Но каково же было разочарование россиянок, когда они установили, что хроники начинались лишь с времен императора Константина Великого! И первая запись была обозначена 312 годом от Рождества Христова, более чем за два века после гибели папы римского Климента. И никаких упоминаний о событиях до этого года в летописи не оказалось. Лишь двумя строчками было сказано, что до четвертого столетия на Таврическом полуострове существовало царство язычников. Однако все, что было написано на пожелтевших пергаментах о четвертом веке, давало повод для размышлений. Шло время царствования Константина Великого, и повествование в хрониках об этом достойном человеке доказывало, что мощи святого Климента надо искать. Причина одна: между первыми христианами и язычниками два века длилась постоянная борьба, и можно было сказать, что она была для верующих в Христа успешной. Ведь сам Константин Великий отошел от язычества и принял христианство в зрелом возрасте. И если мощи Климента будут найдены, то сие еще более вознесет Константина и убедит человечество в том, что подвижники не напрасно добивались торжества христианской веры.
«В начале 313 года, — читала Анна, — в Медиолане появился манифест императора Константина, святого и равноапостольного, дозволяющий свободное исповедование веры и, в частности, разрешающий свободный переход в христианство всякому желающему». Анна порадовалась этой находке.
— Читай-ка, Настена. Ведь это ниточка, за кою можно ухватиться и прийти к желанной цели, — горячо сказала княжна.
Теперь она была убеждена в богоугодности поисков.
Однако ответа на вопрос, где искать святые мощи, Анна и Анастасия не нашли. Тысячелетняя толща минувшего похоронила всякие следы событий той поры. И оставалось только уповать на Божью милость и на знамение Божье.
— Ой, голубушка, ступили мы на стезю, ведущую в лабиринт. Выйдем ли из него, — посетовала Анастасия.
— Но нам не дано иного. Отступать некуда, поиски уже начались, — заметила Анна, — и нам пора присоединяться к прочим. А в хрониках, мне кажется, мы не найдем ничего более важного, чем нашли.
Поиски мощей и правда начались. Вооруженные молитвой и упованием, сто ратников и более сотни горожан приступили к дотошному обыскиванию всех доступных и недоступных тайных мест в городе. Были обследованы оба храма и подвалы под ними. Все подвалы древних зданий в крепости тоже не миновали тщательного обследования. Два дня ушло на изучение крепостных стен и выработок близ них в поисках захоронений. Наконец ушла неделя на поиски таинственного захоронения в подземельях, словно ветви дерева метавшихся под городом. Людей там на каждом шагу поджидала опасность: могла обрушиться кровля или случиться завал. Но воины и горожане вели себя мужественно и осторожно, страхуя друг друга. Вооруженные мотыгами и заступами, они с факелами день за днем обследовали каждый уголок бесчисленных пещер-выработок, сотни сажен проходов и лазов. Епископ Готье и каноник Анри днями не уходили с площади, все ждали, что вот-вот откуда-нибудь им принесут благую весть. Они возносили молитвы к Богу, просили его о милости. Но их ожидания оставались тщетными. По вечерам за ужином все сидели молчаливые и не поднимали глаз друг на друга. Наконец Бержерон высказал предположение, что язычники той далекой поры сожгли труп убитого ими Климента.
— А мы вот уже две недели бьемся впустую, как рыба об лед. Зачем? И нам остается сожалеть, что мы потерпели неудачу, как терпели те, кто приходил на поиски до нас. А они, пожалуй, искали упорнее, чем мы, ибо это были сами римляне.
У экзарха Петра нашлось возражение Бержерону:
— Должен вас уверить, что язычники той поры предавали сожжению тела только достойных величия и славы героев. Это был священный ритуал во благо богов. Прочих же выбрасывали на съедение мерзким животным. Вероятным может быть то, что, сочтя Климента своим врагом, язычники так и поступили с ним. А по-иному и не могло быть.
— И что же вытекает из сказанного? — спросила княжна Анна.
