Блеф - Желязны Роджер 24 стр.

– Наверное, не против, – сказал он. – Будет повод прибраться.

– Незачем, – ответила Корделия.

Он рассмеялся.

– О нет, тут точно есть зачем.

– В полшестого, договорились?

– Пойдет. Кстати, по какому поводу? – спросил он.

– Мне нужна твоя помощь, Дядя Джек, – откровенно ответила Корделия.

Она изложила ему ситуацию с подготовкой к мероприятию.

– Я уже засыпаюсь, – сказала она. – Не могу сделать все и сразу.

– Я не слишком-то разбираюсь в том, как такие штуки организовывать.

– Ты разбираешься в рок-н-ролле, – сказала она. – Что еще лучше, ты способен справиться почти со всем.

Почти со всем, подумал он. Перед ним встало лицо Тахиона. А потом Майкла.

– Льстишь мне.

– Истину говорю.

Прошла пара секунд.

– Я только об одном хочу попросить, – сказал Джек. – Мы не слишком-то много разговаривали…

– Знаю, – ответила она. – Знаю. Пока что я просто стараюсь об этом не думать.

– Значит, не решила еще?

– Пока нет.

– Спасибо за откровенность.

Снова потянулись секунды. Похоже, Корделия что-то хотела сказать, но не решилась.

– О’кей, тогда спасибо, Дядя Джек, – сказала она наконец. – Приду в полшестого вместе с Си-Си. Пока.

Когда ближе к вечеру он открыл дверь Корделии и Си-Си, Джек понял, что уборка к их приходу, по всей видимости, была самым простым из дел. Корделия прищурилась, глядя на него так, будто в самом деле видела два разных образа и пыталась выбрать, какому из них верить.

– Дядя Джек.

Повисла неловкая пауза, она, похоже, не могла решиться, обнять его или нет.

Но стоящая позади него женщина сняла напряжение момента.

– Джек! – сказала Си-Си. – Рада тебя видеть снова.

Обойдя Корделию, она крепко обняла Джека и поцеловала в губы.

– Знаешь, что я тебе скажу? – начала она. – Хотя я долгое время не осознавала, что происходит, для меня очень много значило, что ты приходил ко мне в больницу. Что бы с тобой ни случилось, знай, что я буду приходить к тебе каждый раз в часы посещения, о’кей?

Она ухмыльнулась.

– О’кей, – ответил он.

– Боже мой, – сказала Корделия по-французски, оглядываясь по сторонам. – Что здесь произошло?

Усилия Джека по наведению порядка имели лишь частичный успех. Часть разбитой антикварной мебели он просто составил в угол. Не хватило духу утащить это наверх, в дампстеровский контейнер. Еще оставался шанс все аккуратно починить и отреставрировать.

– Поскользнулся, когда вернулся нынче ночью, – сказал Джек.

– Убит при попытке к бегству, – иронично заметила Корделия. – Что бы ни случилось, Дядя Джек, мне очень жаль, правда. Здесь было так здорово.

– Здесь и теперь не убого, – сказала Си-Си, усаживаясь на диванчик на двоих с гнутыми резными ножками. Развела руки, погружаясь в пышную подушку. – Просто здорово.

Она улыбнулась Джеку.

– Кофе у тебя есть?

– Конечно, – ответил он. – Сейчас будет.

– Вонищенка хотела прийти… – начала Си-Си.

– У нее какие-то дела в городе, – сказала Корделия.

– Просила привет передать, типа того, – сказала Си-Си.

– Конечно.

Правильно, подумал он.

Корделия предложила помочь с кофе, но он отправил ее обратно в гостиную. Когда все устроились с кружками горячего кофе и тарелками с пшеничными лепешками и домашним клубничным вареньем, Джек поглядел на гостей:

– Итак?

