Превозмогая боль от пронизывающего до костей холода, Малак пригляделась. Слезы, заполнявшие глаза, застывали, едва начиная скатываться по щекам. Дышать было сложно, словно воздух наполнен мельчайшими осколками стекла, пронзающими легкие при каждом вдохе. Малак не могла сказать с уверенностью, сколько времени сможет находиться на поверхности затянутой льдом планеты, но не сомневалась, что счет идет на минуты. «Понять бы еще, что это такое блестит впереди», – думала она, начиная осторожно продвигаться вперед.
Блеск стал ярче. «Термокостюм!» – обрадовалась Малак, добравшись до цели. Вопросов, как это чудо инженерной мысли далекого прошлого, когда не пользовались нейронными сетями и жидкими чипами, способными перерабатывать биокинетическую энергию, оказалось здесь, не возникало. Главным было, что гидрокостюм поможет уцелеть. Вот только бы совладать с замерзшими пальцами, суставы которых отказываются гнуться, а подушечки пальцев потеряли чувствительность, превращая облачение в защитный костюм в практически невыполнимую задачу.
– Ну же! – запаниковала Малак, подгоняя себя, понимая, что время кончается.
Она задыхалась. Сердце гоняло по венам кровь, отдаваясь гулкой пульсацией в висках. Малак забралась в термокостюм по пояс, упала на колени, не в силах больше держаться на ногах, но не оставила попытки закончить процедуру облачения. Оставалось совсем немного: застегнуть костюм на груди, натянуть на голову шлем и… Малак повалилась на спину, закрепляя шлем уже в падении. Над головой зависло далекое синее небо без единого облака. Системы термокостюма функционировали исправно, но следующие пять минут Малак продолжала лежать, пытаясь прийти в чувство. Затем начался кашель. Холодный воздух, застывший в легких, вылетал каплями бесцветной жидкости, забрызгивая изнутри стекло гермошлема.
Простейшие утилизационные системы, встроенные в костюм, ликвидировали последствия приступа кашля, но просигнализировали, что не могут подключиться к интегрированному жидкому чипу Малак, чтобы наладить обмен биокинетической энергией. Информационная панель на поверхности стекла гермошлема сообщила, что без подключения к жидкому чипу энергии встроенного в костюм генератора хватит на тридцать шесть часов, но тело ее будет терять жизненные силы. Интегрированный жидкий чип продолжит выполнять стандартные функции, перерабатывая большинство биологических процессов организма в энергию, но этого будет недостаточно. При интенсивном движении распад клеток начнется через двенадцать часов. Еще через час появятся необратимые повреждения физической оболочки.
Малак не успела выругаться, выражая свое мнение касательно полученных новостей, когда на информационной панели появился сигнал вызова и противный женский голос потребовал от Малак идентифицировать себя.
– Какого черта здесь происходит? – спросила Малак охрипшим голосом.
– Назовите себя, – повторила женщина, услышала имя и спросила, как Малак оказалась здесь.
– Понятия не имею, – призналась она.
– Мы должны знать, что вы человек, а не имитация, – сказала женщина. – Можете вы чем-то доказать это?
– Доказать? – Малак задумалась на мгновение. – Вы можете установить связь с моим термокостюмом? Проверьте жизненные показатели, и поймете, что я человек.
– Это не годится, – отчеканила женщина противным голосом. – Имитации управляют телами игровых клонов.
– Черт! – пробормотала Малак. – Совсем забыла, что нахожусь на игровой площадке.
– Уже нет, – отчеканила женщина.
– Но если я нахожусь в теле игрового клона…
– Мы не знаем, что случилось, но уверены в одном – это не игровая площадка.
– Как такое возможно?
– Вероятно, сбой в работе экспериментальных терминалов перехода, вероятно… – голос женщины стал неразборчивым за треском помех. – Известно лишь… Они… Мы… Сбор происходит…
– Эй? – позвала Малак, но связь окончательно прервалась. Остались только координаты базы, куда нужно было добраться.
Навигатор проложил маршрут, сообщив, что дорога займет четыре часа сорок минут, предупредив, что стемнеет через три часа двадцать две минуты, после чего температура понизится вдвое и термокостюм не сможет защитить биологическую оболочку, если не найти к этому времени укрытие. Сканирование, проведенное простейшим адаптивным алгоритмом, интегрированным в системы управления гидрокостюма, показало карту местности и места, где можно укрыться и переждать ночь. Малак изучила сведения о трех естественных пустынях во льдах и велела адаптивному алгоритму рассчитать, с какой скоростью ей придется двигаться, чтобы добраться до перевалочной базы до наступления сумерек и критического падения температур.
