— Ты тоже так думаешь? — спросил Николай, — Как можно ли прощать измену своей любимой женщине?
— Можно, братишка. А, может быть, и нужно… Как-то одна девушка, с которой меня связывала крепкая любовь, позвонила и попросилась в гости. Ей было грустно в тот день: она поссорилась с родителями, подруга замуж выходит, пломба выскочила, цепочку золотую потеряла. Но в этот вечер я читал лекции в Академии Культуры, и поэтому я вежливо отказался.
— Меня пригласил поужинать один молодой человек, — сказала тогда она, — Ты не возражаешь?
Прикинь, братишка, ее пригласил молодой человек! Другой бы на моем месте возмутился, но я не видел ничего предрассудительного в совместном приеме пищи. Я сам не раз питался в ресторане с девушками и даже пару раз с парнями. Я и подумать не мог о том, что в ужине есть что-то порочное. Кроме того, моя девушка доселе зарекомендовала себя настоящей Пенелопой: звонила мне по десять раз на дню, кормила меня из рук, встречала меня из странствий на вокзалах и аэропортах. На следующий день мы встретились, как ни в чем не бывало, и неплохо оттянулись на ниве секса. Я даже не спросил про давешний ужин. Забыл. А через месяц я узнал, что тот молодой человек был мой знакомый профессор кафедры геронтологической проктологии и что ужин в ресторане плавно перешел в завтрак в постели.
— Но почему? — спросил я Пенелопу растерянно.
— Мне было одиноко и больно, — ответила она. Причем, она до сих пор считает, что один раз изменой не считается. Но ведь и от одного раза могут быть дети! Зная о генетической предрасположенности женщин к измене, я за два дня заливал грусть ящиком «Шабли» в «Приюте рогоносцев» и все простил. Ну, плохо человеку было! К тому же, в тот вечер, после лекции, я тоже провел в обществе одной нигерийской студентки. Так что фактически счет был: 1:1. Ничья. Игра продолжается. А суть этого вида измены проста: никогда не отказывай, братишка, девушке в близости, потому что тут же найдется другой. Невостребованное женское лоно может взбеситься. У ленивых пастухов волки всегда сыты. Конечно, осадок остался. Простить я простил, как Менелай, но забыть измены так и не смог. Мужчина никогда этого не забудет, запомните это, изменщицы! Все в этой жизни можно отложить, брат мой, кроме секса и любви! Даже уборку урожая яровых, запуск космического корабля, ловлю кальмара, заготовку леса, встречу с друзьями, если они мешают сексу!
— Брат! А спой песню! — попросил Колька, — Помнишь, ты пел с Аароном Израиличем? Про пиратов!
— А! Нашу, студенческую? — оживился Матвей, — Хорошо! Только, чур, ты в припеве — подпевай!
Он сбросил с плеч на сырую землю телогрейку, сделал несколько гимнастических упражнений и запел чистым, красивым драматическим тенором:
9.— Так! Внимание! Я даю реплику! Мотор! Реплика: О! Боги! Рыбу раскумарит от несносного дарования сонма импрессионизма!?
— Беги! Боги! По Чайковскому не до дыр! На-кося, выкуси-ко ужо!
— Ура-а-а-а! Эврика! Чистой совестью нахлынуло полстакана! Всякому!
— Легкий сумрак эрмитажных залов, тронутый позолотой сиреневых трусов человеческого гения! До слова нет!
— Ой, Роза, дорогая! Прошу вас на танго однушечко!
— Я не Роза! Урод! Запомни это! Природа не бывает безобразной, Из жопы мед дает пчела, Любовь не бывает грязной, Она просто бывает зла!
— Великолепно! Марина! Но этого же нет в тексте!
— Браво! Браво! Мариночка! Браво! Гениально! В бескрайнем море конопли! Это чье?
— Мое!