– Итак, – ответила Си-Си. – Твоя племянница оказалась очень настойчива. Но мое собственное эго тоже не промолчало. Я собираюсь выйти из заточения и принять участие в мероприятии, Джек, благотворительном. Снова выступления перед публикой. Чистейшая правда. Ничего вполсилы. Пара миллиардов потенциальных зрителей. Я выйду перед Богом и всеми остальными.

Она усмехнулась.

– И никаких приступов агорафобии перед концертом.

– Смело, – согласился Джек. – Я рад, что ты это сделаешь. Что-то новое исполнишь?

– Немного старого, немного нового, – ответила она. – Немного заемного и немного блюза. Все зависит от того, что босс, – она показала на Корделию, – даст мне в плане времени.

– Двадцать минут, – сказала Корделия. – Все по столько получат. Босс, «Герлз уиз Ганз» и ты.

– Равенство – великая вещь, – сказала Си-Си, снова поглядев на Джека. – Не поможешь мне подготовиться к этому великому дню?

– Угу, – ответил Джек.

– «Глобал Фан энд Геймз» убедят людей из отдела путевой службы, чтобы они дали тебе отпуск, – поспешно сказала Корделия. – Я уже говорила с одним из их ребят из отдела по связям с общественностью. Они думают, что будет просто потрясающе, если один из их людей примет участие в таком мероприятии.

– Ого-го, – сказал Джек.

– Оплачиваемый отпуск, – сказала Корделия. – А «Глобал Фан энд Геймз» тебе тоже заплатят.

– У меня имеются сбережения, – тихо сказал Джек.

– Дядя Джек, ты мне нужен.

– Это я уже слышал когда-то, – сказал Джек мягче.

– Так я еще раз скажу.

В голосе Корделии, выражении ее лица, ее взгляде читалось лишь одно – мольба.

– Я была бы рада работать с тобой, – сказала Си-Си, подмигивая изумрудным глазом. – Свободный проход за кулисы. Потолкаться среди звезд, все такое.

Джек переводил взгляд с одной женщины на другую.

– О’кей, – наконец сказал он. – Договорились.

– Здорово, – сказала Корделия. – Начну вводить тебя в курс дела. Но есть еще одна вещь, о которой я должна тебе сказать теперь.

– Почему у меня такое ощущение, как у аллигатора, увидевшего острогу? – спросил Джек.

– У тебя есть планы на завтра? – спросила Корделия.

Джек развел руками.

– Думал починить какие-нибудь из стульев.

– Ты едешь с нами в Нью-Брансуик.

– Который в Нью-Джерси?

Корделия кивнула.

– Мы едем в «Холидом». Встретимся с Бадди Холли.

– Бадди Холли? – переспросил Джек. – Я думал, он умер.

– Он многие годы был не при деле. Я видела статью про его турне по клубам в «Войс».

– Ностальгия? – спросил Джек.

Корделия покраснела.

– Я выросла на его музыке. Я преклонялась перед этим человеком. В том смысле, что еще ничего не решено в плане его участия в мероприятии. Я просто хочу, чтобы мы поехали и посмотрели, похож ли он хоть немного на себя прежнего.

– Ты можешь получить изрядный шок, – сказала Си-Си. – Глиняная гитара, и все такое.

– Я согласна рискнуть.

– «Любовь не исчезнет», одна из моих любимых песен на все времена, – сказал Джек. – Я с вами.

– Скажи ему, – сказала Си-Си Корделии.

– Вонищенка тоже едет, – нерешительно сказала Корделия.

– Вот этого я не знал, – ответил Джек. Вспомнил первое столкновение с Дубиной, когда черный кот спас его от необходимости разбираться с психом, бросающимся на геев. Действовал кот по своей инициативе или Вонищенка ему внушила? Он ее не спрашивал. Может, спросит завтра вечером.

– Дядя Джек? – спросила Корделия. Он улыбнулся.

– Да будет рок.

Суббота

– О Боже, – еле слышно, так, что услышал только Джек, сказала Си-Си. – Он играет кавер Принца. Чертова Принца!

– И не особенно здорово играет, – сказал Джек.