Полученный результат выглядел вполне осуществимым, если закрыть глаза на предупреждения о плохой физической форме игрового клона Малак, особенно без подключения к нейронной сети и возможности получать дополнительную биокинетическую энергию.
«Думаю, с этим я как-нибудь справлюсь», – решила она, задавая параметры средней скорости, с которой ей нужно двигаться, чтобы добраться до перевалочной базы до начала сумерек. В запасе Малак решила оставить пятнадцать минут, на случай, если возникнут проблемы с проникновением внутрь. Адаптивный алгоритм посоветовал увеличить это время до сорока пяти минут, но это предусматривало увеличение скорости передвижения почти на треть, поэтому пришлось отказаться от комфортного запаса после первого получаса пути, когда Малак поняла, что не выдержит такой темп. Одно дело – быстрый шаг, и уже совсем другое – легкий бег. И еще заставляющие нервничать обостренные восприятия, которые постоянно подгоняют, вселяя в сознание предательские мысли: «Я не успею. Я навсегда останусь во владениях этой ледяной пустыни забвения».
Не снижая темп, Малак закричала, надеясь, что это поможет избавиться от накопившегося напряжения. Стекло гермошлема мгновенно запотело. Утилизационные системы активировались, решая проблему, но не прошло и четверти часа, как стекло вновь запотело. Интегрированный чип начал не справляться с потоотделением. Температура тела повысилась. Адаптивный алгоритм гидрокостюма предупредил о том, что пользователь расходует слишком много кислорода и ему следует нормализовать дыхание.
– Как… черт возьми… я нормализую… дыхание? – жадно хватая ртом воздух, спросила Малак, заранее зная, что ответа либо не последует, либо пользы от него не будет.
К тому же с запотевшим стеклом гермошлема можно было жить, особенно учитывая, что вокруг отсутствовали ориентиры и приходилось идти строго по карте, сформированной голограммой внутри шлема, чему совершенно не мешало запотевшее стекло… Но Малак ошибалась. Проблемы появились, когда нужно было пересечь каньон. Карта указывала, что нужно двигаться вперед, и Малак пару раз едва не разбилась, сорвавшись в пропасть. Пришлось отключить системы защиты и открыть на минуту гермошлем, чтобы миновать природную полосу препятствий. Это стало причиной обмороженных щек и появившихся булькающих хрипов в груди, которые усиливались, вызывая невыносимую одышку.
Придерживаться необходимого темпа стало сложнее. Сказывалась накапливающаяся усталость, помноженная на нехватку кислорода, который перестали поставлять в организм поврежденные легкие. «Главное – добраться до базы, а там нейронный медицинский помощник исправит все повреждения», – говорила себе Малак, стараясь не думать о плохом, но чем настойчивее это делала, тем больше появлялось зловещих мыслей и видений, как она умирает в ледяной пустыне, а термокостюм становится ее могилой. Ассоциации стали такими сильными, что Малак стоило немалых усилий, чтобы не сорвать с головы шлем, выбираясь из своей воображаемой могилы. Зато борьба с паникой и страхами помогла скоротать время.
Карта на стекле гермошлема мигнула, сменив цвет с красного на синий, и раздался противный писк, оповестивший, что Малак прибыла в точку назначения. В запасе оставалось чуть меньше десяти минут, но она уже сейчас чувствовала, что начинает холодать. Солнце опустилось за далекий горизонт. Фонарь на гермошлеме активировался автоматически, предупредив о минимальном потреблении энергии. Малак приблизилась к главным воротам. Частота, на которой ее ранее вызывала женщина с противным голосом, молчала.
– Куда же вы все делись, черт возьми? – потеряла терпение Малак.
Без ответа.
Она подошла к блоку управления воротами. Пульт был разбит. Вероятно, это случилось недавно, потому что обломки не успели еще покрыться кристаллами вечной мерзлоты, как остальные детали вокруг. Анализ неисправности, проведенный с использованием всех доступных в термокостюме сенсоров, показал, что поломку исправить своими силами не удастся. Оставалось искать другой вход.
Она подошла к блоку управления воротами. Пульт был разбит. Вероятно, это случилось недавно, потому что обломки не успели еще покрыться кристаллами вечной мерзлоты, как остальные детали вокруг. Анализ неисправности, проведенный с использованием всех доступных в термокостюме сенсоров, показал, что поломку исправить своими силами не удастся. Оставалось искать другой вход.
