Макс и Ольга – так зовут эту блондинистого окраса женщину – одеты однотипно: спортивные брюки, кроссовки и майки цвета хаки без рукавов (девушка даже предварительно сняла лифчик, чтобы ничто не стесняло ее движений). Назир, одетый в темно-серые брюки и черную водолазку, встал у торца стола и, сложив руки на груди, молча наблюдал за приготовлениями…
Через пару минут все было готово к работе. Никто из присутствующих громко не разговаривал; объяснялись коротко, репликами, произнесенными полушепотом, – сказывались выработанные годами дисциплина, опыт, профессиональный подход. Все необходимые для работы предметы были разложены на столе с особой, присущей Максу аккуратностью – словно на выставке: женская сумка из плотной черной кожи, проклепанная во многих местах, в стиле «а-ля байкерша», два цилиндрической формы взрывателя, один прямого действия, срабатывающий через замкнутые контакты прерывателя, другой электродетонатор рассчитан на замедление в девяносто секунд, уже зачищенные провода, отрезанные по длине, две батарейки «Крона», обычный аудиоплеер, внутренности которого Макс несколько видоизменил, сотовый телефон, рулон тончайшей свинцовой фольги, мягкий, эластичный брусок чешского пластита «самтекс», два наголовника с линзами, специальный паяльник для тонкой работы и еще кое-что по мелочам.
Макс надел шлем с «увеличилкой» – то же самое сделала и Ольга, – взял в правую руку скальпель, замотанный с другого конца куском изоленты, но тут вдруг подал реплику Назир, до этого момента наблюдавший за ними молча.
– Давай, Ольга, приступай к работе… да пребудет с нами всевышний, – сказал он, глядя своими желтоватыми глазами на женщину. – Для себя делаешь, да? Если сам что-то делаешь, то можно быть уверенным, что все сработает как надо… А ты, брат, проследи, чтобы не было какой ошибки…
Ольга, конечно, не считала себя таким виртуозом, как технарь Макс, – окончивший, кстати, в свое время инженерно-саперный факультет одного из российских военных училищ – но кое-какие навыки в минно-взрывном деле она уже имела. Она поправила «шлем», надетый поверх завязанной на затылке косынки, взяла со стола скальпель, чуть изменила угол наклона светильника, затем, более не медля ни секунды, принялась за работу.
Первым делом она вывернула наизнанку «байкерскую» сумку, присмотренную по случаю Максом на одном из подмосковных рынков. Сделала скальпелем десятисантиметровый надрез у днища, там, где для придания формы и жесткости был вшит между кожей и плотной материей, используемой для подкладки, фрагмент гибкого, но прочного пластика. Затем подрезала подкладку с двух сторон на боковинах – опять же у днища сумки, – после чего отложила скальпель в сторону.
В отличие от Макса, который, досконально зная науку разрушения, позволял себе – особенно при наличии зрителей – относиться к взрывчатым веществам с некоторой долей презрительной небрежности, Ольга работала сосредоточенно, предельно концентрируясь на своем нынешнем занятии. Она знала, что в таком деле, как это, мелочей не бывает, поэтому еще раньше, до того, как спуститься в мастерскую, избавилась от длинных накладных ногтей и отшлифовала пилочкой собственные ногти. Дальше дело пошло быстро и споро. Пластит, как ему и полагается, был материалом пластичным, как глина для лепки. Ольга сделала три тонкие, чуть вытянутые в длину «лепешки», определив каждую из них внутрь тончайшей свинцовой фольги, которую – и это уже не раз проверено – не берет никакой металлодетектор (конечно, если бы ей предстояло с такой вот «заряженной» сумкой проходить через досмотр на каком-нибудь терминале, оборудованном просвечивающими «Икс-Рэй-аппаратами», то могли бы возникнуть проблемы, но ее путь лежит отнюдь не в аэропорт, поэтому данным обстоятельством можно пренебречь). Осторожно действуя кончиками пальцев, вмяла в «глину» электродетонаторы, аккуратно подвернула фольгу, выпустив наружу проводки, – один из них имел на оконечнике специальную «фишку», чтобы можно было воткнуть в гнездо модифицированного Максом плеера… ну а уже после того, как разобралась с проводкой, тщательно проклеила те места в материи, где имелись надрезы, и придала сумке ее первоначальный вид (единственный проводок прерывателя с «фишкой», выходящий из-под днища, того же черного цвета, что и подкладочный материал, поэтому он почти незаметен).
Ольга сняла «шлем», промокнула испарину, выступившую на лбу, носовым платком, который был заткнут у нее за пояс спортивных брюк, затем, отступив на шаг, глядя куда-то вниз, едва себе не под ноги, стала ожидать, что ей скажут мужчины.