За экзарха Петра ответил наместник Миндовг:
— Вытекает из сказанного одно: пора прекращать поиски. Мы отрываем горожан от дела, а они должны работать во благо державы.
— Выходит, мы должны уехать ни с чем? Но того не должно быть, — возразил граф Госселен. — Нам пора выйти за городские стены и продолжать поиски там. Может быть, Климент был убит язычниками в поле.
— Нам нужно обследовать все захоронения, все кладбища, — добавил свое барон Карл Норберт.
— Конечно, вы там найдете много останков, но не мощи святого, а прах тысяч воинов, кои пали под стенами крепости. Там будут и кости россов, которые много раз пытались взять приступом Херсонес, — пояснил Миндовг.
Анна и Анастасия не вмешивались в острый разговор мужчин. После трапезы они ушли в свой покой и продолжали молчать. Однако думали они об одном — о том, где и как продолжать поиски. И первой нарушила молчание Анастасия. Она стояла у окна, смотрела в темноту ранней ночи и размышляла вслух:
— Мы ищем мощи там, где их нет и не может быть. Нам нужно заглянуть в пласты тысячелетней старины. Однако на это уйдет много времени и сил.
Анна хотела спросить: «И куда же ты думаешь направить поиски?» — но промолчала. Однако Анастасия дала на этот невысказанный вопрос ответ.
— В ту далекую пору, — продолжала она, — все случилось на главной площади, что перед нами. Климент созвал на нее язычников и с какого-нибудь возвышения, может быть с капища языческих богов, призывал их к новой вере. Они не слушали его, ярились. Климент выходил из себя, был гневен и зол, видя тщету своих усилий. Жрецы язычников увидели в пришлом злого духа и призывали огнищан убить его. Над Корсунем стояла полуденная жара, она мутила разум язычников. Перед ними был уже не простой смертный, а божество зла и смерти — Тартар. Он отнял у матерей молоко, и их дети умирали с голоду. Он наслал на них беспощадное солнце, лишил прохлады и воды. Она иссякла во всех колодцах, она не сбегала ручьями с гор, не лилась с неба из благородных туч. Он, коварный и жестокий Тартар, лишил их жизненной силы, дерзнул сжечь в пламени жажды. И когда жрецы вновь вознесли клич, призывая язычников убить Тартара, молодые воины подняли копья и бросились на исчадие зла. Климент побежал от них, но разъяренные воины настигли его, пронзили копьями, подняли над площадью, с криками: «Смерть ему! Смерть!» — подбежали к иссохшему колодцу и бросили в него труп коварного «Тартара».
Анастасия замолчала. Но она еще видела беснующуюся толпу на площади и то, как сотни язычников хватали камни, выворачивали их из-под ног и бросали, бросали в колодец. И она слышала, как трубно гудело сухое чрево прорвы. Забросав колодец, язычники принялись неистово плясать на нем. И вскоре от колодца не осталось даже следа. Она подошла поближе к княжне.
Анна, которая стояла у соседнего окна, отозвалась, словно угадала, о чем думала и что видела перед своим мысленным взором Анастасия:
— Но в преданиях о дедушке и его походе в Корсунь сказано, что в городе не было колодцев.
— И мне Анастас о том же говорил, — согласилась Анастасия. — Он услышал сие здесь от родственников своего деда. Но, может быть, тысячу лет назад в городе были колодцы. Ведь водоводы сооружены лишь четыре столетия назад, как утверждал экзарх.
— Но ты забыла, что под городом катакомбы. Откуда же быть в колодцах воде? И по всему выходит, что надежды наши и потуги тщетны. И я готова согласиться с Бержероном и Миндовгом и прекратить поиски, если бы не жажда отцов церкви обрести мощи святого.
Анастасия не отозвалась на слова Анны, лишь сказала:
— Идем спать. Утро вечера мудренее.