Малак проверила оставшееся до наступления ночи время и начала осторожно продвигаться вдоль стен перевалочной базы. Сенсоры остались активированными, расходуя энергию, но сейчас это уже было неважно. Холод усиливался, начиная пробираться в термокостюм, вызывая озноб. Малак чувствовала, как начало дрожать покрытое потом тело.
– Меня кто-нибудь слышит? – не оставляла она попытки связаться с уцелевшими людьми, пробуя разные частоты, но рация настырно молчала.
Потреблявшие чудовищными темпами запасы энергии датчики нащупали что-то, предлагая обследовать вентиляционную шахту. Малак ускорила шаг. Обостренные восприятия заставили сердце биться сильнее. О том, что еще недавно плыла в шторм на океанском лайнере, а затем гигантская птица унесла ее в свое гнездо, она не вспоминала. Жизнь казалась реальной, заслуживающей внимания здесь и сейчас, игнорируя все, что было до этого момента. Где-то на подсознательном уровне Малак понимала, что когда-то работала на игровую площадку «Мекка», встречая в терминалах переходов высокопоставленных гостей из других жилых комплексов. Помнила, что у нее были друзья – одного из них звали Крадж, он работал строительным координатором, а после увольнения приобрел ключ игрока, чтобы выявить недостатки проекта, сгубившего его карьеру. «Кажется, с ним мы плыли на корабле, когда попали в шторм», – подумала отрешенно Малак, приближаясь к вентиляционной шахте, зиявшей чернотой беззубой пасти.
Решетка выглядела хрупкой, а нейронное поле за ней удерживало холод и предотвращало попадание ветра и ледяной взвеси, но сдержать человека оно вряд ли могло. По крайней мере, стоило попытаться проползти сквозь него. Угрозы датчики не выявили, а учитывая, что скоро температура за стенами перевалочной базы достигнет критического минимума…
Неожиданно рация, молчавшая долгое время, разродилась треском помех, заставив Малак вздрогнуть.
– Эй? Слышит меня кто-нибудь? – спросила она, тщетно пытаясь разобрать далекий голос, захлебывающийся рыданиями. Или же…
Издаваемый женщиной звук заставил Малак похолодеть, когда слышимость вдруг стала четкой и ясной. То, что она сначала приняла за рыдания, оказалось чем-то булькающим, словно кто-то захлебывался собственной кровью.
– Пожалуйста, помогите мне! – смогла произнести умирающая женщина.
Малак замерла. Страх парализовал мысли. Она понимала, что нужно сказать хоть что-то, но не могла. Слова комом застряли в горле, вызывая тошноту. Перевалочная база, казавшаяся мгновение назад спасительным оазисом в ледяной пустыне, сейчас предстала обителью смерти, войдя в которую невозможно уцелеть.
– Что… Что у вас случилось? – все-таки смогла выдавить из себя Малак, не особенно надеясь, что получит ответ умирающей женщины.
– Машины… – не столько сказала, сколько прохрипела и пробулькала женщина. – Сначала восстали строительные автоматы, осознав себя единой системой, отдельной от людей, затем, когда мы практически уничтожили взбесившуюся технику, из Подпространства начали приходить адаптивные алгоритмы…
– Из Подпространства? – переспросила Малак, решив, что ослышалась.
– Миры материи и энергии сливаются, – сказала женщина. – Мы не знаем, как и почему это происходит, но… – она зашлась влажным кашлем. Затем продолжила: – Кажется, пока двухуровневая реальность не готова стать одним целым. Машины мира материи борются с образами мира энергии за право лидерства, но на некоторых участках мы видим, как начинают образовываться союзы… Особенно там, где нам удается дать этим тварям отпор. Мы думаем, что у них начинает формироваться единый командный центр или что-то в этом роде… – новый приступ кашля прервал рассказ.
Малак прислушалась, ожидая продолжения, но вместо этого эфир снова разбавился усиливающимися помехами.
– Они глушат наши сигналы, – успела разобрать Малак.
