Устинов-младший задумался.
— Тетя! — донесся из кухни умоляющий голос Леры. — Давайте не будем…
— Нет будем! Будем! — радостно возражала ей уверенная в своей кулинарной правоте Дремлюга.
— Знаете что, — предложил Сергей, — вы похожи на человека, которому можно доверять.
Кажется, мне удалось его разговорить.
Теперь главное — чтобы рыбка не сорвалась с блестящего крючка.
— Мне, честно говоря, все равно, кто убил Раису, как это ни жестоко звучит, — продолжал Сергей. — Но для того чтобы снять подозрение с отца, я готов ответить на ваши вопросы.
Он мельком посмотрел на часы и снова перевел взгляд в окно.
— Но не сейчас, — неуверенно проговорил он. — Мой обеденный перерыв заканчивается… Может быть, сегодня вечером? Скажем, часов в семь, в скверике напротив дома?
— Вон на той лавочке.
Я кивнула подбородком на ветхую скамейку, одиноко стоящую среди деревьев бульвара через дорогу.
На двуногом деревянном сооружении сиротливо вырисовывался силуэт девушки.
Наверняка ждет своего возлюбленного.
Очень сложно, наверное, любить кого-то в таком грустном городе…
— Идет, — сердечно пожал мне руку Сергей. — Тогда, до встречи?
И он ускакал на работу. Раиса — так он назвал свою мать. И, думаю, в этой отчужденности не было его вины.
Я продолжала смотреть в окно.
А с кухни продолжали доноситься громкие голоса спорящих родственников.
Теперь полемика велась на предмет лучшего сохранения шерстяных вещей.
Похоже, по любому вопросу Калерия и Дремлюга имели прямо противоположные точки зрения.
Но, говорят, противоположности сходятся.
Во всяком случае, им есть о чем поговорить.
Хотя, наверное, все семейство Устиновых с облегчением вздыхало, когда Анна Андреевна отбывала на родину, за границу.
Впрочем, если, как говорится, Польша — не заграница, то что же тогда — Украина?
Сквозь промытое стекло я могла видеть, как Сергей Устинов быстрым шагом выходит из подъезда.
Вот он переходит через улицу, пережидая, пока проедет огромный «КамАЗ»…
И… направляется в сторону той самой лавочки на бульваре.
Меня разобрало любопытство.
Я подскочила к стене и сорвала с гвоздя цейсовский бинокль.
Настроив окуляры на нужную резкость, я стала внимательно наблюдать за молодым человеком.
Размытое изображение стало четким.
Прямо перед моими глазами сначала мелькнула нога Сергея с нечищенным ботинком.
Потом, когда я навела окуляры чуть повыше, — белокурый локон.
А вот и лицо.
Лицо девушки, которая радостно вскочила со скамейки, когда к ней приблизился Сергей.
Я чуть не ахнула от удивления.
Какой тесный город!
Кругом одни знакомые.
Дело в том, что это была Валя Багрицкая собственной персоной.
Очевидно, обеденные перерывы у Сергея и Вали совпадали по времени.
Еще больше я удивилась, когда Валя бросилась на шею младшему Устинову.
Обвив его руками, девушка запечатлела на губах Сергея долгий поцелуй.
Молодой человек не остался в долгу и нежно обнял Валю за талию.
— Ничего себе! — невольно вырвалось у меня восклицание.
— Оперативная слежка? — послышался голос у меня за спиной.
Я обернулась.
Глеб Богданович Устинов подошел так неслышно, что я, увлеченная наблюдением за парочкой на бульваре, не заметила, как в комнате появился кто-то еще.
— С детства люблю бинокли, — ответила я, возвращая цейсовский бинокуляр на загнутый кверху гвоздик на побеленной стене.
Устинов спросил:
— Вам удалось наконец поговорить с Сережей?
— Почти нет. Но, кажется, мы найдем общий язык, — заверила я Глеба Богдановича. — Скажите, а почему ваша сестра решила в этом году посетить вас в начале лета, а не осенью, как всегда?
Глеб Богданович нахмурился.
— А черт ее знает! Должно быть, пронюхала о случившемся. Ведь до сих пор непонятно, есть ли завещание. А если есть — то кто является наследником.
— А если завещания нет?
— Значит, я, — тяжело вздохнул Устинов.
С кухни уже слышались крики.
Кажется, дело дошло до обсуждения проблемы Черноморского флота.
— Наверное, вам лучше зайти в другой раз, — предложил Устинов.
Я тяжело вздохнула!
Так хотелось домашних щей!
Но семейный скандал, честное слово, может отбить любой аппетит.
