
Соседское окно было закрыто, но он не постеснялся выбить его ногой. Из резаной раны на лодыжке хлынула кровь, но он этого даже не заметил.
В квартире никого не было. Тимофей забежал на кухню, беглым взглядом зацепился за пластиковую ручку маленького топорика для разделки мяса. Это даже лучше, чем нож... Теперь он мог идти на врага. Он сделает из трех подонков одну отбивную. Если даже поймает пулю, злость поможет ему справиться с болью. Даже если нашпигуют его свинцом, он все равно не остановится, пока не отомстит...
Но ждановским браткам повезло. На пути к ним Тимофей натолкнулся на железную дверь соседской квартиры. Открыть ее можно было только ключом, найти который он не смог. И выломать дверь не было возможности.
Отчаявшись, Тимофей потянулся к телефону...
Глава 7
Елизар нервно мерил шагами свой кабинет.
– Ждан. Ждан. Ждан, сука... – бормотал он себе под нос.
Затем, остановившись, резко посмотрел на Тимофея.
– Точно меня не сдал?
– Ну ты же живой.
– Ну да... Из окна тебя выбросили – ну не гады, а?
– Ладно, из окна. Ладу они увели... Сначала на круг, а потом увели. Тоже на круг...
– Беспредел. В натуре, беспредел. За такое убивают.
– А я о чем?.. Ты людей мне дай, человек пять. Я этих уродов всех положу...
– Злой ты, – мрачно усмехнулся Елизар. – На той «стрелке» тебе бы такую злость...
Тимофей не стал ловить камень, брошенный в его огород. Промолчал в ответ. На «стрелке» со ждановской братвой ему действительно не хватало злости. Будь он тогда таким взбешенным, как сейчас, он бы камня на камне не оставил на врагах. И плевать, что их было в два раза больше... Зато сейчас личный мотив завывает, как та тревожная сирена над самым ухом. А скоро она будет звучать, как траурный марш на похоронах Ждана.
– Мне бы знать, где сейчас эти уроды, – сказал он.
– Зачем?
– Банный день у них сегодня. А газовой камеры у них нет. А как париться им без газовой камеры, а?
– Да, без газовой камеры баня не баня...
– Знать бы, где эта баня.
– Если захотеть, то узнать можно...
– Узнай. И людей мне дай...
– Людей не дам. С людьми у меня напряг. Горбыль у тебя есть, Алекс, Борец... Кто там еще?
– Все.
– Их и возьмешь.
– Тогда мне бы пару стволов посерьезней. Автоматы лучше всего...
– Будут тебе автоматы. Три «акаэма» дам.
– «Аакаэм» хорошо, – зловеще усмехнулся Тимофей. «Акаэм» с газовой камерой...
– «Моторолы» будут, для связи, – продолжал Елизар. – А машину сами угоните...
– Не вопрос, – кивнул Тимофей.
Алекс, боец из его бригады, был отличным автослесарем. Ему чужую машину вскрыть – что в урну высморкаться. Он и сейчас слесарил. Не было у Тимофея серьезных дел, и Алексу нечем было заняться – вот и занимался машинами пацанов. Кому движок починить, кому крыло подрихтовать. Но с сегодняшнего дня все будет по-другому. Сегодня бригада Тимофея снова выходит на тропу войны. И горе Ждану...
Алекс внимательно выслушал его. Подумал, мысленно взвесил «за» и «против», только затем спросил:
– А сколько их будет?
– Не знаю.
– А баня где?
– Пока машину найдем, Елизар пробьет адрес.
– А разведка? Надо ходы-выходы просчитать.
– На месте разберемся.
– Выбор у меня есть?
– Нет.
– Тогда запрягаемся.
Алекс нервничал, но старался скрыть это.
Тимофею нравился этот парень. Суровый, основательный, немногословный. В армии служил, стрелять умеет. На «стрелке» с ждановскими показал себя с хорошей стороны. Раненого Горбыля на себе вытащил.