Корделия беспокоилась, что из-за движения в Тоннеле Холланда, по скорости сравнимого с движением ледника с горы, они опоздают к первому отделению концерта Бадди Холли. А еще тряслась, что молодежи из Джерси вздумается попробовать угнать «Мерседес», который дала ей на время Лус Алкала.

– Это «Холидэй Инн», – сказал Джек, когда они подъехали.

– Ну и?

– На стоянке свет горит, – добавил Джек.

– Есть свободное место, рядом с вестибюлем, – с облегчением сказала Корделия.

– Хочешь, чтобы я десятку сунул сотруднику, чтобы присмотрел за машиной?

– А ты это сделаешь? – всерьез спросила Корделия.

Они припарковали «Мерседес», договорились об охране и вошли в «Холидом» в Нью-Брюнсуике.

Всю дорогу они провели в напряжении. Джек ехал на переднем сиденье, Корделия была за рулем, а Вонищенка села сзади, по диагонали от него, будто стараясь устроиться как можно дальше от Джека. Си-Си и Корделия изо всех сил старались поддерживать разговор. Джек решил, что сейчас будет неуместным спрашивать Вонищенку насчет того, действовал ли его непосредственный спаситель, черный кот, сам по себе или по приказу хозяйки.

– Господь всемогущий, – сказала Корделия, втыкая кассету с лучшими хитами «Бадди Холли энд Крикетс» в магнитолу «Блаупункт». Акустическая система машины была выше всяких похвал.

– Корделия, – начала Вонищенка. – Мне очеь нравится Бадди, но сделай так, чтобы у меня от него уши не болели, а?

– Ой, прости, – ответила Корделия и крутанула ручку громкости. Музыка стала более-менее выносима.

Субботнее плотное движение превратилось в перемещение ползком, когда они въехали в тоннель. Автомобильные выхлопы висели облаками, и четверо сидевших в «Мерседесе» успели прослушать все кассеты Корделии с музыкой Бадди Холли, пока они добирались в Нью-Джерси.

Субботнее плотное движение превратилось в перемещение ползком, когда они въехали в тоннель. Автомобильные выхлопы висели облаками, и четверо сидевших в «Мерседесе» успели прослушать все кассеты Корделии с музыкой Бадди Холли, пока они добирались в Нью-Джерси.

Корделия нервничала, чем дальше, тем больше.

– Может, группа на разогреве играет, – пробормотала она. Ошиблась, но, как оказалось, это не имело значения. Когда четверка вошла в вестибюль «Холидома», они увидели, что нет нужды искать свободные места. Половина кабинок и столиков были свободны. Буйство субботнего вечера в Нью-Брюнсуике явно проходило не здесь. Они сели за столик метрах в трех от невысокой сцены, Джек и Вонищенка – по краям, разделенные Си-Си и Корделией. А Бадди Холли играл каверы Принца.

Джек узнал его, он видел раньше портреты на дисках. Знал, что музыканту сорок девять, немногим больше, чем самому Джеку. Но Холли выглядел старше. Его лицо слишком располнело, а живот трудно было скрыть курткой из серебристой ткани. Он уже не носил ставшие знаменитыми старомодные очки с черной роговой оправой, глаза его были прикрыты стильными темными очками в пилотском стиле, которые не могли скрыть темные мешки под глазами. Но он все так же божественно играл на своем «Телекастере».

А вот об остальных его музыкантах нельзя было сказать то же самое. Ритм-гитаристу и басисту было лет по семнадцать. И играли они не от души. Даже плохое сведение звука не могло скрыть этого. Барабанщик размахивал палочками изо всех сил, стуча так, что его звук начисто заглушал вокал Бадди.

И Бадди быстро играл композиции, одну за другой, от Принца к Билли Айдолу, а потом и к «Бон Жови».

– Поверить не могу, – сказала Си-Си, отпивая хороший глоток «Кампари» с тоником. – Все, что он играет, – всякая дрянь из нынешних хитов.

