— Конечно. Я заеду за тобой через полчаса.
Стас перезвонил в больницу, убедился, что Фадеев и в самом деле очнулся, и тут же сорвался с места.
— А как же мозговой штурм?! — крикнул ему вслед Таганов, уже обложившийся бумажками с записями.
— Придется отложить. Будет новая информация!
— Не забывай, это Фадеев заплатил за все, — напомнил Саше Пучков. — Мы, конечно, должны заниматься им самим в первую очередь.
— Мы и занимаемся, — буркнул Таганов. — Уже дозанимались до полного офигения.
После ухода Стаса Пучков с Тагановым стали обмениваться соображениями.
— Думаю, наблюдение со Степана Фокина можно снять, — в задумчивости проговорил шеф. — Он ведет себя тривиально. И слежка ничего, кроме расходов, не приносит.
— Зато благодаря ей у нас есть уверенность, что Степан не причастен к гибели Чекмарева.
— Пока мне это дело представляется беспорядочным нагромождением фактов.
— Давайте следить за всеми подозреваемыми, — предложил Таганов.
Пучков снисходительно рассмеялся:
— Тотальную слежку может оплатить только правительство. А Фадеев, увы, всего лишь рядовой бизнесмен.
— Что, неохота напрягаться?
— У меня Стас напрягается. Не боись, он обязательно поймает какую-нибудь рыбку в этой мутной воде. Я верю в его интуицию. У него башка варит — ого-го как.
— Я знаю, — вздохнул Таганов. — Только очень все опасно. Теперь вот покушение на Шорохову. Если этот тип и впрямь решил избавиться от нее, он ведь предпримет вторую попытку?
— Вряд ли. Не верю я в это. Вообще не верю в то, что Шорохову на самом деле хотели убить.
— То есть?
— Думаю, это какой-то отвлекающий маневр со стороны нашего мистера Инкогнито.
— Но если бы Стас не задержался там…
— Да он знал, что Стас задержался! Он наверняка следил за домом, дожидаясь появления Шороховой. Бессонов приехал и, если я правильно понял, втащил Анастасию в подъезд на руках. Убийца что, по-твоему, совсем кретин?
Он ведь должен был понимать, что Стас наверху.
— Да ничего он не понял! — вскипел Таганов. — Ведь было уже темно. Я Стаса караулил на площадке больше часа. Об этом преступник вряд ли догадывался. Я вышел из подъезда, сел в машину Стаса и уехал, понимаешь? Этот тип, если он и впрямь следил за домом, наверняка подумал, что я — это Стас и что он уехал.
— В таком случае покушение было настоящим, — пробормотал Пучков. — И Шорохову тоже надо охранять.
— Замечательная мысль, — с иронией заметил Таганов. — Стас уверен, что Воробьева надо охранять, ты уверен, что Шорохову. А я убежден, что следить надо за старшим Фокиным. У него, именно у него демоническая рожа.
В этот момент отворилась входная дверь, и эта самая рожа появилась прямо перед Тагановым. От неожиданности тот подпрыгнул на стуле — войти просто так в агентство было невозможно. Однако все разъяснилось, когда вслед за Валерием Антоновичем в приемную вплыла Вероника Матвеевна. Физиономия у нее была исцарапана, и вдобавок на скуле наливался багровый кровоподтек — Боженьки мои! — воскликнул Пучков. — Это называется — ничего не случилось?!
— Здрасьте! — поздоровался Фокин и широко улыбнулся. — Мы вот тут.., приехали.
— Очень хорошо, — неуверенно ответил тот. — Будьте как дома.
— Садись вон туда, на диванчик, — фамильярно приказала Вероника Матвеевна Фокину, и Пучков с Тагановым изумленно переглянулись.
— Если ты не против, я сначала вымою руки, — ответствовал тот и скрылся в коридорчике. Было ясно, что он дает возможность Веронике Матвеевне объясниться с начальством.