— Гениально! Вы — Комиссаржевская! Вы — Пастернак! Да, да! Ну что вы…Что вы делаете? Не надо… Не надо же… Же… Ой-ей-ей-ей-ей… О-о-о-о-о-о… Давай, вот так. Сюда… Сюда… Ага вот так вот, пониже… Ага… Хорошо… Умница моя… Прелесть какая… не торопись, моя хорошая… Аркашка! Давнович! На помощь!!!! Двери закрой… Ага… На ключ… Давай, сюда…
10.По небу бежали рваные облака, своим стремительным движением перемешивая на земле все краски. Путаница багреца, червонного и белого золота, малахита и пурпура, и синей тьмы качалась в лесных далях. Изредка солнечный лучик, прорвавшись сквозь тучи, падал на отдельные березы, и они вспыхивали одна за другой, как золотые факелы, и тотчас гасли. Предгрозовой ветер налетал порывами и усиливал эту сумятицу красок в оловянной ряби реки Прорвы. От созерцания этой красоты в душе возникала неясная тревога, которая предшествует обычно внутреннему очищению чресел. Приятный, красивый тенорок органично вплетался мягким ветерком в этот шум живой природы, добавляя в ее звуковую палитру еще несколько ярких цветов:
— Уф! Брат! Скажи мне, — вытирая слезы, отсмеявшись, спросил Матвея Колька, — А кто это сочинил? Это же прелесть, а не песни! Ну, почему мы вынуждены слушать какие-то бездарные песни, когда в нашей народной культуре есть такие шедевры?
— Это, братишка, великий народ наш, русский, сочиняет такие песни. Только народ способен на великие дела, — отвечал Матвей.
— А разве народ — это не каждый из нас? Ты? Я? А? Мотя? А? Разве это что-то особенное?
— Так эти песни и сочинили ты, я, он, она! Ее пели еще в середине прошлого века на нашем факультете, во время студенческих пьянок. Ну, что? Закусим чем Бог послал? А? Братишка? Пока гроза не началась! Гляди-ка, на небе что!
Матвей достал из холщовой сумки две бутылки виски Chivas, одну початую до половины бутылку ликера Baileys, две сосиски, головку чеснока, копченое филе шотландского лосося, размером А-4, сырок «Новость», лопатку ягненка конфи, томленую в провансальских травах, помидорку, морские гребешки а ля планша, яичко вареное вкрутую, солюшко в спичечной коробочке, картошечку вареную в мундире.
— Ты накрывай, я сейчас… — сказал Колька и скрылся в кустах. Матвей с крестьянской аккуратностью расстелил газету на траве. Выставил банку маринованных грибочков, банку черной икры, порезал хлеб. Где-то неподалеку крикнула сойка, квакнула лягушка, пукнул братушка.
— Так, все-таки ты мне не ответил, почему бабы такие ебливые, брат? — спросил Колька, возвратившись из зарослей крапивы, после удачной, быстрой и, в то же время, правильной с точки зрения физиологии, дефекации, поеживаясь от нахлынувшей прохлады. Матвей, поморщившись от запаха, который донес от кустиков грозовой ветерок, вздохнул тяжело, словно усталый дровосек.
— Главная причина неуемной женской ебливости, братишка, конечно, это врожденная планетарная гиперсексуальность, либидо через край, мужа не хватает, да еще пьет, скотина такая. И, конечно, не забывай о преимуществе женской физиологии. Женщины получают больше удовольствия в силу строения своих половых органов. Кстати, у тебя максимально: сколько раз было за ночь?
— Главная причина неуемной женской ебливости, братишка, конечно, это врожденная планетарная гиперсексуальность, либидо через край, мужа не хватает, да еще пьет, скотина такая. И, конечно, не забывай о преимуществе женской физиологии. Женщины получают больше удовольствия в силу строения своих половых органов. Кстати, у тебя максимально: сколько раз было за ночь?
— Семь, наверное… — немного подумав, ответил Колька, — Не помню точно…
— Помнишь. Такие вещи мужчина, как правило, запоминает. У меня 14, — по-мальчишески похвастал Матвей, — Причем это случилось, когда мне было уже за сорок! Она была управляющей банка из Ельца. Приехала на экономический семинар. В Ельце вообще девчата необыкновенной красоты. Петр Первый их свозил туда со всей Руси для улучшения русской породы. С нами был еще третьим — Петр, депутат Воронежской областной думы. Петр после первого раза заснул, а мы кувыркались до рассвета. 14 раз! Я бы сам не поверил, если бы кто рассказал! Хуй пополам! Пизда в дребезги! А вот абсолютный рекорд количества половых актов для закрытых помещений у мужчин принадлежит порноактеру Джону До. Он за один день совокупился и кончил с 55 женщинами. Наибольшее количество половых актов среди баб — у леди Хаусон из холодной Норвегии. В 1999 году она сумела в присутствии комиссии ЮНИСЕФ удовлетворить за 10 часов 620 мужчин. Чувствуешь разницу? Оргазм у женщин может длиться до 40 секунд. А у мужчин в среднем 3–8 секунд. А вот свиньи могут испытывать оргазм до получаса. Поэтому предлагаю тост! Давай-ка, Колька, выпьем, за женщин, будь они неладны! Сколько из-за них горя, но зато — сколько радости и оргазмов!