…Любопытное семейство!
Я пересекла проезжую часть и устроилась на той самой лавочке, где была назначена вечерняя встреча с Сергеем Устиновым.
Надо произвести необходимый хронометраж оставшейся половины дня.
Хм, похоже, у меня намечается насыщенная программа.
В пять — Валя Багрицкая, в семь — Сергей Устинов, в девять — Федор Конев, секретарь покойной, уволенный за ненадобностью.
Время близилось к часу.
Что ж, пора уточнить, чем же мы располагаем на данный момент.
Я раскрыла свой пакет и запустила руку в мешок с молотым кофе.
Мои пальцы тут же уперлись во что-то твердое и металлическое.
Я раздвинула пакет и, опустив голову пониже, заглянула внутрь.
Какой-то странный предмет длинной продолговатой формы в резном футляре.
Вынув футляр на свет божий, я осторожно потрясла его возле уха.
Что-то тихо брякало внутри.
Раскрыв футляр, я извлекла наружу предмет, толщиной сантиметров в пять и длиной — в пятнадцать.
Он ослепительно, совершенно ошеломляюще блестел в лучах солнца, причиняя боль глазам.
Внизу, у самого основания загадочной штуки, стояло клеймо пробы.
Чистое золото!
А назначение данного дорогостоящего предмета было весьма любопытным.
Это был золотой фаллос.
А если точнее — вагинальный вибратор со встроенным механизмом.
Я держала его у самого лица, не в силах оторвать удивленного взгляда.
Проходящий по аллее бомжеватого вида мужчина даже зажмурился от блеска.
Потом на секунду остановился, хихикнул и быстро-быстро и весело зашагал прочь.
Спрятав фаллос в футляр, я обследовала пакет с молотым кофе и обнаружила еще кое-что.
А именно: фаллоимитатор с ремешком для крепления на бедрах.
Также имелась небольшая записная книжка, в которой были отмечены числа, с проставленными напротив них буквами «Ал, Аль, Аг».
Вдобавок к этому в пакете лежала видеокассета без опознавательных знаков.
Поджав губы, я барабанила пальцами по шершавой поверхности облупившейся скамейки, обдумывая значение своей находки.
Наконец я отыскала взглядом телефон-автомат.
Зайдя в кабину, нашарила в кармане обрывок с объявлением из рекламного листка и набрала указанный номер.
Диск заедал на возвратном движении, но меня все-таки соединили.
Ответил пожилой женский голос.
— М-м… — замялась я, имитируя неуверенность. — Тут ваше объявление…
— Да-да-да, — радостно подтвердила трубка. — Фирма «Все для вас». Мы готовы выполнить ваше любое, слышите — любое, даже самое необычное желание. Вы можете к нам подъехать?
— Конечно, — осторожно ответила я, слегка удивленная такой пылкостью в старческом голосе. — А как же мне вас разыскать?
— В офисе сейчас ремонт, — извиняющимся голосом поведала трубка, — но это ни в коей мере не служит препятствием для наших клиентов.
Понятно.
Летучая контора.
Это нам знакомо…
— Знаете что, — продолжала трубка, — подходите через полтора часика к центральному входу в городской сад. А в руке держите нашу газету.
— И что дальше? — осведомилась я.
— Там вы встретитесь с нашим представителем и обговорите все условия. Конфиденциальность и безопасность гарантируем.
— Замечательно, — радостно ответила я. — Обязательно буду.
И повесила трубку.
Что и требовалось доказать.
Всюду жизнь, всюду любовь.
Даже в замшелых райцентрах.
Я посмотрела на часы и прикинула, что временем еще располагаю.
Снова подняв трубку, позвонила в «Рамиус».
Когда соединили, попросила к телефону Романа Геннадьевича Веретенникова.
— Это вы?
Судя по голосу, коммерческий директор был искренне удивлен.
— Но каким образом вам удалось выйти из закрытого помещения?
— Обстоятельства, — загадочно ответила я. — Давайте поговорим об этом попозже, скажем, завтра утром. А теперь, не могли бы вы оказать мне маленькую услугу?
— Разумеется.
Я четко продиктовала номер телефона, указанного в рекламном объявлении.
— Вы говорили о том, что у вас прекрасные отношения с милицией, не так ли? Узнайте, пожалуйста, кому принадлежит этот номер. Я перезвоню вам через пять минут.
Ожидание заняло у меня ровно одну сигарету — девять неглубоких затяжек.
Снова набрав номер «Рамиуса», я узнала у Веретенникова, с кем я только что беседовала.
