– У меня репетиция, «Пульс собаки» готовит новую программу. А я солистка.
Она ушла, а Леха остался. Потом он получил хорошую взбучку и от Сашки, и от Лешки. Вольные борцы помирились, как только ушла Алена, и со всей дури, как назвал это Леха, налетели на него.
* * *Пес Степа шагал по Лунному бульвару, а рядом шел его хозяин Харитон.
– Харя, привет! – Агата шла им навстречу. – Степочка, здравствуй! У меня идея, Степа.
– Какая? – Степа от любопытства зарычал и завертелся на месте, как будто решил поймать свой собственный хвост.
– Коротко отвечаю, – Агата искренне любит собаку Степу, – твои анекдоты пользуются спросом, да?
– Еще каким? Проходу не дают: «Расскажи, Степа, анекдот». И я – пожалуйста, рассказываю.
– А теперь слушай внимательно. И ты, Харя, слушай. Все, что пользуется спросом, может стать предметом бизнеса. Малого, не миллионного, а все-таки – бизнеса.
– За анекдоты деньги брать? – весело откликнулся пес. – А сам-то лох, не догадался! Классно!
– А что? – радовался Харя. – Лидка Князева берет с маленьких девчонок гонорар за дурацкие советы про любовь. Недавно впаривала им статью из журнала не то «Чистюля», не то «Кастрюля». А статья знаешь про что?
– Как понравиться тому, кому не нравишься? Это главная Лидкина проблема, – Агата смеется над Лидкой Князевой и одновременно сочувствует ей. – Не везет Князевой.
– Статья называется «Как выйти замуж за миллионера?» – Степа сердито оскалился. – Представляешь? И с каждой первоклассницы – десятка. Они на мороженом экономят, маленькие девчонки!
– А ты бери гонорар гуманно, Степа. У кого нет денег – пусть посмеются бесплатно. А другие пусть платят. Бизнес есть бизнес.
– И купишь себе, Степан, мороженое. И собачий корм «Тюля».
Агата пошла дальше, размахивала сумкой, напевала:
Ее догнал Леха.
– Агата, я тебя ищу, ищу. Там Степа анекдоты рассказывает за деньги. Пошли!
Они побежали.
– Быстро Степа развернул свой малый бизнес! – смеялась Агата. – А почему у тебя, Леха, синяк на щеке? Еще утром синяка не было, а теперь вот он.
– Поспорили с одним вольным борцом и еще одним вольным борцом, – туманно ответил он.
– Опять влюбились, что ли? – догадалась она и засмеялась звонко. – Жизнь сама за меня мстит! Так и надо!
– А ты сейчас идешь искать Виртуала? – ехидно спросил Леха, скрыв вредность за простодушным тоном.
– Виртуала ищет Князева, у нее любовь и верность.
И ушла, а Леха остался на дорожке со своим синяком на щеке. Он хотел гордиться следами честного боя, он считает, что мужчину украшают шрамы, но получалось как-то иначе.
Агата часто берет верх над ним. Особенно если дело касается разных чувств, переживаний – любви, измены, разлуки. Пока Леха сообразит, что к чему, она уже скажет главное. И чаще всего – верно. Вот и сейчас Агата почувствовала, что не надо устраивать сцену из-за красавицы Алены. Сразу просекла происхождение боевого синяка. И рассмеялась от души. Иногда уместна ревность, а иногда – насмешка. Девочка двенадцати лет разбирается в таких тонкостях. А он, Леха, не очень-то разбирается. И это надолго, а может быть, навсегда. Взрослые мужчины тоже не большие мастера разбираться в тонких оттенках чувств и переживаний.
* * *Писательница сидела за рабочим столом и сердилась. На кого мы сердимся больше всего? Ну конечно, на себя.