– Ништяк сделано, – дал свою оценку проделанной ею работе подрывник Макс. – Еще попрактикуешься маленько, Ольга, и у меня появится надежный второй номер.
Он взвесил в руке сумку, которая, за счет пластита, стала граммов на четыреста тяжелей.
– Добавим сюда косметичку с разными пилочками-ножничками-пинцетиками… коробку со скрепками… не слабо будет, если в глаз попадет… пару-тройку упаковок коротких спиц… полагаю, этого будет достаточно.
Макс взял со стола сумку, безбоязненно определил внутрь плеер и батарейки, после чего положил ее в верхнюю секцию шкафа, стоящего в дальнем углу помещения.
– Когда следующая акция, Назир? – спросил он, вернувшись к столу. – Ты уже определился?
– На все воля Аллаха, – уклончиво сказал тот. – Придет час, и все откроется для каждого из правоверных…
Они поднялись наверх, в гостиную. Ополоснулись холодной водой. Ольга закуталась в длинный темный халат, Макс натянул простеганный свитер поверх майки; мужчины надели плоские круглые шапочки, окантованные понизу полоской зеленого цвета.
Назир достал из платяного шкафа молельный коврик и расстелил его на полу. Мужчины встали на колени и стали совершать дневной намаз. Женщина ушла в смежную комнатушку и тоже расстелила коврик, опустившись на колени – как и мужчины, лицом на юг, в ту сторону, где находятся священные для мусульман города Мекка и Медина. Она знала многие айаты и даже целиком некоторые суры наизусть на арабском, на языке пророка Магомета. Назир, который много занимался с ней, не раз говорил, что Аллах не только милостив и милосерден, но и еще он всеведущ, он видит всех насквозь, он ведает не только о поступках, но и о тайных помыслах каждого из живущих…
Ну что ж. Значит, всевышний доподлинно знает, чего хочет она, женщина, потерявшая недавно своего возлюбленного…
Сразу после молитвы – отказавшись даже пообедать в их компании – Назир куда-то засобирался.
Он надел пальто и шляпу. Они вышли во двор, где стоял джип «Мерседес-Бенц МЛ-320», четырехлетка-жеребчик вороной масти с московскими номерами. В воздухе пахло прелыми листьями и мокрой тяжелой землей; вот-вот должен выпасть первый снег…
– Мы с вами в одной лодке посреди бушующего людского океана, – сказал им Назир, прежде чем сесть в машину. – У нас одно общее дело, одна судьба. Верьте мне, как каждый из вас верит самому себе. И да ниспошлет нам всевышний удачу…
– Инш алла… – отозвался Макс.
Назир, произнеся эти слова, несколько секунд смотрел своим странным гипнотизирующим взглядом на женщину, чьи волосы были повязаны черной косынкой (здесь, в Москве и в области, выходя на люди, Ольга – чтобы не привлекать к себе ненужного внимания – обходилась без нее). Он поднял руку в перчатке… Казалось, что он хочет приобнять эту молодую женщину, и Ольга даже чуть подалась ему навстречу… но он лишь коснулся рукой ее щеки каким-то мимолетным движением, после чего, посмотрев на Макса, сказал:
– Будьте пока здесь. Как только мы определимся, я тебе позвоню, Макс, и сообщу, когда и по какому адресу мы вас будем ожидать…
Макс закрыл ворота, после чего они прошли обратно в дом.
– Тебе не кажется, Ольга, что он… ну, не вполне нам с тобой доверяет?
– Я займусь обедом, – сказала женщина.
– Я задал тебе вопрос.
– Нет, мне так не кажется, – после паузы сказала та. – Он лучше нас знает, что, как, в какой последовательности следует делать. Осторожность нам не помешает, даже наоборот. Вот что я думаю обо всем этом, если тебя интересует мое мнение.
– Обед может подождать, Ольга. – Сказав это, Макс цепко взял ее за руку и повел в спальню, где был разложен диван, застеленный сверху цветастым покрывалом. – Хотя и не я сегодня делал закладку, у меня все зудит… думаю, не помешает разрядиться!.. Ну? Снимай свой балахон, детка, и давай-ка займемся более приятным делом, нежели производство адских машин.
Ольга, чье лицо сразу стало каким-то отстраненным, медленно развязала поясок, затем передернула плечами, позволив халату соскользнуть на пол. Она знала, что так надо, что она должна делать то, что от нее требуют, в том числе и ублажать: после того, как не стало ее собственного мужчины, ее возлюбленного, она по законам адата теперь всецело, душой и телом, принадлежит его братьям: родному, взявшему себе имя Назир, и названому, – вернее, породненному, связанному не узами родства, а клятвой на крови, который временно вернул себе прежнее русское имя – Максим…
Макс стащил через голову свитер, затем и майку. Проявляя нетерпеливость, он сам помог подруге раздеться. Жадно облапил нежные полушария, сдавив пальцами соски. Ему показалось, что грудь у Ольги стала на размер – как минимум – больше и как-то потяжелела, что ли, но он не стал над этим задумываться. Сначала Макс хотел уложить подругу на диван, но затем передумал: повернул ее к себе спиной и, нажав на плечо, заставил принять удобную для себя позу.