Указанный в объявлении телефон принадлежал гражданке Марине Ивановне Котельниковой, проживающей по такому-то адресу.
Указанный в объявлении телефон принадлежал гражданке Марине Ивановне Котельниковой, проживающей по такому-то адресу.
— А вы… вы уверены, что идете по верному пути, — осведомился Веретенников. — Может быть, вам стоит познакомиться с семейством Раисы?
— Уже, — коротко ответила я. — А как насчет покушения? Есть какие-то сведения?
— Какие-то есть, — вяло ответил Веретенников. — Машину нашли в ближайшем лесочке. Данный номер не числится у жителей нашего города. Автомобиль был угнан неделю назад в соседней области. Вот, собственно, и все.
— Не густо, — посетовала я. — Впрочем, странно было бы, если бы информации было больше.
— Что вы хотите этим сказать? — настороженно поинтересовался Веретенников.
— Давайте перенесем это на завтра, — предложила я и, не дожидаясь его согласия, повесила трубку.
Попутка — на этот раз старенький «Москвич» — быстро и без приключений домчала меня до деревянного домика, расположенного в одном из переулочков райцентра.
Плоские ставни, огородик, цветник с мальвами…
По моим понятиям домик совершенно не походил на координационный центр местного секс-бизнеса.
Я уже начала думать, что Веретенников ошибся.
Или милиция решила сыграть с ним — или со мной? — в дурачка?
Я недоверчиво всматривалась в старообразное здание, такое патриархальное, такое уютное…
Как вдруг мое внимание привлекла старушка в окне.
Она оживленно беседовала с кем-то по телефону, улыбаясь и все время кивая головой.
Неужели все-таки здесь?
Глава 6 Дорогие подруги
Я толкнула калитку.
Но смогла сделать по тропинке к дому только один-единственный шаг.
Из зарослей мальвы выскочила огромная овчарка с оскаленной пастью.
Угрожающе рыча, собака преградила мне путь.
Я сделала вид, что собираюсь повернуться и уйти.
Но псина оказалась не из простых.
Овчарка настолько недвусмысленно дала мне понять, что не допустит и моего отступления, что я решила не испытывать терпение данной службы безопасности, представшей передо мной в собачьем облике.
Рычание было услышано в доме.
Из открытого окна выглянуло сморщенное женское лицо в седых кудряшках.
— Кто там пришел, Малышка? Проводи гостью в дом. Только аккуратно.
Псина, чье имя так не соответствовало ее размерам, подскочила ко мне.
Толкая мокрым носом в коленку, Малышка буквально подвела меня к входной двери.
Дождавшись, пока меня впустят в дом, Малышка одним прыжком вернулась на исходную позицию — в заросли садовых цветов.
Хозяйке дома было лет семьдесят — семьдесят пять.
Сухонькая старушка с добродушным выражением лица выжидающе смотрела на меня.
Я решила, что не стоит разыгрывать перед ней комедию, и попробовала начать разговор начистоту.
— Марина Ивановна? Я говорила с вами по телефону минут пятнадцать назад. Не могли бы мы кое-что уточнить?
— Почему бы и нет? — спокойно ответила старушка. И она отстранилась, пропуская меня в свои покои.
Преклонных лет настенные часы-ходики с кукушкой мерно отсчитывали время, семь слоников выстроились по росту на комоде, стол был покрыт чистой скатертью с кружевами — тихое старообразное жилье.
При чем тут «досуг по телефону»?
На клеенке стола с коричневыми розами лежали карты.
— Гадаете? — кивнула я на колоду.
— Балуюсь… — смущенно махнула рукой старушка. — Вроде не к лицу мне…
— Это почему же? — удивилась я.
— Я ж партейная, — со стеснением пояснила Марина Ивановна. — КП РФ то есть.
— А что, у вас в уставе этот пункт отдельной строкой прописан?
— Вроде нет, — осторожно ответила Котельникова.
— Ну так в чем же дело! — ободрила я смущенную бабулю. — Хотите, покажу вам, как гадают по колоде Таро? Слышали, наверное?
— Конечно, — оживилась Марина Ивановна. — Еще девчонкой помню, как моя прабабушка, царство ей небесное, раскладывала такие длинные узкие карты с загадочными картинками. Потом в «Науке и религии» про это самое читала. Но встречать живьем пока не приходилось.
— У меня с собой, — похлопала я по сумке, как заправский алкоголик, извещающий томящихся коллег о наличии у него вожделенной пол-литры.
Марина Ивановна оказалась на редкость способной ученицей.
Она даже высказала вслух мысль: не бросить ли ей работу на телефоне и не переквалифицироваться ли в гадалки?