«Зачем я согласилась вернуть Виртуала? Книга выстроена по своим законам, каждый эпизод, как кирпичик, а все вместе – дом. Его надо было сложить так, чтобы не рассыпался, а держался и радовал. И был красивым и удобным. Теперь придется разбирать стену? Внедрять в домик Виртуала? А он давно исчез и не хочет присутствовать на Лунном бульваре. У Виртуала свой, довольно сложный характер, он на то и Виртуал, что все решает сам. А тут должен решать за него автор – вот задача. И все это придумали дети! Дети они и есть дети, легкомысленные и своенравные. Даже Агата, умная, начитанная девочка, все равно настаивает: «Верните Виртуала». И вот теперь я, опытный писатель, знающий, какой должна быть книга для подростков, сижу и мучаюсь. Верните Виртуала, главное дело! А у него вы спросили? Хочет он возвращаться? Туда, где его допекает Лидка, назойливая и бестактная».
Писательница уныло смотрела в окно. Почему-то в трудных случаях мы ищем решение, глядя на потолок или в окно. А за окном шел снег, он летел наискосок, перечеркивал белыми линиями здание школы. А из школы выходили дети, маленькие, первый класс. Они были в ярких курточках – желтых, зеленых, красных, синих. «Цветной горошек», – писательница назвала их ласково, но тут увидела Кирилла и Кристину. Всех малышей встречали бабушки, или мамы, или гувернантки. А первоклассные сыщики пошли по улице одни. И рассуждали, размахивали руками, смеялись. Они направились к любимому кафе «Бурый Миша», вошли туда. Пошли есть мороженое, проедать гонорар, полученный от Лидки Князевой. Значит, все же выбили они этот гонорар. А что? Они нашли ей Виртуала. Ведь нашли? Нашли. А если он опять исчез, сыщики не виноваты. Писательница вспомнила сцену на Лунном бульваре.
– Нечестно! – кипятился Кирочка. – Мы свою работу выполнили! А ты должна нам заплатить!
– Договорились же: оплата по предъявлении пропажи. Вот она, твоя пропажа! – Это Кристина кричала. – На березе сидит! Мы нашли! А теперь плати и смани его с березы!
Мимо шла математичка Клизма:
– Когда мой Рыжик сидит наверху и не хочет слезать, я показываю ему котлетку или кусочек рыбы. Он любит рыбу кефаль, и он спускается ко мне, мое сокровище.
– А я не сокровище, – сказал сверху Виртуал, – и не котик Рыжик. Я не хочу, чтобы Лидка сюсюкала и доставала меня своими дурацкими объяснениями в вечной любви. И какая же она у Лидки вечная? То за мамкиным сынком увязалась, то на скина запала, то ворюгу любит до самой смерти!
– Ревнует! – взвизгнула Лидка в восторге. – Я же говорю – любовь!
Писательница увидела эту сцену на бульваре так отчетливо, как будто сцена происходила сейчас перед ее глазами. Воображение работало, эпизод оказался на странице. Но до возвращения Виртуала еще далеко.
А сегодня она ждала в гости девочку Аглаю, свою новую знакомую с Лунного бульвара. Минута в минуту раздался звонок в домофон, в трубке был голос Аглаи:
– Вы меня пригласили, мы пришли.
Писательница нажала кнопку, пришли трое – Аглая, ее приятельница Саша, Сашина собачка Ариша. Ей хотелось бы пообщаться с одной Аглаей, разговор получается откровеннее один на один. Но не скажешь гостям: «Зачем вас много?»
– Проходите, – пригласила она, стараясь быть приветливой.
– Мы дружим с Сашей, – Аглая села, и Саша уселась, – она живет в соседнем подъезде, она читала ваши книги и захотела познакомиться с вами.
– Ариша, не лезь на тахту, – говорила писательница, стараясь согнать с лица кислое выражение.
Девчонки уселись удобно, Саша взяла Аришу на колени, они стали угощаться мандаринами, пряниками. Арише тоже перепало что-то вкусное.
Аглая молча разглядывала комнату – компьютер на столе, картину на стене – берег, перевернутая лодка на песке, голое осеннее дерево. Грустно. Речку лучше смотреть летом. Так рассудила Аглая.