– Вот так, мать, работай тоже, сестричка! – Его пальцы впились в нежную кожу гладких, округлых женских бедер, а встопорщенный жезл раз за разом все глубже и глубже входил в податливо-мягкую розовую плоть. – Да!.. да!.. еще!.. сама видишь, этот… брезгует тобой, ни разу к тебе не прикоснулся! Ну да, случилось большое несчастье… еще!.. давай… Что ты как гипсовая статуя! Ну так утешь женщину, вот как я, к примеру, нет, мне до конца их, наверное, никогда не понять…
Макс плотно, постепенно ускоряя темп, бился о ее круглые, упругие, прохладные ягодицы и продолжал разбрасывать семена, которые, как он надеялся, в нужный ему момент дадут нужные ему всходы.
– Ты же молодая совсем баба, – темп стал близок к ураганному, а сам Макс перешел на быстрый прерывистый шепот. – Ты же… красивая телка, Ольга! На хера, спрашивается, умирать тебе, ну и мне – тоже! Сама знаешь, я на тот свет отправил хренову тучу кяфиров… да!.. да!.. я уже на подходе!.. Будем бить их… мстить… взрывать на каждом углу, но за каким шайтаном, спрашивается, нам так рано сводить счеты с жизнью?! Да?.. Да!! Да!!! О-о-о-о!.. Кайф!
Через несколько минут, когда Макс вернулся в комнату, он обнаружил, что Ольга улеглась на диван поверх покрывала – она успела закутаться в халат – и что она неотрывно смотрит куда-то в потолок, словно надеется там прочесть что-то жизненно важное для себя.
– Не вздумай передать этот разговор Назиру! – строго сказал Макс. – Ты меня поняла?
– Как скажешь, – тихо произнесла женщина.
– По моим прикидкам, следующая акция состоится или нынче вечером, или уже завтра, – задумчиво почесав кончик носа, сказал Макс. – Пока будем в точности следовать инструкциям этого… Назира… ну а дальше, как говорится, будем посмотреть…
Примерно в это же время черный джип, следовавший по одной из подмосковных трасс в направлении столицы, свернул к кафе вблизи от станции, через которую шныряли по обоим направлениям электрички.
Едва Назир вошел в кафе, внутри которого приятно пахло кебабами, к нему тут же подошел владелец этого заведения: полный, улыбчивый кавказец лет сорока пяти.
– Ассалям алейкум, уважаемый Назир, – он еще сильнее расплылся в улыбке. – Рад приветствовать столь уважаемого человека в нашем заведении…
– Тот, кто мне нужен, уже здесь?
– Да, он ждет в малом зале. Сейчас прикажешь подать обедать или…
– Или, – сказал Назир. – Не хочется тебя обижать, дорогой, но я воспользуюсь твоим гостеприимством в другой раз, потому что я вырвался всего на несколько минут.
Хозяин, проведя его в небольшой изолированный зальчик, где он принимал только «самых-самых уважаемых гостей», поинтересовался, не нужно ли еще чего принести, – стол, конечно, ломился от холодных закусок, зелени, овощей и фруктов, – после чего ушел, оставив двоих мужчин наедине.
Мужчина, с которым у Назира была здесь назначена встреча, – они примерно одного возраста – еще в конце девяностых легализовался в Москве. Выходец из Карачаево-Черкесии, немного поучился на юрфаке университета, за диплом об окончании пришлось приплатить. Милицейскую службу начинал в Черкесске, где проповедники из джамаата «Интишар» открыли ему глаза на «истинную веру», каковой, естественно, является ваххабитское учение. Хотел уйти со службы, просился воевать в Чечню, но братья, люди неглупые и мыслящие на перспективу, отправили новообращенного в другом направлении, в российскую столицу: это был длящийся и по сию пору этап, когда в различные госорганы, особенно в милицию и федеральную миграционную службу, внедрялись свои, надежные, проверенные люди, которые могли бы служить источниками первоклассной информации (не говоря уже о каких-то других целях). Ну вот, теперь этот выходец из Черкесска живет в Реутове, то есть фактически в столице, имеет звание майора милиции, работает в аппарате МВД, вернее, в Главном управлении вневедомственной охраны, и он, надо сказать, не один такой, к кому Назир сейчас мог бы обратиться за нужной ему информацией.
Когда хозяин вышел вон, они обнялись, как родные братья.