— Давай! За женщин! Будь они не ладны! Прозит!
— Ух! Хороша! Грибочки попробуй, братишка! Сам солил!
— Да ладно! Ты гонишь!
— Факт — сам солил! — Матвей вытер уста рукавом телогрейки, — Так вот, Колюшка, зачастую необузданная страсть к ебле и измены женщины происходит из-за ее позднего вхождения в сказочный и манящий мир секса, — Матвей с аппетитом набросился на ягненка, что не мешало ему рассуждать, — Аппетит приходит во время еды, братишка. Хочется наесться до отвала, до блевотины. Бабенки, познавшие сполна радость плотских утех в браке, немного успокаиваются. Остывают. Им обрыдло. Но ненадолго. Могут наши девочки изменить нам из-за мести. Ты мне — я тебе! Непременно наставят рога из-за сексуальной неудовлетворенности: муж отдает себя, себя, себя, себя работе, работе, работе, вечно в командировках и вечно пьяный. Хороший повод — желание получить порцию адреналина. (Матвей заговорил писклявым голоском) Ой, мамочки, что будет? Он выебет меня сразу или потом? Новый партнер, кудрявый мачо, тайное свидание, новые руки, жаркие поцелуи. Ах! А вдруг мой узнает? Жена одного моего приятеля, йога, любила заниматься этим с его друзьями на кухне, пока тот медитировал. Кроме меня, у йога было еще много друзей. Некоторые приходили в гости по два раза в день. Йоги! Будьте осторожны с медитациями! Берегитесь друзей! Кстати, на работе поебываешь кого-нибудь?
— Нет! — твердо сказал Колька. — Зачем? Я же начальник! Это ж какие проблемы потом будут… Суды…
— Молодец! — похвалил Матвей, — Так держать! По статистике, большинство измен происходит именно в трудовом коллективе. Именно там закручиваются служебные романы. Так что же, на работу не пускать? Пусть в тереме сидит? Но домой электрик или сантехник может прийти, а также полотер, массажист, инструктор по фитнесу, домашний доктор, друг дома, в конце концов. Волевая женщина-диктатор имеет больше шансов завести себе кого-то на стороне, чем покорная, бессловесная рабыня. Долой диктатуру! Жен к ногтю! У тебя Маринка диктатор?
— Диктатор! — согласился Николай.
— Любишь ее до сих пор?
— Безумно, — потупил глаза Николай.
— Хреново, брат. Очень хреново. Чем больше женщину мы любим, тем больше у нас шансов стать обладателем ветвистых рогов. Молодые девчонки, только что выскочившие замуж, с еще нерастраченной сексуальной энергией, также скорее наставят вам рога, чем изнуренная бытом старушка. Но самый опасный возраст — это 35 лет. Муж уже опостылел, да она ему тоже, а хочется ласки и оргазма. В 35 за женой глаз да глаз.
— Маринке 35 лет, — вспомнил Колька.
— Ну, все! Считай, что у тебя рога, брат мой! К тому же, образованные жены чаще изменяют, чем дуры неграмотные. Она же у тебя — актриса?
— Актриса.
— Ну все! Пиздец! Ты — попал!
— Ну, прекрати, Мотька! Что ты дразнишься? — рассмеялся Колька.
— Долой образованных женщин! За верность, олень! Выпьем за это!
Они чокнулись. Выпили. Посидели дружно, помолчали.
— Подружки ходят к ней? — спросил, деловито закусывая, Матвей.
— Нет. Только друзья.
— Друзья? Хорошенькое дело. Симпатичные друзья-то? А то ведь наличие раскованной незамужней подружки тоже может подтолкнуть твою жену к измене, — продолжал рассуждать Матвей, — Незамужним подружкам свойственно хвастаться сексуальными победами и делиться радостью постыдных утех. Что вызывает нездоровую зависть у вашей неудовлетворенной половинки.