Потом девочки стали задавать вопросы, которые писательница слышала сто тысяч раз.
– А то, что в ваших книгах, было на самом деле? Или вы придумали?
– А как звали девочку, которая пела? А какую книгу вы написали раньше – «Виртуальную любовь в 6 «Б», или «Успешный бизнес в 6 «Б»?
Как хотелось ответить: «Да какая разница? Неужели это самое интересное? Эти две книги вышли в один день. А не все ли равно, как звали девочку? Она сидела на пятнадцатом этаже и пела на французском языке на весь двор. Это говорит о ее характере. И этот поступок был чем-то вызван. Чем? Интересно. А за пение она получила от мамы хорошую взбучку. И убежала из дома. И никому не сказала, что прежде, чем вылезти на подоконник, она привязала себя прочной веревкой к тяжелому шкафу. Все это важно, чтобы понять человека. А как ее звали – самое неинтересное. Но девчонки смотрят серьезно, заинтересованно и доверчиво. Скажи: «Вы задаете скучные вопросы, на них отвечать тоскливо». И вдруг до писательницы дошло: они не умеют спрашивать. Их что-то волнует, а как об этом сказать? Трудно! Они же не знают, что не они первыми придумали эту бесцветную муть. Девочки не виноваты. Будут расти, умнеть, Аглая много читает, размышляет. Саша тоже умница. Они научатся разговаривать о книгах, а не болтать.
И писательница смиряется, покорно отвечает на все вопросы. А постепенно разговор становится серьезным, откровенным. И дело не только в словах – глаза, интонации – все сближает их всех и рождает симпатию друг к дружке.
Аглая вдруг разоткровенничалась:
– Меня ненавидит одна старуха. Она выдумала, что я не здороваюсь. Жалуется моей бабушке. А я здороваюсь, просто бабка плохо слышит. Узнала бабушкин мобильный, номер и названивает: «Ваша Аглая опять не поздоровалась». И других старушек подговорила.
И писательница смиряется, покорно отвечает на все вопросы. А постепенно разговор становится серьезным, откровенным. И дело не только в словах – глаза, интонации – все сближает их всех и рождает симпатию друг к дружке.
Аглая вдруг разоткровенничалась:
– Меня ненавидит одна старуха. Она выдумала, что я не здороваюсь. Жалуется моей бабушке. А я здороваюсь, просто бабка плохо слышит. Узнала бабушкин мобильный, номер и названивает: «Ваша Аглая опять не поздоровалась». И других старушек подговорила.
– Старух надо жалеть, – убеждена писательница, – они слабые, больные.
– А одна выдумала, что я сломала ее дверь! – Аглая справедливо кипела. – Бабушкина соседка, наговорила на меня. А я ничего не ломала.
– Аглая! Ты же знаешь – она перепутала, ошиблась.
– Путает, ей девяносто три года. Но ходит на высоком каблуке, без конца подворачивает ноги. Косметики на лице тонна, больше, чем у вашей Варвары.
– Видишь? – Саша хихикнула. – Человек не сдается, карабкается. Скоро сто лет, а она – молодец старушка.
– Саша, что же тут смешного? – писательница делает ошибку – хочет, не сходя с места, перевоспитать девчонок. – Вы же не злые.
– А бабка противная, пиковая дама, – Аглая и свою начитанность использовала в этом бесплодном споре.
Надо перевести разговор на другое:
– Аглая, я видела твою бабушку на бульваре. Такая она милая, доброжелательная и очень естественная. Какая есть, такая есть – со своими больными ногами, с палочкой, голос негромкий, глаза лучатся интересом к людям. И никакой хитрости, никакого притворства. За это ее все, я думаю, любят.
– А вот и нет, не все, – победно возражает Аглая, – моей бабушке некоторые завидуют.
– За что же? – недоверчиво смотрит писательница.
