В храме Анна нашла священника и попросила у него все, что нужно было ее товарке. Он, не расспрашивая, принес все, в чем нуждалась княжна, и даже вызвался отнести кувшин с водой. Анна отказалась от помощи, поблагодарила и покинула храм. Анастасия ждала Анну с нетерпением, она была возбуждена, глаза у нее сверкали.
Взяв у княжны таз и кувшин, Анастасия побежала на кладбище. Анна поняла, что на нее снизошло Провидение, и, не спрашивая больше ни о чем, поспешила следом. На кладбище Анастасия переступила через древние развалины, поставила таз глубоко под куст терновника, вылила из кувшина воду и, взяв Анну за руку, потянула ее под колючие ветви. Они царапали княжну, но она мужественно терпела. Опустившись на колени, Анастасия привлекла к себе Анну, склонилась над тазом, легким движением рук по воде «раскрыла окно» за тысячелетие. Она всматривалась в бездну долго, и Анна заметила, что лицо Анастасии с каждым мгновением становится все бледнее, а зеленые глаза испускают лучи. Анна знала такое состояние ясновидицы. И когда Анастасия взяла княжну за плечо, приблизила к себе, велела склониться над тазом, Анна увидела то, что они тщетно искали две недели.
— Настена, родимая, свершилось, — прошептала княжна.
— Тому воля Провидения, — ответила Анастасия.
Перед ними в воде разверзлась толща камней, и там, казалось, на недосягаемой глубине Анастасия и Анна увидели очертания распростертого тела и яркое пятно светящегося креста на груди.
— Чудо! Истинное чудо! — прошептала Анна.
В этот миг за спинами женщин послышались шаги. Анастасия в мгновение ока опрокинула таз с водой, выбралась из-под куста и поднялась навстречу идущему. Анна тоже встала. К ним приближался Бержерон.
— Ты зачем следил за нами, сочинитель? — гневно спросила Анна.
— Нет, нет, я не по своей воле, княжна Ярославна. Меня прислал Миндовг. Там что-то случилось, — скороговоркой выложил Бержерон.
— Но что там могло случиться?
— Не знаю. Но наместник гневен. Таким я его ни разу не видел.
Анна посмотрела на Анастасию, и та сказала:
— Иди, матушка-княжна. Да будь стойкой: правда за тобой.
— Спасибо, голубушка. — Анна благодарно кивнула и пошла следом за Бержероном.
Площадь была почти пустынна. Анна и Бержерон вышли на нее и увидели на крыльце дворца Миндовга, а перед ним крестьянку и крестьянина. Женщина плакала, а пожилой грек что-то требовал от наместника. Когда Анна и Бержерон подошли, Миндовг сказал крестьянину:
— Вот госпожа тех насильников. С нее и спросите.
— О каких насильниках ты говоришь, правитель Миндовг? — осведомилась Анна.
— Они тебе скажут, россиянка, — ответил Миндовг.
Пожилой грек, смуглолицый, худощавый, с черной бородой, смотрел на Анну с ненавистью, но молчал. И Анна спросила:
— Кто тебя обидел, византиец?
— Твои воины. — Грек вытянул сильную руку с заскорузлыми пальцами и чуть не ткнул Анну в грудь. — Они обесчестили моих дочерей!
— Я накажу их, — сказала Анна. — Ты только укажи мне этих воинов.
— Они заслужили смерти! — крикнул грек. — Вот моя жена, и она укажет тех насильников.
— Если заслужили, если они и впрямь насильники, то за честь ваших дочерей мы накажем их лишением живота, — приняла вызов Анна. — Но ты приведи сюда дочерей, и мы спросим их, в чем вина моих воинов. Не так ли я говорю, наместник императора Миндовг?
— Ты говоришь справедливо, княжна Анна. Но и я скажу справедливо: твои воины стали вольничать. Они разгуливают по селениям и смущают девиц и вдовых женщин. Потому вам пора уходить с нашей земли. И не позже как завтра вы должны покинуть Херсонес и Таврию, не то прольется кровь.