— И что все это значит? — немедленно вопросило начальство. — Вам что, удалось расколоть Фокина?
— Черта лысого его расколешь, — отозвалась Вероника Матвеевна.
— А почему вы.., вместе?
— Так получилось. В конце концов, — тут же озлилась она, — вы сами велели мне им заняться. Или я что-то не правильно поняла?
— Правильно, правильно, — закивал Пучков. — Вы не волнуйтесь. И что у вас было?
— Всякое было, — туманно сказала секретарша. — Не суть важно. Главное, мы привезли конверт.
— Какой конверт? — немедленно поинтересовался Таганов.
— Вот. — Вероника Матвеевна вытащила из сумки и бросила на стол большой толстый пакет. — Здесь все о Насте Шороховой. Ее история, ее фотографии… Все.
— Хотите сказать, Фокин был в курсе?… — не поверил Пучков.
— Ах, спросите у него сами! — махнула ручкой Вероника Матвеевна. Достала из сумочки пудреницу и принялась маскировать наружные повреждения.
Пучков и Таганов переглянулись еще раз. Тут вернулся Фокин, сел на диванчик и признался:
— Из-за этой папки у меня были неприятности.
— Что вы говорите? — пробормотал Пучков.
— Когда Вероника ее обнаружила, — он усмехнулся, — то подумала, что я влюбился в Настю Шорохову.
Глава 9
Тем временем сама Настя сидела возле Руслана Фадеева и держала его за руку. Пальцами другой руки он теребил краешек одеяла.
— Это был мужчина с рыжей бородой и в очках, — ответил он на самый главный вопрос Стаса: «Кто стрелял?»
— А волосы?
— На нем была шапочка, натянутая до самых бровей.
Темная куртка, больше я ничего не рассмотрел. Не успел.
Я только взглянул в его сторону и увидел пистолет. Я отскочил, но, кажется, недостаточно быстро.
— Никогда раньше не встречали его?
— Этого типа? Точно нет.
Стас смотрел на Фадеева внимательно, даже немного наклонился вперед, хотя тот говорил вполне отчетливо.
Настя, напротив, была рассеянна и слушала вполуха. Кажется, ее больше занимали собственные мысли.
— Сможете составить его описание?
Руслан облизал сухие губы и грустно вздохнул:
— Вряд ли. У меня в памяти — только образ. Даже не образ, а так, зрительное впечатление. Это плохо, да?
— Да нет, ничего, — пожал плечами Стас. — Я тоже видел этого типа. И тоже мельком.
— Где вы его видели? — удивился Руслан. — Вам удалось его выследить?
— Нет, нам не удалось, — вздохнул Стас. — Мужчина с рыжей бородой и в очках проник к Насте домой, когда она спала, и попытался отравить ее газом. Счастье, что я оказался.., хм.., поблизости.
— Ничего себе! — занервничал Руслан. — В таком случае я ничего не понимаю, — он на секунду прикрыл глаза. — А она-то тут при чем? За что ее убивать?
— Мы и сами не знаем. Но, думаю, скоро выясним. фактов полно, скоро появится версия.
Про себя Стас подумал, что фактов что-то чересчур много. А в ближайшие часы их стало еще больше. Когда они с Настей покинули больницу и уселись в машину, Стас спросил:
— И на сколько же Горянский тебя отпустил с работы?
— Я отпросилась на три дня, там поглядим. После того, как он сходил ко мне в гости, — сердито добавила она, — у нас испортились отношения.
— Надо же, — пробормотал Стас, — какой он нежный.
— Теперь мы поедем в агентство смотреть материалы дела? — спросила Настя, постаравшись выбросить Захара из головы.
— Обязательно.
Стас боялся, что, когда они войдут в палату, Настя бросится Руслану на грудь. Она не бросилась, и у Стаса даже настроение слегка исправилось. Однако и в хорошем настроении он был чертовски бдителен и зорко оглядывал окрестности.