– За хороший характер и на красивые бирюзовые бусы. Вот, – твердо уверена Аглая. Писательнице приходится сделать усилие, чтобы не рассмеяться. Умница Аглая, тонкий и богатый чувствами человек, а вдруг выглянет дитя малое. Про бусы – прелесть.
Как говорил классик: «Прелестная женская глупость и отвратительная бабья дурость». Обаяние Аглаи бесспорно. Саша – другая. Сильный характер. Она умеет тяжело молчать, диктатор. Ведь почему Аглая взяла ее с собой? «Обижусь, если не возьмешь», – сказала Саша. Может, Ариша тоже дала понять, что обидится на Сашу, если Саша не возьмет ее с собой в гости к писательнице. Ее и привели.
Почему всем кажется, что писатели – интересные люди? Это вовсе не правило. Все самое ценное – энергию, внимание к людям, наблюдательность, образность мышления, тонкое понимание чужой души – все лучшее они отдают своим страничкам. И остается мало сил и всяких драгоценных качеств. А тут приходят к ней, да еще не по одному человеку, а целым коллективом и с собачкой. Окажите нам внимание, поговорите но душам, объясните, что к чему. И писательница старается, чтобы встреча прошла хорошо, чтобы все остались довольны.
Вопрос Саши:
– А про любовь в шестом классе – правда? Они обнимаются, целуются, ходят за ручку? – Саша требовательно смотрит в глаза.
Выкручивайся, автор книги, говори все честно.
– А у вас разве не так? – Пришлось притвориться удивленной. По видно – ждут ответа, а не вопроса. И она признается, – это мечта двенадцатилетних. Этого всего еще нет, но так хочется! Потому им нравится читать про любовь в шестом «Б», вечную и верную, на весь учебный год. А лучше – на всю жизнь.
Саша спросила:
– А Виртуала вы вернете?
Промолчала. Гости собрались уходить, но никак не уходили. Она намекнула:
– Мне еще надо поработать.
Они намека не поняли. Аглая сказала мечтательно:
– У вас хорошо.
Саша поддержала подругу:
– Вы, наверное, к нашему приходу специально убирались? Так бы сидели и сидели.
– Не надо сидеть и сидеть, – вырвалось у хозяйки, – у вас еще уроки не выучены. Английский не сделан, правда?
– Ну его, английский, – отмахнулась Аглая, – все время заставляют его учить. Мы у вас еще побудем.
– Надоело тонко намекать, – призналась хозяйка гостям, – идите домой.
Они нисколько не обиделись, не смутились. Ариша, правда, немного попряталась под диваном, но Агата показала ей конфету, и собачка вышла.
– Никакого Виртуала я возвращать не буду, – сердито объявила писательница, – почему вы командуете и распоряжаетесь в моей книге? Вы всего лишь персонажи, а я автор. Не хочу я его возвращать.
– Это почему же не хотите возвращать? – откуда-то сверху раздался голос. – Я не согласен! – и вошел сам Виртуал.
– Виртуал! Вернулся! – воскликнула Аглая.
– Я так и знала, – сказала Саша.
Ариша стала прыгать вокруг Виртуала и повизгивать от счастья, хотя не была с ним знакома.
Он обнял девочек за плечи, они все вошли в лифт, писательница осталась на площадке.
– Что хотят, то и творят, – возмутилась она и рассмеялась. Ей нравилось это приключение с Виртуалом. Если персонаж имеет свою волю и свой характер, а не только выполняет желания и замыслы автора, значит, персонаж живой и настоящий. Он не просто буковки на листе бумаги.
– Персонажи, главное дело! – крикнул Виртуал уже внизу. – А без нас и книги не будет! Автор – главнее! А мы, герои, тоже главные!
* * *Клуб бывших обиженных собрался в своей комнате за спортивной раздевалкой.
Сильная заняла любимое место у столика. Сиреневая достала из сумки печенье с изюмом, еще теплое. А редакторша-Умница – мандарины, такие душистые, что все им улыбнулись. Раньше редакторша была вечно кислой, а теперь – не всегда.
