Никак не думали ждановские, что враг их окажется настолько наглым, что вернется к месту преступления. Да еще с каким шумом вернется...
Тимофей натянул на себя маску еще до того, как передернуть затвор автомата. И Алекс в маске, и Борец. У всех автоматы, никто ни в чем не сомневается. На него работал эффект неожиданности. Непоколебимая уверенность в своих силах на корню подавляла предательский мандраж. О том, что было сегодня с ним и Ладой, он не думал. Злость и ненависть могут дать хороший толчок, но хороши они только до исходных позиций, а в бою они – тормоз...
Тимофей первым выскочил из машины, с ходу открыл огонь. Борец и Алекс тоже не мешкали, также спустили с крючков свои автоматы.
Ждановских было не меньше полутора десятков, и многие из них были при стволах. Но нападение было столь ошеломляюще внезапным, плотность огня была настолько высока, что никто из них не успел расчехлить свое оружие...
Пленных Тимофей не брал. А зря... Он отомстил врагам за изнасилование своей девушки, но саму Ладу так и не освободил. И не ощущал он потому радость победы. Но и вины за собой не чувствовал. Сильные духом люди не оглядываются назад, сильные люди смотрят только вперед...
Елизар ждал его у себя дома, который он превратил в настоящую крепость. Подъезды к нему перекрыты машинами, на подходах вооруженные патрули, во дворе автоматчики, в окнах второго этажа снайперы.
– Осадное положение? – красного словца ради спросил Тимофей.
– Не думаю... Кого мне бояться? Ждана больше нет, на ментов наплевать...
– Почему Ждана нет? Не было его среди моих...
Тимофей точно знал, что Ждана среди убитых им братков не было.
– Среди твоих не было. Но ты же не один у меня такой геройский. Есть человек, который Ждана сделал, пока ты его пацанов спать укладывал... Оба хорошо сработали, козырный пасьянс мне разложили. Теперь я в городе самый-самый... Или нет?
– Кто к чему стремился, – улыбнулся Тимофей.
– Вот именно, к чему стремился, к тому и пришел... Думаю тебя поднять. Ждана больше нет, на его место Козьма встанет со своей бригадой. А ты Пролетарский район под себя возьмешь. Бригады у тебя нет, но это дело поправимое... Или рано тебя еще поднимать? – Елизар впился в него взглядом, выискивающим слабину.
– А это тебе решать, рано или нет, – невозмутимо сказал он.
– Мне решать, а то кому ж... Надо тебя поднимать. Хлопец ты боевой. Не трус и не предатель... Пролетарским районом будешь рулить. И завод тебе Козьма отдаст. Ты, говорят, работал на нем когда-то...
– Работал.
– Завод на ладан дышит.
– Знаю, – кивнул Тимофей.
– Но директору спуску не давай. У него там свое производство...
– Знаю.
Лада рассказывала ему, чем занимался директор станкостроительного завода. Кооператив у него, еще со времен перестройки. Завод станки для лесной промышленности выпускал. Госплана давно уже нет, государственные заказы приказали долго жить, деньги из казны не поступают. Есть свободный рынок, только спрос там на продукцию завода невелик. Но все, что продает завод, проходит как продукция подконтрольного директору кооператива. Деньги получает только он со своей придворной камарильей, а рабочим шиш с маслом. Отец с матерью уже третий месяц без зарплаты сидят. И если бы Тимофей им не помогал, ноги бы с голодухи протянули. Наде, правда, кое-что перепадает. После больницы она снова у главного инженера в секретаршах работает, ее на голодном пайке грех держать.
– Все-то ты знаешь, – усмехнулся Елизар.
– Это плохо? – невозмутимо посмотрел на него Тимофей.
– Хорошо... Плохо, когда другие про тебя много знают.
– Что знают?
– Трупов за тобой много.
– На войне как на войне.
– Война войной, а менты силу набирают. Из Москвы нового начальника РУОП прислали. Говорят, дошлый мужик...
– А пусть докажет! – усмехнулся Тимофей.
В том, что Алекс и Борец будут держать язык за зубами, он не сомневался. Во-первых, они же не самоубийцы, чтобы нарываться на расстрельный приговор, а во-вторых, язык за зубами они держать умеют. Горбыль мог дать слабину, но ведь он не видел, как Тимофей жал на курок.
– Нравишься ты мне, парень, – покровительственно улыбнулся Елизар. – Непробиваемость твоя нравится... Ты прав, никто ничего не докажет... И если Лада твоя вдруг скурвится, платок на ее роток накинем быстро...
– Не скурвится... – нахмурился Тимофей. – Мне найти ее надо.
– Не колотись, найдется твоя Лада. Козьма ждановских сейчас шерстит, и ее найдет, и уродов тех, что на тебя наехали... А если не найдется, то и черт с ней. Тебе спокойней будет. Ну и мне...