Корделия смотрела молча, и первоначальный энтузиазм на ее лице явно угас.

Вонищенка разочарованно покачала головой.

– Не надо было нам приезжать.

Может быть, подумал Джек, он время тянет.

– Давай посидим еще немного.

Стихли вялые аплодисменты, после попытки вызвать дух Теда Ньюджента.

– Давай, Бадди, сыграй что-нибудь старое! – крикнул кто-то из сидевших сзади. Раздались хриплые крики. Большая часть аплодисментов звучала от столика Корделии.

Бадди Холли повесил на шею «Телекастер» и наклонился вперед.

– Ну, – начал он, растягивая слова, как истинный уроженец Западного Техаса, – я обычно не принимаю заказы, но если уж вы так настаиваете…

Он выпрямился и сыграл молниеносный пассаж на открытых струнах. Музыканты кое-как подыграли ему.

– О боже, – сказала Си-Си. Отпила из бокала, а Бадди Холли запилил «Ура Хэзел» Томми Роу. Потом сыграл быстрый вариант «Шейлы», а под конец – печальный, почти блюзовый вариант «Красных роз для синей леди» Бобби Винтона. И продолжил в таком же духе. Сыграл много музыки, сделавшей известными в пятидесятых всяких Томми и Бобби.

– Я хочу услышать «Синди Лу» или «Вот это будет день», или «Это так просто», или «Ти таун», – сказала Корделия, машинально болтая в бокале джин с тоником. – А не это дерьмо.

А я-то ожидал услышать «Любовь не исчезнет», подумал Джек. Глядел, как Холли устраивает ретроспективу старой попсы, и погружался в депрессию. Вполне достаточную, чтобы всерьез пожелать Бадди Холли смерти на пике славы, а не дожить до такого убожества и самоподражания.

За соседними столиками шли пьяные разговоры, слышался смех. Похоже, большая часть сидящих забыла, что на сцене играет Бадди Холли. Когда Холли собрался заканчивать программу, то представил композицию очень просто.

– Кое-что новенькое, – сказал он.

Но немногочисленные слушатели этого не оценили. Они уже были настроены откровенно враждебно.

– Пошел на хрен! – заорал кто-то. – Лучше музыкальный автомат вруби!

Холли пожал плечами. Развернулся. Ушел со сцены.

Гитаристы тихо положили инструменты. Барабанщик встал и положил палочки на усилитель.

– Почему он не играет свою классику? – спросила Корделия. – Подождите, – сказала она товарищам. Встала и схватила за воротник Бадди Холли, который шел к бару. Принялась что-то с жаром ему говорить. Потом подвела к их столу, нашла свободный стул и на чистой силе воли заставила его сесть. Холли с удивлением смотрел на происходящее. Корделия представила сидящих. Музыкант вежливо кивал головой и пожимал руки.

Джек почувствовал, что его пожатие руки крепкое и уверенное, вовсе не вялое.

– Мы все – ваши страстные поклонники, – начала Корделия.

– Тогда мне следует извиниться за то, что вы здесь, – ответил Холли. – Похоже, мне перед всеми стоит извиниться. Сегодня плохой концерт.

Он пожал плечами.

– Постольку, поскольку все нынешние клубные концерты такие же.

Холли виновато улыбнулся.

– Почему вы не играете свою собственную музыку? – без обиняков спросила Вонищенка.

– Вашу прежнюю музыку, – добавила Корделия. – Великую.

Холли оглядел сидящих за столом.

– У меня есть причины, – сказал он. – Это не вопрос «хочу – не хочу». Я просто не могу.

– Ну, может, я помогу вам передумать, – с улыбкой сказала Корделия. И принялась рассказывать о предстоящем мероприятии в «Доме смеха», о том, как в следующую субботу Холли сможет начать выступление, что, может, стоит начать с попурри из той музыки, которая сделала его суперзвездой в пятидесятые и начале шестидесятых, что возможно – возможно – концерт и телетрансляция смогут воскресить его карьеру музыканта.