Я радостно поддержала ее инициативу.
Торжественно преподнеся ей в дар колоду Таро, я пообещала выслать необходимую литературу.
Через полчаса мы уже мирно попивали чаек в гостиной.
Марина Ивановна потчевала меня вареньем, изредка прерываясь на телефонные звонки.
Звонили, разумеется, клиенты фирмы «Все для вас».
Марина Ивановна всем назначала время и место — около входа в городской сад.
После этого она перезванивала начальству, сообщая об очередном клиенте.
И этот номер телефона мне удалось подсмотреть.
— Вы, кажется, удивлены, милочка? — ласково улыбнулась Котельникова. — Думаете, небось: с чего бы это бабуле такой работой заниматься? А вы не торопитесь меня осуждать.
Не без труда я заверила Марину Ивановну, что у меня и в мыслях такого не было.
— Я, милочка, прожила долгую жизнь и много чего повидала, — начала бабушка, сложив руки на коленях. — И голод, и холод, и красных, и белых, и зеленых. Теперь вот — голубых и розовых.
Марина Ивановна хохотнула удачной шутке и, внимательно посмотрев на меня, сказала:
— А вы сами, чай, не из этих будете? Или — нормальная? Впрочем, какое мне дело! Мне ли вас судить?! Я просто подрабатываю к пенсии и кое-что откладываю.
Она отхлебнула чаю и, нагнувшись ко мне поближе, пояснила:
— Есть у меня тайная мечта — к еврейцам съездить, по святым местам пройтись. Я, хоть и член партии, но верующая. Так что если вы из какой-нибудь новой полиции нравов, то милости прошу к начальству, а с меня взятки гладки. Я — наемная трудсила, и не более того.
Бабушка начала волноваться.
Пора вставить словечко в ее проникновенную речь.
— Я ничего не имею ни против вас, ни против того, чем вы занимаетесь… — заверила я ее. — Но, согласитесь, Марина Ивановна, ведь люди встречаются разные, вам это должно быть хорошо известно — вы прожили такую долгую жизнь!
Котельникова с радостью закивала.
— Так вот, — продолжала я, сосредоточенно подыскивая слова, — специфика вашей работы настолько тонкая, что следует стараться избежать… нежелательных явлений. Скажем, кто-нибудь из ваших клиентов вдруг начнет вести себя не очень пристойно… Тогда…
— Тогда…
Старушка задумалась.
— Тогда, наверное, сотрудники фирмы проведут с ним воспитательную беседу, — предположила она.
— Неплохо. Но я не уверена, что эта беседа заканчивается для всех хорошо.
— Что вы имеете в виду? — встревожилась Марина Ивановна.
— Судьбу одной дамы, например. Она занимала довольно видное положение в городе…
— Ах, вот оно что, — протянула старушка. — Вы про Устинову…
— Да-да, — радостно подхватила я, не веря своей удаче. — Раиса Михайловна ведь пользовалась услугами вашего предприятия?
— Еще бы! — тут же отозвалась Котельникова. — Постоянная клиентка, можно сказать. Постойте, постойте…
Старушка сморщила лоб, припоминая дату.
— Уж почитай полгода, как ей предоставлялась скидка. Так-то вот!
— Часто, выходит, пользовалась…
— Вот именно! И все девочек ей подавай!
Марина Ивановна нагнулась ко мне совсем близко и прошептала:
— И ладно бы девочек — невелика прихоть. Тем паче в наших местах это как бы и заведено…
Я искренне удивилась.
— Да что вы говорите!
— Точно, — потупив глаза, кивнула Марина Ивановна. — Еще с той поры, как помещица Рокоссовская тут в Грецию играла. Бабки сказывают: голые все бегали по усадьбе… С тех времен и пошло это дело. Крепостные, видать, пристрастились…
— Так что же Устинова?
— Да, — спохватилась покрасневшая Котельникова. — Раиса-то Михайловна, она все больше кнутами да цепями забавлялась. Дороговато, конечно, но ей денег не считать, сама понимаешь…
Неплохо для начала.
Выходит, у покойницы были особые требования к своим партнершам.
А как же тогда — с Генрихом, ее близким приятелем?
Дело Устиновой стало казаться мне все более и более интересным.
— Девке-то что — поболеет недельку, да и по новой. А Раиса, земля ей пухом, была ох и ненасытной. Пока кровь не покажется, не уймется.
— Выходит, могла и…
Котельникова печально кивнула.
— Говорят, что был один нехороший случай, — промолвила она, глядя куда-то в сторону, — да никто ничего толком не знает.
— Когда в последний раз она вам звонила?