Борец ни о чем не спрашивал. Молча пожал плечами. Надо, так надо, о чем разговор... Армейской школы за ним не было, но это не главное. Можно в морпехе годами служить или в спецназе каком-нибудь десантном, можно многому научиться, но если нет силы духа, то в бою толку не будет. Борец бывал на разборках, стрелял, убивал. И дальше готов продолжать в том же духе. Тимофей его уважал.
Горбыль неплохо показал себя в бою с ждановскими, отстреливался до последнего, ни разу не пискнул, когда его с пулей в груди везли в больницу. Но сегодня он оказался не на высоте.
– Это, я не готов, – растерянно смотрел он на Тимофея. – Голова с утра раскалывается. Да и рана еще не зажила, легкое болит... Если бы через недельку-другую, то не вопрос...
– А если сейчас? – жестко надавил на него взглядом Тимофей.
– Ну, если очень надо, – замялся Горбыль.
– Что значит, надо не надо? Я – твой начальник, а ты со мной торгуешься. Непорядок это...
– Непорядок, – поспешно согласился парень. – Просто я подумал...
– Что ты подумал?
– Ну, мало нас. Ты только оклемался, у меня еще все болит. Алекс вообще в гараже пропадает...
– Да, но бабки ты исправно получаешь.
– Так я ж за Елизара пострадал... Брат, я все понимаю. Ты сказал надо, значит, надо. Волыну дай, что скажешь, то и сделаю...
– Дам волыну, – немного подумав, сказал Тимофей. – Но не сегодня...
Нельзя было вести в бой неуверенного в себе человека. Лучше взять всю основную нагрузку на себя, чем опасаться подвоха с его стороны.
Алекс увел чужую машину, не дожидаясь темноты. На пару с Борцом сработал. К этому времени Тимофей получил от Елизара оружие и адрес дома, где гуляла сегодня братва Ждана. Оказывается, баней там и не пахло. Частный дом в частном секторе Первомайского района, обычное торжество по случаю дня рождения.
– Что делать будем? – в раздумье спросил Алекс.
– Мочить, – коротко и резко ответил Тимофей.
– Там же посторонние будут...
– Знаю.
Его также смущало это обстоятельство. На празднике будут родственники именинника, его друзья, возможно, не замешанные в криминальных раскладах...
– Всех, что ли, валить?
– Думать надо. Поехали на месте разбираться...
Дом находился в тихих кварталах на берегу Оки. Первая линия домов, вторая, третья, перпендикулярно-паралельные улицы, разделяющие сектор на равные квадраты. От дома можно было отъехать в одном направлении, чтобы, объехав квадрат, вернуться на место с другого. Этим и решил воспользоваться Тимофей. В расчете, что ждановские сглупят по причине праздничных возлияний. А если они вдруг проявят благоразумие, тогда операцию придется отложить на неопределенное время.
Машин возле дома было несколько, в основном иномарки. Они стояли на довольно-таки широкой площадке у ворот, в плотном ряду. Между бампером ближайшего к дороге автомобиля и самой дорогой расстояние метра три-четыре. И в этом пространстве находились два крепыша в кожаных куртках. У одного в руке бутылка пива, у другого – бокал с вином. Стоят вразвалку, говорят о чем-то меж собой, курят.
– Хреновая у них охрана, – заметил Борец.
– Какая-никакая, а есть... Пока есть...
Машина прошла мимо бандитской охраны, сделала круг по кварталу, снова подъехала к дому. Остановилась. Тимофей крепко сжал в руке «ТТ» с глушителем. Для автомата время еще не настало.
Как он и ожидал, охранники проявили интерес к их машине. Один за другим направились к ней.
Тимофей стрелял через опущенное стекло, не открывая дверцы. Первая пуля легла, что называется, в яблочко. В глазное. Вторая проверила на прочность бандитский лоб...
Бесшумные выстрелы не привлекли внимание гуляющей публики. Но очень скоро трупы заметят, начнется паника. Пьяные братки устроят митинг возле павших героев – на это и рассчитывал Тимофей. Как рассчитывал на то, что посторонний люд не рискнет приблизиться к убитым.
И расчет его оказался верным. Пьяная братва собралась вокруг убитых всем своим составом. Ни женщин рядом с ними, ни, тем более, детей. Суровое молчание сильных людей и запах смерти отпугивали слабонервных.