Когда они тронулись в путь, Настя некоторое время молчала. Бессонов скосил на нее глаза и увидел, что она сидит хмурая, как свекровь на свадьбе. Губы сжаты, руки стиснуты в замочек.
— Настя, что тебя беспокоит? — спросил он, думая о том, что ее нельзя от себя отпускать ни на секунду.
— Как ты считаешь, я поступала безнравственно, то и дело собираясь замуж? — спросила она, глядя на дорогу. — В конце концов, я знала о проклятии и после гибели Юры Торопцева вполне могла остановиться.
— Ты что, с ума сошла? — рассердился Стас. — Еще себя обвини во всем! Ты с этим своим проклятием вообще все с ног на голову перевернула!
— В каком смысле? — опешила она.
— В каком, в каком! — продолжал бушевать Стас. — Давай-ка разберемся. Ротмистр Шестаков, разгневанный тем, что Анна предпочла ему другого мужчину, предрек что?
— Что?
— Нет, ты сама говори.
— Что все наследницы Анны будут несчастливы в любви. Что со всяким влюбившимся в них мужчиной случится какое-нибудь несчастье.
— Получается, глупое какое-то проклятие, — немедленно прокомментировал Стас. — Думаю, по ходу дела слова Шестакова извратили. Ведь столько лет прошло.
Я уверен, проклятие в его первоначальном варианте звучит совсем по-другому.
— Как это — по-другому? — не поверила Настя. — Ничего не поняла.
— Чтобы отомстить Анне, Шестаков должен был пообещать гибель не всем влюбившимся мужчинам, а всем мужчинам, в которых будут влюбляться наследницы Анны.
Иначе это его милое пожелание попросту теряет смысл.
Ну вот, смотри. Пропал без вести Павел Локтев. Ты что, его сильно любила? Посыпала голову пеплом, когда он исчез? Нет. Конечно, по-человечески тебе парнишку было жаль. Но по большому счету ты не была раздавлена, правда? Потому что не любила его. — Стас с победным видом поглядел на нее и добавил:
— Это твои бабуси все переврали! Убежден, что ты терзала себя совершенно напрасно.
Все, что случилось с твоими женихами, никакого отношения к проклятию не имеет.
— Почему я сама об этом не подумала? — пробормотала Настя. — Надо расспросить бабушек еще раз.
Однако когда они приехали в агентство и Стас увидел Фокина-старшего, он радостно воскликнул:
— Вот человек, который знает о проклятии все! Я не ошибся, Валерий Антонович? Познакомьтесь с Анастасией Шороховой.
Фокин протянул Насте руку и сказал:
— Мы один раз виделись. У моего сына.
— А потом он гонялся за вами, Настя, по всей Москве с фотоаппаратом, — встряла Вероника Матвеевна.
— Не понял, — немедленно насторожился Стас. — Гонялся? С фотоаппаратом? — Они с Настей изумленно переглянулись.
— Я сейчас все объясню, — вздохнул Фокин. — Никакого криминала. Ничего из ряда вон выходящего. Мне просто нравится история о моем предке Шестакове и вашей прабабке Анне, — пояснил он. — Я считаю вашу прабабку замечательной красавицей. Ее портрет висит у меня в кабинете. Ну что в этом особенного? Старинные тайны, на мой взгляд, придают семейным отношениям некоторую пикантность. Понимаете, что я имею в виду? Это интересно, занимательно, поучительно, наконец. Я разыскивал наследниц Анны. Просто интересовался, как и что.
— Полагаю, ты хотел проверить — работает ваше, шестаковское, проклятие или нет, — подала голос Вероника Матвеевна.
— Да нет же, я хотел сделать хорошую фотографию.
И повесить ее рядом с портретом Анны.
— Вот, полюбуйтесь, — Вероника Матвеевна протянула Стасу конверт. — Полное досье.
Настя подошла к нему и с изумлением принялась рассматривать собственные снимки, сделанные в самых неожиданных местах.