А на другой день ранним утром, когда все еще спали и никто не собирался заниматься поисками мощей, Анастасия пришла в казарму, где стояла сотня Анастаса, и позвала его на пустынный двор. Он обнял семеюшку, поцеловал ее и спросил:
— Чем ты озабочена, неугомонная?
— Проводи меня в подземелья.
— Надолго?
— Не ведаю. Может быть, на весь день или больше. Потому запасись всем, что нужно, и брашна немного возьми.
— Ладно. Вот только десятских уведомлю и справу нужную найду. Не знаю, остались ли у нас витени[21]. — И Анастас убежал.
Вернулся он быстро. Анастасия порадовалась его ловкости. На поясе у него вместе с мечом висели пять витеней и веревка. За спиной покоилась торба, набитая неведомо чем.
— Вот я и готов.
— Истинно соколом слетал, — отозвалась с улыбкой Анастасия.
Вход в подземелье находился близ Иаковлевской церкви в старом каменном сарае. Вниз вела лестница из дубовых плах. Она прерывалась на широкой площадке. Глубже, сажен на десять, уходила другая лестница, вырубленная в скальном грунте. Под светом факела здесь открылась большая пещера. Сказывали корсуняне, что лет сто назад в ней держали рабов и они ковали здесь мечи, копья, наконечники для стрел. О том говорили тяжелая наковальня на дубовом кряже и остатки очага у стены. Миновав эту пещеру, Анастас и Анастасия вошли в подземный ход, ведущий в сторону Иаковлевской церкви. В конце хода они вновь вошли в пещеру. Она была меньше первой, и лестница из нее вела наверх.
Анастасия заметила эту особенность, спросила Анастаса:
— Почему устроен такой перенос лестниц: вниз и вверх?
— Того пока не ведаю. Но мы с тобой найдем отгадку, — ответил Анастас. — За тем и пришли.
Подземный ход, в который вошли искатели, как показалось им, был проложен полукружьями, и, когда прерывалось одно полукружье, они попадали в малую пещеру, а из нее спускались вниз или поднимались наверх. Анастасия была поражена.
— В чем тут смысл, любый? Я совсем запуталась. Вот уже четвертый раз мы то поднимаемся, то опускаемся. И смотри, смотри, мы же были в этой пещере! Мы прошли по кругу. Но ради чего?
— Прости, я тоже ничего не понимаю.
— Идем еще раз и попытаемся отгадать эту загадку.
И они отправились по второму разу. В пути они заметили, что из пещер и переходов нигде не было входа внутрь круга, лишь наружу. «Но почему? — гадали Анастасия и Анастас. — И зачем несколько пещер и переходов замыкает некий огромный столб? Да и столб ли это? Может быть, в нем тоже есть пещеры и в них тысячелетия не ступала нога человека?» От догадки Анастасию зазнобило. Она прижалась к Анастасу. Он почувствовал, как она дрожит.
— Тебя лихорадит. Может, уйдем? Ведь впустую бродим, — сказал он.
— Нет, нет, нам уходить нельзя, — возразила Анастасия. — Поиски только начинаются. Если мы осмотрим шаг за шагом вот эту стену, то найдем ниточку… — И Анастасия прикоснулась к внутренней стене.
— Но где искать ниточку?
— Господи, Анастас, — рассердилась Анастасия, — тут должен быть вход. Поди, он замурован, и нам нужно его найти. Иди за мной и ощупывай стену. Ищи шов. Где-то должен быть заделан проем.
— Ладно. лапушка, я буду терпелив, как и ты.
Они потеряли счет времени и, освещая камень факелом, двигались вдоль стены, словно улитки, придавая особую цену каждой трещине, каждому выступу. У них сгорели все пять факелов, и Анастас был вынужден подниматься, а Анастасия сидела в полной тьме, боролась со страхом и ждала. Хорошо, что Анастас принес в торбе полукафтан, Анастасию донимал холод, и было чем заняться: она жевала сушеные абрикосы, о коих тоже позаботился Анастас. Им оставалось пройти один переход и одну пещеру, и Анастасия предчувствовала, что на оставшемся пути их ждет удача. О, как она была нужна!