– Лучше бы нашлась.
– А если нет?
– Ну, головой об стену биться не стану, – пожал плечами Тимофей.
И в петлю уж точно не полезу, мысленно добавил он. Не сошелся свет клином на Ладе. И раньше он не строил серьезных планов относительно нее, и сейчас нет желания связать с ней свою судьбу. Но, по-любому, она дорога ему. Хотелось бы прижать ее к себе, приласкать...
– А я думал, у тебя любовь?
– Нет, не любовь. Но кого угодно из-за нее порву.
– Сильно сказано. Тем более что ждановских ты уже порвал...
– Не тех порвал... Мне бы самому к поискам подключиться...
– Нет, тебе сейчас светиться нельзя, – оборвал Тимофея Елизар. – Домой поезжай. Свое дело ты уже сделал, поэтому отдыхай... Да, это тебе премиальные...
Елизар достал из ящика стола свернутые в жгут и перетянутые резинкой стодолларовые купюры.
– Здесь пять штук. На тебя и на пацанов твоих... А дальше, брат, сам будешь зарабатывать. Своя бригада будет, свой район... А сейчас иди, отдыхай... Если в кабак пойдете, шуметь не надо, сам понимаешь, не совсем еще спокойно...
– Понимаю.
Тимофей в кабак не пошел. Забрал поджидавших его во дворе Алекса и Борца, по-барски поделил с ними добычу и отправился с ними колесить по Первомайскому району в надежде встретить ублюдков, изнасиловавших Ладу.
И только под утро вместе со своей компанией нагрянул в родную общагу, поднял из постели Надю. Она не возмущалась. Накрыла стол в своей комнате, нажарила картошки с салом. А утром, когда Тимофея сморило в сон, исчезла куда-то вместе с Алексом. Он хоть и пьян был, но понял, что произошло. В восторг не пришел, но и Алексу предъявлять не стал. Плохо, что сестра согрешила. Но хорошо, что после сильнейшего потрясения, которое она пережила по вине Захара, она снова возвращалась к нормальной жизни. Она больше не замыкается в себе, ее снова волнуют мужчины...
Глава 8
Вторым подбородком Толик Мукачев обзавелся еще в школе. Никаких интересов у пацана не было, кроме как вкусно пожрать. Тимофей с ним никогда не дружил, но и не враждовал.
В армию Толик не пошел. Говорили, что энурез. Типичный диагноз для желающих откосить от армии. Но Тимофей голову мог дать на отсечение, что Мукачев действительно страдал недержанием. По жизни ссыкуном был, никому сдачи не мог дать. Обижали его все, кому не лень. Да с девчонками у него никогда не ладилось, так что некуда ему было ходить по ночам, кроме как под себя.
После школы Толик учился в Рязани, в пищевом техникуме, закончив его, вернулся в Заболонь. Родители помогли ему с первоначальным капиталом, поэтому он без особого напряжения открыл кафе ресторанного типа. Раньше в большом железном павильоне у главного входа в районный парк собирались ценители дешевого разбавленного пива, а сейчас здесь обедали представители рыночной аристократии, то есть самые состоятельные торгаши с местного рынка. Цены здесь кусались, но, как говорили, сервис и кулинарное мастерство поваров того стоило.
Еще говорили, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому Тимофей лично нагрянул в кафе «Анатолия».
Толика он увидел сразу. Он стоял за барной стойкой. Одну руку держал на талии симпатичной барменши или, возможно, старшей официантки, другой что-то черкал в блокноте. Одни глазом смотрел, что пишет, другим обозревал зал, еще и умудрялся говорить с девушкой. Масляный взгляд, сальная улыбка, сам весь как большой кусок смальца. Лицо настолько широкое, что на нем мог уместиться крупным планом лозунг «Даешь третий подбородок!». Сам он уверенно шел к этой цели. И на пузе наверняка столько жира, что ножом стандартной длины до кишок не доберешься.
Тимофей осмотрелся. Действительно, ресторанного типа кафе. Столики с белоснежными скатертями, на витринных окнах свежие занавески с ламбрекенами, ковровые дорожки на полах, стеклянные люстры под хрусталь. Публика не самая респектабельная, но торгаши стараются держать марку, кушают и пьют культурно, без мата и громких разговоров. Официантки с резиновыми улыбками, черные юбочки средней длины, белые кружевные переднички. Одна такая очаровашка подошла к Тимофею, в реверансе приседать не стала, но мило показала ему на свободный столик. Он в свою очередь кивнул на этот столик Алексу и Борцу. А сам направился к Толику, который уже заметил его. И, по всей видимости, узнал. Отложил в сторону блокнотик, отстранился от барменши, подобрался, приосанился. Изобразил дружескую улыбку.
– Здорово, Тимоха!