— Это вы снимали? — спросила она Фокина.
— Я. Но я не имел в виду ничего плохого, клянусь вам.
— Хотите сказать, что, сделав снимки, вы абсолютно удовлетворились? — сердито спросил Стас.
— Абсолютно.
— Мы тут по дороге говорили о проклятии Шестакова.
Хотелось бы кое-что уточнить. Мне кажется, Настя его не правильно истолковала.
— Странно, — пожал плечами Фокин. — Здесь все предельно просто.
— Не могли бы вы изложить свою версию? Для нас, поверьте, это очень важно. Настю хотят убить, и мы думаем, не связано ли это с проклятием.
— Убить?! — изумился Фокин. — Что за ерунда! И при чем здесь проклятие? Согласно ему, погибнуть должен мужчина, в которого Настя безумно влюбится. Но уж никак не она сама.
— Ну, что я говорил? — воскликнул Стас и хлопнул себя по коленке. — Видишь? — обратился он к Насте. — Смерть тому мужчине, в которого влюбишься ты!
— Как же так? — растерялась Настя. — Бабушки…
— У ваших бабушек в голове винегрет, — отрезал Стас.
— Я не понял… У вас возникли какие-то недоразумения в связи с проклятием Шестакова? — уточнил Фокин.
— Разночтения, — усмехнулся Стас. — Валерий Антонович! У меня к вам вопрос как к специалисту. Не могли бы проконсультировать?
— Конечно. — Фокин сделал серьезное лицо, и Стас тут же вспомнил, как отозвалась Вероника Матвеевна о его внешности: «Красив, — сказала она, — как сволочь». Действительно, демонический тип, подумал Стас. Проводив Настю в свой кабинет, он вернулся и сел поближе к Фокину.
Настя тем временем, получив в руки папку Стаса, углубилась в чтение. Она добросовестно просматривала все адреса, записки и отчеты. Валерий Антонович тем временем внимательно слушал Стаса.
— В своем расследовании мы столкнулись с мальчиком-инвалидом. Мальчик видел кое-что необычное. Даже опасное.
— Иными словами, стал свидетелем преступления? — уточнил Фокин.
— Точно так. Стал свидетелем преступления. Почему он ничего не говорит ни родителям, ни милиции, которая приходит и расспрашивает всех жильцов дома? Почему скрывает важнейшие сведения? И почему потом, два года спустя, вдруг без утайки принимается рассказывать все подряд? Можно ли верить его словам? Или за два эти года реальная картина преступления превратилась в его сознании в вымышленную?
Вероника Матвеевна во все глаза глядела на Стаса. Она впервые слышала о ребенке-инвалиде. Но, возможно, Стас только что нашел этого нового свидетеля. А преступление, совершенное два года назад? Наверное, он имеет в виду Алексея Самсонова, упавшего со своего балкона.
Нет, выброшенного с балкона. Получается, какой-то мальчик видел, как все происходило. Может быть, он сидел на своей лоджии в доме напротив? Или возле окна. Если он в инвалидном кресле, то наблюдать мог часами. Убийца вряд ли осматривал фасады домов перед преступлением.
А уж после него и подавно.
— Сколько лет мальчику? — спросил Фокин.
— Тринадцать.
— Не надо быть психологом, чтобы ответить, — пожал плечами Фокин. — Ребенок ограничен в контактах. Для него обратить на себя внимание посторонних — серьезный поступок. Кроме того, он, несомненно, был испуган тем, что видел. Поэтому затаился. Но прошло два года.
Это большой срок. Все случившееся потеряло свою остроту. Кроме того, не имело лично для него никаких последствий. Мальчик успокоился. Однако я уверен, он часто вспоминал о том, чему стал свидетелем. Кстати, а что он, собственно, видел?
— Один человек сбросил другого с балкона, — с невозмутимым видом ответил Стас.