И когда Анастас пришел с зажженным факелом, они и десяти шагов не сделали по проходу, как под рукой у Анастаса показалось нечто похожее на шов. Он позвал Анастасию:
— Любушка, иди скорей ко мне. Смотри…
Анастасия провела рукой по шву вверх, на уровне головы он закруглялся и сбегал вниз. От волнения она лишь прошептала:
— Здесь, здесь…
Анастас отдал факел Анастасии, достал меч и, тронув острием шов, сильно нажал. Посыпалось нечто серое, податливое. Анастасу сил было не занимать, он взялся расчищать шов со старанием и вскоре вытащил первый камень, потом второй, третий. И наконец расчистился узкий ход.
— Господи, мы нашли, что искали! — воскликнула Анастасия. — Ведь проход замурован не случайно.
— Вовсе не случайно, — отозвался Анастас. — Ну, я пошел.
Он взял у Анастасии факел и боком полез в узкий проход. Анастасия шла следом, держась за пояс Анастаса. Они сделали шагов тридцать и очутились в большой и высокой пещере. Она показалась им загадочной. В полукружии стены факел осветил огромную каменную чашу. Поднявшись по выступам, Анастас заглянул в нее.
— Похоже, что здесь хранили воду, — сказал он.
Анастасия поднялась к Анастасу, осмотрела чашу и согласилась:
— Конечно. Видишь, на дне белый песок. Но где же водосток? Все ровно, гладко.
— Он должен быть. А иначе какой смысл в чаше?
Каменная чаша была в два человеческих роста глубиной и сажени три в поперечнике, как сочла Анастасия, с гладкими стенами без единой трещины. Одну сторону чаши полукружьем занимала гранитная стена. Она была слабо освещена факелом. Анастас поднял его, и свет упал не нее.
— Тот водосток должен быть на той стороне, — сказал Анастас.
— Наверное, вода оттуда как-то стекала. Надо искать замурованное гнездо, — отозвалась Анастасия.
Анастас подтянулся еще выше, вытянул руку с факелом и вдруг заметил в стене выше чаши два выступающих камня, образующие как бы лоток для стока воды.
— Смотри, Настена, там желоб! — крикнул он.
— Да, да, там желоб, — присмотревшись, ответила Анастасия. — Но отверстия-то нет. Ах, как бы достать до него и осмотреть!
Но дотянуться до желоба было невозможно. Он находился больше чем в сажени от края чаши. Однако было заметно, что водосток замурован. Анастасия почувствовала волнение и слабость в ногах. Она поняла, что стоит на пороге открытия некоей тайны. Спустилась на пол пещеры. Ей надо было сосредоточиться и подумать, с какого конца взяться за разгадку тайны. Пока Анастасии было ясно одно: в пещере им делать больше нечего. Разгадка там, наверху. Она позвала Анастаса:
— Идем отсюда, любый. Мы ухватились за ниточку, и она ведет нас на вольный воздух.
— Я тебе верю, — отозвался Анастас.
Было далеко за полдень, когда они покинули подземелье. Но ноябрьское солнце, еще щедро излучавшее тепло, ослепило их. Они долго стояли под навесом, пока глаза не привыкли к яркому свету. Потом вышли на площадь, где царило большое оживление. Звонили колокола, в храмах начиналось богослужение. Перед тем как отправить мужа в казарму, Анастасия сказала:
— Как будет смеркаться, приходи к Иаковлевскому храму.
— Приду, — ответил Анастас.
Он знал, зачем звала его Анастасия: каждый день в эти часы они где-нибудь уединялись, дабы насладиться лаской, нежностью, близостью, ежели удавалось спрятаться от людских глаз. Он обнял ее и поцеловал.
— Но я вижу, что ты устала. Может, сегодня обойдемся без встречи?
— Нет, нет, обязательно приходи. Я поведаю тебе очень важное.