– Так же, как Босс нашел Гэри Бондса, игравшего в таких же барах, – закончила она.

Бадди Холли был совершенно ошеломлен бьющим через край энтузиазмом Корделии. Поставил локти на стол, пристально глядя на содовую с лимоном, которую принесла ему официантка, а потом поднял взгляд на Корделию и слегка улыбнулся.

– Послушай, – начал он. – Я тебе очень благодарен. Честное слово. Услышать такое – радость на весь вечер… черт, на целый год вперед.

Он отвел взгляд.

– Но я не могу этого сделать.

– Но ведь можете, – сказала Корделия.

Он покачал головой.

– Подумайте над этим.

– А что толку? Ничего не получится.

Он погладил ее руку.

– Но, спасибо за идею.

С этими словами он кивком попрощался с остальными, встал и неуклюже пошел сквозь дым играть второе отделение концерта.

– Проклятье, – сказала Корделия.

Джек поглядел на спину музыканта, когда Холли забирался на сцену. Было что-то знакомое в том, как он двигался. Ощущение поражения. Джек подумал, что видел такие же обвисшие плечи и склоненную голову всякий раз, глядя в зеркало. Еще сегодня утром.

И задумался, насколько же годы и несчастья, о которых никто не знает, сломили Бадди Холли. Хотел бы я…

Поначалу он даже не дал себе закончить мысль.

Хотел бы я помочь ему, сказал себе Джек.

– Хочешь уйти или остаться? – спросила Си-Си Корделию.

– Ухожу, – ответила Корделия. И добавила еле слышно: – Но, думаю, я вернусь.

– Как Мак-Артур? – спросила Вонищенка.

– Нет, скорее, как сержант Престон из конной полиции, – ответила Корделия.

Воскресенье

– Так кого ты назвал цыпочкой? – спросила Корделия голосом, более холодным, чем океан у Джонс-Бич.

– Я сказал, – начал дежуривший с утра в «Холидэй Инн» администратор, – что мы не можем так запросто давать гостевые комнаты любым цыпочкам, которые мимо проходили.

И улыбнулся ей.

– Таковы правила.

– Тебе рассказать, как рано мне пришлось встать, чтобы попасть на поезд, идущий сюда? – требовательно спросила Корделия. – Или сколько мне пришлось ждать такси на вокзале Нью-Брансуика?

Улыбка на губах администратора слегка угасла.

– Простите.

– Я тебе не чертова группи! – рявкнула Корделия, шлепнув по стойке визиткой с дорогим тиснением. – Я пытаюсь сделать Холли звездой.

– Он уже и так, – ответил администратор и взял карточку. Принялся читать. Под именем Корделии красовалась должность. Заместитель продюсера. Эту должность ей написали на визитке заранее, авансом, так сказать.

– Без дураков? Вы работаете в «Глобал Фан энд Геймз», тех самых, что организовали шоу Роберта Таунсенда и все эти дела со Спайком Ли?

В его голосе звучало почти что уважение.

– Без дураков, – ответила Корделия и попыталась улыбнуться. – Честно.

– И хотите вытащить Бадди Холли из этой хреновой дыры?

– Хотим попытаться.

– Хо-ро-шо.

Администратор ухмыльнулся. Глянул на вертушку с ключами.

– Комната восемьдесят четыре – двадцать.

И многозначительно поглядел на Корделию.

– Ну?

Тоном, явно означавшим «неужели ты ничего не знаешь», администратор продолжил:

– Главная дорога, идущая из Лаббока. Шоссе в Нэшвилль.

– Ого, – сказала Корделия.

Когда в 9.25 Корделия постучалась в дверь комнаты 8420, Бадди Холли спал. Это стало ясно сразу же, как он открыл дверь. Когда он выглянул в коридор, его темные с проседью волосы были всклочены, а очки были надеты неровно.