— Ах, вот как! — Фокин взялся за подбородок и некоторое время размышлял. — Что ж, думаю, я недалек от истины. Теперь, спустя два года, мальчик решил все рассказать. Наверное, маме, да? Или проболтался случайно кому-нибудь из немногих друзей?
— Да нет, он не проболтался. Дело в том, что мы искали его. Семья переехала в другой район. Мы опрашивали жильцов дома, где произошла трагедия. До сих пор считалось, что это несчастный случай. Правда, спустя два года опрос свидетелей казался малоэффективным. Однако же некая старушка вспомнила, что в доме напротив у окна день и ночь сидел мальчик, прикованный к инвалидному креслу. Мы начали искать, куда он делся, — и нашли. Представьте себе наше удивление, когда на вопрос, видел ли он, как человек упал с балкона, мальчик ответил: «Видел».
— И он может опознать убийцу?
— Допускаю, что да. Он дает хорошее описание. Конечно, это еще надо как-то запротоколировать. Но тут мать встала насмерть — не хочет связываться с милицией.
Стресс, говорит, для ребенка пагубен. Но я уверен, этот вопрос мы все-таки решим со временем. У нас самих пока никакой ясности. Слишком много убийств, слишком мало улик.
— Понимаю, — пробормотал Фокин. — Это все, что вы хотели спросить?
— В сущности, все. Значит, вы считаете, показаниям мальчика доверять можно?
— Если он в здравом уме, думаю, да. Вряд ли он станет что-то придумывать. Ведь он уже довольно взрослый.
— Что ж, спасибо вам. У меня все. — Стас поднялся и пожал Фокину руку. — Вас проводить?
— Я сама его провожу, — заявила Вероника Матвеевна и прошла через всю приемную, покачивая бедрами.
Скрывая усмешку, Стас ретировался в свой кабинет.
Настя сидела за столом, подперев кулаком щеку, и мечтала.
— Нашла что-нибудь интересное? — спросил он, усаживаясь напротив. — Что-нибудь необычное?
— Ничего необычного, — вздохнула та, снова раскрыв папку. — У меня возник только один вопрос. Почему ты возле Светкиного телефона поставил большой знак вопроса?
— Возле какого Светкиного телефона? — немедленно насторожился он.
— Да вот, сам посмотри.
Настя вытащила из папки бумажку, на которую Стас переписал номер телефона, обнаруженный в записной книжке жены. Он действительно поставил рядом с ним вопросительный знак.
— Этот номер есть у тебя там, дальше.
— Я его ни с чем не сопоставлял, — признался Стас и с усилием потер лоб.
Каким образом телефон ближайшей Настиной подруги оказался в записной книжке его собственной жены? Неужели Вика и в самом деле ухитрилась впутаться в дело с таким количеством убийств? Невероятно, просто невозможно.
— Хорошо, — Стас отложил листок с номером. — Давайте пойдем дальше.
Они пошли дальше, перебирая адреса, фамилии, заметки и памятки, сделанные самим Стасом, Тагановым и Пучковым. Был даже коротенький отчет Вероники Матвеевны о посещении кабинета Фокина. И еще фотографии.
— Ой, Регина! — неожиданно воскликнула Настя. — Как это вы ее выкопали?
— Выкопали? — переспросил Стас странным голосом. — Ты что, знакома с этой женщиной?
— Ну, как знакома? — испугалась его реакции Настя. — Это Светкина соседка.
— Не может быть! Она ведь из Дедовска! — раскипятился Стас.
— Да она бывшая соседка! Светки и Степана Фокина.
Когда они поженились, то, естественно, захотели жить отдельно, а денег было не особо. И друг, который уезжал в Казахстан на два года, разрешил им пожить в своей квартире в Дедовске. Вообще-то у Светки комната в коммуналке была. Но начинать семейную жизнь с двумя старухами-соседками им не захотелось. Потом уже отец Степана помог деньгами, ребята продали Светкину комнату и купили квартиру на Коровинском шоссе.