Это заявление наместника озадачило Анну. Она задумалась и поняла, что, доведись императорскому чиновнику узнать о том, что они нашли мощи, он запретит их добыть и увезти. Тому надо как угодно воспротивиться, и Анна миролюбиво произнесла:
— Не сердись на нас, славный Миндовг, наместник великого императора и властитель Тавриды. Мы не принесем больше ущерба твоим подданным и твоей земле. А если принесем, то оплатим сполна. Поверь моему слову. А день отъезда мы обговорим вечером.
— Хорошо, — согласился Миндовг и вновь обратился к крестьянину: — Скажу еще раз: требуй ответа с нее, веди сюда обиженных дочерей. — С тем и ушел во дворец.
В эти минуты Анна увидела, как через площадь бежал Анастас. Он остановился шагах в десяти и позвал Анну:
— Матушка-княжна, можно тебя?
— Что случилось? — спросила Анна, подойдя к Анастасу.
— Из дружины прибежали два воина. Просят защиты. Они ни в чем не виновны, слово воина.
— А они, — Анна кивнула на крестьян, — добиваются их смерти. Вот что: иди с крестьянами в селение и приведи вместе с ними их дочерей. Тогда и узнаем правду.
— Исполню, матушка-княжна, — ответил Анастас.
Анна вернулась к крестьянам, сказала им:
— Ваши обидчики в Корсуни. Мой воевода пойдет с вами, и вы вернетесь сюда с девицами. Да время не тратьте, нам некогда ждать. — И Анна с Бержероном тоже ушли во дворец.
Миндовг ждал Анну у окна большого зала. Он произнес:
— Княжна Анна, собери своих спутников сей же час. Я объявлю вам волю от имени императора.
— Славный наместник Миндовг, ныне император милосерден к русичам. Потому не спешите. Сегодня мы уладим мир с вашими подданными, и я вознагражу их за ущерб чести. Нам нужна еще одна неделя на поиски мощей. И тогда у нас не будет на тебя обид.
Анна смотрела на Миндовга пристально. Она не хотела, чтобы он запретил поиски. И она уже знала, что, когда мощи будут найдены, ей придется прибегнуть к силе, чтобы взять их. Может ли Миндовг помешать ей, ежели у нее в седлах две тысячи воинов против отряда воинов-земледельдев?
Миндовг тоже все взвешивал и, видя перед собой решительную, умную женщину, подумал, что если он поведет себя слишком недружелюбно, то многое потеряет. Кроме того, Миндовгу не хотелось обидеть прекрасную россиянку, от которой исходило некое благодатное тепло, и сделать своим недругом самого Ярослава Мудрого. Знал же он, что тому ничего не стоит привести в Тавриду пятнадцать-двадцать тысяч воинов и покорить ее. И наместник миролюбиво сказал:
— Хорошо, еще неделю я буду терпелив. Но спокойствие в Херсонесе теперь зависит только от тебя, княжна Анна. Потому своих воинов возьми в узду и не давай им вольничать.
— Никто из моих людей не принесет вам больше огорчений, славный Миндовг. И спасибо за доброту и отзывчивость.
Так все и было. На исходе дня Анастас вернулся в Корсунь, с ним пришли родители девиц и сами они, две очень милые семнадцатилетние сестры-близнецы. Их сопровождали два крепких молодых грека. Но они держались в стороне, и их вид показывал, что парни больше обижены на девиц, нежели на россов. Анастасия, присмотревшись к ним, сказала Анне:
— Ты, княжна-матушка, не слушай родительских оговоров. Виновны вон те женихи. — И Анастасия кивнула на молодых греков.
— Только справедливость положит конец распре, — ответила Анна.