— А вообще, брат, есть такие женщины, которые не изменяют?
— Теоретически — есть, братишка. Но только потому, что нет возможности, объекта, благоприятного стечения обстоятельств. Каждая может признаться себе, что хотела бы изменить, да страшно.
11.В тот памятный день Николай жопой (или как говорят ханжеские снобы — сердцем!) чуял неладное. Еще бы! После обеда его пронесло. Пронесло, как сопливого мальчишку! Вроде не ел ничего особенного: лангусты, фаршированные ананасом, почки гамадрила, запеченные под сыром, лягушачьи окорочка в чесночном соусе, сасими из яичек рыбы фугу. Едва его немного отпустило, после того, как он дважды проблевался, Николай вызвал такси и поехал домой. Какая-то непонятная тревога хватила его и не отпускала в течение всего пути. Лифт не работал. Николай бегом поднялся на свой девятый этаж и, тяжело дыша, открыл двери. В коридоре стояли два мужика в оранжевых жилетках, судя по характерному разрезу глаз — представители одной из восточных окраин бывшего Советского Союза. Один из них был без штанов. Николай, уже плохо соображающий от такого поворота дел, с размаху въехал ему в глаз и повернулся, чтобы въехать второму, но тот охнул и шмыгнул мимо Николая в двери. На кухне сидели человек шесть мужчин азиатского вида, без штанов, но в форменных, оранжевых куртках с надписью «РосПромАвтодор», выдающих в них дорожных рабочих, и пили чай из блюдечек.
— Здиравствути! — приветливо сказал самый старший из них, бровастый старик в чалме.
— А ну-ка вон отсюда! Быстро! — взревел Николай.
— Марина! — закричал он, бросившись к двери спальни. То, что он увидел, не поддавалось никакому логическому объяснению. Его Маринка… Его Любимая Маринка… Она… Она была… О! Нет! Николай оторопел и обессилено сполз по стенке…
12.Высоко, высоко в небе весело и жизнеутверждающе верещал жаворонок. В камышах громко, болезненно и безобразно кричал баклан. В небе парил серый вихляй и пестрый полевой бздунок. Невдалеке в густой траве пищала серуха. Ей вторили головач, иволга и болотный яйцелом. Издалека доносилась грустная незамысловатая русская песня. То пели свою печальную песнь одинокие русские бабы на покосе: «Расскажу тебе я, Вася, как я с милым наяблася-а-а-а-а…» Васильки кивали в такт простому мотиву своими печальными, синими головками. В кустах багульника трещал кузнечик. Легкий, игривый ветерок играл в прятки с травой и приносил из кустов запах человеческого говна.
— А скажи мне, Матвей, как узнать: изменяет ли тебе жена или нет. Вы ведь, у себя в Академии, наверняка, занимались этим вопросом? А? Ведь занимались, изучали? А? — Николай хитро рассмеялся своим рассыпчатым, словно сухой вермишель, смехом.
— Этим занимались ученые во все века, братишка, — Мотя помрачнел, вспомнив последние неудачи своих изысканий, интриги в родном Институте геронтологической сексопатологии, — На ощупь это, братишка, не определишь. И не пытайся. Визуально тоже все, вроде бы, на месте в тех же объемах. Тут надо стать немножко психологом, психоаналитиком и сексопатологом. Смотри: твоя жирножопая жена стала вдруг красавицей-моделью. Новые тряпки, новая прическа, грудь топорщится, лихорадочный взгляд, маникюр, педикюр, новые трусы, навороченный лифчик, зад ходит ходуном. Все! Щупайте голову! Или — отказывает тебе в близости: «голова болит, устала, отстань, завтра, послезавтра, мне нельзя. От тебя плохо пахнет». Принюхайся к ней сам! Если пахнет боксерскими перчатками — значит ее ебет боксер. Если конем — конюх! Если говном — сантехник!
— Мне моя никогда не отказывала. Даже в менструацию… — похвастался Николай.
— Это не красит ее. Это красит простыни! Ха-ха-ха-ха-ха… — заразительно расхохотался Матвей, — Идем дальше: задерживается на работе. Работы много. Ага! Знаем мы эту работу! Сами задерживались!