Дальше речь стала совсем невнятной. Можно было только додумывать смысл слов, но Малак казалось, что суть ей удалось уловить – машины выдают себя за людей, а двухуровневый мир начинает сливаться. «Как такое возможно?» – подумала она. Немота, сковавшая мысли, перешла на тело. Мышцы болели после предпринятого недавно марш-броска, но Малак не чувствовала этого. Не чувствовала она и холода, пробиравшегося в термокостюм: стояла и завороженно смотрела в черную пасть вентиляционного отверстия, ожидая, что связь с умирающей женщиной восстановится. Но вместо далекого голоса появился сигнал тревоги, предупреждавший, что температура воздуха достигла критического минимума. Информационная панель на стекле гермошлема показала десяток датчиков, уровень которых стремительно начал падать, заставляя Малак быстрее принять решение – убрать с вентиляционной шахты решетку и пробраться на перевалочную базу, где, если верить тому, что услышала по рации, разверзся ад.
– Ох и пожалею я об этом, – проворчала Малак, активируя резак, чтобы избавиться от зажимов, фиксирующих края защитной решетки.
В окутавшей землю темноте вспышки казались неестественно яркими. Особенно когда начинал плавиться сверхпрочный металл. Время, казалось, замерло. В промерзшем воздухе каждый шорох раздавался неприлично громко, гулко разносясь по округе. Малак сорвала защитную решетку и бросила на лед под ногами, тут же выругавшись, услышав, как громыхнуло упавшее железо.
Теперь забраться в узкую шахту и ползти на четвереньках к защитному нейронному полю.
Малак вздрогнула, почувствовав, что попала в радиус действия нейронных сетей перевалочной базы, подключившихся к интегрированному наночипу. Сами сети, кажется, работали исправно, поставляя в организм необходимую биокинетическую энергию и беря под контроль функции жизненно важных систем, к которым не был подключен нейронный генератор термокостюма. Что касается остальных функций, то Малак, получив запрос на переход полного контроля от термокостюма к сетям перевалочной базы, решила пока повременить с этим. Хватит и того, что о ней узнали. Если внутри действительно творится черт знает что, то нейронные сети базы – не та система, которой следует доверять контроль за своим наночипом.
Малак добралась до нейронного поля, установленного в шахте. Преодолеть его действительно оказалось несложно. Вытянувшись, невидимая мембрана начала рваться, позволяя чужаку протиснуться внутрь. Информационная панель на стекле гермошлема показала, что температура воздуха повысилась, став пригодной для жизни. Малак деактивировала защитные системы термокостюма, решив, что не стоит тратить без нужды заряд генератора, который может еще пригодиться.
Едва гермошлем сложился, обнажив голову, как Малак услышала десятки далеких звуков, которые не достигали ее ушей прежде. Самым громким в призрачной какофонии был скрежет металла: размеренный, почти мелодичный. За ним отчетливо различался звук работы сложных механизмов: гул моторов, свист изношенных шестеренок, лязг стальных сочленений, свист гидравлики в приводах… Был еще и третий, едва различимый фон: тихие, редкие стоны, чередующиеся с короткими замыканиями проводки, и звук льющейся воды: то нараставший, превращаясь в журчание, то уменьшавшийся до падения редких капель, гулом разносившегося по пустым коридорам перевалочной базы.
Малак добралась до ближайшего выхода из вентиляционной шахты и замерла, вглядываясь сквозь прорези решетки в помещение, освещенное парой мигающих ламп, гаснувших каждый раз, как только свисавший с потолка, раскачивающийся провод доставал стальной двери, выбивая сноп искр. В эти моменты лампы гасли и единственным источником света в помещении становились вспышки электрических разрядов, вызванные замыканием.
Судя по всему, здесь находилась мастерская. Малак видела разобранные на отдельные механизмы сложные машины. Пара лишенных генераторов строительных автоматов стояли в углу, дальнем от единственной входной двери. Малак не сразу заметила инженера, лежавшего за столом, на котором находился разобранный сервопривод нижней части туловища синергика. Вернее, Малак смогла заметить только ноги инженера, продолжавшие судорожно вздрагивать. Остальной части было не видно, но, судя по внушительным размерам луже крови, вытекавшей из-под стола, можно было сделать вывод, что человек мертв.
Малак услышала далекое жужжание и подалась вперед, пытаясь понять, что это за звук. Кажется, он исходил из-за стола, за которым находился мертвый инженер. Решетка, закрывавшая вентиляционную шахту, мешала разглядеть детали, так что Малак активировала резак, убирая с пути препятствие. Любопытство переселило страх. Сердце замерло, а ноги понесли вперед, заставляя спуститься в пропахшее кровью и горелой проводкой помещение, заглянув за стол.