На площади собралось много горожан, пришли священнослужители и сам экзарх Петр. Рядом с Анной, не отходя от нее ни на шаг, стояли Анастас и Анастасия. Вместе они подошли к юным гречанкам, и Анна спросила их, прикоснувшись к плечу каждой:
— Так ли, славные сестрицы, что вас обидели вон те русичи-воины?
Услышав родную речь от незнакомой принцессы, девицы Хриса и Фотина удивились, но под пристальным взглядом россиянки смущенно опустили головы и покраснели.
— Говорите, не бойтесь, — настаивала Анна.
И одна из сестер, которую звали Фотина, подняла голову и тихо ответила:
— Они нас не обижали. Тарас и Мирон ласковые. А обидели нас вон те, из наших. Они нам противны.
— И что же вы хотите? — продолжала расспрашивать Анна. — Чтобы я наказала воинов и отрубила им головы?
— Нет, нет, не наказывайте их! — в страхе закричали сестры. — Они ни в чем не виновны.
— А за себя вы не боитесь? Ведь родители желают вам блага.
— Не будет нам без Мирона и Тараса благой жизни. Съедят нас, — ответила с горечью Хриса.
— Что ж, сейчас Мирона и Тараса приведут на площадь, и вы скажете родителям свое желание. Знайте одно: ежели они вам любы, я зову вас на Русь. И там будет ваша свадьба.
Гречанки заулыбались, повеселели, на родителей посмотрели без страха, и бойкая Фотина ответила Анне:
— Мы пойдем за Мироном и Тарасом на Русь. То всем нам во благо.
Миндовг наблюдал за происходящим на площади из дворца, и, когда сестры улыбнулись, он понял, что Анна победила, и теперь уже окончательно сделал вывод, что придется позволить продолжать поиски мощей.
Вскоре на площади все мирно завершилось. Увидев Мирона и Тараса, которых вели под стражей, сестры ринулись к ним. Толпа уступила девицам дорогу, стражники — тоже, и Хриса и Фотина угодили в объятия молодых ратников. Анна подошла к родителям сестер.
— Нужно ли кого наказывать? — спросила она. Мать с отцом промолчали. — Хотите ли, чтобы мои воины обвенчались с вашими дочерями в храме Святого Василия? Выкуп — за мной, свадьба — тоже.
И тогда сказал свое слово отец:
— Жена, мы не будем беднее, ежели у нас из девяти дочерей останется семь?!
— Что уж, отец, мы будем богаче. Как выйдут старшие замуж, так у нас появятся два зятя, — ответила супруга и поклонилась Анне. — Мы благословляем Хрису и Фотину.
— Вот и благословляйте принародно, — согласилась Анна и позвала молодых: — Идите сюда, грешники! — Подошли все четверо. — На колени! — повелела Анна.
Венчание Христины-Златой и Тараса, Фотины-Светлой и Мирона состоялось в храме Святого Василия в тот же день. А вечером на площади при свете факелов Анна устроила угощение для горожан и крестьян селения Христы и Фотины.
Все пили вино, веселились до полуночи, а потом провожали молодоженов в поставленные близ казармы шатры.
На другой день утром у Анны и Анастасии была короткая беседа.
— Скажи, любезная Настена, что нам делать дальше? — спросила княжна. — Может, рассказать обо всем Миндовгу?
— Ни слова Миндовгу. Он хитер и приставит к делу своих людей, а мы останемся ни с чем.
— И как же тогда быть?
— Надо вскрывать колодец так, как будто мы идем в никуда.
— А нужно ли сказать грекам о том, что ведомо нам?
— Тоже не надо, матушка-княжна. Мы с тобой не святые и могли ошибиться. Вот вскроем колодец и тогда уж… А сейчас вели лучше Анастасу привести на кладбище к терновнику двадцать воинов. Туда и я иду. И чтобы у них были заступы, кирки, веревки, большая бадья. Еще деревянные стойки, ворот — все, что нужно для работы в колодцах. Скажи Анастасу — он все знает.
— И больше ничего тебе не надо? — спросила Анна.