– Ва алейкум ассалам ва рахмату Ллахи, брат мой! – сказал Назир. – Надеюсь, тебе удалось собрать нужную нам информацию?
– Хвала Аллаху! Не помню, выражал ли я тебе в прошлый раз свои соболезнования в связи…
– Оставь, брат, я не за тем пришел, – перебил его другой. – И вот что, называй меня Назир.
Сказав это, он пригласил жестом своего нынешнего собеседника присесть на скамью. Назир, с одной стороны, вел себя с ним, как с ровней, но с другой, он, по занимаемому им положению, стоит гораздо выше этого своего соплеменника, хотя тот и ходит в звании майора милиции…
– Что удалось узнать? – спросил он, игнорируя уставленный яствами стол. – Я так понял, что есть серьезные подвижки?
– Да, Назир, мы серьезно продвинулись. – Майор одетый сейчас в довольно скромный костюм, вытащил из внутреннего кармана своей кожанки компьютерную дискету и конверт с полудюжиной фотоснимков. – Мне удалось через одного из сослуживцев, тот сильно нуждается в деньгах, раздобыть одну любопытную «базу», тот скачал данные на дискету.
Сказав это, он протянул дискету Назиру, но тот вдруг покачал головой:
– Передашь это хозяину кафе, он знает, что дальше делать. Что это вообще за данные?
– Список сотрудников различных ведомств, чье жилье поставлено на «спецохрану», – сказал майор. – Совсекретные файлы, я уже давно к ним подбирался, ну а твой заказ, Назир, и те суммы, что были переданы мне, помогли теперь решить этот вопрос.
– Надеюсь, ты был осторожен?
– Не беспокойся, брат, все в порядке, – усмехнулся тот. – Сейчас можно раздобыть любую информацию, хоть из президентской канцелярии! Были бы только деньги.
– Хорошо, я понял. Итак фамилия, адрес, номер телефона, марка личного транспорта, нынешнее местонахождение?
– Владимировых в списке нет, есть – Владимов. Алексеевых – ни одного, Алешин – есть такой один, но он – так отмечено в списке – из аппарата СВР[25] и живет там рядом, в районе Ясенева… Зато в этом списке имеется некий Мокрушин, эта фамилия была среди тех, кого просил «пробить» прибывший от тебя связник.
Назир – с видом крайней заинтересованности – подался чуть вперед.
– Что о нем известно?
– Кроме фамилии, еще инициалы проставлены – «В» и «А». В графе, где указана служебная принадлежность, проставлены почему-то две конторы – ГРУ и Совбез… Телефон у него, кстати, оформлен не на фамилию Мокрушин, а на некоего Владимирова Владимира Алексеевича. Я это дело самостоятельно проверил. Есть его точный адрес, квартира в районе метро «Братиславская».
«Кажется, все совпадает, – подумал про себя Назир, у которого сразу же почему-то пересохли губы. – По крайней мере, совпадает с теми данными, что мне удалось получить от наших ханкалинских и грозненских источников. Все эти «Владимиров», «Алексеев» и «Алешин» – обычное прикрытие, как и мнимая работа в качестве эксперта в аппарате Совета безопасности. А вот «Мокрушин», похоже на то, и есть его настоящая фамилия…»
– Что в конверте?
– Адрес и несколько фото, – сказал майор. – К сожалению, ни одного одиночного… Шайтан он, хитрый и осторожный, когда ездил в свои командировки, прикидывался, думаю, совсем другим человеком…
Назир взял у него конверт и стал рассматривать групповые фотоснимки: спецназ на привале… спецназ бухает водку… спецназ сражается… Он держал в руках, наверное, сотни подобных фоток – федералы ведь обожают снимать себя на фото и видео, потом некоторые из этих снимков и кассет – в немалом количестве – оказываются в распоряжении ичкерийской контрразведки…
– Это ты у вайнахов раздобыл? – спросил Назир, не в силах отвести глаза от этих фото, где в ряду других был запечатлен его кровник. – Еще раз спрошу, ты был осторожен?
– Я имел дело только с теми из вайнахов, кому можно доверять, – сказал майор. – У этого федерала с длинной фамилией Мокрушин-Владимиров-Алексеев-Алешин… кровавая биография через обе войны… Мне сказали, что Всеичкерийская шура вынесла ему не то три, не то четыре смертных приговора! Но те, кто получал фетву, отправлялись на свидание с всевышним раньше, чем успевали хоть что-то толком о нем узнать! Я скажу свое мнение: возможно, речь идет не об одном человеке… их несколько таких… но один из них тот, чей адрес я тебе только что сообщил…
Минут через пять Назир, попрощавшись с хозяином заведения и дав ему накоротке инструкции, вышел из кафе на свежий воздух.