Синеглазка была, как обычно, в синем костюмчике, он делал ее глаза еще синее.
В уголке скромно примостились Агата, Оля, Сфинкс и другие девчонки. Считается, что они приходят слушать истории семейной жизни, чтобы в будущем не делать ошибок. В душе все понимают, что это ерунда: никто не учится на чужом опыте. Только – на своем. А слушать все такие истории девчонкам просто любопытно.
– Мой рассеянный опять отличился, – начала рассказ Сиреневая, – он перепутал два важных предмета.
Все оживились, рассказы о рассеянном всегда удивительные. Прикольные, как называют их девчонки.
– Перепутал зонтик с кошельком?
– Ключи – с зажигалкой?
– Паспорт – с банкой нива?
И девочки пытались догадаться, хотя знали: то, что может выкинуть рассеянный, предвидеть трудно.
– Перепутал расческу с пирожным?
– Бумажник – с плеером?
– Ноутбук – с часами?
– Свой подъезд – с автобусом?
Все хохотали при каждом предположении. Сиреневая тоже смеялась. Когда все утихли, она вздохнула:
– Он свой портфель с документами оставил у приятельницы, она у него опять новая и хорошенькая. Портфель – у нее, а ее саму привел к нам. Ну как?
Бывшие обиженные молчали долго – оцепенели. Потом раздался такой смех, что прибежал охранник Серегин:
– Обвал? Взрыв? Нападение?
– Взрыв эмоций! – сквозь смех ответила Сильная.
Серегин махнул рукой и ушел на свой пост. Ему тоже хотелось бы посидеть в хорошей компании, поговорить и посмеяться, но у него работа – охранять вход в школу.
Сиреневая продолжала:
– Описывав все, как было. Открывается дверь, входит незнакомая женщина, за ней мой, вежливо пропустил ее вперед. Вошел и смотрит на меня ошалело, молчит. А она топчется посреди прихожей, поглядывает на меня с опаской. Быстро убедилась, что сковородкой по макушке не получит, хотя и заслужила. Сразу осмелела:
– Здравствуйте, рада с вами познакомиться. Меня зовут Шура.
– А я жена вот этого человека. Очень приятно познакомиться.
– А он? Он-то что? – закричала кассирша по прозвищу Кассирша. – Я бы его уже давно убила бы! А ты, Сиреневая, терпишь и распускаешь его!
– На свою голову! – добавила редакторша-Умница.
– Он? – Сиреневая помолчала, представляя себе недавнюю картину. – Он как ни в чем не бывало помог Шуре снять пальто, спокойно повесил его на плечики, хотя пальтишко так себе, можно и просто на крючке пристроить. Или даже на гвоздике. Но это к слову. Он нахально заявил:
– Мы с Шурочкой знакомы давно, мне хотелось пригласить ее к нам. Ты не возражаешь? – Это он мне.
А Шура, видно, очень умная. Она прыскает в кулачок:
– Он портфель у меня под столом оставил, а меня схватил и поволок. И всю дорогу повторял: «Главное, ничего не забыть, ничего не потерять, в портфеле отчет, завтра его сдавать, генеральный директор шутить не любит. Дома допишу отчет, главное не потерять». И тащит меня к вам. Я и пришла.
– А почему вы, Шура, ему не объяснили, что вы не портфель, что ваше место у вас дома, а не здесь? – Сиреневая очень сдержанная, но всему есть предел. – А портфеля место не под вашим столом, правда?
– Растерялась, – Шура опустила глаза, – я вообще легко теряюсь, находчивости у меня мало. Мне надо долго думать.
– Ну вот и подумайте, – Сиреневая говорила спокойно. Рассеянный был бы рад скандалу. Тогда можно нагрубить, хлопнуть дверью, уйти надолго, а то и насовсем. Но она не ругалась, она налила чай, поставила на стол вазочку с печеньем.