Анастасия подумала, что хорошо бы укрыть работы от посторонних глаз, и попросила:
— Еще поставь вокруг кладбища стражей и накажи им никого не пускать… Так будет лучше.
— А если Миндовг спросит, зачем стражи?
— Скажи, что там быть опасно. Может случиться обвал.
— Он не поверит.
— Убеди. Ты ведь это можешь.
— С тобою не заскучаешь, Настена. Ладно, иду исполнять твою волю.
К полудню все, о чем просила Анастасия княжну, было исполнено. На кладбище пришли воины, и закипела работа. Им пришлось снять полсажени мягкого грунта, пока добрались до горловины колодца. И здесь были обнаружены четыре каменных лотка для водостока. Зачем они здесь были положены, Анастасия знала: по ним в колодец стекала с площади дождевая вода. Под мягким грунтом начинался в скальной породе колодец. Он был забросан камнями. Двадцать воинов, сменяя друг друга, спускались в колодец, укладывали камни в бадью и воротом поднимали ее вверх. Работали молча, сосредоточенно. До темноты прошли около трех сажен ствола. На ночь Анастас выставил у колодца пост, и вокруг кладбища продолжали стоять воины. С рассветом вновь закипела работа. Анна не приходила на кладбище. О том, как идут дела, она узнавала от Анастасии. К середине третьего дня воины расчистили двадцать две сажени колодца. По расчетам Анастасии, был уже близок выход в подземный водоем. Но пока никаких признаков того, что искали, не было. Из ствола поднимали лишь ровные тесаные камни. Присматриваясь к ним, Анастасия догадалась, что они были взяты из стен какого-то строения, потому что на некоторых камнях остались следы раствора.
Воины, выбираясь из колодца на отдых, говорили, что видят звезды и над ними черное небо. Третий день уже был на исходе, когда вдруг из колодца вырвался и оборвался отчаянный крик. И заскрипел ворот, ратники торопливо поднимали бадью. Воин, успевший забраться в нее, казалось, был без признаков жизни. Его вытащили из бадьи, положили на траву. Кто-то принес воды и плеснул ему в лицо. Ратник глубоко вздохнул и открыл глаза, оглядел товарищей и выдохнул:
— Слава Богу, жив!
— Что с тобой? — спросила Анастасия.
— Вонь, злая вонь, — ответил он тихо. А передохнув, продолжал: — Бадья еще спускалась вниз, как я увидел словно живую воронку на воде. В нее осыпался песок, но, похоже, булькало, и я почувствовал вонь. Голова закружилась, я успел положить в бадью лишь два камня и подумал, что пора убираться. Я влез в бадью, крикнул и больше ничего не помню. Спасибо братцам, спасли.
Вместо огорчения Анастасия испытала радость: она близка к цели. Но, посмотрев на воинов, поняла, что никто из них не отважится первым спуститься после случившегося. И, словно в подтверждение этой мысли, к ней подошел Анастас:
— Настена, как работать дальше? Спускаться туда опасно. Эта вонь заполонит весь колодец. Мы погубим воинов.
— Нет, не погубим. — Анастасия соображала быстро. — Зажгите факел и опустите его в колодец. Тление выгорит.
— Неужели все так просто? — удивился Анастас.
— Да, да, и не возражай, славный.
Анастас распорядился принести витень. Его привязали к палке, которую закрепили на конце веревки, зажгли и опустили в колодец. Витень горел ровно, но у самого дна огонь начал тускнеть, а потом вдруг вспыхнул с новой силой, засветился ярко. Тому способствовал газ тления. Но вот он выгорел, и факел снова стал тускнеть.
— Поднимите витень, — велела Анастасия. Когда же бадья была наверху, она взялась за ее край и попросила: — Помогите мне забраться в нее. Я посмотрю, что там.
— Только этого и не хватало, — возразил Анастас.
Он легко отстранил Анастасию, забрался в бадью и дал знак опускать его в колодец.