Он протянул ему руку для приветствия, но Тимофей сделал вид, что не заметил этого. Нет, он не воротил нос от Толика. Просто мужик не совсем правильно себя повел. Негоже здороваться с уважаемым человеком, протягивая руку через барную стойку. Выйти он должен был из-за этой стойки, тогда бы Тимофей стал думать, ручкаться с ним или нет.
– Ну, здравствуй, здравствуй... Слушай, зачем такой мордастель отъел?
– Э-э... Я худею, – замялся Толик.
– Заметно. Говорят, твое это кафе?
– Ага, – приободрившись, кивнул он.
– А про меня что говорят?
– Что?
– Теперь я за этим районом смотрю.
– А-а, да, да! – встрепенулся Толик. – Говорили, что теперь Орлику платить надо... А я еще думаю, какой Орлик... А это ты, значит... Это, я уже в этом месяце платил. От Козьмы приходили...
Трудно было усомниться в том, что Мукачев говорил правду. Прежде чем перебраться в другой район, Козьма выкачал из «пролетарских» коммерсантов все, что можно. Непорядочно поступил он, но Тимофей был далек от мысли предъявлять ему претензии. Главное, что у него есть власть, подкрепленная Елизаром, а деньги будут.
– И сколько ты ему отстегнул? – спросил Тимофей.
И так глянул на барменшу, что ее как ветром выдуло из-за стойки. Ничего стоять здесь да уши греть.
– Ну, как положено, двадцать копеек с рубля...
– И как ты ему отстегнул?
– Что значит, как! – вытащился на него Толик. – Пришли, сумку раскрыли, бросай, говорят...
– А за что платил?
– Как это за что?.. Ну ты даешь!
– Даешь ты. А я имею... Как тебя Козьма охранял?
– Да так же, как Захар. Ну, чтобы кафе вдруг не сгорело... Ну, ты меня понимаешь.
– На понт тебя, Толик, брали. А ты платил...
– А ты что, на понт брать не будешь?
– На понт людей брать незаконно. А мы люди, сам понимаешь, законопослушные, чтим, так сказать, уголовный кодекс. Поэтому за охрану платить нам будешь. За настоящую охрану. Охранник у тебя на входе теперь стоять будет, за порядком здесь следить...
– Э-э, а цена?
– Все как раньше. Только деньги через кассу перечислять будешь, на банковский счет охранной фирмы...
– На банковский счет? Ну, хорошо...
Судя по выражению его лица, Толику было все равно, как платить подать – черным налом или банковским платежом. Но для Тимофея разница была. Он считал, что легально существовать куда комфортней и безопасней, чем противозаконно. Зачем вымогать у коммерсантов деньги, тем самым нарушая закон, если можно оформить с ними деловой договор об оказании охранных услуг. И фирму легальную организовать совсем не трудно. Гораздо сложней посадить коммерсантов на договор, если нет реальной власти. Но с этим у Тимофея без проблем, поэтому и соглашения будут, и фирма в скором времени откроется...
– Да, кстати, ты бы сменил название кафе, – усмехнулся Тимофей. – А то как-то нехорошо звучит. Ты же вроде бы мужик, а твоя Анатолия – женское имя...
– Э-э, это не имя, это в древности полуостров так назывался, ну, где сейчас Турция...
– И все равно, смени вывеску. А то еще подумают, что в честь себя кафе назвал... Говорят, вкусно у тебя здесь кормят.
– Говорят, – расплылся в улыбке Толик. – И не врут...
В том, что кухню хвалили не зря, Тимофей убедился лично, за обедом. Мясная солянка, утиная грудка с грушами, кролик по-анжуйски – все такое вкусное и нежное, что пальчики оближешь.
– Тебе бы настоящий ресторан открыть, – сказал на прощанье Тимофей. – Цены бы ему не было.
– Я думаю. Но это сложно...
– А кому сейчас легко? Давай, дерзай, а я, глядишь, помогу...
– Не сейчас.
– Понятно, что не сейчас. Мне, брат, сейчас не до тебя...
Пока что он, как тот мороз-воевода, дозором обходил владенья свои. Надо было разобраться, что к чему, что почем. Но насчет регистрации охранной фирмы он уже закинул удочку. Есть люди, которые уже работают по этому вопросу. Скоро-скоро набросит он на весь район паутину своей охранной программы...
Домой он вернулся поздно. Он снимал приличную меблированую квартиру недалеко от своей общаги, поэтому не удивился, когда обнаружил у себя в гостях Надю. Он бы даже обрадовался ей, если бы не знал, как опасна жизнь криминального авторитета. Если бы не знал, что пика, выпущенная в него, рикошетом может ударить по кому-то из близких. Ждановскую братву совсем уже сжили со свету, Елизар держал в своих руках весь город целиком. Вроде бы все в порядке, но так и не нашлись Крыль, Бульдог и Пыж. Может, ходят где-то, может, точат ножи на Тимофея. Ножи, которыми они уже, возможно, зарезали Ладу. Ведь она так и не нашлась...