Лишь только Анастас ушел, Анастасия спряталась в тени акации и попыталась представить себе, что было на месте храма тысячу лет назад. Толща времени лежала огромная, но взор ясновидицы пробился сквозь нее. И на месте храма, стоявшего на возвышении, она увидела капище языческих богов. Их было семь, грубых каменных изваяний, олицетворяющих силы добра и зла. А пред ними высился каменный алтарь, перед коим стояла каменная же чаша, где пылал огонь. За капищем Анастасия увидела некое строение из камней без крыши. Площадь, выложенная плитами известняка, сбегала к тому строению покато. Анастасию мучила жажда, она молила о дожде, и он пошел. Потоки его стекали к каменному строению, исчезали под ним в оконцах. Анастасия подбежала к строению. Но, уходя от акации, она покидала и прошлое: исчезло капище, а на его месте возвысился храм, пропало малое строение, а вокруг того места раскинулось городское кладбище. Однако Анастасия нашла остатки древнего строения. Там, где когда-то возвышались каменные стены, на земле квадратом лежали замшелые валуны. В квадрате рос большой куст терновника, и на его ветвях было множество фиолетовых, уже сморщившихся от усыхания плодов. Анастасия сорвала несколько штук, опустилась на камень и обглодала плоды до косточек. Они были терпкие и сладкие. Мелькнула невольная мысль: «Я прикоснулась к плоти святого Климента». И в этот миг какая-то сила подняла ее на ноги, увлекла с кладбища, от храма, с площади и привела во дворец. И только там, поднимаясь по лестнице, она подумала, что ей немедленно нужно увидеть княжну Анну. Войдя в ее покой, она обрадовалась, что Анна здесь.
— Слава Богу, что ты на месте, — сказала Анастасия.
— А вот я тебя целый день не видела. Где ты пропадала?
— Это не важно. Идем скорее в Иаковлевский храм.
— Зачем?
— Пока не знаю. Идем же, идем, — торопила Анастасия Анну. — Там все и узнаем.
— Хорошо, я готова идти.
Анна закрыла греческую книгу, накинула голубую шерстяную мантию и поспешила за Анастасией.
— Не беги же, Настена, я за тобой не угонюсь.
— Матушка-княжна, соберись с духом! — крикнула Анастасия, не сбавляя шаг.
Анна вынуждена была бежать и поверила, что это необходимо. Им встретился Бержерон, спросил, куда они бегут, но женщины отмахнулись от него и пересекли площадь. По пути к храму Анастасия сказала:
— Сейчас ты попросишь у протоиерея серебряный таз и кувшин с освященной водой. Ежели спросит зачем, скажешь, что для омовения.
— Господи, какое омовение?! — недоумевая, спросила Анна.
— Придумай что хочешь, — отмахнулась Анастасия.
В храме Анна нашла священника и попросила у него все, что нужно было ее товарке. Он, не расспрашивая, принес все, в чем нуждалась княжна, и даже вызвался отнести кувшин с водой. Анна отказалась от помощи, поблагодарила и покинула храм. Анастасия ждала Анну с нетерпением, она была возбуждена, глаза у нее сверкали.
Взяв у княжны таз и кувшин, Анастасия побежала на кладбище. Анна поняла, что на нее снизошло Провидение, и, не спрашивая больше ни о чем, поспешила следом. На кладбище Анастасия переступила через древние развалины, поставила таз глубоко под куст терновника, вылила из кувшина воду и, взяв Анну за руку, потянула ее под колючие ветви. Они царапали княжну, но она мужественно терпела. Опустившись на колени, Анастасия привлекла к себе Анну, склонилась над тазом, легким движением рук по воде «раскрыла окно» за тысячелетие. Она всматривалась в бездну долго, и Анна заметила, что лицо Анастасии с каждым мгновением становится все бледнее, а зеленые глаза испускают лучи. Анна знала такое состояние ясновидицы. И когда Анастасия взяла княжну за плечо, приблизила к себе, велела склониться над тазом, Анна увидела то, что они тщетно искали две недели.