— Берегись, любый. Два камня в бадью и сам туда же, — успела сказать Анастасия.
— Так и будет, — ответил Анастас.
Ворот заскрипел, и бадья пошла вниз. Вот и последний оборот. Потянулось томительное ожидание. Наконец Анастас дернул веревку, и его быстро подняли. В бадье лежали три камня, сам Анастас улыбался.
— Там чисто. Только запах смолы, — сказал он.
И ушел вниз следующий воин. И вновь удачный подъем. А вскоре открылось дно колодца, и воин, который складывал в бадью камни, опять всполошил своим криком всех, кто рыл наверху. Стремительно закружился ворот, четверо воинов работали слаженно. И вот уже голова воина показалась над землей. На лице у него был дикий страх.
— Чего испугался? — спросил Анастас. — Ишь лихоманка колотит!
— Там кости! — выдохнул воин. — Я как поднял камень, а под ним — череп. Ух, страсти!
Анастасия, которая стояла рядом с Анастасом, приникла к его плечу и воскликнула:
— Господи, хвала тебе, что проявил к нам милость! — И сказала Анастасу: — Любый, теперь ты сам достань последние камни и больше ничего не трогай, ни к чему не прикасайся. И к колодцу никого из чужих не подпускай. Я же иду во дворец. Княжна Анна и французы все должны увидеть воочию.
— Иди, светлая головушка. Я все исполню, как велено.
Анастасия появилась в большом зале дворца, когда Миндовг и его гости сидели за трапезой. Анна первая увидела Анастасию, подошла к ней, догадываясь по ее сияющему лицу, с какой вестью та пришла. Положив руку на плечо, спросила:
— Ты на щите?
— Да, и можешь открыться.
— Спасибо, судьбоносица. — И Анна обняла и поцеловала Анастасию.
Она вернулась к столу, села, рядом посадила Анастасию и сказала:
— Наместник великого императора, славный Миндовг, спасибо тебе за доброту и терпение, за заботу о нас. Мы завершаем пребывание в Корсуни, потому как нашли мощи святого Климента.
Эта весть, словно гром среди ясного неба, оглушила всех, кто был в зале. И ни у кого не оказалось слов, чтобы выразить удивление или спросить о чем-либо, в глубинах душ у людей еще таилось сомнение в том, что свершилось чудо. А оно было налицо. И первым обрел дар речи Миндовг:
— Я хотел бы убедиться, что сказанное есть правда. Думаю, экзарх Петр склонен к тому же.
— Это мой святой долг, — отозвался экзарх, вставая. — И я хочу убедиться, что кто-то здесь не вошел в заблуждение.
— Да, безусловно, ваше желание идет от законов церкви. И мы готовы его исполнить. Ибо вам утверждать истину. — Анна встала, взяла Анастасию за руку. — Все идите за нами. — И покинула зал.
Однако в чудо пока еще никто не верил, и трапезники покидали стол с обильными яствами неохотно. Когда же все вышли из дворца и увидели, что Анна и Анастасия убегают к кладбищу, греки и французы ускорили шаг и кое-кто даже побежал трусцой.
Глава двенадцатая. Смерть Миндовга
«Все позади, все позади!» — монотонно проплывали эти два слова в полудремной голове княжны Анны. Вкупе с этими словами стучали колеса о мерзлую землю. Анна лежала в печенежской кибитке под медвежьим пологом, и рядом с нею сладко спала Анастасия. Впереди и позади кибитки цокали сотни конских копыт, а за оконцем проплывала пустынная и голая степь. Анна, ее спутники и две тысячи воинов возвращались в Киев. Княжна не ведала, сколько было проделано пути, но таврические земли, гнилой перешеек остались в прошлом. В голове у Анны продолжало вызванивать: «Все позади, все позади!» — и она никак не могла избавиться от этих слов. Да и не хотела, потому что, как только она переставала повторять «все позади», в ее голову врывалось то, что случилось в последний день пребывания в Корсуни.