Надя встретила его безрадостно. Под глазами красные круги от слез.
– Что там у тебя стряслось? – обеспокоенно нахмурился Тимофей.
– Ничего, – хлюпнула носом Надя.
– С Алексом что не так?
– Нужен мне твой Алекс...
– Тогда что?
– Уволили меня.
– Кто уволил?
– Сначала Богатов, затем Силантьев... Богатов меня к себе взял, ну, вместо Лады. А потом нажрался как свинья, под юбку полез. Я ему по рукам дала, а он меня обратно к Силантьеву отправил. А тот заявил, что я его предала...
– Может, ты в самом деле его предала, что к начальнику переметнулась?
– Нет. Он сам сказал, что мне на повышение идти надо. А сам Таньку к себе со сбыта взял... А мне сказал, что меня ждут на производстве... А я не хочу на производство, плохо там, и денег не платят... Я сказала, что тебе пожалуюсь...
– А он что?
– Сказал, что плевать на тебя хотел...
– Прямо так и сказал?
– Да. Он вообще в последнее время грубый какой-то стал.
– Хорошо, я с ним поговорю...
Завод Тимофей оставлял напоследок. Хотел собрать побольше информации о махинациях, которые проворачивал директор, о состоянии активов и пассивов, о том, о сем. Но в принципе он мог наведаться туда и завтра. Информация у него в общем-то есть, чем придавить директора, он знает. И планы на светлое будущее завода тоже имелись...
На проходной завода за треснувшим стеклом сидел старый и дряхлый вохровец, равнодушный ко всему, в том числе и к самому себе. Тимофей шутки ради показал ему свой пропуск, оставшийся у него с прежней, довоенной жизни. Охранник равнодушно кивнул и взглядом показал на вертушку, которую он для него разблокировал. С равным успехом он мог бы предъявить ему проездной билет на автобус.
Здание администрации из белого силикатного кирпича, полутемный вестибюль с доской почета, которая не обновлялась с застойных времен. Гулкая лестница на второй этаж, пыльные окна, на стенах горшки с засохшими цветами. Запущенность офиса лучше некуда отражала состояние дел на заводе.
Приемная главного инженера занимала чуть ли не полкоридора северного крыла. Бронированная дверь с помпезной табличкой, приемная с евроремонтом, компьютеры, факсы, аромат пластиковых цветов. И сам цветник в образе расфуфыренной пышногрудой крали.
Тимофей залихватски подмигнул ей и, не сбавляя ход, направился к обитой кожей двери. Но секретарша молниеносно выскочила из стола, перегородила ему путь.
– Ты куда?
– Танюха, ты чего? – изобразил он удивление. – Не узнаешь?
Он и сам ее впервые видел. Но это не помешало ему обвить рукой ее талию и с благоговейным восхищением заглянуть в глубокий и широко распахнутый вырез ее кофточки. Она явно гордилась своими большими и тугими полушариями, потому и выставляла их напоказ без всякого стеснения.
– Нет, – млея под натиском его сурового мужского обаяния, как-то беспомощно мотнула она головой.
– А я Тимофей, Надюхин брат... Ах да! Забыл! Шоколадка тебе полагается!
Он достал из кармана батончик «Сникерса» и с самым невозмутимым видом просунул его в ложбину между грудными выпуклостями. Секретарша и не попыталась возмутиться. И даже благодарно улыбнулась – После работы ко мне поедем, – сказал он мягко, но голосом, не допускающим возражений. – Покувыркаемся.
– Поедем, – зачарованно кивнула она.
– Ты пока подумай, что надеть. А я к Юрию Александровичу загляну...
Хлопнув ее по аппетитному заду, он отправил ее на место, а сам зашел в кабинет к главному инженеру. Просторное помещение, новенькие дубовые панели, гарнитурная стенка из натурального дерева. Стол чуть ли не в ширину коридора, в кожаном кресле с высокой спинкой – седовласый мужик с огромными, как у гоголевского Вия, бровями. Философская поза – правая рука подпирает щеку, просветленно-задумчивое лицо, в глазах неустанная забота о судьбах большого завода. Тимофей вспомнил, что ему приходилось его видеть раньше, до армии. Видел, но не знал, как его зовут. Кажется, он возглавлял конструкторское бюро при заводе.
– Наше тебе с кисточкой, Юрий Александрович!
Тимофей уверенным шагом прошел по ковровой дорожке, без приглашения занял место за приставным столиком.
– Ну и что тебе нужно? – не меняясь в лице, грубо спросил Силантьев.
– Да вот, плевалку тебе принес.